Остров Сокровищ

Почти вся нижняя часть тела девушки обмотана бинтами: мощные когти кошки пропороли ей живот, и хирургам пришлось бороться с начавшимся перитонитом, так что Сине после сложной полостной операции ещё долго придётся отлёживаться на больничной кровати. Тем не менее, перед Дмитрием она старалась изображать почти здоровую.

— Дима, я хорошо, — не прекращая улыбаться, выпалила она.

— Молодец! — похвалил её Казак.

— Малёдес — это кто?

Ну, вот и началось совместное изучение новых слов! Все разговоры с туземцами лингвисты писали не только на диктофон, но и на видео. Что позволяло потом, когда они засядут в кабинете Нины Алексеевны, не просто записать новые слова в обильно формируемый словарик языка пину, но и, в ряде случаев, разобраться с их значением по жестикуляции, активно используемой обеими сторонами процесса.

Словарик уже вырос почти до тысячи слов, что вполне позволяло 'общаться инфинитивами', как выразилась Воронцова. Теперь она составляла правила языка пину и разбиралась с правописанием: как они с Дмитрием и предположили, алфавит этого языка оказался слоговым, а Ранум помогал ей в записи слов на родном наречии.

— Думаю, Нина Алексеевна, ещё пару недель, и можно будет сказать, что основную нашу задачу мы выполнили, — предположил Димка, увидев, как движется дело у наставницы.

— А что вы считаете нашей основной задачей? — скептически глянула на него Араханян.

— Ну, от нас же требовали освоить язык. А мы его очень неплохо осваиваем.

— А вы не обратили внимания на то, сколького мы ещё не понимаем? Нет, дорогой Дмитрий, по моим самым скромным прикидкам, нам придётся разбираться только с самыми элементарными основами ещё месяца три. И только после этого можно будет перейти к тому, что называется углублённым изучением. А уж освоить этот язык хотя бы на уровне свободного бытового общения... Нет, Дмитрий. Полгода или даже год. И вот через этот срок я смогу сказать, что мы с вами можем учить других общению с аборигенами. Если не будем лениться, а нам с вами повезёт пожить среди них. Главное — чтобы за то время, пока это не произойдёт, не случилось ничего такого, что сделает нас и их непримиримыми врагами.

Заместитель начальника проекта по науке в ход работы лингвистов не вмешивался, но требовал регулярных докладов о том, как она продвигается. Как бы это помягче выразиться... В общем, ненавязчиво подсказывал в каком направлении действовать. Например, заострил внимание на необходимости выяснения слов и фраз, используя которые можно было создать простенький 'разговорник', вроде когда-то использовавшихся на фронте для первоначального допроса пленных. В данной ситуации, конечно, для простеньких объяснений, вроде 'меня зовут Вася, я пришелец, мы не хотим драться, давайте дружить. А ты кто, и где живёшь?'. Ну, или именно с подачи Евгения Леонтьевича Нине Алексеевне и Дмитрию пришлось выяснять, кто же те люди, что сейчас лечатся в госпитале Центральной.

— Да вы понимаете, что мы только-только пытаемся набраться словарного запаса, чтобы хоть как-то объясниться в вопросах самых элементарных бытовых и физиологических потребностей? — попыталась возмутиться Воронцова. — А к таким сложным понятиям как профессия, род занятий, ещё и не приближались. Это же понятийный ряд совершенно другого уровня.

— И всё-таки попытайтесь что-нибудь понять, — настаивал Умник.

Буквально через пару дней Араханян пришлось докладывать:

— Интересный человек этот Ранум. Как я поняла из его слов и жестов, до войны был кем-то вроде рудознатца. Теперь горшечник. Удивительно, конечно...

— Почему удивительно?

— Ну, такая смена деятельности.

— Вполне нормальное явление в условиях постапокалипсиса. А то состояние, в котором пребывают местные, и есть постапокалипсис по-средневековому, — пожал плечами зам по науке. — Металла у них после случившейся резни пока достаточно для их потребностей, рудные залежи искать пока не требуется. Судя по фото и видео, ваш Ранум достаточно щуплого для аборигенов телосложения. Сразу видно, что для кузнечного дела у него силёнок маловато. А вот с глиной возиться... Да и отрасль-то, можно сказать, смежная с геологией: как найти хорошую глину, тоже нужно знать. Вот и переквалифицировался мужик на тот род занятий, который может его прокормить.

Евгений Леонтьевич на несколько секунд призадумался, после чего продолжил.

— В общем-то, это объясняет и то, почему он оказался неподалёку от кимберлитовой трубки: опыт рудознатца подсказал, что вулкан мог выбросить из-под земли что-нибудь полезное, могущее пригодиться если не прямо сейчас, то в будущем. А что по остальным?

— Девушка — какая-то его родственница. Не дочь, но родня. Простите, Евгений Леонтьевич, но пока мы ещё не разобрались в названиях их степеней родства. И, как выяснил Дмитрий Ильич, что-то вроде ученицы. А парень... Симпатизирует девице и вызвался идти вместе с этими двумя. Как мы поняли, обыкновенный рыбак.

— С этим понятно, — с задумчивым видом побарабанив пальцами по столу, кивнул Умник. — А теперь, Нина Алексеевна, всё-таки постарайтесь понять, каким же он был, этот местный Армагеддец. Просто тотальная гражданская война, природные катаклизмы или, учитывая информацию об опасной инфекции, уничтожившей наших геологов, ещё и эпидемия в придачу.

Поглядев на скисшую Воронцову, он добавил:

— Поймите, Нина Алексеевна, это очень, очень важно! Биологи, разумеется, выяснят, насколько опасно заболевание и для нас, и для аборигенов, но на это нужно время, а у нас прямо в ближайшие дни группа людей может вступить в тесный контакт с местными. Они, конечно, люди подготовленные, с агрессивными туземцами справятся, но против микроорганизмов никакая их подготовка не поможет.

— Вы имеете в виду экспедицию к развалинам города? — как-то неуловимо поменялась в лице Воронцова.

— Её самую. Мало ли на что они наткнутся в развалинах города, поэтому мы должны быть готовы к любому развитию событий.

— Чёрт знает что! — возмутилась Нина Алексеевна. — Так рисковать людьми...

— Я не имею права рассказывать вам всё, о чём мне известно, но мы вынуждены идти на подобный риск, — нахмурился Умник. — И, к моему сожалению, одной из косвенных причин, из-за которых нам приходится так рисковать, являетесь вы сама.

— Я???

— Увы. Но, повторяю, во-первых, одной из, а во-вторых — косвенных. И не спрашивайте подробностей. Во-первых, как я уже сказал, не имею права рассказывать, во-вторых, не исключено, что мы преувеличиваем проблему, а в-третьих, я надеюсь, всё поправимо. Люди работают, но нам нужно подстраховаться на случай самого неблагоприятного развития ситуации. Так что, дорогие мои Нина Алексеевна и Дмитрий... Ильич, вы уж постарайтесь ответить на те вопросы, что я вам сегодня задал.

В общем, Димка, входя в палату Сины, хорошо представлял себе, на какую 'дорожку' ему нужно будет свернуть в разговоре с девушкой за те два часа, которые выделяли ему медики для общения с ней.

30

Первым сократившуюся экспедиционную колонну нагнал транспортёр, уходивший за горючим.

— Идите вы в жопу с такими поездками! — заорал его водитель, едва заглушив мотор.

— Что случилось? — не понял Мезенцев.

— Иди, Николаич, посмотри!

Ворочать бочки с соляркой в невысоком 'багажнике' МТ-ЛБ было неудобно, да и без них внутри хватало груза. Поэтому то, чем ещё решила поделиться с начальником экспедиции 'бактериологическая' группа, закрепили на корпусе 'маталыги'. Шанцевый инструмент, замотанный в куски брезента, упакованный в деревянный ящик (защита от низко свисающих ветвей) электрогенератор, десятиместная армейская палатка. И во всём этом по левой стороне бронированного тягача торчало с десяток оперённых стрел. На броне тоже виднелись царапины, оставленные наконечниками стрел, а одна из них даже влетела внутрь транспортёра через поднятый для вентиляции верхний люк.

— Кто это был? — поинтересовался Метель.

— А хрен его знает! Не видел я. Местные, наверно. Не гиены же какие-нибудь! Как они из кустов стрелять начали, я вперёд рванул. А Юрка шмальнул по кустам из пулемёта. Попал, не попал, не знаю, но стрелять прекратили.

— Далеко?

— Километров пять от посёлка.

Начальник экспедиции, внимательно осмотрев стрелы, сделал вывод:

— Минимум четверо стреляли. Оперение совершенно по-разному закреплено. Обычно каждый стрелок старается использовать однотипные стрелы. Перепуганные были: палили абы как в 'грохочущее чудовище'.

Ради успокоения нервов 'трактористу' пришлось налить граммов пятьдесят спиртяшки из запасов Мезенцева.

— Вести машину 'под мухой' сможешь? — лишь после этого обеспокоился тот.

— Под какой мухой? Эту дозу ты называешь 'под мухой'? — громогласно заржал водитель. — Да у нас в башкирских деревнях мужики и после литра самогона работают! Особенно — когда в начале зимы надо сено с покосов вывозить. И, заметь, на моей памяти ни один ни разу с мостика в речку не нырнул и волокушу с сеном не свалил.

Сашка уже был в курсе происшествия и сделал соответствующие выводы: как он сообщил по радио, они с Ириной прикрыли перекрёсток, развернув 'Стрелу' в сторону, откуда пришла 'маталыга'. А вот с транспортёром, ушедшим в сторону медеплавильного производства Алексею связаться не удалось: всё-таки УКВ-радиостанция имеет ограниченную дальность, да и, скорее всего, какая-нибудь горушка мешала прохождению радиоволн. Пришлось просить Типуна поработать ретранслятором приказа Мезенцева: сворачивать обследование и догонять основную группу.

Ага, щас! Вернулась 'маталыга' в сопровождении 'Стрелы' только по темноте. Зато оба специалиста выглядели довольными, как слоны. Ну, с археологом Алексеевым всё ясно: ему бы только что-нибудь давным-давно брошенное или потерянное отыскать. А геолог...

— Хорошие руды! — поднял он вверх большой палец. — Помимо меди, никель, серебро и, возможно, золото. Это только по предварительной оценке. И объёмы такие, что лет на триста хватит. Там целая гора, которую туземцы только с самого краешка начали 'отгрызать'. Я, конечно, галопом по Европам пробежался, но руды там очень, очень много!

— Местные туда время от времени наведываются, — обрисовал ситуацию Стас. — Там на складе готовой продукции сохранилась приличная куча отлитых чушек. Весом, как мне кажется, килограммов по сорок каждая. Вот их время от времени и вывозят. Деревянные здания и конструкции сожжены, только в одном из каменных домов оборудовано временное убежище. Судя по спальным местам, человека на три-четыре, не больше. Ну, и стойло под верховых или вьючных животных. Тех же антилоп, скорее всего.

— Всё теоретизируешь? — усмехнулся начальник экспедиции.

Теория теорией, а слова Алексеева на следующий день подтвердились и практикой. Стрелок МТ-ЛБ, расчищающего дорогу, сообщил по ходи-болтайке, что впереди сильно смердит дохлятиной.

Пара охранников нашла в десятке метров от ручейка, вдоль которого спускалась в долину старая дорога, труп туземца, утыканного стрелами.

— Дня три тут валяется, — сообщил один из них. — Уже мелкая живность неплохо объела. Три стрелы в спину, но уйти от преследователей как-то сумел, дополз до воды и помер.

— Знакомые стрелы, — морщась от смрада, присмотрелся Мезенцев к вынутому из тела орудию убийства. — Как уйти, говоришь, сумел? Вон туда глянь!

Из-за кустов с другого берега на незнакомцев настороженно глядело крупное рогатое животное, продолжающее пережёвывать пук травы.

— Сбруя. Точно сбруя! — удивился водитель 'маталыги', рассказывавший о том, что он родом из башкирской деревни. — Уздечка только какая-то странная. Седла нет, только попона вместо него. И верёвочные петли вместо стремян.

В небольшой сумке, оброненной погибшим, грызуны проделали изрядную дыру, но Станислав обнаружил в ней остатки зачерствевшей лепёшки, пару полосок вяленого мяса, несколько подгнивших странных овощей грушевидной формы и пригоршню потёртых квадратных монет с отверстием посредине. Меч в ножнах из толстенной кожи покойный прижал к земле своим телом, и оба предмета пришлось протирать ветошью от натёкших продуктов разложения живых тканей.

— Что-то среднее между турецким ятаганом и древнеиспанской фалькатой, — всё также морщась, прокомментировал Стас. — От ятагана — изогнутый внутрь клинок постоянной ширины, а от фалькаты — разорванная скоба эфеса. И сталь отличная! Гляди, Алексей, разводы как у дамасской.

— Артём Николаевич, может похороним его? — умоляюще глянул на начальника экспедиции геолог, явно едва терпящий, чтобы не сблевать. — Я за лопатами сбегаю... Чтобы это не нюхать...

— Беги. А вы, мужики, позаботьтесь о безопасности. Что-то мне подсказывает, что обстрелявшие Ахмета ищут именно этого человека. Как всё-таки жаль, что лингвисты пока с местным языком не разобрались!

31

— Нормально доставили?

— Конечно! — удивился командир экипажа 'Тигра'. — А что, могли возникнуть проблемы?

— А хрен его знает, — пожал плечами 'безопасник'. — Ты же сам знаешь: мы только-только начинаем устанавливать с ними контакты, и совершенно не представляем, чего от них ждать.

Менее всего пострадавший туземец из числа то ли пленников, то ли гостей Центральной Базы, восстановился после ранений раньше всех. И сильнее всех тяготился ограничениями, наложенными на обитателей закрытого для посторонних сектора госпиталя. Особенно — после того, как единственная из их компании девица стала совсем уж откровенно проявлять интерес к обществу Димы Казакова.

— Талай домой хочет, — поделилась с Димкой Сина. — Сам уйдёт, если не отпустят.

— Скажи ему, чтобы он этого не делал, — попросил девушку Казаков. — Он погибнет.

— Талай хороший воин, он степь хорошо знает.

— Он погибнет, когда будет выходить из города. Вокруг города ловушки, которые его убьют. Наступил на такую, и ноги нет.

О том, что периметр Центральной, как и посёлка Геологов, заминирован, предупреждали всех. Да только в языке туземцев нет таких слов как 'противопехотные мины', и Димка попытался донести смысл гибельности затеи ухажёра Сины близкими по смыслу понятиями.

После разговора Нины с Талаем на тему ухода парень, кажется, успокоился. Но ненадолго. И через пару дней снова засобирался. Но на этот раз уже сам обратился к Воронцовой, потребовав от неё выпустить его с Центральной.

— Он вам очень нужен для ваших задач? — поинтересовался у неё Евгений Леонтьевич.

— Абсолютно спокойно обойдёмся и без него, — покачала головой Нина Алексеевна. — Толку от него почти нет: практически неграмотен, глубокими знаниями не обладает ни в чём, интереса ни к чему не проявляет.

— То есть, его спокойно можно отправить восвояси? — спросил Умник и покосился на заместителя Проекта по вопросам безопасности.

— Я думаю, что можно, — подтвердила лингвист. — Заодно и известит родственников двоих других, что те живы и скоро будут здоровы.

— А то, что мы его вылечили и отпустили, покажет наше доброжелательное отношение к аборигенам. И, возможно, подготовит почву для дальнейших контактов, — развил её мысль Умник. — У вас нет возражений, Степан Захарович?