|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Ознакомительный отрывок (примерно половина текста) представлен на моей авторской странице. Книги Ольги Романовской на ПродаМане Там же есть информация о покупке полной версии.
Глава 1.
'Не сейчас, подожди!'
Быстро отослала весточку Эрно — мою первую весточку живому Эрно — и взглянула на плиту. Чайник всё не желал закипать. Мучительно долго.
С беспокойством посматривала на дверь в небольшую прихожую. Отсюда спальни Иствана не видно, но хотя бы замечу, если вздумает сбежать. Увы, с некроманта станется.
Банка со сбором для укрепления сил стояла рядом, на разделочном столе. А на обеденном собирала солнечные зайчики бутыль самогона. Мутный осадок напоминал снег.
На сердце тоже лежал груз, который не позволил уйти с Эрно. Любимый не понял, а я... Я просто не могла бросить Иствана одного.
Вернувшись, некромант первым делом потянулся к спиртному. Пробовала возражать, говорила, нельзя раненым пить — не слушал.
Когда Кристоф с Эрно — любимый с видимой неохотой — уйти в Башню духов, Истван и вовсе замкнулся в себе, даже не дал подновить обезболивающее заклинание. Казалось, он жаждал, чтобы я тоже испарилась, увязалась вслед за воскресшим возлюбленным.
И от поцелуя у Часовни духов увернулся, да как — чуть ли не по лицу ударил, отмахиваясь. А потом скрежетал зубами от боли: сломанное запястье дало о себе знать. Терпел молча, буравил звериным взглядом.
Я ведь в порыве чувств, искренне... Потом уже поняла: этот поцелуй ему как ножом по горлу.
Пришла ответная весточка от Эрно: 'Очень жду. Приходи скорей!'
Вздохнула и подумала, что с 'скорей' выйдут проблемы. Нельзя веселиться, когда творец твоего счастья лежит раненный в одиночестве. Этот даже врача не позовёт.
Ничего, подожду. Теперь, когда всё позади, полчаса роли не играют, всё равно никто больше Эрно не отнимет.
Чайник, наконец, закипел.
— Истван, я сейчас чай принесу! — крикнула в комнату.
В ответ — тишина.
Прислушалась: никого движения.
Ему плохо? Ну да, Рената, глупый вопрос. Конечно, плохо. Весь выложился, устал, да ещё ради чего — воскрешения соперника! Тут и телесные, и душевные раны лечить надо. Но не самогоном же!
Ошпарила заварник и кинула туда четыре ложки. Подумав, добавила ещё и немного успокоительного чая. Иствана, по-моему, им нужно вёдрами поить. Только-только из одной передряги выкарабкался, в другую угодил. И лич этот... Угробит себя, Истван, если не перестанет выкладываться до минусовых значений! Даже ради девушки не надо. То есть ради меня.
О проблеме чужой неразделённой любви старалась не думать, только как сдержать глупую счастливую улыбку при некроманте? Он ведь знает, к кому я побегу, когда закончу с ранами.
Нет, сначала к Кристофу. Именно с ним и поговорю: из Иствана слова клещами не вытащишь. Хочу знать, что они сотворили в Часовне духов, как ожил Эрно. Это же невозможно, никакой маг не сумеет ввиду срока давности.
Некромант всю дорогу отнекивался, не болит, мол, ничего, потом и вовсе огрызался. Эрно, не выдержав, сделал замечание, так Истван его осадил: 'Заткнись, пища преобразователя! Ты мне по гроб новой жизни должен, чтоб тебя ырка ещё раз прибрал!' И всё это зло, глядя в сторону.
Думала, подерутся, даже Кристоф руку Эрно сжал: не делай глупостей, но обошлось. Истван замолк, не смотрел ни на кого, будто умер.
Поднялась к себе за аптечкой и, вернувшись в квартиру Иствана, постучалась в закрытую дверь спальни. Обычно некромант её не затворял, только в случае бешенства и обиды. Не дождавшись ответа, вошла и застала чудную картину: встрёпанного некроманта, сидящего на подоконнике. Стакан стоял рядом. Пустой.
— Уходи! — не оборачиваясь, глухо попросил Истван. — Само заживёт.
Ну уж нет! Вдруг там и вовсе целитель нужен?
Решительно подошла и поставила аптечку рядом со стаканом.
Некромант не пошевелился. Обиделся, крепко обиделся. Вздохнув, положила руку ему на плечо — скинул.
— Истван, ты...
— Ну чего тебе надо, Балош? — взвыл Истван и, неожиданно резко обернувшись, до боли стиснул руки. — Суда мало, того, что меня из-за тебя со службы выпрут, тоже. Уже поглумилась, на костях попрыгала — довольно! Я ведь даже это, — он отпустил и указал на забинтованное запястье, — простил, как собачонка, к Часовне духов поплёлся.
— Как собачонка, Рената! — с разрывающей сердце болью повторил некромант, а у самого глаза бешенные. Он сейчас ненавидел меня за свою слабость. — Думал, другая, но все бабы на одну душонку. Поэтому лучше иди, пока ничего не наговорил. Жаловаться ведь потом побежишь: ударил, оскорбил. И в Службу государственного контроля отпишешься, какая сволочь Истван Кирай, пора его в приграничье сослать, пусть горный воздух понюхает и сдохнет. Жалко ведь, что такой живучий, Рената? Как хорошо: любимого воскресил, сам в могилу лёг. Ты бы даже слезинку смахнула, цветочки принесла. А я не сдох, не сдох, Рената! — игнорируя боль, некромант ухватил за руки и сильно встряхнул. Голос срывался на крик. — Извини, плохо старался!
После отпустил и со всего размаху скинул стакан на пол. Тот, жалобно звеня, разлетелся на крупные осколки.
Горечь чужой обиды жалила стилетами.
По щекам некроманта ходили желваки, кадык подёргивался, а пальцы судорожно сжимались. Пару раз правая рука дрогнула, будто Истван хотел попотчевать заклинанием.
Радость померкла. События ближайшего будущего виделись с пугающей ясностью. Я помнила, каких трудов стоило вытащить некроманта из прежней раковины, чего стоило заставить вновь замечать меня, а не делать вид, будто перед ним пустое место. Теперь же Истван наверняка станет тем, кем предстал передо мной в самом начале практики: злобным и скрытным бирюком. А ведь он умеет быть другим, пусть и не идеально воспитанным, но нормальным. Надо поговорить с Джено. Они с Истваном друзья, пусть хотя бы не даст спиться.
И за себя обидно. Не тварь же, ничего не обещала... А если б я цветы выбрасывала, лучше, что ли? У человека душевный порыв, извиняться пришёл, а ему по морде?
Ох, сложно! И на душе муторно. Может, Эрно что посоветует. Он дворянин, их учат решать подобные ситуации. Да и нравом Эрно спокойнее, рассудительнее.
— Я должна посмотреть, Истван, — ответила спокойно, как говорят с больными. Эмоций в комнате достаточно, нужно сдержаться. — Сейчас посмотрю, наложу заклинания, напою чаем и уйду.
— Тебя уже заждались, — едко заметил некромант.
Не поведусь. Пусть говорит, ему можно.
Истван до сих пор не переоделся, так и стоял в лохмотьях. От палёных волос пахло гарью. Лицо умыл кое-как, только сажу по коже размазал.
— Где у тебя чистая одежда?
В шкафу, наверное, только рыться без разрешения не хочу: с Иствана станется руки оторвать. В буквальном смысле. К сожалению, работа с мёртвой материи наносит ущерб психике. Без должной разгрузки появляются разного рода расстройства.
Некромант даже не пошевелился, в итоге пришлось самой искать, где у него бельё, штаны и рубашки.
Неуютно-то как! Одно дело, Вилма, другое — я. Можно сказать, в самом интимном роюсь, но Иствана надо переодеть и уложить в постель. А после чай. За лекарем сама схожу, пусть зайдёт после Кристофа. Интендант-то героя не изображал, от помощи не отказывался.
— Вон! — зло прошипел над ухом некромант и, чуть не порвав, вырвал рубашку из рук. Умудрился ведь бесшумно подкрасться! — Теперь есть, куда идти. И сюда носа не суй, только по делам жизни и смерти.
Истван ухватил за плечи и развернул к двери.
— Перевязка, — упрямо повторила я и оградила себя щитом, чтобы всякие не могли придать ускорение.
Некромант выругался и попробовал разрушить защиту. На лбу тут же выступил пот, кожа посерела, а лицо исказила болезненная гримаса.
— Дурак! — всплеснула руками я и, развеяв чары, с трудом смогла удержать покачнувшегося Иствана. — Как есть, дурак!
— Так, — теперь говорила как с маленьким ребёнком, — сейчас провожу до ванной, и я аккуратно раздену. Потом принесу халат и чистую одежду. Ты сам стоять сможешь?
— Смогу, если в сознании, — по виду некроманта я бы так не сказала. — Нечего заставлять твоего ревновать.
— Истван! — кровь прилила к щекам.
Нет, какому извращенцу в голову придёт, будто помощь раненому — измена? Голый не голый, мне сейчас неважно, лишь бы заражения не случилось, выздоровел и резерв восстановил.
Раздевать пришлось на постели: Истван плохо держался на ногах.
Остатки одежды снимала чуть ли не пинцетом. Сам некромант бы точно не справился. Спасибо подновлённому обезболивающему заклинанию, без него бы Истван зубы до дёсен сточил.
Взгляду предстала страшная картина: ожоги, раны, вздувшиеся кровавые пузыри. Как только Истван до дома верхом доехал? Сам забрался, сам слез, входные охранные чары снял.
— Берегини! — в ужасе выдохнула, взирая на всё это 'великолепие'.
Я бы волком выла — он терпел, терпел, пока не наложила обезболивающее.
— Я не умертвие, в обморок грохаться рано, — некромант сграбастал чистую одежду и побрёл к ванной.
На спине красовался характерный след, так называемый магический ожог — белесая молния. Тут же багрянец ссадин и голубизна синяков.
Каждый шаг Иствана отдавался болью в сердце.
И ведь ясно показал: не трогай, не помогай.
— Ты хуже, чем умертвие, ты...
Встала, чтобы помочь, но ни договорить, ни поддержать мне не позволили: Истван — откуда только силы взялись? — выставил за дверь и запретил себя лечить.
— Чтобы не прикасалась! — мрачно добавил он. — Никогда. И ни чаю, ни котлеток, ни коврижек! То, что по диссертации писал, через Джено отдам.
Дверь в квартиру Иствана захлопнулась. Вроде, стука падающего тела — некромант слаб, легко в обморок от упадка физических и магических сил грохнется — не слышала, хотя он мог чары наложить.
Обеспокоенная, забарабанила в дверь. Некромант и не думал открывать. Я умоляла, просила — бесполезно. А ведь он раненый, без сил, ему помочь надо... Ладно, заберусь через окно, не в первый раз. Если точнее — во второй.
Пробираясь сквозь кустарник, не раз порадовалась, что в штанах. Ещё бы лёгкие прикупить, а то сопрела! Но во всём свои плюсы: шиповник не царапал.
Палисадник у Иствана некромантский — настоящий бурелом! Хоть бы кусты подрезал! Хотя, зачем? Истван — бирюк, чем меньше народу донимает, тем лучше.
А рядом сарайчик. Тот самый, где некромант хранил инструменты и дрова. Мне там милостиво выделили уголок под поленницу, ту самую, которую у Набура заработала. С тех пор, как гном дрова в сарай сложил, и не заглядывала. А, может, надо? Вдруг там полезные для садоводства вещи найдутся?
Угу, держи карман шире! Так Истван тебе и позволил цветник в палисаде развести. Он всё девчачье ненавидит, а отношения у нас сейчас — холоднее льда. Незачем усугублять.
Кое-как добралась до окна и помянула добрым словом тёплые денёчки: открыто.
Первый месяц лета... По ягоду бы надо сходить, травы заготовить. Вот вместе с Эрно в лес и наведаемся: одной страшно. И пусть я дипломированный маг, аспирантка, но теоретик же. Мы сильны в защите и бесполезны в нападении, поэтому пусть уж рядом шагает боевик. Я не гордая, на шуточки не обижусь. Да, слабая, так чего ж теперь?
Заодно поговорим. И я коснусь Эрно — живого, тёплого. Проведу рукой по волосам, потрогаю чуть колючую от пробивающейся щетины щёку, потянусь к горячим губам. Я так долго об этом мечтала: об обыкновенном поцелуе! Может, полежим на разнотравье, и облака будут проноситься над головой, отбрасывая причудливые тени. Я сплету Эрно венок, а после...
Стоп, сначала Истван. Вилмы нет, никто не придёт помочь, поэтому надо налаживать отношения. Хотя, если честно, догадывалась, сегодня наш последний разговор. Для Иствана признание в любви, особенно женщине, которая открыто предпочла другого, — унижение. И пусть Авалон хмыкает в бороду, опровергая 'девичьи домыслы', тут чистая психология. Мужики только на словах сильные, а как дойдёт до сердечных дел, сразу слабые и ранимые.
Кристоф, следующий мой пациент, — типичный пример мужских 'тараканов'. После увечья он фактически отрёкся от невесты, только потому, что та якобы не сможет любить урода, а без него сразу станет счастливой. А ведь она приехала, столько вёрст, рискуя жизнью, преодолела ради того, чтобы Кристоф её выгнал. И ведь любил!
Вот и Истван. Он сильно любил Аранку, та оказалась стервой, вертихвосткой, да ещё мамаша её постаралась, унизила мужика по полной программе, вот и залез в раковину, ощетинился колючками.
На окне стояли охранные чары. Знакомые, незаметные обычному взгляду нити едва заметно окрашивали воздух в зелёный цвет. Ничего, расплетём, на себя настроим.
Иствана не видно. Судя по шуму воды, моется. Вот и хорошо, не помешает.
Провозилась недолго, благо похожие чары стояли на двери. И если в первый день в Верешене я постыдно ошиблась в углах и потоках, теперь с ювелирной точностью сменила вектор и добавила лишнюю цепочку.
Замкнувшись на мою энергетику, чары перестали тревожно дрожать. Значит, всё правильно, можно залезать.
Взобралась на подоконник и ввалилась в спальню.
Истван по-прежнему отсутствовал. Ну да, мыться при таких ранениях тяжело: больно и неудобно, — поэтому долго. Помогла бы, но нельзя.
Сгребла остатки одежды и отнесла в мусорной ведро. Забрала из кухни остывший чай, подогрела простеньким заклинанием и поставила на кровать.
Взгляд метнулся по комнате.
Прибрать бы надо, но это потом, сначала лечение. Обезболивающее заклинание наложила, теперь перевяжу, напою чаем и с чистой совестью к Кристофу. Остальное лекарь доделает.
Истван не ожидал меня увидеть и застыл на пороге в одном полотенце на бёдрах. Предупредив бурю негодования, объяснила, что пришла не издеваться, а спасти ценный кадр для государственной службы. Некромант промолчал, только глянул исподлобья.
— Хорошо, — неожиданно спокойно произнёс он, — пять минут на всё. Молча. А после — до свидания, Рената Балош. Сиделка не требуется. Запомни, данное сгоряча слово не трогать с радостью нарушу, стоит только порог переступить.
Вздохнула и покачала головой. Не хочет, настаивать бесполезно. Спасибо, хоть разговаривает. После суда и вовсе прятался.
— А хорошо ты устроилась, Балош! — голос Иствана сочился ядовитой усмешкой. — Подстраховалась! Невинные глазки, хорошие манеры, знания аспиранточки, которая в Академию не с помощью нижнего белья поступила. Только вот нутро гнилое. Ты уж не разрушай сказку, выходи замуж за Эрно. Можешь к Тибору подмазаться, чтобы на свадьбе сэкономить. Ты не бойся, я не приду, не испорчу праздник. А то ведь некроманты — существа бешенные, жениху ненароком хребет в трёх местах сломать могут.
Вот и успокоился он, Рената! Да в Истване ненависти на армию Тьмы хватит!
Разумно не стала разубеждать: если уж некромант вбил себе в голову, всё бесполезно. Только напомнила, что он добровольно согласился воскресить Эрно.
Истван скривился и буркнул:
— Лечи уже! А то, ей-ей, Рената, руки чешутся.
Подумал и стыдливо, оттого быстро и чуть повысив голос, добавил:
— О цветах забудь, не носил я тебе ничего. Ничего не было, Рената!
Истван сел на кровать и замер. С опаской приблизилась к нему. Некромант не двигался и смотрел в одну точку. Даже не дёрнулся, когда дотронулась до самого серьёзного ожога.
Перевязывала и искоса посматривала.
Отрешённое выражение не сходило с лица Иствана. Он не отвечал на вопросы, не реагировал на движения — словом, старательно демонстрировал, будто меня не существует.
Агрессия ушла, на её место пришло безразличие.
Когда закончила, Истван сухо поблагодарил и указал на дверь.
— Чай я в состоянии выпить сам. Всего хорошего, Рената.
Ничего не оставалось, как подчиниться.
С тяжёлым сердцем поднялась к себе и переоделась: я ведь до сих пор щеголяла в потрёпанном походном наряде, покрытом пылью и каменной крошкой. Надо было, конечно, раньше: нехорошо к больному в невесть чём соваться, ещё заражением крови награжу, но, честно, внешний вид не интересовался вовсе. Теперь же вдруг выяснилось, что и волосы — воронье гнездо, и сама — краше в гроб кладут.
Пока приводила себя в порядок, думала об Истване. В итоге пришла к выводу, что ни в чём не виновата. В конце концов, не жрец и не сиделка. Найдётся, кому больному подушку поправить. Вот помирятся Вилма с Истваном, и станет некроманту плевать на тебя с высокой колокольни. Хотя ему всегда было плевать.
Рефлексии затягивали, поэтому отвлеклась на записи для диссертации.
Часовня духов — занятное место, я бы даже сказала, уникальное. И идеально подходило к теме диссертации. Пожалела, что вместо душеспасительных разговоров не расспросила Иствана о ритуале. Глядишь, целую главу написала бы с практическими выкладками, схемами. И гордо сообщила бы комиссии на защите: мол, моя идея.
Ладно, оставался Кристоф. Он-то поговорить не откажется, за чашечкой чая с мёдом всё обсудим.
С интендантом у нас сложились доверительные отношения, а ведь совсем недавно Кристоф меня задабривал, опасаясь, что раскрою его маленькую тайну, а я подозревала интенданта в убийствах. Теперь же мы поделились секретами и, можно сказать, подружились.
Повертела в пальцах записную книжку Эрно и решила захватить, вернуть владельцу.
Интересно, как прошла его первая встреча с магами? Прошлая, в облике духа, показала: Эрно любили и помнили. Тибор, наверное, на радостях расплакался: наставник ведь вернулся. Наконец-то похоронит в душе смутное чувство вины. Хотя прав Эрно, что мог поделать мальчишка-практикант, даже если б оказался тогда рядом? Два трупа и только.
Нет, хорошо, что меня там нет. Не стоит мешать мужчинам, пусть поплачут. При женщине-то стыдно, а ведь так хочется. После наверняка в 'Три рыбы' завалятся и прокутят до утра.
Наконец, собралась, прихватила рабочий блокнот и поспешила к Кристофу.
Верешен бурлил. Ещё бы, такого события не случалось в тихом провинциальном городке с момента его основания. Шутка ли — покойник воскрес!
Общество раскололось на два лагеря. Одни считали, мертвяка надлежит извести, чтобы не принёс какую-нибудь беду, например, не начал есть детей. Другие радовались и умильно утирали слёзы платочком. Как можно, такой парень, а вы его вилами! Вас бы самих, окаянных! В итоге сошлись на том, что в городе некромант имеется, пусть и разбирается. Случись чего, с него и спрос.
Я, увы, тоже вызывала интерес, как непосредственный свидетель чудесного воскрешения. Нет, верешенцы не подозревали, куда и зачем мы ездили, зато видели, как возвращались. Представляю, чем бы обернулась практика, если б прознали, кто заказчик воскрешения! Пришлось бы срочно собирать вещи и переезжать в тот же Нийск и отправить слёзное письмо ректору с просьбой сменить место написания диссертации.
Воскресший мертвец — это плохо, а девица, заказавшая воскрешение мертвеца — лич. В народном сознании я бы превратилась в существо, подлежавшее уничтожению.
Так или иначе, полакомиться свежим хлебом не дали. Сглотнув вязкую слюну, с тоской прошла мимо лавки при пекарне. Обойдусь без рушников — местной выпечки с ягодами и орехами. Надеюсь, в Башне духов найдётся еда: во рту маковой росинки с утра нет.
До лавки бакалейщика добралась крупной рысцой, на знакомой тропинке сбавила шаг.
Вот и Башня духов.
Помахала Винсу. Тот, тяжко вздыхая, возился с чем-то на ступеньках. Приглядевшись, поняла: амулеты. Видимо, проверяет уровень заряда. Что ж, достойное занятие для практиканта, лучше, нежели полы драить. Серьёзнее ведь ничего не доверишь: второй курс. Тут хоть боевой маг, хоть целитель, к делу без пригляда подпускать нельзя. Время переполошное, у всех свои заботы, некогда с малышнёй возиться. Хотя, скажи Винсу, что он юнец...
С улыбкой вспомнила, как парень пытался за мной ухаживать. Он-то себя считает взрослым, но на самом деле — ребёнок. Будто себя в возрасте Винса не помню! Первая любовь, первая свобода общения полов, ощущение, будто всё знаешь и умеешь.
Свернула к дому интенданта и задумалась: стучать или нет? В итоге послала весточку с вопросом, можно ли войти. Ответ пришёл быстро и в виде распахнутой двери. Полуодетый Кристоф стоял на пороге, опираясь на самодельный костыль. За его спиной недовольно бурчал лекарь, но интендант не слушал, досадливо отмахивался.
— Заходите, Рената! — Кристоф неуклюже посторонился, пропуская в дом. — Могли бы не тратить силы, дверь открыта.
— Я решила предупредить о визите. Не хотела зря беспокоить.
Скользнув взглядом по интенданту, недовольно покачала головой. Пожалуй, я солидарна с лекарем: постельный режим и точка!
— Чаю хотите? — Кристоф старательно не замечал моего недовольного сопения и всячески старался показать, что бодр и здоров. Мужчины! — С медком.
— Хлеба взять можно? — не удержавшись, поддалась на провокацию.
И мёду бы, он у Кристофа вкусный. Ещё бы, с собственной пасеки!
— Можно. Вы голодная, наверное... — интендант замялся, будто раздумывал, говорить или нет. — Я ведь вниз до вашей весточки спустился. Тоже, знаете ли...
И неловко замолк.
Понятно, покормить.
— Конечно! — улыбнулась я. — Ложитесь, отдыхайте, сейчас всё приготовлю. Вместе поедим, поговорим. А вы, — обернулась к лекарю, всё ещё хранившему сумрачный вид, — к Иствану Кираю не заглянете? Плохо ему.
— Да-а, — посерьёзнев, протянул Кристоф, — основной удар он принял, я только страховал. И то, видите, увечный, — интендант усмехнулся и потряс костылём.
Покачала головой, велела не геройствовать и отправила наверх. Проследила, как лекарь помогает Кристофу подняться по лестнице, и пошла кашеварить.
Кухня интенданта разительно отличалась о того беспорядка, в котором погрязла квартира Иствана. Безусловно, некромант убирался, но обычно у него на это не хватало ни сил, ни желания. Кристоф же содержал дом так, что иная хозяйка позавидует.
В леднике обнаружила курицу и, недолго думая, сварила бульон. Покрошила в него овощи — вот и супчик, наваристый, густой.
В самый разгар готовки на кухню заглянул лекарь. Мужчина мял в пальцах ремень сумки и выжидающе посматривал на меня. Не выдержав, спросила в чём дело. Оказалось, нужно послать весточку Золтану — целителю из Нийска.
— Мне магическое не вылечить, — развёл руками лекарь. — А у господина Кирая всё наверняка такое. Я тут расспросил, долбануло изрядно.
— Так вы в Башню зайдите, к Авалону, он всё сделает.
Не понимала, отчего с подобными просьбами обращались ко мне. У меня тут пенка, а он — весточка!
— И оплатит тоже, — добавила я, догадавшись, в чём действительно проблема. — Господа маги потом с целителем рассчитаются.
— Это хорошо, — просиял лекарь, — а то господин Кирай нравом крут, боязно денег просить.
Надеюсь, хотя бы лечить не страшно.
Намёки лекаря лишь усилили любопытство, и, устроившись с тарелкой супа и краюшкой хлеба подле кровати Кристофа, замучила бедолагу вопросами. Тот обещал всё рассказать, вот только поест.
Аппетит у интенданта оказался волчий, но это радовало: Кристоф быстрее пойдёт на поправку.
И вот, отложив тарелку и промокнув губы поданной салфеткой, интендант изъявил желание восполнить пробелы в моих знаниях. Глаза замаслились, лицо стало чуть одутловатым от еды. Ничего, сообщит краткую версию событий, и лично подоткну Кристофу одеяло.
Странно, когда приехала, и подумать не могла, что у нас сложатся хорошие отношения.
— Да ничего такого не произошло, Рената, — видя, что я сгораю от нетерпения, издалека начал Кристоф. — Как и говорил Эрно. Хороший он парень, даром дворянин. Такому доверишь спину. До поговорили они с Истваном, конечно. Коротко, по делу. Как именно привязать, как взрывать. Бесы вокруг кружились, Истван отгонял. Души разные и ещё чего-то. Меня-то за порог выгнали, а Истван у самого провала копошился. Я в некромантии мало что понимаю, только ловушки распознал. Ну, знаете, ловчую сеть для душ, чтобы не сбежали. Истван всё этой паутиной оплёл, потом со слоями тонкой материи работал, кажется, направления менял. Занятное зрелище! Воздух искрится, шипит, норовит спалить...
Судя по восхищению интенданта, некромант превзошёл самого себя. Или не превзошёл? Истван ведь умелый, сильный маг, даром что попал в захолустье на государственную службу. Ему бы преподавать!
— А Эрно? — едва не опрокинув тарелку, всем корпусом подалась вперёд.
— А Эрно — вот он, я! — раздался весёлый голос с порога.
Обернулась и увидела любимого. Тот лучисто улыбался и, сам того не замечая, постоянно щупал себя: то лицо, то руки, то бока. Уже переоделся, помылся.
Ой, на щеке порез. Эрно брился?! Ну да, отвык же.
Улыбка расползлась по лицу. Позабыв обо всём, вскочила и бросилась к любимому. Тарелка упала и жалобно зазвенела. Ой, раскололась! Ничего, куплю новую.
Эрно рассмеялся, раскрыл объятия и, поймав, закружил. Завизжав — не от страха, а от переполнявших чувств, — сжала любимое лицо в ладонях и расплакалась.
Живой. Родной. Тёплый. Близкий. Макошь, Белбог, какая ж я счастливая!
Мы просто смотрели друг на друга и молчали.
Я обнимала его, Эрно обнимал меня. И ничего больше не существовало: ни времени, ни пространства. Только мы.
— Вы целуйтесь, я не смотрю, — закашлял Кристоф, вторгаясь в нашу идиллию. — А ещё лучше устраивайтесь в гостиной. Эрно, хотите, поживите у меня. Или переберётесь в гостиницу?
— Если разрешите, — поверх моего плеча ответила воскресшая мечта и провела рукой по волосам — так ласково, нежно. — Не хочу никого обременять.
— Что вы! — возмущённо засопел интендант. — Мы же не чужие, разве мне для товарища угла жалко? И вино из погреба берите, отпразднуйте. Хотите, закажите чего-нибудь в 'Трёх рыбах', пусть на меня запишут.
— Я сам могу... — начал Эрно, но Кристоф возмущённо оборвал.
— Даже не думайте! Вам ещё жизнь налаживать, бумажки собирать, незачем ещё и бытовыми мелочами заморачиваться. Считайте, я вам на день рождения подарил.
— Да, ещё ведь родным писать, дворянство восстанавливать, поместье, — помрачнел Эрно.
Увы, воскрешение — это не только радость, но и куча проблем.
* * *
Диссертация двигалась ни шатко, ни валко, но материал множился, допишу как-нибудь. В бытность духом Эрно очень помог. И Истван тоже. Без его графиков диссертация много бы потеряла.
Завтра свадьба Тибора, на которую пойду вместе с Эрно. Волнительно!
Это наш первый публичный выход в свет, до этого никто, кроме магов, Эрно не видел.
А ещё я подружка невесты. Вертелась, как белка в колесе, разрывалась между Джеммой и Эрно. Как только с ума не сошла или не погрузилась в летаргический сон от усталости? Свадьба, пусть и самая скромная, чрезвычайно утомительная, а когда ты помогаешь невесте всё организовывать, — вдвойне.
Как могла, помогала любимому адаптироваться к миру живых, читала подборки газет, рассказывала о том, что творится в королевстве, какие сейчас цены, сколько платят, чему учат. Шестнадцать лет отсутствия не шутки, за это время столько всего изменилось! Повезло, что Эрно держал 'якорь' — записная книжка, благодаря чему любимый слышал обрывки разговоров. Подвал, безусловно, место не проходное, но маги иногда захаживали. А уж практиканты, те в обязательном порядке. Трудотерапию никто не отменял. Студенты — народ словоохотливый, Эрно же любопытный, вот и наматывал на ус чужую трепотню.
Авалон составил и отослал наверх прошение о восстановлении Эрно Триглава на государственной службе. Главный маг башни не сомневался, власти не откажут, потому как Верешен — место непопулярное, в такую глухомань мало кто по доброй воле поедет, только по распределению. А проблем хватало: и нечисть, и оборотни, и духи, и лич. Во времена Эрно и вовсе было не продохнуть, сейчас, конечно, спокойнее.
По моим подсчётам, ответ из министерства придёт завтра, особой почтой. А вот когда ждать письма от поверенного Триглавов, если ждать вообще, неизвестно.
Сообщил ли Эрно о себе родным, любимый не рассказывал. Кажется, он наводил справки о семье, но к чему они привели, не знаю. Пока же мы собирали свидетельские показания, которые бы пригодились в суде. Положим, если родители Эрно живы, они сумеют распознать, их ли сын перед ними, а если нет, наследники в лепёшку расшибутся, лишь бы не отдавать земли и деньги.
В связи с новой старой работой Эрно требовались амулеты — элементарные правила безопасности. На новые денег не было, поэтому откопали в недрах Башни те, которые брали маги в длительные разъезды. Одежду тоже пришлось взять с чужого плеча, точнее, у Миклоса: они с Эрно примерно одной комплекции.
После всего гадкого поступка вихрастого боевого мага идти к нему не хотелось, но, пересилив неприязнь, всё же пошла. У меня и вовсе жалования нет, живу на стипендию и то, что посылают родные. Изредка перебиваюсь случайными заработками, хотя, по закону, права на это не имею.
Миклос встретил настороженным взглядом. Он уже более-менее оправился после поединка с Истваном, хотя ещё и не ездил на патрулирование. Авалон не хотел рисковать и пускать ослабшего мага бороться с нечистью.
Брюнет исхудал, растерял часть харизмы и выглядел помятым. Передвигался осторожно, стараясь держаться ближе к стеночке. И смотрел исподлобья, будто ожидал подвоха или нового вызова на дуэль.
— Добрый день! — вежливо поздоровалась и протянула гостинец: пирожки. Нельзя же к человеку с пустыми руками? — Это тебе. Можно пройти?
— Ты со мной разговариваешь? — удивился Миклос и недоверчиво покосился на свёрток. — Там яд?
— Миклос! — возмутилась я.
Между прочим, сама пекла, старалась, а он тут носом водит! Кристоф, например, с удовольствием умял, в комплиментах хозяйке рассыпался. Эрно и вовсе руки поцеловал, смутил до румянца.
— Что — Миклос? — мрачно пробурчал маг. — Я же мерзавец, а ты с подарками.
— Хорошо, — пожала плечами и протиснулась мимо Миклоса в прихожую, — не желаешь мириться, не надо. Я ничего не забыла, просто на волне счастья...
Как можно жить в таком хлеву?! Где же Вилма, почему не приберётся? И Миклос тоже неухоженный, заброшенный. Или после позора и публичной моральной порки за клевету (и солидного штрафа) голубки рассорились?
Грязные носки, кастрюли с засохшей едой, бутылки... Куртка в бурых пятнах. А ещё запах! Неплохо бы проветрить.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Миклос и, наконец, забрал пирожки. — Я осознал, понял... Словом... Зачем пришла?
Чаю не предложил. Собственно, и не согласилась бы. Попытка изнасилования и оговор не скоро забудутся. А общаться, общаться всё равно придётся, только ни о каком доверии речи быть не может.
Изложила суть просьбы и через пять минут уже вышла с одеждой для Эрно. Показалось, или Миклос не желал, чтобы я задержалась?
Выкинула мага из головы и задалась вопросом: где зарядить амулеты? До новолунья ждать долго, да и опасно: мало ли раньше понадобятся? Работа боевого мага связана с постоянным риском для жизни.
На память пришла только Часовня духов. В этом аномальном месте заряжались даже камни и очень быстро.
И вот теперь любимый сидел у гранитной гряды, на которой высилась Часовня духов, а я бессовестно бездельничала. Сидела на берегу и смотрела на поле маков. Сейчас, в багрянце заката, казалось, будто оно пылает.
Босые ноги лизала вода. Я уже успела окунуться и ждала Эрно, который отправился заряжать амулеты.
— Эй, ты скоро? — нетерпеливо позвала любимого.
Ну сколько можно возиться? Я ведь проверяла, артефакты за считанные минуты подпитываются. У Эрно, положим, разряженные под ноль, но всё равно долго.
Глаза невольно скользнули по гребню гряды. Некогда примерно с этого места я увидела Часовню духов, но сейчас приглушение работало, как надо. Складывалось впечатление, что в тот день нам специально дали её увидеть.
Солнце отражалось в естественном зеркале из слюды и слепило глаза. Приложив к ним ладонь козырьком, встала и попыталась разглядеть Эрно.
Улыбка застыла на лице, как приклеенная. Будто мышцы свело судорогой.
Липкий ужас холодом обдал сердце.
Вот уж не думала, что когда-то вновь увижу высокую иссохшую фигуру в полинявшей университетской мантии!
Мозг вновь обрёл контроль над телом и начал лихорадочно действовать.
Рука рванула шнурок с защитным амулетом. Он полыхнул зелёным, сигнализируя об активации. Точно так же отозвались то щекоткой, то теплом остальные обереги. Знала бы, взяла все, а так только базовая защита и против нежити. Мало, слишком мало для лича!
Высокая фигура зыбкой дымкой замерла на гряде. Я видела его только с определённой точки — с берега, но знала, никуда победивший смерть маг не денется.
Ком подступил к горлу.
Лич уже вселял душу Эрно в тело оборотня, что задумал на этот раз? Помнится, я задолжала ему. Пусть лич и отпустил тогда, позволил спокойно уйти из случайно найденного жилища, но кто сказал, будто неупокоенный маг не сделал это специально? Ведь недаром же только я видела его сейчас?
Так, спокойно! Я маг-теоретик, могу построить такую защиту, которую никто не пробьёт. Использую руны и три вида плетения.
Опустилась на колени, начала чертить, но осеклась, когда костлявые жёлтые пальцы легли на плечо.
Сердце на миг перестало биться, руки затряслись.
Я не видела лича, но шестым чувством понимала, именно он держит за плечо.
Неужели пришёл за платой? Ну да, в Башне я ведь просила воскресить Эрно, и вот Эрно жив. Слишком сложно, слишком невероятно, чтобы не обошлось без помощи лича.
Напряжённо ждала.
Стоять в полусогнутом состоянии было неудобно, меня чуть покачивало, но ничего не поделаешь, терпи, Рената.
От лича пахло странной смесью тления и ванили. Оба аромата считают сладкими, только один приятен, а от другого тошнит.
— Не трудись, — ровным голосом произнёс лич и, не касаясь, дезактивировал артефакт.
Я ждала продолжения, но его не последовало.
Костлявые пальцы отпустили плечо, и шестое чувство подсказало, за спиной никого нет. Но я всё равно проверила — пустота.
Лич в совершенстве владел искусством телепортации, ушёл, не затронув ни одной нити пространства, не повредив ни единого слоя материи.
С облегчением перевела дух и смахнула пот со лба.
Странно, зачем он приходил? Просто посмотрел, будто проверил что-то и исчез. К Эрно не приближался: вот он, любимый, теперь я его вижу. Набрал цветов и, улыбаясь, несёт мне.
Вновь бросив взгляд на гряду, увидела женщину. Она наблюдала за мной, стараясь держаться так, чтобы я не могла разглядеть её лица. Почему-то женщина казалась недовольной. Наверное, из-за скрещённых на груди рук.
Очередная странность. Места здесь пустынные, люди не гуляют.
Моргнула — и незнакомка исчезла. Но не могла же она так быстро спуститься! Значит, мне просто привиделось после нервного потрясения. И алая юбка, и синяя кофта.
Потянуло в сон.
Прикрыв рот рукой, зевнула, и явственно услышала грозный шёпот: 'Не приближайся к нему!'
Замотала головой. К кому не приближаться?
— Ты знаешь, — упрямо ответил чужой безликий голос в голове. — Пожалеешь.
Нахмурилась.
Только солнечного удара и угроз от собственного сознания мне не хватало!
И эта странная сонливость...
— Что с тобой? — подоспевший Эрно с тревогой вглядывался в лицо.
— Всё в порядке, — заверила я. — Показалось.
Украдкой вновь бросила взгляд на гряду — никого. Привидится же такое!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
