Тиоли ❋ Огонь души (Литдорама2)

— Клинок есть в багажнике, — отмахнулся Дже Хён. — Но без Джун Хо нас с ним сразу заметят. Надеюсь, нам не придется им воспользоваться. Меч в городе — последнее средство.

Я понятливо кивнула и поспешила к машине, хотя вокруг было пустынно и спокойно, мысленно молясь, чтобы дракон был прав и оружие нам не понадобилось.

* * *

* * *

Половину дороги я осторожно наблюдала за драконом, улавливая мелкие движения и неизвестные мне привычки. Он держал руль уверенно и спокойно, как делал все, будто не находил разницы между тем, чтобы идти пешком к своей цели и ехать в том же направлении на автомобиле.

— Ты меня рассматриваешь, — хмыкнул Дже Хён и знакомо чуть криво улыбнулся, заставляя мое сердце биться чаще.

— Да, — честно ответила дракону и отвернулась, чтобы скрыть свое смущение.

Вот вечно я так! В его присутствии мой язык сам собой развязывается и выдает всю правду, даже самую глупую.

— Мы уезжаем во вторник, — неожиданно сообщил кореец.

— Что? — опешила я и тут же развернулась, уставившись на дракона. — Да вы!.. Совсем ополоумели.

— Вылетаем вечером, в Инчхоне будем утром, — не слушая меня, продолжил Дже Хён. — Все документы уже или готовы, или будут готовы до вылета.

Я опала на сиденье и прикрыла глаза, усилием воли заставляя себя унять волнение.

— Не бойся, — дракон протянул руку и накрыл мои пальцы своими.

Я открыла глаза и уставилась на его руку. Не удержавшись, перевернула ладонь и переплела наши пальцы. По коже словно проскочили искорки тепла и холода. Показалось даже, что я слышу шипение испаряющихся ледяных искр, что исчезали, не успев растаять.

— Все будет хорошо? — спросила я, чувствуя, как затягивается пауза.

Дракон сжал мои пальцы, без слов внушая мне надежду и уверенность. Я выдохнула и призналась:

— Знаешь, я ведь никогда не была даже близко к Корее... Ездила с за последние три года в Европу несколько раз и боялась даже задумываться о пути на восток.

Дже Хён на мгновение повернул ко мне голову, а я продолжила свое черное дело — сознаваться и выбалтывать свои самые тайные страхи:

— Вернувшись сюда, я очнулась на больничной койке. И не поверила, что это произошло. Знаешь... я так мечтала об этом. Пять долгих лет. А потом, оказавшись дома, просто провалилась в пропасть отчаяния.

— Так бывает, — пробормотал кореец.

— Да? — повернувшись к нему, глухо спросила я.

— Конечно, — он грустно улыбнулся. — Оказавшись здесь, я долго думал, что сплю. И этот сон мне не нравится.

Я кивнула и добавила:

— Я оказалась в кошмаре. Вроде все как прежде, а жизни нет.

Дракон резко вывернул руль, едва в кого-то не врезавшись, с ловкостью хищника на охоте маневрируя между препятствиями. Я охнула, но испугаться не успела. Молодой человек уже съехал на парковку перед торговым центром, невозмутимо тормознув на первом же свободном расчерченном прямоугольнике.

С минуту мы сидели молча. Я не знала, что говорить, а Дже Хён пристально смотрел вперед.

— Ти... — развернувшись ко мне, прошептал дракон. — Эх... Мелкая...

Я улыбнулась, сама не представляя, что стоит говорить и что мне хочется услышать.

— Забавно, да? — начал дракон, поглаживая руль. — Помнишь тот рынок? Давно все было... Будто тысячу лет назад. Я помню все, кроме того, каким был сам. Помню запахи, звуки. Цель, что тогда мной двигала. Это были обида и желание доказать свою правоту. Я жил только этим. Готов был переступить через все и всех, как бы это не было жестоко.

Я кивнула, вместе с ним вспоминая те времена. Перебивать не хотелось, но я все же вклинилась в размышления Ким Дже Хёна:

— Нет. Ты сам себя обманываешь. Ты никогда не был таким. Холодным, как вода в реке — да. Но ты никогда не переступал. Со мной ты так не поступил.

— Разве? — усмехнулся молодой человек и недоверчиво взглянул на меня.

Я отстегнула ремень безопасности, потянулась и сжала ладонями лицо дракона, заставляя смотреть на себя.

— Ты родился в клане, вырос там, знал любовь родителей, верность друзей, сам выбирал свой путь, — решительно сказала я. — До одного лишь случая, отрезавшего тебя от семьи, но не лишившего свободы. Тебе не ведомо, что на самом деле значит жестокость. — Я горько усмехнулась. — Знаешь, что такое жестокость? Я познала ее сполна... Может живой человек, человек из этого времени и мира... — Я мотнула головой, указывая за пределы машины. — Может ли человек, знающий о своих правах, о которых ему твердят с экрана, жить там? Не знаю, что держало меня на плаву. Вера? Надежда? Сила воли? Ох... Это кошмарно. Не из-за боли. Боль можно пережить, унижение можно пережить, насилие можно пережить... За пять лет я раз за разом с удивлением осознавала, что бывает и хуже, а потому радовалась коротким, даже самым коротким передышкам. Там я узнала, что такое — не существовать. Вот живет человек, ходит, работает, спит, есть, но он лишь вещь. Чужая вещь... И эту вещь могут сломать, выкинуть или даже уничтожить. Что самое страшное? Нет ничего страшнее неизвестности. Неизвестность рождает в голове страх, а страх... — Я замерла и глубоко выдохнула, успокаиваясь. — Я очень боялась тебя первое время. Но быстро перестала. Ты живой и теплый. И я благодарна тебе за то, что рядом с тобой я вдруг оказалась тоже живой.

Мне многое еще хотелось сказать Дже Хёну, пересказывая все свои чувства, но я молчала. Сидела, плакала, не вытирая слез, и смотрела ему в глаза. Дракон отнял мои ладони от своего лица, потянулся и вытер слезы подушечками пальцев. Я неосознанно потянулась за его ладонью, кожей впитывая исходящий от молодого человека покой.

— Ты походила на маленького затравленного зверька, — улыбнулся он. — Зверька с очень большими золотисто-желтыми глазами. Ты и сейчас порой такая же.

— Я другая, — напомнила я ему.

— Нет, я уже говорил. Ты не поменялась. — Дракон пальцем погладил внешний уголок моего глаза и добавил: — Ты дурочка. Неужели ты думаешь, что нет ничего, кроме оболочки?

Я нахмурилась и громко вздохнула.

— Тогда я тоже изменился, — сказал Дже Хён. — Я стал драконом, который даже обратиться не может.

Он напрягся, на секунду сквозь кожу немного проступили совсем другие черты — чешуйки очертили длинную морду опасного хищника. Дракон клацнул клыками, и все исчезло, бесследно растаяв.

— Ни сил, ни магии, ни второй ипостаси, — горько усмехнулся Дже Хён.

ПРОДА

Я благодарно улыбнулась, осознавая, что поверила его словам только сейчас.

Тренькнул телефон, возвещая о новом сообщении. Я ойкнула, вспомнив про Веру, и поскорее вытащила коробочку мобильника из кармана. Боковым зрением я видела, как дракон за мной наблюдает, и не могла не улыбнуться.

"Ты где? Таня! Кто это?" — значилось в сообщении от подруги.

— Не отвечай, — велел Ким Дже Хён, хотя не мог прочитать послание девушки.

— Почему? — удивилась я.

— Просто не отвечай, — посоветовал дракон. — Потом поймешь.

Я с сомнением глянула на корейца, но трубку отложила, а сама уставилась в на проходящих мимо машины людей. Как и всегда, никому не было дела до других. Прохожих не привлекает обыденность, даже если она полна счастья и радости.

— Мы похожи, — пробормотала я, не глядя на дракона. — Разные, но очень похожие, да?

Дракон согласно хмыкнул и нажал рычажок на сиденье, откидываясь чуть назад. Вновь пиликнул телефон, возвещая о новом сообщении.

— "Не приходи пока домой!" — прочла я вслух и беззвучно рассмеялась, глядя на десяток смайликов.

— Я же говорил, — хмыкнул дракон и потянулся.

* * *

До кинотеатра мы так и не дошли, засели в одном из кафе в центре и несколько часов болтали ни о чем. Хоть и не собиралась, я с неожиданным энтузиазмом рассказывала дракону о себе, своих родителях друзьях, любимых книгах. А упомянув про любимые места в городе, не удержалась и потянула Дже Хёна за собой к реке.

Неторопливо гуляя вдоль бетонного бортика, мы разглядывали исторические здания и новомодные новостройки, а я без запинки называла даты, людей и события, радостно знакомя корейца с любимым городом.

Есть что-то удивительно незаметное в такой любви. За приключениями и яркими впечатлениями едут в другие города и страны, но, как бы ни привлекал иной ритм и цвет вокруг, рано или поздно все возвращаются. Можно не видеть в серости, какой-то вытертости и блеклости родных улиц ничего нового, но есть в этом и свое очарование.

Есть что-то удивительно притягательное в длинных многолюдных улицах, воздух которых наполнен прилипчивым запахом песка и немножко плесени после дождя, в заросших парках и пересеченных тропками скверах, в жаркие июльские деньки превращающихся во флакон духов, где сладость липового цвета смешивается с терпкостью свежескошенной травы газонов и выхлопных газов, от которых никуда не деться; в многочисленных витринах и стеклах, что отражают небо, часто подернутое серой дымкой гроз, в смешении флуоресцентных знаков, ярких и выгоревших баннеров и многоязычном гомоне людского потока.

Мы медленно шли, то и дело поглядывая по сторонам, не теряя бдительности, исследуя улицы и не боясь заблудиться.

Смогу ли я жить, надумав однажды уехать отсюда?

Да, ведь родной город не будет обижаться, поливая пыльные улицы сверх меры. Как родная, но немного рассеянная мать он простит мне все, даже расставание. А после спокойно примет обратно, если я решу вернуться. И хоть ритм города переменится, исчезнут некоторые дома, на месте которых поднимутся новые высотки, небо останется прежним: чуть хмурым и выбеленным зимой и ранней весной и яростно-синим, как роспись на чашках, в июле и августе. Все также будет цвести сирень, скрывая подъезды в спальных районах, "орать" сигнализация в пять утра, дворники продолжат будить жителей назойливым шелестом метелок по плитке или шарканьем лопат... Все останется на местах, даже если изменятся вывески, люди, дороги изогнуться по новому маршруту.

Я улыбнулась и тут же понуро вздохнула:

— Нужно поговорить с отцом. И я не знаю, что ему сказать.

Дракон скосил на меня взгляд и пожал плечами:

— Можно сказать ему что-то очень близкое к правде.

— Можно, — согласилась я. — Но как ему объяснить столь внезапный отъезд?

Дальше мы гуляли молча, думая каждый о своем. В какой-то момент я оторвалась от печальных размышлений и взглянула на корейца. Тот едва заметно мне улыбнулся и взял за руку. Сравнивая наши ладони и прислушиваясь к ощущениям, я шла рядом с молодым человеком, мысленно настраивая себя на лучшее.

* * *

В квартире от порога ощущался насыщенный аромат... Я принюхалась и громко чихнула.

— Лаванда, — с некоторым отвращением пробормотала себе под нос, расшнуровывая и сбрасывая ботинки. — Моя квартира провоняла лавандой!

По-кошачьи морща нос и недовольно передергивая плечами, я прошла по коридору, высматривая Верку, и замерла посреди комнаты. Подруга сидела на диванчике и с блаженно-отрешенным выражением на счастливом личике тискала подушку. В своих светлых джинсиках и шифоновой блузке с крупным цветочным рисунком Вера напоминала молоденькую учительницу престижного лицея (Клише, но никакое другое сравнение в голову не лезло!).

Верка вздохнула, осоловело глянула на меня, широко улыбнулась и громко простонала:

— Та-а-а-анечка...

Я подошла поближе и откашлялась, разглядывая подругу.

— С тобой все хорошо?

Девушка радостно закивала, а я осмотрелась и принюхалась, но не обнаружила признаков какой-то выпивки, хотя прежде в таком разобранном виде Веру я видела лишь после бутылки вина.

Девушка вздохнула и вытянула ноги, таращась на собственные ступни. Что-то ей не понравилось, и подруга несильно толкнула пяткой столик, повторив стон:

— Та-а-а-анечка... Ах-х-х...

Я прошлепала на кухню, обозрела в раковине с полдюжины грязных чашек и несколько блюдечек с налипшим кремом. Хмыкнув, я развернулась к Вере и спросила:

— Как вы тут... с Со Джун Хо?

— Джун Хо-оппа-а-а-а... — сменила репертуар девушка и крепче сжала подушку.

Я закашлялась и поставила греться чайник.

— Это будет долгий... Это будет очень долгий вечер, — обреченно пробормотала я, морально готовясь несколько часов подряд выслушивать все достоинства Со Джун Хо от лучшей подруги.

* * *

ПРОДА

* * *

— Нужно поговорить с отцом, нужно поговорить с отцом, — повторяла я, постукивая телефоном по бедру и ожидая, пока Дже Хён припаркует машину в тесном дворике. — Мне нужно с ним поговорить. Но как же страшно!

— Пойдем, — кивнул мне кореец, выбираясь из салона авто.

Одну меня парни не отпустили, единодушно опасаясь нападения призраков.

— Мне будет спокойнее, — многозначительно сложил руки на груди Со Джун Хо, провожая нас до двери. — Не хочу, чтобы ты, Та Ня, трезвонила мне и причитала, как тебе страшно.

Я надулась и обиженно просопела:

— Не причитаю я.

— Зато отчитываешь меня, как моя драгоценная аджумони, — усмехнулся шаман. — Всю ночь мне мозг ела, как рис по зернышку.

Я зло заворчала и вернулась к вечернему разговору:

— Есть за что.

— Да что такого? — ни капли не обидевшись, но старательно обиду изображая, вздернул нос паксуму. — Я развлек твою подругу, устроил ей... практически вечер мечты!

Я фыркнула, но не могла не согласиться. Особенно после того, как Вера несколько часов подряд в деталях пересказывала их посиделки.

Пришлось слушать, прихлебывая очень крепкий чай мелкими глоточками, пытаясь не морщиться и не комментировать рассказ.

— Розовые сопли в розовом сиропе, — ворвавшись после выдворения подруги из квартиры в дом к ребятам, описала я произошедшее. — Ванильная мечта.

Добыв у меня ключи, Джун Хо приволок в мою квартиру ароматические свечи, пирожные и себя. Увидев и унюхав эти три элемента разом, Вера сначала испугалась, но быстро растаяла и успокоилась, когда Со Джун Хо включил трогательную растерянность упавшего с неба корейского принца.

Услышав от подруги сравнение, я не удержалась от едкого смешка, но увлеченная рассказом Верка ничего не заметила. Подруга, похоже, в ее нынешнем состоянии не заметила бы и начавшуюся бомбежку. Что уж говорить о такой странности, как внезапное появление у меня в доме незнакомого азиата.

— Колдовал? — хмуро уточнила я, наступая на Джун Хо еще в прихожей. — Признавайся.

— Я тебе что чён гак гвисин — призрак холостяка? Или... как его?.. Инкуб? Зачем? — с детской непосредственностью пожал плечами парень. — В таких ситуациях подобное не нужно.

Успокоилась я лишь получив бутылочку с живительным женьшенем, но хоть и перестала злиться на паксуму, все равно смотрела на молодого человека неодобрительно.

— Надеюсь, сработает, — со вздохом отставив пустую бутылочку, призналась я. — Хорошо хоть, что ты не ударился во все тяжкие и не устроил Вере ее розово-ванильную мечту.

— Почему? — хмыкнул Ким Дже Хён, появляясь на кухне.

— Потому что, — с нажимом ответила я. — Потому что это хорошо для книг и фильмов, но не для жизни.

Со Джун Хо подпер кулаком подбородок, вопросительно на меня взирая, а дракон просто присел на диванчик, наблюдая за нами.