Нелюбимый мной, нелюбящий меня Часть 2

Воспоминания похожи на кривое зеркало, искажающее историю для каждого по-своему. Или на дорогую ткань, где помятую, где заломленную, чтобы поскорее проскочить неприятный момент, а где и вовсе вставлена заплатка чужого рассказа, чужого мнения. Не ложь, просто другая правда. Именно поэтому мне важно сохранить свои собственные воспоминания. Пока они еще только мои, яркие и свежие. И, быть может, если я выговорюсь, расскажу все хотя бы кристаллу, мне станет легче.

После нападения орков прошло два месяца. Но мы с Нэймаром их не заметили. Когда счастлив, время бежит быстро. Поэтому, честно говоря, снег, выпавший в начале муррина, первого зимнего месяца, меня удивил.

Аверсой готовился к Зимнему Повороту и следующей за празднованием нового года Веселой неделе. Тихий город, присыпанный снегом, словно сахарной пудрой, стал торжественным и очень нарядым. В фонари вставляли цветные стекла, многие люди вешали на окна и двери яркие игрушки и ветки остролиста с красными ягодами. Мне все это было интересно. Нам с Нэймаром нравилось гулять по улицам Аверсоя вечерами, рассматривать резные подсвечники, причудливые росписи на окнах. Это было одновременно знакомо и ново.

Эльфийские дома к празднику украшали магией. Даже семьи, не имеющие магических способностей. Они просили знакомых или приглашали мастеров. Наш дом и сад всегда украшал дядя. Он создавал множество тускло мерцающих шаров, шелковых лент, бабочек, огненных тоты, разноцветных кристаллов. Но больше всего я любила смотреть, как он творит звезды.

Всегда вечером, всегда за три недели до Зимнего Поворота дядя звал нас с братьями в Витражный зал. В зале было темно и торжественно тихо, слышно было, как мягко шелестит снег за окном. Я старалась не дышать, чтобы не нарушить эту тишину. Даже братья, шумные и непоседливые, замирали, затаив дыхание в ожидании чуда. Дядя подносил ладонь ко рту, что-то шептал, — и вот, в его руке горка серебристых огоньков. Он подбрасывал их в воздух, огоньки взмывали к далекому темному, как зимнее небо, потолку и превращались в созвездия. Я не знаю, как он это делал, но в ту же ночь во всех комнатах появлялись свои звезды. Эта ночь была ночью волшебства. Я с раннего детства, сколько себя помню, ждала ее каждый год. Из раза в раз. Наша звездная ночь. Наше чудо...

Да, я знала, что в этом году ей не суждено быть, знала, что она не была бы прежней и никогда не стала бы прежней. Но ждала, наивно надеялась на чудо. Я тосковала по своей семье. Накануне звездной ночи отправила четыре письма, в каждый конверт вложила горстку мелких серебристых звездочек. Как напоминание о традиции, как знак того, что я помню и скучаю. Ни братья, ни дядя, ни мама не ответили. Это было больно, но неудивительно.

Последние полгода мы почти не общались. Мне не простили того, что в тот день я предупредила о нападении. Конечно же, подобные слова никогда не были сказаны или написаны. Со мной просто перестали общаться, выбросив из своей жизни. Я объясняла, почему так поступила, упоминала Владыку и проклятие Великой. Они не могли не осознавать, что если бы я действовала иначе, было бы стократ хуже... Но меня не поняли и считали предательницей.

После ареста кузенов дядя не написал мне ни слова, а мама отвечала на одно письмо из пяти. Но лучше бы она и этого не делала. Ее письма были короткими, сухими, буквально на три строчки. Начинались неизменно обращением "Леди Мирэль", а заканчивались словами "Леди Риана". И написаны они были не ее рукой, даже подписи не было... Такое редко себе позволяли. Практически никогда.

Было больно и горько. Я никогда не думала, что семья может так поступить со мной. На фоне этой холодной презрительной отчужденности все остальное казалось ярче и живее. И теплота отношений с Келиаром, и редкие письма, которыми мы обменивались с леди Адиет, и зарождающаяся дружба с мэром и его семьей. И любовь. Нежданная, ошеломляющая, но от этого еще более чудесная. Любовь... Просыпаясь и засыпая в объятиях Нэймара, я каждый день благодарила за нее небеса.

До Зимнего Поворота оставалось всего две недели. В тот день о тишине и покое можно было только мечтать, — Ворон прихорашивался к празднику. Слуги сновали туда-сюда с лестницами и большими коробками с игрушками и украшениями. Замок полнился ароматами выпечки, жареного мяса и специй. На деревьях в парке зажигались разноцветные фонарики, в коридорах замка появлялись широкие разноцветные ленты, причудливые подсвечники-снежинки. Очень красиво. Но у этой медали оказалась и вторая сторона, — это был еще и традиционный день предновогодней уборки. К счастью, у нас был господин Вульф, наш управляющий. Забота о таких вещах ложилась полностью на его плечи, а мы просто продолжали заниматься своими делами. Которых всегда было много, а к праздникам стало еще больше. Поскольку люди надеялись уладить свои проблемы до Зимнего Поворота.

Мы спрятались в моем кабинете от шума и гама. Я сидела за столом и пыталась разобраться в очередной тяжбе, в ногах лежал Тирей. На диване, придвинутом к камину, расположился Нэймар, небрежно облокотившись на вышитые подушки. Подперев щеку, он просматривал огромную стопку писем и какие-то бумаги, откладывая прочитанное на стоящий рядом низкий столик. Спокойная картина, даже умиротворяющая. Я, забыв о тяжбе, смотрела на мужа, наблюдала за его реакцией на читаемое. Первые несколько писем были деловые, наверное, отчеты от управляющих шахтами. Нэймар сделал на бумагах какие-то пометки карандашом и отложил в отдельную стопку. Потянувшись за следующим письмом, муж случайно встретился со мной взглядом. Выражение серых глаз изменилось, в них появилась нежность. Я улыбнулась, он подмигнул, бросил короткий досадливый взгляд на кипу не разобранной корреспонденции и, пожав плечами, переложил письма на пол. Другого приглашения мне не требовалось.

Нэймар встал, когда я подошла, приобнял за талию, привлек к себе, заглянул в глаза.

— Я люблю тебя, — прошептала я, обнимая мужа.

Он улыбнулся и поцеловал меня. Каждый наш поцелуй — долгожданное волшебство. Наше чудо...

Мы, обнявшись, сидели на диване и просматривали письма. Обычно мы старались в одной комнате не работать. Именно из-за того, что работать у нас в таком случае не получалось. Мы слишком часто отвлекались друг на друга. Просто в тот день герцога Аверского мягко, но настойчиво выдворили из его кабинета. Возражать господину Вульфу оказалось совершенно невозможно и бессмысленно.

Положив голову на плечо Нэймара, я рассеяно глядела на строчки. Что там написано, о чем речь... Все это меня совершенно не трогало, было безразлично. Лишь бы Нэймар был рядом. Ему одному я безоговорочно верила, знала, что он не предаст и не оставит. Что бы ни происходило, он будет со мной. Удивительно, но понимание такой особенности наших отношений пришло раньше, чем осознание любви. Рядом с ним я всегда чувствовала себя защищенной, оберегаемой. К сожалению, того же я никогда не могла сказать о своей семье. Признавать это было больно...

От грустных размышлений отвлек досадливый стон мужа, я глянула на изукрашенную золотым тиснением бумагу в его руках.

— Что это?

— Приглашение на королевский бал, — Нэймар явно расстроился. Было из-за чего. Ни ему, ни мне Бербург и двор не понравились. Жаль, что мы не могли себе позволить отказаться.

— Когда? — вздохнув, спросила я.

— В последний день Веселой недели. Здесь речь о четырех вечерах, — он указал на соответствующее место в письме. — В первый вечер маскарад.

Заметив мое недоумение, он пояснил:

— Люди считают интересным прятать свое лицо под маской. Отец рассказывал.

— Зачем? Все равно же знают, кто есть кто, — удивилась я.

— Им приятно думать, что это не так, — пожав плечами, ответил он.

В дверь постучали.

— Войдите, — разрешил муж.

Мелли, одна из служанок, робея, сообщила, что пришла убираться в моем кабинете. Она работала в Вороне недавно и все еще очень смущалась в нашем присутствии. Меня забавляло восхищение, с которым девушка глядела на эльфов-воинов. А как она мило краснела, стоило кому-нибудь из них к ней обратиться. Я однажды случайно услышала ее разговор с поварихой о новых хозяевах и замке вообще. Исключительно превосходные степени и наивные мечты о том, чтобы хоть один эльф обратил на нее внимание. Госпожа Жель, выслушав восторги девушки, призналась, что и у нее сердце заколотилось, когда она в первый раз увидела эльфов. Полностью привыкнуть повариха не смогла, но трепета стало меньше. Больше всего меня повеселила фраза: "Да, они, конечно, эльфы. Но очень хорошие люди".

Поскольку и из моего кабинета нас выгнали, было решено считать этот день выходным и провести его в городе. Уже через час мы гуляли по большой площади перед ратушей, разглядывая многочисленные товары на лотках торговцев. Оказалось, что зимняя одежда и неожиданное появление в общественном месте сродни маске. На нас не обращали внимания, не склонялись в поклонах, не сторонились. Никто из лоточников не пытался подарить нам приглянувшуюся вещь, повторяя "для меня это большая честь!". Мы бродили по площади, рассматривали товары, краем уха ловили разговоры людей, канвой которых были зазывные крики торговцев. Над палатками витал аромат свежей сдобы, пряностей. Нэймар говорил, что и в Мунире есть Поворотный базар, но для меня праздничным базаром навсегда останется эта уютная площадь в Аверсое.

Вдоволь насмотревшись на игрушки, поделки, свечи и украшения, мы решили пообедать в таверне "Дубовая бочка", недалеко от ратуши. У самой таверны встретили мэра Верта с семьей. Мне нравились эти люди. За время, проведенное в Аверсое, мы успели познакомиться поближе и даже подружиться. Вначале я относилась к мэру только как к временному деловому партнеру мужа, не более. Я видела его настороженность, видела, как поменялось его отношение, когда на первый бал в ратуше мы приехали с Тиреем. Появление пса тогда многих удивило. Я замечала пораженные взгляды, которые бросали на нас и на собаку. А некоторые кавалеры, приглашавшие меня в тот вечер на танец, не стесняясь спрашивали, как нам с мужем удалось приручить пса. Этот же вопрос интересовал и мэра. Я честно ответила, что мы не старались, так вышло. Мэра такой ответ, казалось, озадачил. Я помню, как весь танец он молчал, задумчиво поглядывая то на Нэймара, то на Тирея.

В дальнейшем муж много общался с Вертом и всегда хорошо отзывался о нем. Умный, хваткий, деловой человек так и остался бы хорошим партнером, если бы сразу после нападения не повел себя как друг. Он примчался в замок вместе со своей женой сразу вслед за лекарем. Организовал дополнительную охрану замка, захоронение орков и похороны пятерых погибших воинов. И он, и его жена, искренне нам сочувствовали, переживали. Госпожа Сольда была готова остаться в Вороне и помогать мне ухаживать за Нэймаром. Я отказалась, но жест оценила.

Пока муж выздоравливал, мэр приезжал в замок по утрам, разбирал бумаги, связанные с делами города, составлял короткие отчеты и докладывал Нэймару. Помощь Верта сберегла много сил и времени, за что мы с мужем были мэру очень благодарны.

Со временем возникла традиция встречаться неофициально раза два в неделю. То в замке, то дома у Вертов. Мэр оказался очень интересным собеседником. Много и с охотой рассказывал об Аверсое и людском королевстве. Много шутил. Госпожа Сольда относилась к нам с почтением, но в общении нет-нет да и проскальзывала почти незаметная нотка материнской заботы. И я ценила часы проведенные в обществе этих людей.

Завидев нас у таверны, Виолетта, их дочь, бросилась ко мне с радостным криком: "Леди Мирэль! Леди Мирэль! Нас пригласили на бал!". Я видела, что эта новость взволновала все семейство, но так открыто проявляла свои эмоции лишь девушка. Во время обеда только и разговоров было, что о потрясающей столице и предстоящем празднике. Мне было приятно, что семейство Вертов тоже приглашено. Ни я, ни муж в Бербург не стремились, ожидая от этого города неприятностей. А так хоть какие-то знакомые.

Потом мы вместе гуляли по городу, заходили в разные магазины в поисках карнавальных костюмов или идей для них. Виолетта, по-детски непосредственная и взволнованная, с восторгом представляла себя в каждом платье, щебеча, листала альбомы с эскизами. Другого я от шестнадцатилетней девушки и не ожидала. Но что так радовало госпожу Сольду, было для меня загадкой. Не верилось в то, что неглупая взрослая женщина могла радоваться возможности попасть в этот "мешок со змеями", как называл людской королевский двор Нэймар. Она же не могла не понимать, чем может обернуться знакомство ее дочери с наглыми, напыщенными и совершенно безнаказанными вельможами. Она не могла быть столь наивна... Или могла? Судя по тому, с каким воодушевлением она подбирала для дочери маски, все же могла.

Я наблюдала за спутниками, рассеянно переворачивая тяжелые картонные страницы книги с рисунками разнообразных масок. Мужчины прохаживались по магазину. Нэймар и мэр о чем-то тихо разговаривали, а Вальтер с напускным равнодушием разглядывал выложенные на столике маски. Но я же видела, как горели его глаза. Ему хотелось на бал. Своим деланным безразличием девятнадцатилетний юноша никого не мог ввести в заблуждение. Особенно, когда, взяв в руки узкую тускло-зеленую маску, он приложил ее к лицу и посмотрел в зеркало. Мне было видно его отражение, разные выражения лица, которые он примерял вместе с этой маской. Я улыбалась, глядя, как Вальтер на моих глазах придумывает себе образ. Кажется, он решил, что маска делает его похожим на хладнокровного коварного искусителя.

— Вы что-то выбрали, моя госпожа? — передо мной возник владелец магазина.

— К сожалению, нет, — я покачала головой. — У Вас очень много интересных товаров.

Похвала была пожилому мужчине приятна, и, воодушевленный отзывом, он вызвался помочь. Нужно признать, свое дело он знал великолепно. В считанные секунды из-под прилавка были извлечены еще три альбома с эскизами. Мужчина пролистывал их целеустремленно, явно зная, что ищет. На первом представленном мне развороте было изображено изящное платье в сине-голубых тонах и приколоты образцы тканей. Второй альбом показывал соответствующий платью мужской костюм. Оба наряда подражали эльфийской моде, и это было в их пользу. Пока я рассматривала одежду, владелец магазина задумчиво глядел на разворот третьего альбома. А потом решительно его захлопнул. В ответ на мой удивленный взгляд только попросил подождать немножко и скрылся за дверью в подсобное помещение. Вернулся через несколько минут с коробкой.

— Вы простите, моя госпожа, что я не показал Вам эскиз, — извинился человек. — Мне кажется, он не передает красоту изделия.

С этими словами он извлек из коробки шелковую голубоватую маску с тонкой паутиной серебряного шитья. По краям маски были посажены хрустальные капельки, а на лбу между бровями — синий кристалл. Маска была украшением, но не вычурным, элегантным, кроме того она гармонировала с нарядом. В коробке лежала и вторая маска. Мужская. Она отличалась от женского варианта отсутствием синего кристалла и чуть измененной формой.

— Ты что-то выбрала? — спросил подошедший Нэймар.

— Мне кажется, да, — ответила я, беря в руки маску. С каждым взглядом она мне все больше нравилась.

— Примерь, — подбодрил муж.

Я приложила маску к лицу и, придерживая ее пальцами, посмотрела на мужа.

— Великолепно, — одобрил он, взяв вторую маску.

Вдвоем глядя в зеркало, мы решили, что карнавал — это не такая плохая идея.

Мэр с супругой, воодушевленные нашими масками и нарядами, тоже попросили подобрать им костюмы. Их дети решили, что прекрасно справятся сами. В итоге Вальтер выбрал наряд к приглянувшейся маске, а Виолетта определилась лишь спустя два часа. Но поиски и разглядывания эскизов не были напрасными. Маска лисицы с янтарной инкрустацией по ободку прорезей для глаз девушке очень шла. Мех гармонировал с рыжеватыми волосами, и картина получалась естественная и цельная. Виолетта была счастлива.

У этого вечера был еще один положительный момент, — мэр посоветовал Нэймару секретаря. Судя по рекомендательным письмам и внушительному послужному списку, сорокатрехлетний Анор Бенноус был находкой. Мне очень хотелось в это верить, потому что последнее время я считала, что мы с Нэймаром живем неправильно. Слишком большую роль в нашей жизни играли разнообразные бумаги и дела герцогства. Муж сомневался, боялся выпустить из-под контроля ситуацию. Но вернувшись домой и увидев на рабочем столе пачку из двух десятков писем, решился и отправил Бенноусу тоты.

Секретарь, на наше счастье, был в эти дни в Аверсое. Поэтому встреча состоялась уже на следующий день. Невысокий худощавый блондин произвел на меня благоприятное впечатление, Нэймару он тоже понравился. Собранный, пунктуальный, опытный, серьезный. Его предыдущий наниматель умер несколько месяцев назад. Бенноус по просьбе наследников покойного графа вел дела поместья, которое впоследствии было раздроблено на несколько кусков. Сам Бенноус был родом из Аверсоя, поэтому, временно оставшись без работы, вернулся в родной город. Наше предложение его заинтересовало. И мне показалось, что просьба дать ему время для размышления была просто дипломатическим ходом. Мы с Нэймаром почти не сомневались в его согласии, потому не удивились, когда посыльный тем же вечером принес подписанный секретарем контракт.

Удивило нас другое письмо. Некая маркиза Серина де Марсо, с которой мы не были знакомы, писала, что через два дня она со своими спутниками будет проездом в Аверсое и намерена остановиться в Вороне. При этом тон письма создавал ощущение, что своим визитом она оказывает нам огромную честь. Когда Нэймар делал соответствующие распоряжения управляющему, Вульф, всегда сдержанный и хладнокровный, услышав имя гостьи, побледнел и нервно сглотнул. Оказалось, что маркиза — сестра короля. Что ж, ее тон был понятен, а благоговейный трепет слуг обоснован.

Маркиза Серина де Марсо гостила у нас почти неделю. Единственным положительным результатом этого визита было наше знакомство с лордом Кадруимом, Посланником Владыки. Этот серьезный, немного мрачный эльф произвел на меня двоякое впечатление. Лорд был мне симпатичен, но я его побаивалась. Во время визита он был немногословен и держался отстраненно. В проницательных глазах светился живой ум, а лорд казался хладнокровным и расчетливым. За эти дни я ни разу не видела, чтобы он улыбался. Его бледное красивое лицо оставалось бесстрастным, словно лик мраморной статуи. За сотню лет, проведенную в обществе людей, лорд Кадруим не перенял от них ничего. Ни костюм, ни слова, ни прическу. Ничего. Он каждой секундой своей жизни подчеркивал, что не принадлежит этому обществу, а является лишь сторонним наблюдателем. И это нравилось мне в нем больше всего.

За эту неделю я много раз задавалась вопросом, как граничащий с восточными землями орков Аверсой мог быть для маркизы, владелицы поместья на западе страны, 'по пути' в Бербург. Вывод напрашивался сам собой, — она специально ехала сюда. Если судить по карте, то не меньше двух недель. Вот только непонятно, зачем.

Маркиза меня очень раздражала. Нахальная, молодящаяся пятидесятилетняя женщина, казалось, мечтала стать моей подругой. При случае и без оного она брала меня под руку и принималась нашептывать что-то на ухо. В основном жаловалась на свою несчастную долю, зануду-мужа и дела поместья, от которых была только рада сбежать. Если бы не ее навязчивость, я даже могла бы посочувствовать ей, наверное. Знаю, сколько времени отнимают бумаги. Особенно остро почувствовала это после того, как к выполнению своих обязанностей приступил Бенноус. Большая часть дня вдруг оказалась свободной. Жалобы на мужа тоже можно было понять. Маркиз де Марсо был старше жены лет на двадцать и любил произносить пространные монологи. Благодарение небесам, одной возможности их произносить ему хватало, внимание и реплики собеседников ему не требовались. В несчастную долю маркизы, которая настаивала на том, чтобы я обращалась к ней исключительно Серина, не верилось. С первого взгляда на эту женщину становилось понятно, что это она может осложнить жизнь любому. Масштаб неприятностей мог варьироваться в зависимости от ее желания и настроения.

Я не могла дождаться, когда же маркиза, наконец, уедет. Нэймар вместе со мной считал часы до окончания ее визита. Но мы так убедительно играли роли радушных, осчастливленных ее появлением хозяев, что лорд Кадруим, улучив момент, отвел меня в сторону и предупредил.

— Леди Мирэль, не подпускайте ее близко. Для Вашего же блага.

Это было сказано с такой заботой и теплотой, что образ Ледяного Лорда, как мы между собой называли Посланника, в одночасье рассыпался. Я была тронута до глубины души его участием. Несмело улыбнувшись, ответила:

— Спасибо, лорд Кадруим. Не подпустим.

Эльф внимательно посмотрел мне в глаза, кивнул и отошел.

Провожать высоких гостей вышли всем замком. Маркиз на прощание долго тряс руку Нэймару и заверял в том, что всегда будет рад нашему ответному визиту. Серина, казалось, вот-вот заплачет, не в силах вынести предстоящую разлуку со своей лучшей подругой.

— Мы с тобой родственные души! Я так благодарна небесам за встречу с тобой, — глядя на меня влюбленными глазами, повторяла маркиза.

Я не верила ни единому слову и не понимала, зачем ей это нужно.

Мы, наконец-то, усадили высокопоставленных супругов в карету. Осталось проститься только с лордом Кадруимом. Но и этот момент маркиза не желала пропустить. Она выглянула в окошко и снова принялась уговаривать лорда составить им компанию в карете. Эта просьба повторялась уже почти сутки раз в полчаса, не реже. О, эта женщина умела взбесить. Нэймар сильнее сжал мою ладонь, ему тоже трудно было сдерживаться и продолжать улыбаться. Посланник, раньше вежливо отказывавшийся, холодно и не допускающим возражений тоном ответил, что привык путешествовать верхом. Маркиза насупилась и скрылась в глубине кареты.

— Был счастлив познакомиться с Вами, — поклонившись, сказал Нэймар.

— Радость знакомства взаимна, — улыбнувшись одними уголками губ, ответил лорд. Повернулся ко мне, поклонился: — Мне приятно, что наша новая встреча состоится так скоро.

— Мне тоже, — улыбнулась я. — Буду рада увидеть Вас в Бербурге. Даже если вы будете в маске.

— Маскарад — одно из любимейших увеселений Его Величества. Будет красочно, — лорд глянул на меня и спросил: — Леди Мирэль, Вы читали людские романы?

— Нет, к сожалению, не приходилось.

— Очень рекомендую Вам одну книгу: 'Аривинна', имя автора, признаюсь честно, не помню. Но книга была несколько лет назад весьма популярна, думаю, найти ее будет не сложно.

— Спасибо, я обязательно прочту.

Лорд Кадруим снова поклонился, поблагодарил за прием.

— До скорой встречи, — попрощался Нэймар.

— Пусть бережет Вас Великая, — встретившись взглядом с лордом, сказала я.

Он как-то странно на меня посмотрел. Чуть удивленно и немного недоверчиво. Да, я желала Посланнику добра. И пожелание защиты Эреи было самым честным способом показать ему это. Великую просто так не упоминают. Знаю, люди так не прощаются, они вообще боятся упоминать богиню и обращаются к ней через жрецов-посредников. Но не мог же лорд забыть наши традиции. Или его удивление было вызвано как раз тем, что он помнил ценность таких слов? Лорд усмехнулся, и неожиданно серьезно ответил:

— О вашем благе будут мои мольбы Могущественной.

Он еще раз поклонился, Нэймар ответил поклоном. По знаку Посланника слуга подвел ему коня. Уже взявшись за поводья, лорд обернулся ко мне.

— Прочитайте книгу.

Я кивнула.

Посланник легко вскочил в седло, махнул рукой воинам эскорта, и через несколько минут мы смогли вздохнуть с облегчением. Гости уехали.

Город радовался приближению Зимнего Поворота. Этот богатый событиями год был хорошим для герцогства. Смена власти, беспокоившая простых обывателей и 'отцов города', обернулась не разорением, а благом. Госпожа Сольда как-то призналась, чего ожидали от Нэймара. Поначалу считалось, что новый герцог постарается вытянуть из полученного куска как можно больше благ. А когда одним из первых распоряжений Нэймара стал приказ отремонтировать храм и пригласить учителей для школы из столицы, ему просто не поверили. О новом правителе, о мудрости герцога без устали твердили и на последнем в уходящем году собрании городского совета. Довольны были все. Мы с мужем потратили много сил и времени, занимаясь делами города. И заслуженную похвалу было очень приятно слышать.

Новогодний бал в ратуше я долго еще вспоминала с нежностью. Множество знакомых счастливых лиц, хорошая музыка, танцы. Это был второй городской бал, на котором мы присутствовали. И разительное отличие от первого бросалось в глаза. Если несколько месяцев назад это было исключительно официальное мероприятие, от которого веяло холодом, то теперь мы участвовали в семейном празднике. Это ощущение усилилось, когда незадолго до полуночи мы вышли на площадь. Оказалось, перед ратушей собралась целая толпа. Радостные люди пели, танцевали. Маленькие дети, игравшие на ступеньках ратуши, вначале убежали к родителям, испугавшись множества взрослых, вышедших из здания. Но быстро осмелели. Они подбегали к нам с Нэймаром, желали счастливого Поворота. К нам подходили и взрослые. Говорили много теплых слов, желали счастья. Я знаю, что в другое время это вряд ли происходило бы, но Зимний Поворот всегда был особенной ночью. Мы с Нэймаром стояли у ратуши, окруженные счастливыми людьми. Он обнимал меня за талию, я прижималась к мужу. На нас смотрели с восторгом, одна женщина даже расплакалась, повторяя 'Какая прекрасная пара!'. Знаю, нам следовало подчиняться этикету и степенно держаться за руки, не более. Но о каком этикете может идти речь на семейном торжестве? Под бой часов мы с мужем, как и многие другие пары, целовались. Я была счастлива и, благодаря за все Великую, думала, что так будет всегда.

В Бербург отправились через пару дней. Жить, как и прошлый раз, собирались в своем доме на окраине города. Серое увитое плющом хмурое здание мне не нравилось. В Мунире Нэймар часто бывал до свадьбы, поэтому в доме там постоянно жили слуги. От этого белый особняк казался уютным. Дом в Бербурге пустовал очень долго. Видимо, покойный герцог Голуэй тоже не жаловал столицу и не видел смысла оставлять там даже сторожа. Поэтому в тот раз дом встретил новых хозяев заколоченными ставнями и многолетней пылью. Нэймар поселил в особняке конюха и его жену, и я надеялась, что обжитый дом не произведет на меня такое же гнетущее впечатление, как в первый раз. Хотя теперь все должно было быть иначе, — в столицу ехали большой компанией.

За день до отъезда мы были приглашены к Вертам. Нужно было обсудить всякие организационные мелочи. Их дом полнился ощущением праздника. Мэр был взволнован, госпожа Сольда лучилась радостью. Вальтер старательно изображал равнодушие, а Виолетта, не скрывая восторга, щебетала, не переставая. Это было долгожданное приключение, и им всем не терпелось очутиться на королевском балу.

Воодушевление Вертов было заразительным. Оно передалось даже Нэймару, побывавшему на очень многих балах. Они давно казались ему скучными. Я в столицу ехать не хотела, но в глубине души тоже радовалась празднику.

Выбирая одежду для поездки, глядя на множество разных нарядов, я задумалась над тем, как изменилась моя жизнь. Прежде я никуда не ездила, даже не принимала гостей. Вспомнились слова Келиара, назвавшего мой дом, Долкаммани, тюрьмой. С ним сложно было не согласиться. Ведь в ожидании брака я не существовала для мира, а мир представлялся мне враждебным и пугающим. Наверное, со своей точки зрения дядя был прав. Хотя теперь я считала его решение несправедливым. Интересно, будь я его дочерью, а не племянницей, он поступал бы так же? Уверена, что нет...

На следующее утро мы отправились в Бербург. Я в который раз почувствовала, какое влияние порой оказывает чужое настроение. Поездке радовались все. Не только нарядные Вальтер и Виолетта, с гордостью взирающий на детей мэр, снующая между каретами госпожа Сольда, но и слуги, и даже охранники. Дав последние указания секретарю и управляющему, мы сели в карету.

Мы были в пути уже несколько часов. После привала Нэймар дремал. Он не говорил, но я сама понимала, что ночью на постоялом дворе он не будет спать. Во-первых, муж не доверял людям и понимал, что наши воины после целого дня пути устанут. Во-вторых, он опасался нового нападения орков. Совсем недавно, перед Зимним Поворотом, пришло очередное письмо с угрозами. Нэймар написал Бенноусу список адресатов, письма и пакеты от которых секретарю запрещалось вскрывать. И, несмотря на это, серый грязный конверт был вскрыт. Очень аккуратно, словно он был просто не до конца запечатан. Отчасти поэтому муж ничего не сказал Бенноусу, но с того дня сортировал письма сам.

Карета шла очень плавно, величаво, — по зимнему времени колеса заменили полозьями. Удобно, особенно было удобно читать. 'Аривинна', роман, который посоветовал лорд Кадруим, был интересным. И таким находил его не только эльфийский Посланник. Когда госпожа Сольда отдавала мне зачитанный потрепанный томик, она призналась, что немного завидует мне. Ведь у меня все впереди, а она знает книгу почти наизусть. Подобная литература мне еще не попадалась. Эльфийские авторы черпают вдохновение в истории нашего народа, описывая события прошлого несколько высокопарным языком. Здесь события разворачивались в придуманном автором мире, который был во многом похож на наш. Легкий слог без ненужных малоиспользуемых оборотов и слов позволял погрузиться в атмосферу книги с головой. До остановки на ночевку я отвлекалась лишь раз, — включала маленький светильник, когда стало невозможно читать в темноте. И только ночью, лежа в кровати и глядя на расположившегося в кресле Нэймара, я спросила себя, зачем лорд Кадруим посоветовал мне эту книгу. Не о моем удовольствии он радел, Посланник хотел меня предупредить. Что ж, спасибо. Описанные в романе интриги, предательства и убийства показывали, что 'мешок со змеями' мы недооценивали.

Серый дом в Бербурге встретил отреставрированным гербом герцога Аверского на воротах. Уже хорошо. Сам особняк казался сонным в вечерних сумерках, но внутри стало несравненно уютней. Не было пыли, не чувствовалось гнетущее запустение, комнаты к нашему приезду были протоплены, а ужин готов. Почти дом, но только почти.

На следующее утро мы всей компанией отправились гулять по городу. Праздник во дворце должен был начаться вечером, время у нас было. Зимний Бербург был красив и, приправленный восторгами Виолетты, показался мне теплее и ближе, чем в прошлый раз. На главной площади я мельком видела лорда Кадруима. Он был не один. Спутник Посланника стал первым увиденным мной гоблином. Худой жилистый мужчина оказался значительно выше, чем я предполагала. Он был почти одного роста с эльфом. Зато серое, морщинистое заостренное лицо, чем-то напоминающее лисью мордочку, соответствовало моим представлениям. Гоблин казался очень расстроенным и озабоченным. Лорд Кадруим был, как и всегда, бесстрастен. Интересно, этот ровесник Владыки когда-нибудь проявляет свои истинные эмоции? Я проследила за Посланником взглядом. Он со спутником в сопровождении четырех охранников, двух эльфов и двух гоблинов, пересек площадь и зашел в здание эльфийского посольства. Через несколько минут я случайно заметила, как лорд Кадруим задергивает окно на втором этаже плотными шторами. Видимо, дело серьезное и тайное. Хорошо, что оно нас не касается.

Бал, как и предсказывал Посланник, был красочным. Множество людей в разнообразных костюмах и ярких масках, снующие по огромному залу слуги с подносами, музыканты, играющие какую-то незнакомую мелодию. В воздухе веяло волшебством. И не удивительно, — под потолком висели наколдованные свечи, колонны обвивали черными и серебряными змеями гирлянды. Я знала, что среди людей маги — редкость, и не сомневалась, что придворный маг королю был необходим.

Я чувствовала, что это скопление народа раздражает Нэймара. Мне и самой было неприятно и неожиданно боязно. Оглядев толпу безликих незнакомцев, я собралась весь этот вечер провести рядом с мужем, не разлучаясь ни на минуту. Мэр с супругой, напротив, расстались, стоило им войти в зал. Даже робкая Виолетта, оказавшись на балу, почти сразу выпустила руку сопровождавшего ее Вальтера и, мелькнув между несколькими группками, исчезла из виду. Я почти не удивилась. Девушка и раньше расписывала преимущества маскарада: 'Никто не знает меня, можно вести себя так, как хочется, даже называться другим именем! Это ли не прекрасно?'. Но я не понимала. Наверное, потому что никогда не мечтала быть кем-то другим. Мне было достаточно являться собой.

После длинной приветственной речи короля начался праздник. На небольшом пятачке рядом с музыкантами закружились в танце первые пары. Мы с Нэймаром взяли бокалы с подноса пробегавшего мимо слуги и гуляли по залу. Рядом с золоченой колонной я заметила Виолетту, разговаривающую с 'павлином'. Недалеко от тронного возвышения маркиза де Марсо, полностью одетая в золото от маски до туфель, флиртовала с пожилым мужчиной в костюме филина.

Несколько раз меня пытались пригласить на танец, я вежливо отказывала. Если мой отказ не помогал, а были и такие кавалеры, в разговор вмешивался Нэймар и очень вежливо сообщал, что все танцы обещаны ему. Но одному кавалеру я не смогла отказать. Король Артемий, переодевшийся после приветствия в неожиданно простой серый костюм и непритязательную черную маску, склонился передо мной в поклоне и, казалось, был слегка раздосадован тем, что узнан. Он провел меня через весь зал, огибая группы, и вывел на танцевальную площадку. Я обернулась, ожидая увидеть Нэймара неподалеку, но, сколько ни всматривалась в толпу во время танца, мужа не нашла. Король рассказывал что-то забавное, я улыбалась, хвалила его шутки. А Нэймар все не появлялся. Это настораживало, ведь за три танца можно было пробраться сквозь толпу к площадке. Король желал танцевать и настаивал на моем обществе. Мягко, но так, что отказать было невозможно. После получаса, проведенных в компании монарха, я уже места себе не находила от беспокойства. Сославшись на разыгравшуюся головную боль, попыталась увильнуть от кавалера.

— Герцогиня, неужели я Вам так надоел? — спросил король с ноткой осуждения и разочарования в голосе. А я так волновалась из-за Нэймара, что даже не обратила внимания на то, что монарх, не спрашивая моего имени, все же знал, с кем танцует.

— Ну что Вы, Ваше величество, простая женская слабость. Вы блистательный кавалер, и мне лестно, что Вы обратили внимание на меня, — с вымученной улыбкой ответила я.

— Тогда Вы не откажете мне в последнем танце? — проворковал король.

Пришлось согласиться. Но этот вальс действительно стал последним. Вырвавшись, наконец, из крепких объятий короля, я стала искать Нэймара в зале. Нашла. Он подал какой-то молодой женщине цветок, а она жеманно захихикала и, быстро наклонившись к нему, поцеловала в щеку... Демон! Зря волновалась, с ума сходила, он просто нашел себе развлечение!

Муж повернулся, наши глаза встретились. Его взгляд обжег меня таким холодом, которому позавидовал бы даже снежный дракон. Я с трудом подавила желание отступить и скрыться в толпе. Нэймар подошел ближе, легко поклонившись, завладел моей рукой и повел по залу.

— Мы развлекаемся, дорогая, — улыбнулся он, посмотрев на меня сквозь прорези маски. Пещерное чудовище скалилось бы любезней. В чем же дело?

— Может быть, стоит выйти на террасу поговорить? — набравшись храбрости, предложила я.

— Нам не о чем разговаривать, — процедил он, улыбаясь и кивая другим гостям. Мою руку Нэймар стиснул так крепко, что я боялась, он сломает мне пальцы.

Я попыталась мужа успокоить:

— Нэймар, — начала я. Он сдавил мою ладонь еще сильней, что-то хрустнуло. Я, закусив губу, перетерпела резкую боль. Но долго выносить это издевательство я бы не смогла. Прошептала, почти не шевеля губами, помня об окружающих нас людях: — Прошу, ослабь хватку, любимый.

Он скрипнул зубами и процедил:

— Как пожелаешь.

С этими словами он чуть ли не отбросил мою руку.

— Развлекайся, — вежливо улыбаясь мне, прошептал он и добавил: — Любимая.

Последнее слово вдруг стало ядовитым. Нэймар кивнул и отошел к одному из накрытых столов, делая вид, что капризная дама отослала его за напитками. Я хотела последовать за ним, но передумала, представив, как это будет выглядеть. По крайней мере, смешно. Он не желал меня видеть, разговаривать со мной. Что ж, изменить это в тот момент я не могла. Взяв себя в руки и стараясь не смотреть в сторону мужа, я вышла на террасу, глотнуть свежего воздуха и положить поврежденную ладонь в снег. Было холодно, довольно быстро продрогнув, вернулась в зал. У дверей меня ждал лорд Кадруим. Первое, на что я обратила внимание, была его необычная маска. Очень тонкое воздушное металлическое кружево плотно облегало лицо, одновременно являясь маской, но в тоже время ничего не прикрывая. Он и здесь остался верен себе. Лорд держал меховую длинную накидку.

— Не будете возражать против моего общества? — спросил он, указав кивком на террасу.

— Что Вы, конечно, нет, — ответила я, стараясь казаться беззаботной.

Он надел мне на плечи накидку, и мы вышли на улицу.

— Прогуляемся по саду? — предложил лорд.

Я кивнула. Лишь когда мы отошли на порядочное расстояние от замка, Посланник заговорил вновь.

— Дайте руку, — велел он, встав напротив меня.

Я покорно протянула правую. Он вздохнул, покачал головой:

— Другую.

По его глазам поняла, что он знает. Хотя, почему я удивилась? Он же не человек, чувствует боль, как бы я не притворялась. Мне стало жутко неловко.

— Я... Не знаю, что это было, — начала я оправдывать Нэймара. — Он никогда не сделал бы мне больно... Мне кажется, он просто не понял...

Лорд Кадруим мне сочувствовал, даже жалел. Это были чуть ли не первые эмоции, которые он позволил себе показать. И они были искренними... От этого мне почему-то стало страшно. Он положил мою руку на свою ладонь, накрыл сверху второй ладонью и закрыл глаза. Пульсирующая боль в поврежденной руке уходила, ослабевала и исчезла. Посланник заговорил. Голос был тихим, словно мужчина боялся, что и тут, в совершенной тишине сада, кто-то сможет услышать его слова.

— Вы знаете, если людям что-то нужно, то они играют грязно и не считаются ни с чем. В книге, которую Вы, думаю, прочли, описана едва ли пятая часть возможных... неприятностей. Хотите Вы или не хотите, но Ваши неприятности начались сегодня.

— Но что им нужно? — не удержалась я.

— Пока не знаю точно. Если выясню что-либо для Вас полезное, сообщу, — лицо лорда снова стало мраморно-отчужденным. — Нам пора вернуться, мы и так отсутствовали слишком долго.

Я не стала спорить.

Все оставшееся до окончания бала время просто бродила по залу и старалась не подходить близко к Нэймару. Он был в ярости, это я чувствовала даже на большом расстоянии. Я боялась, что если окажусь в его поле зрения, то он не сможет справиться с магической энергией, которую и так почти не умеет контролировать. А тут люди...

Мы встретились только в самом конце вечера, когда король, снова поднявшийся на тронное возвышение, велел кавалерам подойти к своим дамам и снять маски. К этому времени Нэймар, благодарение небесам, немного остыл, но рядом с ним мне было страшно даже дышать. Мы, как и другие пары, подошли к королю, с поклоном поблагодарили его за великолепный вечер и поехали домой.

В дороге Нэймар ни разу не посмотрел в мою сторону, заговорил лишь один раз, — велел мне молчать, когда я попробовала выяснить, в чем дело. С прислугой он бы вежлив, с мэром и его семьей весел, меня игнорировал. Когда мы остались одни в наших комнатах, он, заперев дверь на ключ, запустил в камин сгусток пламени. Я замерла, прижавшись к стене и глядя на неистовые языки дьявольского огня и черный силуэт Нэймара, мечущегося туда-сюда перед камином. Погруженный в свои мысли муж, случайно увидел меня, хоть я старалась не шевелиться. Глухо рыкнув, он подхватил низкий пуфик и швырнул его в камин, бросив вдогонку еще один сгусток пламени. Пуфик рассыпался прахом, не успев даже упасть в камин.

Спустя полчаса хождений и еще десяток огненных всплесков Нэймар упал в кресло. Его лицо словно окаменело, застыв маской боли. А я боялась подойти, окликнуть. Решилась лишь, когда он погладил Тирея, ткнувшегося носом ему в руку. Я сделала к Нэймару несколько шагов, он глянул на меня, на лице отразилась неприязнь. Сильная, всепоглощающая, казалось, еще немного, и он испепелит меня взглядом. Я даже обрадовалась, когда муж отвернулся. Сев в кресло напротив, заговорила.

— Нэймар, в чем дело?

— Молчи, — процедил он, подчеркивая каждое слово. — Я не хочу даже слышать твой голос.

— Милый...

— Не смей! — он вскочил. — Так! Называть! Меня!

Благодарение небесам, он не кричал, а шипел. У нас же в доме чужие люди. Эреа, помоги ему держать себя в руках!

— Нэймар, — снова попробовала я.

Он выругался и бросил в камин еще один сгусток пламени.

— Успокойся! Немедленно! — отчеканила я, тоже вставая. — Сядь!

К моему огромному удивлению муж сел обратно в кресло.

— Объясни мне, в чем дело, — попросила я.

— А ты, несчастная овечка, не догадываешься, — оскалившись, ответил он. — В твоих 'танцах' с королем.

— Ты прекрасно знаешь, что я не могла ему отказать! — возмутилась я. — Ты после первого танца вполне мог перехватить инициативу. Но ты этого не сделал! Я вообще не знаю, где ты был все это время!

— Что? — Нэймар снова подскочил. — Что? Я стоял за дверью и все слышал! И ты имеешь еще наглость меня, — меня!, — в чем-то обвинять?

— За какой дверью? — опешила я.

— За дверью кабинета короля! — припечатывая каждое слово, ответил муж.

— Я полчаса танцевала с ним на глазах уймы людей! О чем ты вообще говоришь? — я в совершенной растерянности смотрела на Нэймара.

— Я видел, как он повел тебя сквозь толпу. Видел, как вы поднялись по лестнице на второй этаж, пошел за вами, — голос мужа осип и стал срываться, будто каждое слово давалось с трудом. — Он завел тебя в кабинет. Сказал, что желает тебя. Сквозь неплотно закрытую дверь я видел, как ты бросилась ему на шею, как целовала его. Слышал, как ты называла его 'милым' и 'желанным'. Конечно, я не смотрел, что происходило дальше. Я вернулся в зал...

Нэймар рухнул в кресло, обхватил голову руками. От него веяло отчаянием и болью, а без того тихий голос стал похоронным.

— Если бы ты хоть словом, хоть жестом показала, что не желаешь его. Я бы не посчитался с тем, что он король. Я бы его сжег... В тот же миг, когда он посмел коснуться тебя. Но ты... Ты участвовала во всем этом добровольно. Ваши ауры были яркими и вспыхивали от наслаждения... Тебе нет смысла отпираться.

О, Эреа, какой кошмар... Горло сдавил болезненный комок, а в глазах защипало. Я понимаю, что он чувствует... Но как он мог подумать обо мне такое? Как?

— Любимый, — он вздрогнул, услышав мой голос. — Нэймар, посмотри на меня, пожалуйста.

Он не поднял голову. Я подошла к мужу, присела на пуф рядом с креслом, заглянула в лицо, погладила его по плечу. Отстраняться он не стал.

— Я не знаю, что ты видел. Но я этого никогда не делала и не сделаю.

— Чем же ты занималась все это время? — его голос прозвучал глухо и безнадежно.

— Танцевала с королем на глазах пары сотен людей. И он не позволял себе вольностей даже в намеках.

Нэймар горестно вздохнул.

— Я мечтаю тебе верить, но я видел другое...

Холодная долгая пауза, как будто между чужими. Молчание затянулось.

— Понимаю, — разочарованно сказала я. Встала, поправила платье, отошла на пару шагов. — Давай ложиться спать. Сегодня был долгий день.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Мирэль, мне кажется, мы еще не договорили.

— Отчего же? По-моему, разговор получился вполне завершенным. Мы выяснили главное, — ты мне не доверяешь. Поэтому все дальнейшие разговоры бессмысленны.

— Я люблю тебя! — выпалил муж, вскакивая.

— Если любишь, должен доверять! Или хотя бы рассуждать логически! Думать головой! — теперь я все больше и больше распалялась. — Если бы тебе вчера сказали, что я возжелаю короля, ты бы поверил? Или сказал бы, что это невозможно?

— Я бы выбрал второе, — признался Нэймар.

— Тогда почему, почему ты поверил в невозможное сегодня? — я закусила губу, чтобы не расплакаться, но по щекам все равно покатились слезы.

— Я не знаю! — он был в отчаянии. — Не знаю! Я люблю тебя так, что от ревности теряю голову, стоит кому-нибудь только посмотреть на тебя! Мирэль, прости!

Он бросился ко мне, но не решился прикоснуться.

— Я не знаю, что это было, не знаю, что видел, но ты права! Я не имел права в это поверить! Прости меня!

Я обняла Нэймара. Он целовал мои губы, щеки, шею... Я беззвучно плакала, отвечая на поцелуи. Если это начало неприятностей, то что будет дальше?

Спустя пару часов, нежась в постели, мы говорили о прошедшем вечере. Ловко же все это обставили. Вот только хотелось знать точно, кто и зачем. Король, ясное дело, замешан. Не обошлось и без придворного волшебника. Мы решили, что Нэймару показали фантомов. Очень качественных, мастерски выполненных, он признался, что не усомнился в их реальности ни на миг. Единственным отличием были очень яркие наносные ауры. Неестественную яркость аур замаскировали под страсть, а сам факт колдовства — под украшение зала. Хороший ход, — подчеркнуть то, что невозможно скрыть. Волшебник, с которым мы имели дело, был сильным, опытным и умным. Осталось только выяснить его личность и цель.

— Мы разберемся со всем, — прошептал Нэймар, погладив мою щеку. — Разберемся вместе.

— Конечно, — вздохнула я.

— Прости, я вел себя сегодня, как последний осел, — в который раз покаялся муж.

— Я тебя понимаю, — прижавшись к нему, ответила я. — Даже не представляю, каково тебе было... Но ты зря беспокоишься. Я не предам тебя, не причиню боль. Нэймар, я люблю тебя и буду любить, что бы ни случилось.

Он приподнялся на локте, вгляделся в мое лицо и серьезно, даже торжественно сказал:

— Я люблю тебя, Мирэль, и буду любить всегда. Где бы мы ни были, что бы ни происходило. Мы едины, я никогда не предам тебя.

Он сделал небольшую паузу и добавил:

— Клянусь своей жизнью пред ликом Великой.

Я, глядя в глаза любимому, эхом повторила:

— Клянусь своей жизнью пред ликом Великой.

Он наклонился ко мне, короткие черные волосы приятно щекотали лицо. Я улыбнулась, он тоже. Поцелуй, скрепивший клятву, был нежным и страстным... А спустя время я была готова назвать эту ночь одной из лучших в жизни.

Наслаждаться морозным свежим утром пришлось в компании двух сотен людей. Но хотя бы в этот раз они не скрывали лиц. Удивительно, но яркая многолико-безликая толпа, оказывается, очень раздражает. Маскарад вначале казался хорошей идеей, потому что мы не хотели привлекать к себе внимание. Побывали, отметились и уехали. Но, вспоминая вчерашний вечер, я поняла, что инкогнито не соблюдалось. Слишком многие обращались ко мне, используя титул.

Приятной неожиданностью стала встреча с Киргамом. Я знала, что большую часть времени он проводит в родовом поместье, что ему, как и нам, не нравится Бербург. Но, видимо, он тоже не мог отклонить королевское приглашение. Так же, как не смог отказаться сопровождать виконтессу Бьянку Корми. Молодая женщина казалась поразительно бесцветной. Светлые волосы, невыразительные глаза, бледное лицо... Я пыталась запомнить хоть какую-нибудь деталь ее облика, но зацепиться было не за что, совершенно ничего примечательного. Не зря говорят, заурядность — лучшая из масок.

Киргам передал привет от Майанис и Кириаса. Немного поговорили о Бербурге, о вчерашнем бале, о планируемых мероприятиях. Его спутницу совершенно не интересовала ни одна из тем. Она со скучающим видом смотрела куда-то мимо меня и молчала. Оживилась только, когда речь зашла о нашем секретаре. Оказалось, ее отец был тем самым покойным графом, у которого служил Бенноус.

— Анор Бенноус, он такой... надежный, — высказалась женщина, сделав ударение на последнем слове. — На него можно положиться.

— Я заметил это, — согласился муж. — Думаю, нам с ним повезло.

Виконтесса как-то странно то ли скривилась, то ли улыбнулась, но ничего не сказала. Постепенно все нейтральные темы закончились, и разговор сошел на нет. Киргам, хмуро покосившись на спутницу, распрощался с нами и повел даму к террасе, на которой были расставлены столы с горячими напитками и закусками.

Мы гуляли по зимнему снежному дворцовому саду, раскланивались со знакомыми. Недалеко от террасы у одной из беседок заметили лорда Кадруима. Эльф что-то спокойно говорил тому самому гоблину, которого я видела вчера. Собеседник Посланника казался расстроенным, но, заметив нас, гоблин сделал вид, что ничего особенного не происходит.

— Ах, леди Мирэль, лорд Нэймар, — эльф улыбнулся нам. — Рад встрече. Позвольте познакомить вас с послом Его Величества Сероха, Повелителя гоблинов. Перио Баркем, — указав на нас, лорд продолжил: — Герцогиня и герцог Аверские.

— Рад знакомству, перио. Это большая честь для нас, — с поклоном поприветствовал посла Нэймар. Меня смутило это обращение по имени, но потом выяснилось, что 'перио' — титул. Буквально это слово переводилось как 'советник'.

Голос гоблина был приятным и мелодичным. От представителя народа, уделяющего такое внимание звукам, я и не ожидала иного. Перио был вежлив, но долго разговаривать с нами не захотел. Сказав лишь пару общих фраз, раскланялся и отошел. Взяв на террасе чашку горячего чая и пару пирожных, посол не пожелал остаться в толпе, а попытку маркизы де Марсо заговорить с ним пресек на корню. Я заметила, что гоблин, устроившийся на ближайшей скамейке, то и дело посматривал в нашу сторону. Очевидно, единственным, с кем он хотел в тот день общаться, был лорд Кадруим. Судя по серьезности и задумчивости Баркема, тема была неприятная.

— Я видел, вы уже познакомились со Змеей, — начал Посланник.

— Со Змеей? — переспросил Нэймар, нахмурившись.

— Виконтесса Бьянка Корми очень любит разнообразные яды, — пояснил лорд. — И умело ими пользуется. Вы слышали о смерти ее отца?

— Очень немного, — осторожно ответил муж.

— А многого никто и не знает, — чуть улыбнулся лорд. — Просто в один прекрасный день граф Корми получил посылку от дочери. Кажется, это были какие-то сладости. Попробовав подарок, граф ушел в свой кабинет. Через час потребовал сильно протопить помещение, жалуясь на жесточайший холод. А еще час спустя нестарый здоровый граф совершенно безболезненно отправился к праотцам.

— И против нее не ведется дело? — удивилась я.

Посланник, склонив голову на бок, хитро улыбнулся:

— Нет. Конечно, можно сказать, что в смерти графа виноваты сласти. Но маркиза де Марсо и Его Величество считают, что это простое совпадение.

— Какая интересная позиция... — пробормотал Нэймар.

— Воистину, — согласился лорд Кадруим.

— Виконтесса не унаследовала титул? — после недолгой паузы спросил Нэймар.

— Пока нет, — покачал головой Посланник. — Но только пока. Ведь ее старший брат, граф Корми, умер лишь три месяца назад.

Мы с мужем переглянулись. Он был встревожен, а меня такие новости испугали.

— Тоже яд? — коротко уточнил Нэймар, снова повернувшись к собеседнику.

— Конечно, — губы лорда искривила ироничная усмешка. — Конечно. Хотя говорили, что молодого человека задушили. Даже подозревали одну служанку, якобы убившую графа из ревности. Не думаю, что хрупкая девушка смогла бы задушить сильного крепкого молодого мужчину. Кроме того, доказательств ее вины не было. Виконтессу все чаще стали называть отравительницей, кто-то из ныне опальных вельмож даже спросил у короля, почему ей так и не предъявили обвинение. Но тут отрицавшая все служанка призналась в убийстве, ее арестовали и осудили.

— Интересно, — хмыкнул Нэймар.

— Дальше лучше, — заверил Посланник. — На следующий день после вынесения приговора девушка исчезла, а в деле не сохранилось ни единого описания ее внешности. А еще через неделю из суда пропали все документы по этому делу.

— Чудесно, — покачал головой Нэймар. — Чудесно... 'Мешок со змеями'...

— Прекрасное определение, — согласился лорд Кадруим.

— А какая роль в этой истории отводилась секретарю? — спросила я, вспомнив слова женщины о Бенноусе.

— Секретарю? — лорд удивленно приподнял бровь. — Не знаю. В этом мире слишком много неслучайных совпадений, не хотелось бы, чтобы ваш секретарь оказался одним из них.

После полудня ставили пьесу. Все-таки у Его Величества тяга к переодеваниям. За три часа, которые шло представление, монарх, игравший главную роль, менял костюмы четыре раза. Сюжет постановки был незамысловатым, но, тем не менее, пьеса получилась очень познавательной. Ведь на сцене оказались самые важные лица людского королевства. Маркиза де Марсо играла добродетельную сестру отважного рыцаря-короля. Ее муж, хранитель тайной библиотеки, был опекуном прекрасной девы — возлюбленной рыцаря. Камилла О´Нори, привлекательная рыжеволосая женщина, исполнявшая роль девы, уже четыре года была фавориткой короля. Верного спутника и помощника рыцаря играл Аджер де Марсо, монарший племянник. Вместе положительные герои боролись за счастье со злодеями. Как пояснил позже лорд Кадруим, все вельможи, игравшие отрицательные роли, были в немилости. Степень опалы соотносилась с тем, насколько злодейской была роль.

Во втором акте появился еще один положительный персонаж. Волшебница. К моему огромному удивлению ее играла отравительница-виконтесса. Если королевская семья ей так симпатизирует, то почему Змея еще не стала графиней? Сомнений в том, что Бьянка скоро получит вожделенные титул и права на земельный надел, у меня не было. Но тревожное ощущение, что все это будет еще и наградой за какую-то услугу короне, возникло.

После пьесы были танцы, ужин, множество разговоров и новых знакомств. Выяснилось, что милейший 'павлин', вчерашний кавалер Виолетты, был Аджером де Марсо. Казалось, он увлекся девушкой, по крайней мере, старался от нее ни на шаг не отходить и всячески проявлял расположение. Виолетте и госпоже Сольде это очень льстило, они уже строили планы, хотели подольше задержаться в столице... Конечно, мы разрешили им погостить в доме и после нашего отъезда. Но если в искренность непосредственной девушки я верила, то чувства Аджера казались мне больше показными. Было в нем что-то алчное и подсознательно неприятное, как в его матери. Но вмешиваться я не собиралась, надеясь остаться просто сторонним наблюдателем.

Серина, в самом начале бала буквально оттащившая меня от мужа, была обеспокоена и расстроена.

— Мирэль, я не могла не заметить. Вы с Нэймаром вчера случайно не поссорились? — взволнованно спросила она.

— Нет, — я изобразила искреннее недоумение. — Нет, у нас все хорошо.

— Он красивый мужчина, и это правильно, что он пользуется успехом у дам. Нормально. Естественно, что и он уделяет много внимания другим женщинам. Понимаю, — возбужденно зашептала она. — Но вчера вечером ты почти все время была одна, я даже думала подослать к тебе Аджера, чтобы ты так не скучала.

Я улыбнулась:

— Это очень мило, Серина, но у нас все хорошо. И я не скучала.

— Замечательно, — маркиза вздохнула с облегчением. — Развлекайся, веселись, а если графиня Ижен будет к тебе приставать с разговорами, не слушай ее, ладно?

В глазах собеседницы появилось сочувствие.

— Почему же? — я продолжала вежливо улыбаться, готовясь услышать очередную гадость. К сожалению, не обманулась.

— Понимаешь, я не должна была тебе это говорить, но... ты же моя подруга, — маркиза замялась и, кажется, смутилась. — Она по секрету сказала мне, что у нее завтра с Нэймаром свидание. У меня нет причин ей не верить, я давно ее знаю... Но ты не переживай, мы все проходили через это.

Она похлопала меня по руке и попросила:

— Не расстраивайся. Погуляет немного, а потом и успокоится. Все мужчины такие.

Мне ничего не стоило громко окликнуть Нэймара, спросить графиню о призрачном свидании... Может быть, так и нужно было поступить, но семейные отношения не терпят публичности. Поэтому я, продолжая вежливо улыбаться, поблагодарила женщину за информацию и заботу и постаралась поскорей избавиться от ее общества.

Весь вечер, танцуя с Нэймаром, гуляя с ним вместе по залу, я ловила на себе взгляды людей. У женщин я вызывала раздражение, а стоило им перевести взгляд на Нэймара, как лица дам принимали мечтательное выражение... Мужчины приглашали танцевать, делали комплименты, пытались вовлечь в беседу мужа. Именно мужа, а не нас. Такова была особенность людского мира. Мое мнение, мнение красивой, но по умолчанию пустоголовой куклы, никого не интересовало. Считалось, что женщины ни на что кроме капризов не способны. Думаю, именно поэтому такие дамы, как Камилла, Серина и Бьянка, крутили всеми, как хотели.

Уже поздно вечером, возвращаясь домой и обсуждая прошедший день, я передала Нэймару беседу с маркизой и неизбежный, но якобы мимолетный разговор с графиней Ижен. Услышав о мнимом свидании, он глянул на меня с тревогой, словно боялся, что я могла поверить сплетне:

— Ты же знаешь, я никакого свидания не назначал. Вообще с этой графиней не знаком.

— Конечно, знаю, — вздохнула я.

Он обнял меня, поцеловал в висок:

— Мы справимся. Осталось всего два дня.

— Не думаю, что они оставят нас в покое. Лорд Кадруим был прав, наши неприятности только начались...

Прижимаясь к мужу, почему-то вспомнила взгляды, которые бросали на нас люди. Нам очень сильно завидовали... Но думаю, что попытки нас поссорить вряд ли были самоцелью.

Визит в наше посольство занял большую часть дня и дал богатую пищу для размышлений. Я мало что знала о новейшей истории людского государства. Нэймар был чуть лучше осведомлен, но его сведения были устаревшими. Келиар очень давно не вмешивался в дела людей и не интересовался ими. Так что подробный обстоятельный рассказ о расстановке сил пошел нам обоим на пользу.

— Что вы слышали о Камилле О´Нори? — спросил лорд Кадруим, наливая ароматный чай в тонкие фарфоровые чашки. Прислугу он отослал, видимо, решив, что нам ни к чему посторонние уши. Даже эльфийские.

— Фаворитка короля, — пожав плечами, ответила я. — Маркиза де Марсо о ней очень хорошо отзывалась... Но мне она показалась... хищной. Собственно, как и сама маркиза.

— Верное наблюдение, — улыбнулся одними уголками губ лорд. — Дед Камиллы когда-то был богат и знатен. Когда-то... А потом все потерял. И земли, и деньги, и титул.

— Почему? — насторожился Нэймар.

— Выражаясь столичным языком, 'поставил не на ту лошадь', — пояснил Посланник. — Мне многое кажется в мире людей дикостью. Они проживают свои короткие жизни, заполняя их ссорами, изменами и интригами. И чем большей властью наделен человек, тем больше он стремиться именно к этому. — Он вздохнул: — Великая благословила нас отсутствием этой болезненной жажды власти. Владыка Эхдруим правит мудро многие столетия, мы благоденствуем, и никому в голову не приходит попытаться устранить или заменить его. Если, да хранит нас Эреа от этого, Владыка умрет, это будет горем. Огромной потерей для всего народа. Здесь же, — он невесело усмехнулся. — Смерть короля, не важно, хорошего ли, плохого, — это в подавляющем большинстве случаев не случайность.

— О´Нори готовили переворот? — высказал предположение Нэймар.

Лорд Кадруим кивнул.

— И не преуспели. Гоблинам была крайне невыгодна смена власти, нам, по большому счету, тогда было все равно, преемник нас вполне утроил бы, так что я даже не вмешивался особенно. А вот перио Биррос, бывший тогда послом гоблинов, поработал хорошо. Признаться откровенно, не ожидал от него такого удивительно быстрого разрешения проблемы. Каких-то два месяца. Заговорщики изобличены, лишены титулов, большей частью и земель тоже. Даже было несколько показательных казней.

— А О´Нори тоже казнили? — уточнила я.

Лорд качнул головой:

— Нет. Деда Камиллы не казнили, а вот его брату повезло меньше. Его жизнь закончилась на плахе. Всю семью лишили титула, а от земельного надела оставили крохи. Оскорбительная подачка предателям, которую они, тем не менее, приняли. Семья выживала, общение с ними и им подобными, ясное дело, не приветствовалось, контакты не поддерживались. Но время шло, постепенно все забылось и, если не простилось, то притупилось точно. После смерти королевы Агнессы пять лет назад король Артемий был сам не свой. Я его понимаю. Лишиться в одну ночь и жены, и сына, — тяжелая доля.

Заметив, наши удивленные взгляды, Посланник пояснил:

— Королева умерла в родах. Ребенок не выжил, — выдержав небольшую паузу, лорд продолжил: — Так вот, желая развеяться, отвлечься, монарх объезжал самые окраины королевства. И повстречал Камиллу О´Нори... Что сказать, свой шанс она не упустила, — усмехнулся лорд. — Иногда даже шепчутся о возможной свадьбе.

— Понятно, — потянувшись за пирожным, сказал Нэймар. — Думаю, королевой она будет. Только интересно, почему еще не стала.

— Насколько я понимаю, дело в титуле, — ответил Посланник.

— Разве это проблема для короля? Я всегда думала, он может даровать титулы хоть по десятку в день, — такое препятствие казалось мне удивительным.

— Может, — согласился лорд Кадруим. — Может. Но на баронессу или виконтессу О´Нори не согласится. Она хочет такой же титул, как и прежде. А О´Нори были герцогами Дервийскими. Титул восстановить можно, но не земли. Потому что этого герцогства на юге страны со времен ее деда нет и в помине. Земли давно поделены, часть отошла короне, часть верным подданным. Король мог бы лишить кого-нибудь из опальных вельмож надела или даже титула в угоду фаворитке, но это равносильно самоубийству. Так что это он не сделает.

Мы немного помолчали. Странные законы, странные нравы. Зачем ей быть герцогиней или маркизой, если можно быть королевой?

— У короля только дочери? — спросил Нэймар, видимо, мы с ним думали об одном и том же.

— Да, — коротко ответил Посланник.

— Кто будет наследником, если у короля не будет сыновей?

— Вы смотрите в корень, лорд Нэймар, — улыбнулся эльф. — Вариантов несколько. Наиболее вероятным и приемлемым для нашей политики мне представляется Аджер де Марсо, племянник. Я присматривался к нему. При всем его нахальстве и уверенности в том, что мир существует лишь для него, Аджер де Марсо был бы неплохим королем. Он разумен и в некоторой степени поддается влиянию. Возможен вариант, когда королева будет регентом при несовершеннолетней принцессе. Родство в принципе не имеет значения. Регентом может стать и Серина де Марсо..., — он выдержал паузу, словно решая, говорить ли дальше. — Не буду удивлен, если в таком случае ни одна из трех принцесс до совершеннолетия не доживет.

— Маркиза так стремится к власти? — поразился муж.

— И да, и нет, — чуть нахмурился Посланник. — Она довольна нынешним положением вещей, но при случае не упустит возможность вырвать для сына больший кусок, чем имеет сама. Что удивительно, маркиза действительно хорошо ладит с Камиллой. Но положение фаворитки очень шаткое. Она всего лишь любовница короля... Здоровье у Его Величества не самое чудесное, как все сложится после смерти монарха, никто сейчас предсказать не может... — лорд пожал плечами и улыбнулся: — А титул и земли — это титул и земли.

— С этим трудно не согласиться, — кивнул Нэймар.

Задумчивую паузу нарушил тихий щелчок — красивые настенные часы показали полдень. Зазвучала приятная мелодия, внизу золоченого корпуса отворилась дверца, выпуская на узкую площадку игрушечную пару. Кавалер поклонился даме и закружил ее в вальсе. Лорд Кадруим встал и, подойдя к часам, пригласил полюбоваться изящными куколками. Когда танец закончился, а кавалер увел свою барышню за дверцу, лорд сказал:

— Это подарок перио Каддуса, он был посланником до перио Баркема. Очень достойный был гоблин. И хороший посол. С таким приятно было работать вместе.

— Часы изумительные, — откликнулась я, рассматривая резьбу на корпусе.

— И очень редкие, — с ноткой гордости в голосе согласился лорд. — Точны, как все гоблинские механизмы, за пятьдесят лет ни разу не потребовали ремонта, ни разу не спутали мелодию. Кстати, — он хитро улыбнулся. — У этих часов есть одна удивительная особенность. Их изготовили орки.

— Неужели? — насторожился муж.

— А Вы разве не знали, что в Маллене есть большая община орков? — удивился Посланник. — Они долго выпрашивали разрешение жить там, вы же понимаете, что отношение к ним было изначально отрицательное. Очень тихие семьи. Шахтеры, ремесленники, изредка охранники. Большинство гоблинов считает, что вреда от малленских орков никакого. Правда, потребовалось много времени, чтобы гоблины начали так думать. Королеву Ахиной часто критиковали из-за того, что она пустила общину в столицу.

— Интересно было бы узнать мнение перио Баркема по этому поводу, — пробормотал Нэймар, беря меня за руку.

— Насколько мне известно, он ничего не имеет против, — ответил лорд Кадруим.

Я заметила, что Посланник просто поставил нас в известность, но при этом не показал своего отношения. Но насторожило меня другое. Радушная улыбка все еще играла на губах лорда, а его взгляд изменился. Стал тяжелым и задумчивым.

— Надо же, как интересно устроен мир, — пробормотал Нэймар, покосившись на часы.

Кажется, после этой новости они перестали ему нравиться. Вспоминая свой единственный контакт с орками, я не могла винить Нэймара. Весть об орочьей общине, живущей в гоблинской столице, почему-то показалась оскорбительной, царапнула душу.

Вечернее мероприятие во дворце расстроило разделением мужчин и женщин по разным помещениям. Я этого так не хотела, но и воспротивиться не могла... На прощание Нэймар легко коснулся моей щеки и прошептал: 'Я люблю тебя', словно в утешение. Лорд Кадруим стоял не далеко и, когда муж направился к дверям, ободряюще улыбнулся. Что ж, он прав, таковы правила этого мира, и нужно уметь жить с ними, даже если они мне не нравятся.

Большое помещение, в котором собралась женская часть приглашенных, казалось мягким, так много там было подушек, пуфиков, шелковых и бархатных занавесей во всех возможных проемах и на стенах. Диванчики аккуратно размещались вокруг невысоких овальных столиков с выложенными мозаикой столешницами. На столиках стояли бокалы, графины с водой и небольшие хрустальные плошки с зеленоватой массой. Рядом с плошками лежали серебряные ложки с длинными черенками. Дамы, которые часто бывали при дворе, обрадовались этому странному угощению неимоверно. Некоторые даже хлопали в ладоши.

Когда все расселись и угомонились, Камилла О`Нори поприветствовала гостий.

— Ни для кого не секрет, что вилиш вызывает некоторую болтливость, — она улыбнулась, обводя женщин взглядом. — Все сказанное здесь никогда не должно покинуть стен этой комнаты. Не стоит воспринимать всерьез слова, вызванные картинками, навеянными вилишем, а уж тем более глупо на них обижаться.

Она заговорщицки подмигнула и под аплодисменты присела к столику. Я, нерешительно потянувшись к стоящей передо мной розетке, посмотрела на женщин, оказавшихся со мной за одним столом. Маркиза де Марсо с видимым удовольствием набрала полную ложку зеленого угощения, Камилла, улыбаясь, наливала себе в бокал воду. Скучающая виконтесса лениво крутила в руке ложечку, графине Ижен и ее спутнице было не до окружающих. Они о чем-то оживленно перешептывались, занятые вилишем. За соседним столиком весело хихикали молодые девушки, неподалеку госпожа Сольда с удивлением принюхивалась к неизвестному лакомству.

— Мирэль, что думаешь об этом Баркеме? Такой нелюдимый тип, — взяв хрустальный бокал, спросила де Марсо.

— Я с ним почти не знакома, — покачав головой, ответила я. — Мне трудно что-нибудь о нем думать.

— Прошу, — чуть сморщилась Серина. — Пожалуй, единственное место и время, когда можно говорить, что думаешь, — это когда в компании подруг ешь вилиш. Не стесняйся.

— Она права, — отправив в рот маленький кусочек лакомства, вмешалась Камилла. — Здесь можно расслабиться. Наша жизнь и так слишком сложна в этом жестоком мире.

Я пожала плечами и вежливо улыбнулась. Возникло ощущение, что меня не зря отделили от госпожи Сольды и Виолетты. Догадка стала уверенностью, когда, невинно хлопая ресницами, Серина сказала:

— У вас, у эльфов, такие жестокие законы.

— Извини, — удивленно уточнила я.

— Скажи, это ведь правда, что тебя выдали замуж за Нэймара насильно? Это так романтично! Но я не верю этим слухам, ведь он такой красавец, — она мечтательно возвела очи горе и жеманно вздохнула.

Вот демоны, откуда она знает о договоре? Не ожидала здесь таких... неудобных вопросов. Я рассмеялась, стараясь скрыть волнение:

— Мы любим друг друга.

— Это сейчас, а тогда? — изображая святую невинность, встряла Камилла.

— Всегда, — мой ответ прозвучал вежливо, но жестко.

— Я рада, что слухи неправдивы, — зачерпывая еще вилиша, прощебетала маркиза. — Иногда рассказывают такие глупости, что диву даешься! — она заговорила громко, активно жестикулируя опустевшей ложечкой. — Но иногда романические истории похожи на сказку. Аджеру так понравилась эта девушка, как же ее зовут?... Виолетта! Та самая, которую ты с собой привезла. Дочь мэра Аверсоя. Аджер с маскарада только о ней и говорит.

— Виолетта очень хорошая девушка, я бы удивилась, если бы она не привлекла внимания достойного кавалера, — мельком глянув на насторожившуюся госпожу Сольду, ответила я. Женщина, казалось, позабыла обо всем и обратилась в слух.

— Иногда даже жаль, что девушки, которые могли бы стать прекрасными женами таким молодым людям, как мой сын, не всегда имеют титул и богатство, — печально вздохнула Серина. — Или хотя бы одно из двух. Ведь мэр — это не вечная должность. Конечно, если девушка и ее семья преданы короне, можно пренебречь и титулом... Но знаешь, Мирэль, иногда печально, что мужчины придают слишком большое значение таким вещам, как положение. Любящая, преданная жена подчас куда важнее.

Маркиза снова вздохнула, отправляя в рот последнюю ложечку вилиша. Камилла, заметив, что у многих закончилось лакомство, подняла стоящий рядом с ней серебряный колокольчик и позвонила. Почти сразу в дверях появились девушки с подносами. Они деловито обходили столики, забирая опустевшие плошечки и заменяя их новыми.

— Мирэль, дорогая, ты до сих пор не попробовала вилиш? — удивилась маркиза, грея в ладони вторую розетку. Серина подмигнула, подбадривая меня: — Это очень вкусно.

Я нерешительно улыбнулась и попробовала угощение. Вилиш был кисловато-сладким с терпким послевкусием. Не могу сказать, что вкус был восхитительным. Видимо, воодушевление дам было вызвано надеждой на те 'навеянные картинки', что упоминала Камилла. Меня картинки не прельщали и не интересовали, так что я просто вернула розеточку на стол. Заботливая служанка тут же заменила ее такой же непочатой.

— Ах, эти эльфы ничего не понимают в удовольствиях, — пренебрежительно хмыкнула графиня Ижен, хватая плошечку с вилишем, поставленную передо мной.

— Тесса, — недовольным тоном пожурила женщину Серина. — Так вести себя невежливо.

— Почему? Кто-то же должен ей сказать, что ее народ не умеет веселиться, — набирая ложечку вилиша, невозмутимо ответила графиня.

— Тесса, тебе стоит остановиться. Хватит с тебя вилиша на сегодня, — строго отчитала ее маркиза.

Графиня демонстративно отправила в рот полную ложку угощения. Серина раздраженно и, как мне показалось, растерянно посмотрела на Тессу, покосилась на О`Нори и тихо сказала: 'Я пыталась'. Камилла пожала плечами и промолчала.

— Эльфийка все равно ничего не понимает, — все больше хмелея с каждой минутой, говорила графиня. — Наверное, это все из-за крылышек! Это они мешают веселиться...

— Не обижайся на нее, — прошептала Камилла, наклоняясь ко мне. — Это она из-за вилиша так говорит.

— Что ты, у меня и в мыслях не было, — заверила я фаворитку, поглядывая на рассказывающую об эльфийской волшебной пыльце графиню Ижен.

— Камилла, — пьяным голосом возмутилась женщина. — Твои повара уронили листик вило в вилиш! Это не эссттетично! Все настроение испортили... Ты же знаешь, как я отношусь к красоте? Знаешь? — она слабеющей рукой поставила опустевшую розеточку на стол. — Треппетнно!

— Знаю, дорогая, знаю, — проворковала Камилла.

— Думаю, это было сделано специально, — скучающим голосом сказала Бьянка. — Так вкус вилиша становится... более пикантным.

— Вот оно что..., — заваливаясь на бок, пробормотала графиня. — Тогда не возззражаю...

Она уронила голову на подушки и тоненько захрапела. Я заметила, что не только графиню сморило, некоторые другие женщины тоже располагались поудобней на диванах и засыпали. Да, такие развлечения я действительно не понимала.

Мы еще о чем-то разговаривали с маркизой и Камиллой. Бьянка, сказавшая за весь вечер лишь пару фраз, задумчиво рассматривала свой вилиш, подруга графини молчала и осоловело глядела вокруг. Казалось, что и она сейчас заснет.

Не знаю почему, но мне вдруг стало не по себе. Беспокойство нарастало с каждым ударом сердца. Вцепившись руками в диван, я молила Великую о защите и старалась не показывать свою нервозность окружающим. Я долго не могла понять, что изменилось, что стало причиной беспокойства. И лишь спустя несколько мучительных минут, когда скрывать нервную дрожь стало почти невозможно, я осознала, что графиня Ижен, лежащая рядом со мной, не дышит.

Дернув за плечо, повернула женщину на спину. Лиловатые губы и мертвые пустые глаза, глядящие в Вечность... Это лицо еще долго являлось мне по ночам в кошмарах. Конечно, был большой переполох, несколько истерик, немедленно позвали лекаря, но графине уже ничто не могло помочь. Воспользовавшись тем, что в суматохе болезненно жаждущая в этот нелегкий час моего общества маркиза потеряла меня из виду, я выскользнула в холл, из которого кавалеры и дамы разошлись по разным комнатам. Мне нужно было увидеть Нэймара, узнать, что у него все хорошо. Ведь графиня съела вилиш, предназначенный мне... Не успела добежать до двери, за которой скрылись мужчины, как она распахнулась, и мне навстречу вышел Нэймар. Муж был необыкновенно бледен и ужасно напуган. Выдохнув: 'Мирэль, хвала Эрее', он порывисто меня обнял. Прижавшись к любимому, почувствовала, как от захлестнувшей волны облегчения слабеют ноги. Счастье, что с ним все в порядке.

— Пойдем, — он увлек меня за собой на мужскую половину.

Большая комната отличалась только цветовой гаммой, но в сущности была такой же. Мягкая мебель, подушки повсюду, мозаичные столы с пустыми плошечками из-под вилиша. В самом центре, окруженный перепуганной молчаливой толпой, стоял на коленях лорд Кадруим, окутывая серебристым магическим сиянием лежащего перед ним человека,.. нет, гоблина. Подбежав ближе, я увидела, как грудь Баркема двигается в такт дыханию. Хвала небесам, жив.

— Хорошо, что вы здесь, — голос лорда прозвучал непривычно резко и напряженно. — Положите руки мне на плечи.

Мы с Нэймаром, не задумываясь, выполнили приказ. Сияние, окутывавшее гоблина, усилилось, Посланник поднялся с колен, поднимая магией Баркема над полом.

— Не убирайте руки, мне нужна ваша магическая поддержка, — отрезал лорд. — Идем к карете.

Следуя за Посланником, мы, сопровождаемые многочисленной толпой, вышли во двор, где нас ждала посольская карета. Эльфийский воин не казался удивленным, когда открывал дверцу, позволяя лорду Кадруиму уложить перио на диванчик. Видимо, Посланник уже сообщил ему новости.

— Леди Мирэль, — скомандовал лорд не терпящим возражений голосом. — Сядьте сюда, — он указал на место в середине, — положите руку ему на грудь. Лорд Нэймар...

Но Посланника перебил король. Его тон показался мне крайне наглым:

— Я желаю, чтобы герцог остался. У меня к нему разговор.

— Ваш разговор подождет, — спокойно ответил Посланник, не поворачиваясь к монарху. — Лорд Нэймар, прошу сюда.

Нэймар вслед за мной скользнул в карету, сел рядом, сжал мою руку.

— Лорд Кадруим, кажется, Вы превышаете свои полномочия, — в голосе короля сквозило раздражение.

— Вы совершенно правы, Ваше Величество, превышаю, — с мягкой даже ласковой улыбкой, так не вязавшейся с ситуацией, ответил лорд. — Предотвращение войны гоблинов с людьми, которая обязательно вспыхнет, если перио Баркем умрет от отравления, значительно превышает мои полномочия.

— Я не об этом, Посланник, — король не собирался отступать. — Лечите, конечно, разве я возражаю? Но я желаю побеседовать с герцогом.

— Без его магической помощи я не смогу лечить перио Баркема. Если разговор никак нельзя отложить, буду рад принять Вас, Ваше Величество, в эльфийском посольстве, — лорд Кадруим легко поклонился королю.

Теперь в улыбке Посланника мне отчетливо виделся оскал. Волосы эльфа едва заметно шевельнул магический ветер. Я внезапно поняла, что лорду Кадруиму было очень важно доставить нас в посольство, и что он ради этого готов был пустить в ход боевые заклинания. Стало по-настоящему страшно, вдруг подумалось, что ни у Нэймара, ни у лорда, ни у меня нет оружия. На нашу сторону встанут лишь двое охранников. Видимо, Нэймар думал о том же, я чувствовала его растущее напряжение. При этом лица мужа и Посланника отражали лишь вежливое изумление и искреннее недоумение. Не более.

Но в этот раз, хвала Великой, обошлось. Монарх бросил на Посланника неприязненный взгляд и, не прощаясь, резко развернулся и ушел. Вслед за ним заторопились маркиз де Марсо с сыном и еще какие-то придворные. Лорд Кадруим сел рядом со мной, воин закрыл за ним дверцу, спустя мгновение карета тронулась. Люди, провожавшие нас, словно ожили и загомонили, обсуждая последние события.

Всю дорогу мы молчали, Посланник знаком запретил говорить. Причину я поняла, когда мы вышли из кареты, — кучер не был эльфом. Повинуясь приказу лорда, мы с мужем снова положили руки ему на плечи, а он магией отнес гоблина в просторную гостевую спальню. Когда за нами закрылась дверь посольства, я наконец-то смогла расслабиться, мелькнула мысль: 'Выбрались'. Нэймар, однако, напряженно следил за Посланником. Что-то в поведении лорда мужу было не по душе. Уложив Баркема на кровать, Посланник велел управляющему принести из кабинета резной ларец, а так же позаботиться об ужине. Когда мы остались одни, лорд Кадруим, не скрывая облегчения, вздохнул. Магическое сияние вокруг гоблина погасло.

— Прошу, присаживайтесь, — Посланник указал нам на кресла у низкого стола.

Нэймар мягко взял меня за руку, привлек к себе, но не сдвинулся с места.

— Лорд Кадруим, мы все прекрасно знаем, что энергетическая подпитка не требует физического контакта, — муж говорил спокойно, уверенно, но я чувствовала, как дрожит его рука. — И мы все знаем, что исцеляющие заклинания не сопровождаются свечением. Это было, конечно, красивое, даже эффектное представление, но не было ли оно излишним? Я благодарен Вам за то, что Вы вытащили нас из этого осиного гнезда, но стоило ли так дразнить короля?

Посланник улыбнулся:

— К сожалению, это было необходимо. Приятно, что, осознавая некоторую фальшивость происходящего, вы подыгрывали. Но позвольте мне вначале получить ответы на кое-какие вопросы. А потом я отвечу на все ваши, если они возникнут.

Нэймар на мгновение задумался, потом кивнул и отвел меня к креслам. Не успели мы устроиться, как вернулся управляющий, передал лорду Кадруиму тяжелый ларец черного дерева.

Посланник поблагодарил управляющего и закрыл за ним дверь. Поставив ларец перед нами, лорд откинул крышку и выложил на стол три обитых бархатом решетки-подставки под флаконы. В ячейках хранились одинаковые на вид граненые квадратные склянки, закупоренные одинаковыми плоскими крышечками.

— Вы простите, но вначале я должен заняться перио. Это не займет много времени, — заверил Посланник.

Закрыв глаза и направив открытую ладонь на гоблина, лорд заскользил пальцами правой руки по крышкам склянок, выставляя на столешницу некоторые зелья. Набрав десятка полтора ингредиентов, эльф открыл глаза и извлек из ларца серебряный кубок и связку стеклянных трубочек.

— Как Вы угадываете нужные составляющие? — не выдержала я.

— Все довольно просто, леди Мирэль. Не сложнее, чем выбрать себе клинок, — он хитро улыбнулся. — Знаю, Вы неплохо владеете мечом, который, по слухам, выбрали себе сами.

Я смутилась. Людские женщины не должны были уметь обращаться с оружием, в эльфийском обществе такое умение было на грани приличия, но Посланник не замечал моего смущения.

— Посмотрите на его ауру, — пригласил лорд, подкрепляя слова жестом.

Я всмотрелась. Аура была тусклой, в области головы и груди очень истонченной, настолько тонкой, что она почти отсутствовала.

— А теперь подойдите к нему, — велел Посланник. Я так и сделала. — Закройте глаза, попробуйте почувствовать его, словно это меч.

При повторном упоминании оружия я почувствовала, как краснею. Видимо, заметив неловкость, лорд сказал:

— Я слышал, что лорд Нэймар научил Вас выбирать оружие по ощущению. Не каждому дано научить, и не каждому дано научиться такому. Простите, я не хотел Вас смущать, лишь надеялся привести понятный и похожий по ощущениям пример.

Я робко улыбнулась, глянув на лорда. Его ответная улыбка была теплой, ободряющей.

— Закройте глаза, — повторил он. — Вытяните вперед ладонь, попробуйте почувствовать его ауру.

Я постаралась. Посланник был прав, упоминая мечи. Ощущение было схожим, но только отчасти. Холод там, где была истончена аура, каким-то непонятным мне образом был цветным. Это открытие так меня удивило, что я тут же поделилась им с лордом Кадруимом.

— Совершенно верно, — удовлетворенно согласился он. — Не открывайте глаза, стойте, как стоите. Сосредоточьтесь на ощущении.

Я услышала, как он подошел ко мне.

— Теперь вытяните правую руку ладонью вниз. Я знаю, это сложно, но все равно попробуйте. Выбирайте те сосуды, которые соответствуют недостающим цветам в ауре Баркема. Больше ни о чем не думайте. Только о цвете.

Я с сомнением повела ладонью над склянками, каждая из них представлялась мне своим цветом. Но выбрать нужные было почти невозможно. И я, не решаясь сделать выбор, раз за разом проводила рукой над склянками.

— Это очень сложно вообще и особенно трудно в этом случае, но попытайтесь, — подбодрил стоящий рядом лорд Кадруим.

Я решилась и, вынув одну склянку, поставила ее чуть в стороне, на крышку ларца.

— Чудесно, — похвалил Посланник. — Не бойтесь, чувствуйте.

Я полностью отдалась ощущениям и, стараясь вслушиваться в ауру гоблина, выбирала зелья. С каждой выбранной склянкой я чувствовала себя уверенней, единственным, что смущало, было неизвестное, но неимоверно навязчивое слово. Казалось, что кто-то нашептывает мне его. Незнакомое слово смущало, но я старалась его игнорировать, сосредоточившись на задаче определить нужные склянки. Мой выбор ингредиентов лорд одобрил:

— У Вас дар, леди Мирэль. Дар целительницы. Он раскроется в полной мере, так же как и Ваш магический потенциал. Просто дайте ему время.

Я не стала говорить лорду, что времени потенциалу давалось больше, чем предостаточно, но он себя все равно не проявил.

— Мне всегда говорили, что во мне немного магии, — смущаясь, сказала я.

— А часто ли Вам говорили правду, леди Мирэль? — склонив голову на бок, спросил лорд Кадруим. Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Вы не угадали всего два компонента из пятнадцати, но для первого раза это ошеломляющий результат. Действительно, ошеломляющий.

Похвала мне польстила, я мельком глянула на мужа. Казалось, он был доволен еще больше, чем я.

— О правильной дозировке поговорим в другой раз, — продолжал лорд.

Он вынул еще две склянки из предложенного множества и отошел к столу. Опуская стеклянные трубочки в зелья, лорд набирал необходимое количество растворов и добавлял в кубок. Когда снадобье было готово, Посланник знакомо сравнил цвета аур гоблина и зелья. Выражение лица лорда, озадаченное и немного удивленное, мне не понравилось.

— Что-то не так? — спросила я.

— Да. Я уверен, что все сделал правильно, но чего-то не хватает. И я не могу понять, чего.

В комнате повисло напряженное молчание, лорд раз за разом просматривал ауры склянок, зелья, Баркема. Когда стоящий у стола Посланник, скрестив руки на груди, задумчиво глядел на готовое снадобье, я решилась спросить:

— А что такое 'солем'?

Ответом мне стал недоуменный взгляд лорда и вопрос:

— А что это такое?

— Не знаю, — пожав плечами, созналась я. — Когда я просматривала ауру перио, это слово впервые появилось.

— Хм... — протянул лорд и, закрыв глаза, снова стал изучать ауру гоблина. — Вы правы, — признал он через несколько минут. В его голосе слышалось уважение.

Лорд дернул за шнурок колокольчика, через считанные мгновения дверь отворилась, вошел управляющий.

— Иллодар, пошлите гонца в гоблинское посольство. Срочно, — распорядился Посланник. — Хотя нет... постойте.

Лорд Кадруим сел за стол, что-то поспешно написал, вложил короткое послание в конверт и запечатал двумя печатями, — личной и посольской.

— Срочно доставить это письмо в гоблинское посольство. Вручить господину Коннахту лично в руки.

— Будет исполнено в точности, — поклонился управляющий и вышел.

— Почему письмо, а не словесное послание или тоты? — настроженно спросил Нэймар. — У гоблинов есть поводы не доверять эльфам?

— Я не уполномочен это обсуждать, — твердо ответил Посланник, подходя к окну и выглядывая во двор. Он вернулся к столу только, когда послышался удаляющийся стук копыт, видимо, гонец к гоблинам покинул территорию посольства.

— Меня интересуют некоторые вопросы, — холодно-официальным тоном заговорил лорд Кадруим. — Например, попрошу Вас, леди Мирэль, рассказать о сегодняшнем вечере все, что Вы запомнили. И, пожалуйста, учтите, что мне нужны подробности.

Я начала рассказывать, дословно пересказывать разговоры не стала, но то, что маркиза уговорила меня попробовать вилиш, упомянула.

— Ты попробовала? — спросил Нэймар, в голосе послышался страх.

— Да.

— Первую порцию или вторую? — настороженно уточнил Посланник.

— Первую. За пару минут до смены плошек.

— А вторую Вы пробовали? — голос лорда задрожал от напряжения, а плотно сжатые губы побелели.

— Нет. Предназначенную мне розетку взяла графиня Ижен.

— Что было дальше? Предельно точно, пожалуйста.

Я рассказала обо всем, о попытках Серины остановить графиню и о листочке вило тоже.

— Хвала Эрее, — выдохнул Нэймар, крепко обняв меня. — Хвала Эрее.

— А что происходило у вас? — спросила я.

Лорд сделал знак помолчать. В наступившей тишине был отчетливо слышен стук копыт. По меньшей мере трое всадников спешили в посольство.

— Бьюсь об заклад, это господин Коннахт с сопровождающим, — хмуро сказал Посланник.

Он не ошибся. Буквально через пару минут в комнату без стука влетели двое гоблинов. Один, худой и жилистый старик, сразу метнулся к постели, на которой лежал перио, его спутник, молодой и какой-то тяжеловесный на вид, начал с обвинений.

— Лорд Кадруим, мы приехали сразу, как только получили Ваше послание. Но в нем Вы не потрудились объяснить, что же все-таки произошло, — голос молодого гоблина был крайне раздраженным. — Кроме того, здесь присутствуют другие эльфы. Что они здесь делают?

— Господин Коннахт, — отчеканил лорд Кадруим. — Вы привезли солем?

— Вы не ответили на мои вопросы, — окрысился Коннахт.

— Потому что посчитал их несущественными в данных обстоятельствах, — отрезал лорд. — Перио Баркем съел на банкете во дворце незнакомое лакомство. После этого ему стало плохо. Для противоядия мне необходим солем, потрудитесь передать его мне.

— Что за лакомство и насколько плохо стало перио Баркему? Его состояние вызвано Вашим заклятием или отравлением? — сверля взглядом Посланника, спросил гоблин.

— Каждая минута промедления приближает его к Вечности, — холодно заметил лорд Кадруим. — Вы готовы пожертвовать жизнью посла Его Величества Сероха во имя удовлетворения своего любопытства?

Коннахт фыркнул и достал из кармана небольшой бумажный пакетик. Но отдавать его не спешил.

— Что там, Беро? — обратился он к другому гоблину, стоящему на коленях у постели перио. Старик вздрогнул всем телом и глухо ответил:

— Все сказанное — правда. Отдай солем.

Кажется, Коннахт рассчитывал на другой ответ. Гоблин нехотя передал пакетик лорду Кадруиму и, глядя, как эльф бережно раскрывает его на столе, сказал:

— Обычно достаточно щепотки.

— Спасибо, — подчеркнуто вежливо ответил лорд Кадруим.

Порошок, называвшийся солемом, больше всего походил на растертый в пыль янтарь. Но спрашивать о чем-либо заносчивого Коннахта я не хотела. А вот Беро, укладывавший в небольшой атласный мешочек ритуальные костяшки, рассыпанные на кровати, понравился мне куда больше. Наверное, потому что был искренне благодарен лорду Кадруиму за помощь. Посланник закончил приготовление снадобья и напоил им перио Баркема. Кажется, Коннахт ожидал, что зелье подействует моментально, потому что через минуту начал сыпать вопросами и обвинять лорда Кадруима в том, что лекарство не работает.

— Господин Коннахт, — нарочито холодно ответил Посланник. — Мгновенное действие снадобий возможно только в сказках. Но если Вы не в состоянии спокойно ждать выздоровления перио, я попрошу Вас удалиться.

— Вам не кажется, что Вы переходите границы? — прошипел гоблин.

Улыбка лорда была такой веселой, что, казалось, еще немного, и он рассмеется. Но прежде, чем лорд успел ответить, Беро положил руку на плечо Коннахту и тихо сказал:

— Выйди из комнаты и молчи.

Лицо молодого гоблина при этом как-то странно изменилось, стало неживым, словно деревянным. Коннахт кивнул и вышел в коридор.

— Прошу, простите его за все глупости, которые он тут наговорил, — поклонившись Посланнику, а потом и нам, сказал старик. — Я буду благодарен, если нам будет позволено подождать выздоровления перио здесь, в этом благословенном доме.

В свою очередь поклонившись, Посланник ответил:

— Я давно привык не придавать большого значения словам господина Коннахта и благодарен Вам за то, что Вы его выставили. Мне было бы приятно, если бы Вы остались здесь и вместе с нами обсудили события сегодняшнего вечера.

— Сочту за честь, — снова поклонившись, ответил гоблин.

— Леди Мирэль, лорд Нэймар, разрешите представить Вам господина Беро, — обратился к нам Посланник. — Господин Беро, позвольте познакомить Вас с герцогиней и герцогом Аверскими.

После взаимных заверений в удовольствии от знакомства Беро присел за стол. Мне пожилой гоблин нравился, но Нэймар, казалось, не разделял моей приязни. Видимо, это заметил и Посланник.

— Господин Беро — ведар. Все сказанное ему или в его присутствии никогда не будет предано огласке, — пояснил лорд Кадруим.

Я не знала, что означает 'ведар', но этот ответ успокоил Нэймара настолько, что муж попросил прощения за первоначальную настороженность.

— Я все понимаю, Вам не стоит извиняться. Доверие часто бывает непозволительной роскошью, — ответил гоблин. Я заметила, что он с любопытством рассматривал склянки из ларца Посланника и что его очень заинтересовали мы с Нэймаром. Видимо, был наслышан о нас.

Лорд Кадруим коротко передал мои слова о вилише, особо подчеркнув листочек вило в угощении, а после сказал о смерти графини Ижен. Слова Бьянки о 'пикантном вкусе' и маркизы де Марсо о том, что графиня умерла из-за злоупотребления вилишем, в его устах приобрели такой саркастически-издевательский смысл... Мне стало страшно до дрожи. А Посланник начал рассказывать о вечере на мужской половине. Первый же факт, на который лорд обратил внимание, мне не понравился. Перио хотел сидеть рядом с Посланником и Нэймаром, это было очевидно с самого начала. Но его отвлекли беседой, и в итоге гоблин оказался за соседним столом. Кому нужно было разделить сложившуюся группу? На счастье, перио все время был в поле зрения лорда Кадруима. Вначале все было довольно мирно и спокойно. Люди ели вилиш и наслаждались жизнью. Ни Нэймар, ни лорд Кадруим к угощению не притронулись бы, если бы король не настоял. Оба, как и я, попробовали по чуть-чуть от первой порции. И почти сразу розеточки были заменены новыми.

— В обеих порциях были листочки вило, — сухим и лишенным каких-либо эмоций голосом сообщил Посланник.

Я с ужасом посмотрела на мужа. Теперь я не сомневалась в том, что листочками были помечены розетки с отравой. Эрея, сохрани, только бы он не прикасался к зелью. Ведь если... Оно же может подействовать в любой момент! Нэймар, словно прочитав мои мысли, качнул головой и слабо улыбнулся:

— Я не ел это, только держал в руке. Король очень расхваливал и практически вынуждал попробовать... Но я не ел эту гадость.

— Хвала Эрее, — прошептала я, не скрывая облегчения и сильней сжимая ладонь мужа.

— А вот перио Баркем попробовал, — задумчиво сказал Посланник. — Я случайно глянул в его сторону и заметил, как тускнеет аура. Чудом успел...

— Великая оберегала всех вас сегодня, — пробормотал ведар, оглянувшись на перио. Беро запустил правую руку в мешочек с костяшками и вынул одну. Глянув на руну, гоблин сказал: — Он к утру поправится.

Я посмотрела на ауру перио. Истонченные участки теперь сияли, а их площадь уменьшилась. Похоже, что старый гоблин прав. К утру аура, а вместе с ней и Баркем, излечатся. Интересно, ведар узнал это по костяшке или тоже посмотрел на ауру?

— Почему король хотел устранить четырех чужаков, не людей? — тоже глядя на спящего перио, спросил Нэймар.

— Я не знаю, — тихо ответил лорд Кадруим. — Я уже думал об этом. Не могу предположить, что людям интересна война с эльфами или гоблинами. Хорошо, не будем утрировать. В случае подозрительной гибели двух послов не обязательно будет война, но осложнение дипломатических отношений гарантировано.

— Согласен, — задумчиво кивнул Беро. — Не могу придумать причину, по которой это нужно было бы людям. Какой им смысл в ограничении торговли?

— Мне кажется, что мы не в ту сторону думаем, — сложив руки на груди, сказал Нэймар. — Пытались отравить не только послов.

— Это так. Умысел есть, но цель мне пока не ясна, — пожал плечами лорд Кадруим.

— Мне тоже, — вынужден был признать Нэймар.

Лорд Кадруим исходил из того, что эту ночь мы проведем в посольстве. А мы и не возражали. Здесь, под защитой эльфийской магии и дипломатической неприкосновенности, я чувствовала себя в гораздо большей безопасности, чем в особняке.

Пока мы сидели за ужином и пытались вести светскую беседу с Беро и расколдованным, а потому злым и насупленным Коннахтом, наши воины привезли из дворца карету. Один из них даже съездил за самыми необходимыми вещами в особняк. Приятной неожиданностью стало появление Тирея. Пес так обрадовался, увидев меня, что от восторга чуть не сбил с ног.

— Он скулил и выл весь вечер, — рассказывал воин, растерянно поглядывая на мужа. — Он метался по дому, и успокоить его не могли. Запереть, правда, не решились. Когда я приехал, пес как-то выскочил на улицу и встал рядом с лошадью, словно знал, ждал, что я отведу его к вам.

Воин немного виновато смотрел на ластящегося ко мне Тирея.

— Я не допустил ошибку? Возможно, я должен был оставить его в особняке?

— Нет, Илиор, что Вы, — Нэймар, улыбаясь, потрепал пса по голове. — Вы все сделали правильно. Спасибо.

Воин вздохнул с облегчением и, поклонившись, ушел. О нем и его напарнике лорд Кадруим тоже позаботился, выделив комнаты недалеко от наших. Вообще, Посланник оказался замечательным организатором, сумевшим очень быстро сделать все для удобства непредвиденных гостей. Конечно, удовлетворить все желания господина Коннахта Посланник был не в силах, но благодарность ведара полностью перекрывала недружелюбный, чтобы не сказать враждебный настрой молодого гоблина.

Когда гоблины разошлись по своим комнатам, мы последовали за горничной в отведенную нам спальню. Комната оказалась очень симпатичной и уютной. Горничную я отослала, чему женщина только обрадовалась, — уж очень подозрительно смотрел на нее Тирей. Хотя ему в посольстве вообще не нравилось. Если к Посланнику и господину Беро он отнесся даже с некоторым пиететом, то господин Коннахт был псу определенно не по душе. Заместитель посла, как выяснилось, вообще мало кому нравился. Откровенно говоря, молодой гоблин был просто не создан для дипломатической службы.

Когда мы остались одни, я спросила Нэймара о ведарах.

— Это жрецы Великой. В некотором роде, — отозвался устроившийся в кресле за моей спиной муж. — Они не похожи на наших.

— Странно было бы другое, — я улыбнулась, ожидая дальнейших пояснений.

Нэймар не торопился с ответом.

— Знаешь, есть много нюансов, — встретившись взглядом с моим отражением, начал он. — Жрецом можно стать, если чувствуешь такое стремление, но ведаром можно только родиться. Гоблины чтут ведаров и не без оснований считают, что быть ведаром одновременно и почетно, и опасно.

— Почему? — спросила я, снимая украшения.

— Они очень многое могут. Боевые и бытовые заклинания, подвластные им, разнятся в зависимости от способностей отдельного мага. Но сила ведаров велика, недооценивать их не стоит. За свое могущество они платят, платят Великой. У них огромное количество клятв и запретов. Например, они не лгут. Конечно, следует различать ложь и недосказанности, — с усталой улыбкой ответил Нэймар.

— Они не разглашают тайн. Никогда. Потому что клялись именем Великой. Они могут предсказывать будущее, видят прошлое. А еще ведары способны на волшебство, которым не может овладеть ни один эльф, ни один человек.

— Что же это за волшебство? — полюбопытствовала я, вынимая очередную шпильку из сложной прически. Мне трудно было представить такую магию, которой не смогли бы овладеть бессмертные.

— Говорят, — Нэймар неопределенно пожал плечами. — Они умеют создавать чувства... Ненависть, гнев, нежность, дружбу... Даже любовь. Именно поэтому им не разрешено быть послами, поэтому они не занимаются политикой напрямую. Другие народы боятся, что такой посол мог бы использовать свою силу, принуждая собеседника принимать выгодные ведару условия и решения.

— Ты не веришь слухам? — глядя в глаза отражению мужа, уточнила я.

— Я не знаю, что мне по этому поводу думать, — качнув головой, ответил Нэймар. — Слышал я многое. И от Владыки, и от отца. Но они не смогли привести такие примеры, достоверности которых можно было бы доверять.

— Ясно, — коротко ответила я. Имея такие сведения, проще переоценивать ведаров, чем недооценивать. Интересно было бы узнать, насколько силен, к примеру, господин Беро. И много ли ведаров у гоблинов, какие заклинания у них в ходу... Я, склонив голову, на ощупь сражалась с особенно упрямой заколкой, когда почувствовала на своих плечах ладони Нэймара. Он встал у меня за спиной, зарылся лицом в волосы, вдыхая аромат духов. Нежность, щемящая и сладостная, захлестнула меня. Время остановилось, а в целом мире существовали лишь мы двое... Он поцеловал мои пальцы, вынул запутавшуюся шпильку, положил ее на стол, ласкающими движениями погладил рассыпавшиеся волосы, его губы обжигали шею... И каждому поцелую имя было наслаждение...

— Ты прекрасна, Мирэль, — прошептал он, присаживаясь рядом на пуф у туалетного столика. Одно легкое, естественное движение, и Нэймар усадил меня к себе на колени. Его рука скользнула мне на талию, моя обвила его шею. — Я люблю тебя. Люблю больше жизни.

Он коснулся ладонью щеки и поцеловал меня. Божественный поцелуй, в котором, как и в голосе Нэймара, отчетливо послышалась горечь. Муж молчал, крепко обнимая меня, касаясь лбом моего плеча. Мы долго сидели обнявшись в тишине, нарушаемой только потрескиванием дров в камине. В любой другой раз я была бы счастлива оказаться в объятиях мужа, но сейчас от него веяло какой-то безнадежностью, безысходностью, и я заволновалась.

— Нэймар, — тихо окликнула я, ласково проведя ладонью по его волосам.

Он ответил не сразу.

— Я такой глупец, Мирэль, — прошептал муж, не поднимая головы. — Такой глупец... Я думал о причинах, о том, кому это нужно было, зачем... И только сейчас понял, что мог потерять тебя. Навсегда...

Он помолчал, а потом я почувствовала, как он изменился. Выпрямился, в серых глазах блеснула сталь, а Нэймар вдруг стал таким как в день нашей первой встречи. Холодным, расчетливым, властным. И чужим. Он принял решение, а мое мнение по этому поводу его явно не интересовало.

— Завтра же ты уедешь. В Лэнгорд или в Мунир, это решай сама. Но здесь ты не останешься.

Я отрицательно покачала головой:

— Нет, милый, никуда я не поеду.

— Я настаиваю, — он был решителен. — Пойми, так необходимо поступить.

— Нет.

— Мне бы не хотелось решать вопрос силой, — нахмурился он.

— Я все равно никуда не уеду, — твердо ответила я.

Нэймар вздохнул и немного помолчал.

— Я прошу тебя, — начал увещевать муж гораздо ласковей, поняв, что приказа я не послушаю. — Там ты будешь в безопасности. Я не могу рисковать тобой.

Я поцеловала его, не давая говорить, вкладывая в поцелуй всю нежность.

— Пожалуйста, пообещай, что уедешь, — глухо попросил Нэймар.

— Нет.

Он застонал, но я не дала ему сказать и слова.

— Как же ты не понимаешь, я большое всего на свете боюсь лишиться тебя, — мое признание было искренним, оно было правдой. Правдой большей, чем можно выразить словами. Иногда меня сковывало льдом ужаса от мысли, что Нэймару отпущено так мало, несправедливо мало времени. Но я старалась об этом не думать. — И я тебя не оставлю.

И снова поцеловала его. Нэймар крепко обнял меня, заглянув в глаза, неожиданно задорно улыбнулся и, прежде, чем я успела сообразить, что происходит, подхватил меня на руки и отнес на кровать. Я смеялась, помогая Нэймару снимать камзол. Тот был небрежно отброшен на стул, где составил компанию венцу. Шнуровки на платье не доставили мужу проблем, мы даже не переставали целоваться, пока он возился с лентами.

Значительно позже, прижимая меня к себе, он, засыпая, прошептал: 'Люблю тебя'... Знал бы Нэймар, что он для меня значит...

Новый день принес неприятности. Целый ворох.

Было еще темно, когда нас разбудил стук в окно. Тоты. Не какой-нибудь, а дядин любимчик. Ошибиться я не могла, ведь белые перья на груди тоты — редкость. Но что мог написать мне дядя, прервавший больше полугода назад общение? Что?

Нэймар распахнул окно, влетевший тоты сел на спинку кровати и, склонив голову на бок, стал меня рассматривать. Я потянулась к ноге птицы, чтобы достать послание из цилиндра, и только тогда увидела, что почтовый футляр пуст. Этот факт испугал меня больше, чем само появление тоты. Устно передают предупреждения или такие новости, написать о которых не хватает слов и сил... Например, о несчастии или, сохрани Эрея, смерти.

— Мирэль, — точно копируя голос дяди, заговорила птица. — Спасибо тебе за помощь. Все это время я надеялся, мы надеялись, что семья для тебя все-таки не пустой звук. Я рад, что ты не предала нас.

Тоты поклонился мне и вылетел в окно. Я смотрела птице вслед со странной смесью чувств. Недоумение, растерянность и скользкое, противное, похожее на змею предчувствие грядущих неприятностей. Но сильнее всего были радость и облегчение. Не произошло ничего непоправимого, хвала Эрее! Напряжение спало так резко, что я физически прочувствовала смысл фразы 'камень с души свалился'. На глаза навернулись слезы.

— О чем речь? — спросил Нэймар. Конечно, он был обеспокоен.

Я пожала плечами и честно ответила:

— Даже не догадываюсь.

— Может быть, есть какие-нибудь предположения?

— Не имею и малейшего представления, о чем все это, — я раздосадовано всплеснула руками. — Не знаю. Только безмерно рада, что мне не сообщили о каком-нибудь горе.

Послание от дяди, тем более благодарность... Мое удивление и растерянность были безграничны.

Нэймар закрыл окно, сел рядом со мной, приобнял, поцеловал в висок.

— Что, никаких догадок? — голос мужа был тихим и ласковым.

Я отрицательно качнула головой. Он встал и, накинув на плечи одеяло, принялся ходить взад вперед по комнате. Уже давно заметила, что так ему лучше думается. Я же просто терялась в догадках. Дядя, привыкший всего добиваться сам, ни разу за свою жизнь не просил об одолжениях и не принимал помощь посторонних. А я стала для него чужой, когда предупредила Нэймара о нападении. И как я в таком случае могла помочь?

Довольно скоро Нэймар, видимо, найдя какую-то отгадку, снова лег. Он прижал меня к себе. Крепко, нежно. В его объятиях я чувствовала себя защищенной, оберегаемой. Что бы ни происходило, с Нэймаром мне так спокойно.

— Ты придумал какое-то объяснение? — сквозь дремоту спросила я.

В ответ он шепнул:

— У меня есть одно подозрение. Но проверять его будем позже.

Перио Баркем очнулся и, если не считать жесточайшей головной боли, чувствовал себя вполне сносно. Благодарность, которую он испытывал к лорду Кадруиму, проявилась в первую очередь в том, что перио отослал Коннахта. Это было очень правильное решение, — молодой гоблин ужасно раздражал своими непрекращающимися претензиями.

Во время завтрака снова обсуждали события вчерашнего вечера. Свежих мыслей, к сожалению, ни у кого не появилось. Но были новости. Несколько, но все, как не подбор, неприятные.

Едва мы закончили завтракать, как управляющий сообщил о приезде гонца Его Величества. Юный виконт поклонился всем нам, но поздоровался лишь с Нэймаром и со мной. Он почему-то казался испуганным и нервно поглядывал на лорда Кадруима и гоблинов. Постепенно бледнея, гонец, даже не осведомившись о здоровье перио, на словах передал нам желание монарха. Мы с Нэймаром обязательно должны присутствовать на заключительном балу. Обязательно. Король лично будет нас очень ждать.

Герцог Аверский вежливо поблагодарил юношу за хлопоты и добавил:

— Мы с женой очень тронуты заботой Его Величества и благодарны за приглашение.

Я знала, Нэймар не хотел ни отказываться открыто, ни, тем более, подтверждать приглашение. Гонец просиял, но, сообразив, что так и не услышал четкого ответа, нахмурился и спросил:

— Так Вы придете? — эта фраза прозвучала удивительно по-детски.

Нэймар почтительно указал головой на гоблина, взгляд мужа был грустным.

— Если состояние здоровья перио Баркем позволит, — в этих словах было все. И сочувствие к гоблину, и легкое недоумение, вызванное отсутствием интереса к послу, и толика усталости, и желание выполнить волю короля. Я сокрушенно посмотрела на виконта, молчаливо поддерживая мужа.

Юноша оказался сообразительным и сразу заинтересовался проблемами перио Баркема, до того совершенно забытого гонцом и, следовательно, королем. Гоблин сдержанно отвечал и, подыгрывая нам, добавил страдания в голос. А выглядел перио и так прескверно. Его серое от природы лицо приобрело землистый оттенок, под глазами залегли фиолетовые круги, а черты заострились. Но все же посол был подчеркнуто вежлив и благожелателен. Прислушиваясь к разговору, заметила, каким изучающим был взгляд ведара, молча рассматривающего молодого гонца. Беро привычным жестом вынул из висящего на поясе мешочка одну костяшку. Глянув на нее, кивнул, словно подтвердились его собственные выводы. Выражение лица ведара из подозрительного стало неприязненным. Каким-то необъяснимым образом настрой Беро передался другому гоблину. Его фразы стали резче и короче. Но виконт ничего не замечал и лишь через полчаса, откланявшись, уехал во дворец. Интересные указания дал юноше король. Сомневаюсь, что виконт по своему почину даже не поздоровался с послами.

Управляющий принес почту и письменные принадлежности. Оба посла, как бы случайно, разошлись по разным углам и занялись своей корреспонденцией. Понятно. Дружба дружбой, а дела государства — это дела государства, постороннего любопытства не терпят. Нэймар читал доклад Бенноуса, Беро раскинул на столе костяшки и теперь задумчиво смотрел на получившийся расклад. Я писала ответ Сальвен.

День до самого вечера прошел довольно мирно. Мы разговаривали, сидя на большой застекленной террасе, и смотрели на падающие снежинки. Идиллию не нарушило ни послание Коннахта, требововавшего немедленного возвращения Баркема в гоблинское посольство, ни появление уже знакомого виконта с известной просьбой. Но неприятности, отпущенные тому дню, не закончились. Словно небеса просто дали небольшую передышку.

Мы сидели за ужином и смеялись над рассказанным Беро анекдотом, когда принесли еще почту. По конверту каждому послу. Оба мужчины снова, как бы невзначай, перебрались в разные углы столовой и углубились в чтение документов. Мы вполголоса продолжали беседовать с ведаром. Мельком глянув на Баркема, я встретила его настороженный, оценивающий взгляд. Такая перемена отношения ко мне была неожиданностью, причины которой я не видела. Перио, заметив мое удивление, досадливо скривил губы и вернулся к письму.

— Лорд Нэймар, — окликнул мужа Посланник. — Нам нужно поговорить.

Голос лорда был спокойным и лишенным эмоций.

— Конечно, лорд Кадруим, — ответил муж, вставая. Я вложила ладонь в его протянутую руку, но так и осталась сидеть, прикованная к месту уточнением Посланника.

— Только с Вами, лорд Нэймар. Только с Вами.

Это было сказано очень вежливо, исключительно учтиво, но настаивать на своем участии в разговоре мне даже не пришло в голову. Нэймар собирался что-то возразить, но я опередила его.

— Иди, все в порядке, — я сжала ладонь мужа, ободряюще улыбнулась в ответ на его растерянный взгляд. Нэймар поцеловал мне руку, подмигнул и подошел к Посланнику.

— Мне бы хотелось участвовать в беседе, — вдруг заявил перио. Голос его был напряженным и настойчивым. Гоблин явно не считал возможным получение отказа. Лорд Кадруим на мгновение задумался, потом кивнул.

Сквозь открытую дверь я увидела, как все трое поднимаются на второй этаж в кабинет Посланника.

— Не обижайтесь, леди Мирэль, — посоветовал ведар.

— Что Вы, я и не думала обижаться, — заверила я собеседника. — Просто удивилась.

— А я таким ситуациям даже не удивляюсь, — улыбнулся Беро. — Давно решил для себя, что дела посольские, как дела сердечные. Зачастую мало логики, множество неожиданностей, случаются ошибки и досадные недоразумения, и за всеми закреплено право на капризы.

Я рассмеялась:

— Какое удачное сравнение.

— Я Вам больше скажу, — сделал загадочное лицо ведар. — Подходит для любого посла во все времена.

— Спасибо, учту. Господин Беро, Вы давно работаете при посольстве?

— Давно, — кивнул он. — Уже сорок лет. Начинал работать с перио Каддусом, а потом сюда назначили перио Баркема. Я тогда подумал, что многое поменяется. Все-таки другой гоблин, другой подход. Но нет, — ведар пожал плечами. — Оказалось, все одно и то же. Послы везде одинаковые.

— А в чем заключается Ваша работа в посольстве? — осторожно спросила я, уверенности в том, что мне можно задавать такие вопросы не было.

— Так просто и не объяснить, — ответил ведар и замолчал.

Я поняла, что это такой вежливый отказ, и уже жалела, что позволила своему любопытству вольничать. Беро мне нравился, и не хотелось давать ему повод думать обо мне, как о шпионке. К моему огромному удивлению гоблин продолжил.

— Магическая защита, лечение, советы... Много всего. А иногда для правильной оценки происходящего нужен трезвый свежий взгляд. А с кем обсуждать вопросы политики страны послу? Ведары как никто подходят на роль наперсников.

Беро улыбнулся тепло и располагающе. Думаю, если бы не это, я никогда не осмелилась бы спросить, чем гоблину так не понравился виконт.

— Почувствовал в нем гниль, — ведар неприязненно скривился. — А руна подтвердила догадку. К сожалению.

Увидев мое недоумение, он грустно улыбнулся и пояснил:

— Люблю ошибаться в таких случаях. К несчастью, я ошибаюсь редко. А виконт... Вы наверняка понимаете, что я не могу сказать, что именно он делает, — извиняющимся тоном добавил гоблин.

— Понимаю.

Последовала пауза. Новые темы разговора на ум не приходили, а все мысли крутились вокруг беседы Нэймара с послами.

— Хотите, я расскажу о рунах? — предложил гоблин. Видимо, ему не нравилось затянувшееся молчание.

— Конечно, это очень интересно, — живо откликнулась я. Нужно было отвлечься.

Ведар рассыпал на столе костяшки и разобрал их по кучкам. Дома у меня был свой набор, но у гоблина рун было чуть ли не в два раза больше. часть рун отвечала за эмоции, часть за действия, большая часть показывала родственные и другие связи. Четвертую категорию Беро назвал 'соединяющие'. Эта группа была мне совершенно незнакома.

— Без них невозможно сделать ни один правильный расклад, — сказал ведар. — Без них все остальные — набор резных косточек.

Он рассказал мне о значениях некоторых рун, но подчеркнул, что правильно толковать их может только обладающий даром.

— И что увидит обладающий даром? Будущее? — заинтригованно спросила я.

— Нет, — улыбнулся гоблин. Что скрывать, с каждой минутой общения ведар нравился мне все больше. Беро располагал к себе, казался своим, давно знакомым. — Грядущее слишком изменчиво, чтобы можно было вот так просто его предсказать. Лучше всего видно прошлое, оно уже свершилось, оно неизменно. Но еще хорошо видно настоящее. Если к дару добавить опыт, то можно увидеть много интересного, — он лукаво подмигнул.

Вот и развеялся миф о том, что ведарам известно будущее. Было даже немного жаль. Только я хотела спросить о чувствах, которые по слухам могут создавать ведары, как вернулся Нэймар. Он был чернее тучи и, судя по горящему взору, зол, как все демоны, вместе взятые.

— Мы уезжаем, Мирэль, — подойдя, он положил руку мне на плечо. Я встала.

— Мне было очень приятно познакомиться с Вами, господин Беро, — вежливо попрощалась я. — Надеюсь, мы еще увидимся.

— Я тоже рад знакомству с Вами, это большая честь, — сказал Нэймар.

Гоблин сожалел о нашем скором отъезде и, пожав мужу руку, пошел вместе с нами к выходу.

— Леди Мирэль, лорд Нэймар, прошу Вас, останьтесь, — в зал вошел Посланник. По его красивому спокойному лицу было невозможно что-либо прочесть. Ни намека на эмоции. Воистину Ледяной Лорд. Рука мужа вновь скользнула мне на плечи.

— Благодарим, лорд Кадруим, за приглашение, — нарочито спокойно ответил Нэймар. — Но мы не смеем больше злоупотреблять Вашим гостеприимством.

Я не понимала, что произошло. Но предпочла в разговор не вмешиваться. Если Нэймар игнорирует просьбу Посланника, то причина этому должна быть веская.

В холе нас ждал перио. Он не так хорошо владел собой, как лорд Кадруим, поэтому на его лице отражалась гамма чувств. Гоблин был сердит, расстроен и растерян. О чем же они разговаривали?

Нэймар попросил меня подняться в нашу комнату и собрать вещи. Я не спорила. Не знаю, что они обсуждали напоследок, но когда я вернулась, все четверо молчали. Лорд Кадруим и перио Баркем стояли справа от лестницы, а Нэймар и Беро, качающий, как мне показалось, осуждающе головой, слева. Горничная понесла к карете собранный при мне сверток с одеждой. Муж еще раз попрощался с послами и Беро, приобняв меня за плечи. Почему-то подумалось, что он меня защищает. Но... неужели от послов?

Поблагодарив в который раз лорда Кадруима за помощь и гостеприимство и пожелав перио скорейшего выздоровления, мы сели в карету. Весь путь до особняка проделали в молчании. Тишину нарушало лишь сопение мирно спящего у нас в ногах Тирея.

Нам повезло, мы вернулись в дом, когда бал был в самом разгаре. Нас встречали только слуги. Мэр с семьей веселились во дворце. Ни щебет Виолетты, ни переживания госпожи Сольды, ни вдумчивые вопросы Верта мне сейчас слушать не хотелось.

— Как здоровье посла гоблинов? — отчаянно краснея, спросила Мелли.

Понятное дело, этим вопросом задавалась не одна она. Не знаю, может быть, жизнь в столице и последние события на меня так повлияли, но показалось, что мои слова очень скоро будут донесены до короля. Поэтому, отвечая, добавила в голос трагизма и усталости.

— Вначале было очень плохо. Мы думали, перио Баркем умрет с минуты на минуту. Но мы прикладывали много усилий, чтобы не допустить худшего. Сейчас ему значительно лучше. Мы же просто валимся с ног от утомления.

— О, понимаю, — сочувственно вздыхала служанка, развешивая платья. — Это, наверное, трудно... Ну, лечить магией?

— Трудно, — кивнула я и отослала девушку. Мы с Нэймаром, наконец, остались одни.

Он успокоился, сидел в кресле у камина и глядел на огонь, рассеянно почесывая пса за ухом. Я хотела присесть рядом на пуфик, но муж отрицательно качнул головой, переместился на пол и молча похлопал по пушистому ковру слева от себя. Повторять приглашение не пришлось. Нэймар потянулся к столику, взял два бокала красного вина и, дав один мне, обнял меня. Мы долго сидели, глядя на пламя, попивая 'Гранат заката', и молчали. Нэймар раздумывал о чем-то, и мне не хотелось нарушать ход его мыслей.

— Мне больше не нужно подтверждать свою догадку, — сказал он тихо. — Подтверждение само нашло нас. Твои кузены... Они сбежали...

— Как? Когда? — честно говоря, я почти не удивилась. Я долго думала над дядиным посланием и подозревала нечто подобное. Известие вызвало разные чувства. С одной стороны, я боялась за Нэймара, опасалась, что братья снова попытаются причинить ему вред. С другой стороны, я была рада за кузенов. Если Илдирим говорил правду и действительно любит меня, то долгосрочное заключение — очень жестокое наказание за глупость. Да, то, что они сделали, было подло, низко, нагло, самоуверенно и, хвала небесам, плохо продумано. Но, по большому счету, это была глупость отчаявшегося влюбленного. Прочувствовав на себе всю горечь неразделенной, как я считала, любви, я понимала и даже жалела Илдирима. Мне было жаль Гериона, который не мог не помочь брату. И я надеялась, что у них хватит ума не вмешиваться больше в мою жизнь.

— Перед самым Поворотом, — ответил Нэймар.

— Лорд Кадруим об этом хотел поговорить?

— Да, перио тоже.

— А гоблину что за дело? — удивилась я.

Муж хмыкнул:

— Получил информацию от осведомителя, решил предупредить. Сделать, так сказать, любезность. Вот только я не оценил заботу по достоинству.

— Почему? Они же хотели помочь.

Поверить не могу, что Нэймар поссорился с послами из-за предупреждения. Он грустно улыбнулся.

— К сожалению, просто предостережением они не ограничились. Они решили, что ты замешана. Их информаторы уверены, что ты предала меня, и соответствующим образом обрисовали ситуацию послам.

Я не представляла, что возразить. Как я могла участвовать в чем-либо, если была вообще в другом королевстве? Почему у кого-то могли в принципе возникнуть мысли о моей причастности?

— И зачем, по их мнению, мне это могло понадобиться? — спросила я.

— Обоснование было. Учитывая, что писали два разных эльфа, я потрясен тем, насколько они похоже оценивают происходящее, — Нэймар вздохнул и горько усмехнулся. — Я почитал доклады. Хотя, лучше бы этого не делал. Знал ведь, что о нас сплетничают, но не думал, что так зло.

Я тесней прижалась к мужу. Почему-то всегда казалось, что и он, и Келиар привыкли к пересудам за эти годы, насколько к такому вообще можно привыкнуть. Но горечь в его голосе говорила об обратном. Я знала, как относятся к полуэльфам вообще и бракам с ними в частности, и ожидала от двора высказываний подобных дядиным. А он не скупился на обидные эпитеты.

— Не может быть так плохо, — я попыталась приободрить мужа. Мне, если честно, было все равно, что о нас говорят, но Нэймар, похоже, очень расстроился.

Он вздохнул:

— Может. Теперь, после побега твоих братьев, столица полнится слухами. К сплетням о себе я привык, хуже, что не пожалели и тебя. Столько грязи... Даже неудивительно, что, начитавшись гадостей, оба посла стали сомневаться в своих суждениях. Десятка три вариаций на тему 'Навязанный брак, чтобы ты и твоя семья могли, избавившись от меня, прибрать к рукам богатые земли' кого угодно заставят сомневаться. Плюс ко всему слух, что лорд Адинан якобы кому-то сказал, что ему удалось освободить сыновей лишь благодаря тебе. Так что обвинения звучали в чем-то даже правдоподобно.

Я долго осмысливала услышанное, прежде чем решилась спросить:

— А ты что думаешь?

— Я люблю тебя, следовательно доверяю, — ласково сказал он. От этих слов мне стало тепло и легко. Отставив бокал, я обняла Нэймара, он тоже крепче прижал меня к себе. — Ты сказала утром, что не знаешь, за что поблагодарил лорд Адинан, и я поверил, я верю.

— Это самое главное, — шепнула я, положив голову ему на плечо.

— Не спорю, — мне показалось, что он улыбнулся. — Но для послов это, как оказалось, не довод. В общем, пока они 'предупреждали', я еще терпел. А потом лорд Кадруим очень настоятельно порекомендовал не доверять тебе и, по крайней мере, отправить в Лэнгорд под опеку отца, а лучше в столицу. И еще сказал, что не позволить лорду Аммату допросить тебя сразу после нападения, было глупо, а допрос сообщника необходим, поэтому он рекомендует отослать тебя в Мунир. Ну, тут я не выдержал, — покаялся Нэймар.

Я поежилась, представив, каким бывает Нэймар в гневе, и даже немного посочувствовала послам.

— Но, кажется, полный разрыв отношений нам не грозит? — надеясь на подтверждение, спросила я. — Все-таки лорд Кадруим просил нас остаться.

— Ближе к концу беседы перио отступился. Даже почти принес извинения. Сказал, что, возможно, они к тебе несправедливы. Уж не знаю, что им двигало, почему он поменял точку зрения.

— Кажется, я догадываюсь. Беро.

— Но его даже не было с нами, — удивился Нэймар.

— Помнишь, когда виконт приезжал первый раз, отношение перио к нему поменялось во время разговора? До того изменилось отношение Беро к гонцу. Наверное, так работает дар ведаров вызвать чувства.

— А ты наблюдательна, — усмехнулся муж. — Я не заметил. Лорд Кадруим уважает ведаров, думаю, поэтому он посматривал на Беро, когда ты собирала вещи. Ведар совершенно точно на нашей стороне. Так что полного разрыва отношений, как ты говоришь, не будет, — заключил Нэймар.

— Это радует, — улыбнулась я.

Мы немного помолчали, обдумывая ситуацию. Нэймар долил вина в бокалы. В отблесках огня тягучее красное вино было действительно похоже на гранат.

— А как они сбежали? — затрагивать снова эту тему не хотелось, но мне нужно было знать.

— В подробностях осведомители не расписывали, — вздохнул муж и стал размышлять вслух. — Но вооруженного нападения на тюрьму не было, никого подкупить лорд Адинан не мог, это исключено. Их никуда не должны были перевозить, так что по дороге отбить тоже не могли. Подкопа и обваленных стен нет. Значит, какое-то волшебство. Ничего другого не остается.

— Разве тюрьма не защищена от магии? — представить обратное не получалось. Ведь семей с магическим даром у нас больше, чем у других народов вместе взятых.

— Защищена, конечно. Видимо, он нашел способ обойти охранные заклинания, — Нэймар пожал плечами и попросил: — Мирэль, давай не будем больше об этом. Хотя бы сегодня.

— Конечно, любимый, как скажешь, — согласилась я.

Нэймар уже давно спал, а ко мне сон все не шел. Я слышала, как из дворца вернулось семейство Вертов, как сменилась охрана в коридоре. Задумалась, подсчитывая, за сколько дней можно преодолеть расстояние от Мунира до Аверсоя. Хотя вряд ли кузены посмеют... С другой стороны, что их остановит? Илдирим упрям, иногда до абсурда, до грани разумного. Герион всегда и во всем поддерживает брата, но, может быть, тюрьма его чему-нибудь научила? А что у дяди на уме? Вытащить сыновей из темницы — это одно, но что делать дальше? Понятно, что в Долкаммани им оставаться нельзя, значит, скрываются. Где они теперь? Мама, конечно же, была в курсе происходящего. Какую роль сыграла она?

Нэймар вздохнул во сне и крепче прижал меня к себе. Рядом с ним так спокойно... Подумать только, он единственный, кому я могу доверять в этом безумном мире. И я знаю точно, он думает обо мне так же.

Утром, еще до завтрака, Нэймар написал прошение об аудиенции у короля и отправил посыльного во дворец. Конечно, уехать, не попрощавшись, было сродни подписанию себе смертного приговора, усугублять и без того незавидное положение, мы не собирались.

За завтраком счастливые Верты в подробностях рассказывали о своем вечере во дворце, о нарядах и увеселениях, о разговорах с разными знатными господами, о кушаньях, о прекрасных цветах, выращиваемых в королевской оранжерее. Виолетта похвасталась небольшим букетиком, который подарил ей Аджер де Марсо.

— Чудо посреди зимы! — она восторженно любовалась нежно-розовыми и фиолетовыми цветами.

Госпожа Сольда светилась радостью. Неужели она действительно считает, что Аджер мог всерьез заинтересоваться ее дочерью? Конечно, в жизни всякое случается, но почему-то я не верила в искренность ни единого его слова или поступка.

— Его Величество было очень недоволен Вашим отсутствием, — тихо шепнул мужу мэр.

— Мы не могли оставить перио Баркема, — печально ответил Нэймар. — Этим мы обрекли бы его на смерть.

Верт проникся трагизмом ситуации, но все же добавил:

— Уверен, Его Величество это понимает. Но все равно был недоволен. Даже раздражен.

После этого разговора нас не удивило то, что монарх не нашел времени для аудиенции в ближайшие три дня. Нэймар назвал поведение короля 'Мелкой местью мелочного человека'.

Вынужденная задержка, капризы короля, подпорченные отношения с послами, новости о кузенах, неудавшаяся попытка отравления... Если бы знали заранее, что посещение Бербурга обернется таким количеством проблем, остались бы дома.

В тот же день вечером нас навестил Киргам. Он собирался уехать в свои земли на следующее утро и хотел попрощаться перед отъездом и забрать письма для Майанис и Кириаса. Нэймар пожаловался на то, что нам придется задержаться, потому что аудиенции долго ждать, а дел в городе, как назло нет.

— Я не знаю, чем задобрить короля, — посетовал Киргам. — Но, боюсь, это будет непросто.

— Ситуация безумная, — раздраженно бросил Нэймар. — Нас пытались отравить, и мы же должны просить прощения.

— Что значит 'пытались отравить'? — Киргам заметно побледнел.

— А как ты думаешь, что произошло с перио? — вопросом на вопрос ответил муж.

— Ну, не знаю, какие-то проблемы со здоровьем. Ему же восемьдесят лет, — неопределенно развел руками молодой человек.

— Ха, — пренебрежительно скривился муж. — У него впереди еще столько же! Он же гоблин!

— Правда? Не знал, что они так долго живут... Так что же произошло?

Нэймар коротко пересказал историю с вилишем. Киргам оказался благодарным слушателем. Он с приоткрытым от удивления ртом ловил каждое слово и все больше бледнел. Когда муж закончил, Киргам вынес свой вердикт:

— Это ужасно... Вас решили убить. И боюсь, убьют в скором времени, — губы его дрожали. — Вам нельзя оставаться в стране. Нэймар, я серьезно, у меня и в мыслях нет пугать почем зря. Уезжаете отсюда.

— Я не могу, — качнул головой муж. — У меня дела в Аверсое.

— Нэймар, в гробу будет не до дел, — с жаром принялся убеждать белый как полотно Киргам. — Они не отступятся! Даже не мечтайте!

— Может, убить хотели все-таки не нас, — робко предположила я. Это, конечно, небольшая надежда, но неподдельный ужас в глазах юноши испугал меня до дрожи. Даже волосы на затылке зашевелились.

— Не обманывайся, если бы хотели убить послов, сделали бы это давно! Обязательные для них приемы во дворце чуть ли раз в две недели, — отмахнулся Киргам. — Уезжайте! Аудиенция, попрощались и на родину! Единственный выход.

Нэймар нахмурился, задумался, сложив руки на груди, глянул на меня, на юношу, снова на меня.

— Я без тебя никуда не поеду, — упреждая его слова, сказала я.

— Мирэль, — начал было он.

— Мы это уже обсуждали, — я была непреклонна. Он кивнул, показывая, что не будет настаивать. По крайней мере, сейчас. Но я боялась, что после беседы с Киргамом муж снова заведет разговор о моем отъезде.

— Я не могу свалить дела на секретаря, слишком многое нужно сделать, — Нэймар говорил медленно, раздумывая. — Как думаешь, что будет в Аверсое вероятней, яд или кинжал?

— И то, и другое, — веско и раздраженно ответил Киргам. — К сожалению, Авресой, даже если вы забаррикадируетесь в Вороне, не защита. Вспомни хоть историю Бьянки Корми! Надеюсь, ты ее знаешь.

Нэймар снова кивнул.

— Вот демоны, — бормотал Киргам. — Угораздило же...

— Хватит причитать, — оборвал его Нэймар. — Лучше посоветуй, как выкручиваться!

— Я уже посоветовал! Уезжайте отсюда!

— Да пойми же ты, бегство — не выход! Не выход! — все больше распалялся Нэймар. — С чего ты взял, что достать нас в Лэнгорде или в Мунире будет значительно сложней?

Киргам в полголоса выругался:

— Действительно, это когда расстояния были помехой маркизе?

— Почему ты решил, что ей? — спросила я.

— Да потому что она так или иначе замешана почти во всех интригах королевства!

Повисло тяжелое напряженное молчание.

— А Посланник что думает? Может, ему удастся вас как-то оградить?

Нэймар покосился на меня и нехотя признался:

— Мы немного повздорили.

Киргам только покачал головой:

— Если можно представить худший расклад, то с большим трудом... Надеюсь, что причина ссоры была хотя бы стоящей?

Нэймар вздохнул. Я знала, он корил себя за несдержанность.

— Если он не будет вам помогать, — продолжал Киргам. — То единственным выходом будет уехать. И подальше. Будет хоть призрачный шанс, что о вас на время забудут.

Да, веселые и радужные перспективы обрисовал нам родственник.

Серина де Марсо к нашему несказанному удивлению прислала на следующее утро гонца с уведомлением, что навестит нас вечером. Эта ее манера 'осчастливливать' своим присутствием бесила. А мы вынуждены были терпеть. Ссориться еще и с сестрой короля мы себе не могли позволить.

Аджер де Марсо, обойдясь без предварительных договоренностей, появился в нашем доме около полудня и пригласил на прогулку Виолетту с матерью. Госпожа Сольда явно нервничала, а девушка смущалась и мило краснела. Аджер сыпал комплиментами и всячески проявлял интерес к Виолетте. С каждым его новым словом я все меньше ему верила, с каждым его словом все больше расцветала девушка, все радостней и уверенней становилась госпожа Сольда. По женщине видно было, она уже в подробностях представляет свадьбу дочери и Аджера. Никогда бы не подумала, что эту неглупую женщину будет так легко провести... Хотя не исключено, что ей было приятно обманываться, лелеять надежду... Но лучше бы она подумала о чувствах дочери. Когда Аджер наиграется с наивной, легковерной и безмерно романтичной Виолеттой, ей будет очень больно.

Верт с сыном вскоре тоже ушли гулять, и у нас в планах не было провести весь день дома. Отдав распоряжения на счет ужина, мы отправились в центр города. Было морозно и свежо, под ногами поскрипывал выпавший утром снег. Довольный Тирей бежал рядом, гордо неся в зубах палку и временами оборачиваясь ко мне за одобрением. Настроение постепенно улучшалось, и даже двое эльфийских воинов, идущих в двух шагах позади нас, не смущали.

Нагулявшись вдоволь, решили перекусить. Местных таверн мы не знали, поэтому искали вывески и надеялись на обоняние. Оно привело нас на узкую улочку, в конце которой призывно покачивалась вывеска с многообещающим названием 'Праздник вкуса'. В дверях мы столкнулись с перио Баркемом.

— О, я так рад вас видеть! — гоблин, казалось, говорил совершенно искренне. — Я как раз собирался к вам, надеялся застать дома.

Выглядел он очень хорошо, словно ничего и не было. В руках посол держал деревянный коробок, перевязанный широкой белой лентой.

— Вам тоже нравятся творения госпожи Денизы? — улыбаясь, спросил он.

— Рад видеть Вас в добром здравии, — вежливо поклонился Нэймар. — К сожалению, не имею и малейшего представления, о чем Вы говорите.

Гоблин удивился:

— Но Вы же к ней идете!

— Мы здесь еще ни разу не были, — пояснила я.

— Ах, вот оно что, — снова улыбнулся гоблин. — Вам обязательно понравится. Вы же не будете возражать, если я составлю вам компанию?

— Что Вы, какие могут быть возражения? — отозвался Нэймар.

Посол просиял и распахнул дверь в лавку. Именно в лавку, а не в таверну, как мы вначале подумали. В 'Празднике' пахло сладостями. Сразу у входа стоял длинный застекленный прилавок, на трех полках которого лежали аппетитными горками конфеты и свежая выпечка, орехи и сухофрукты, пирожные и плитки шоколада. Справа полдюжины столиков под красиво вышитыми скатертями приглашали присесть за них. Дородная румяная молодая женщина улыбнулась, приветствуя посетителей, а перио увлек нас к одному из столов в самом углу помещения. Его охранник юркнул за соседний стол, наши воины, дождавшись кивка мужа, подсели к гоблину.

— Не сочтите наглостью, но я сделаю заказ за вас, — лукаво прищурившись, сказал посол. — Я бываю здесь довольно часто, уже многое попробовал, но есть один восхитительный торт, с которого необходимо начинать знакомство с лакомствами госпожи Денизы.

Муж неопределенно пожал плечами, предоставляя гоблину свободу действий. Хрупкая девушка лет пятнадцати, подбежала к нам за заказом. Она с таким восторгом рассматривала Нэймара, что ему даже стало неловко.

— Шоколадный торт, — посол быстро пересчитал нас. — Шесть порций. Жасминовый чай, два больших чайника. И шесть чашек, как сама понимаешь, Ларда.

— Да, перио Баркем, — улыбнулась девушка и мелькнула на кухню.

Не прошло и десяти минут, а перед нами красовались изящные фарфоровые тарелки с большими кусками торта и тонкие, почти прозрачные чашки с ароматным чаем. Торт был действительно великолепен, а чай подчеркивал и оттенял его вкус. Вывеска не лгала, действительно праздник.

— Вы не ошиблись в выборе. Торт прекрасный, — подцепляя на вилку очередной кусочек, похвалила я гоблина. — А чай... бесподобен.

— Рад, что Вам понравилось. И вы не представляете, как я счастлив, что встретил вас, — улыбаясь, сказал перио. Его лицо приобрело несколько виноватое выражение: — Поймите меня правильно, меньше всего я хотел обидеть Вас, лорд Нэймар, своими словами. Уверен, что мотивы лорда Кадруима были схожими с моими. Ни я, ни он... мы не могли промолчать.

— Я понимаю, — сдержанно кивнул муж.

Гоблин, казалось, повеселел:

— Леди Мирэль, я виноват перед Вами, ведь я, — он бросил короткий взгляд на хозяйку заведения, шуршащую какой-то бумагой. — Сказал то, что сказал.

— Мне приятно, что это недоразумение уже в прошлом.

Если бы он знал, как я рада тому, что отношения вновь налаживались. Для полного счастья не хватало только беседы с лордом Кадруимом. Мне, конечно, обидно, что послы сомневались во мне да еще пытались настроить против меня Нэймара, но я их в чем-то понимаю. Перио просиял:

— Я счастлив, что Вы все поняли правильно. Не хотелось бы потерять Ваше расположение, — прежде, чем я успела задуматься над его последними словами, он пододвинул ко мне деревянную коробочку. — У меня для Вас подарок. Лучшие конфеты госпожи Денизы.

— Спасибо, не стоило, — вежливо ответила я, принимая презент.

Он улыбнулся:

— Поверьте, мне приятно доставить удовольствие такой необыкновенной женщине, как Вы, леди Мирэль.

Я почему-то смутилась. Может, из-за того, что слова Баркема прозвучали очень искренне.

— Я хотел бы спросить Вашего совета, перио, — осторожно начал Нэймар.

— Постараюсь помочь, если смогу. Но предпочел бы, чтобы мы обсудили дела в посольстве.

— Совершенно с Вами согласен, — кивнул муж.

— Буду рад принять Вас завтра с утра. Часов в десять Вас устроит? — гоблин вопросительно посмотрел на Нэймара и добавил: — Насколько я знаю, сегодняшний вечер у Вас занят.

Я от удивления не нашлась бы что сказать, но муж совершенно будничным тоном ответил:

— Вы правы, но Ваша осведомленность поражает.

Баркем лишь улыбнулся, словно говоря 'О, небо, какие мелочи, право слово'. Мы еще немного посидели в 'Празднике', болтая о всякой ерунде, а потом отправились домой. Нужно было готовиться к визиту Серины, о котором и думать было противно.

Маркиза опоздала больше чем на полчаса, что меня лично не удивило. Меня удивило то, что она действительно приехала. За ужином она без умолку болтала о несчастной судьбе покойной графини, об убитом горем графе, о перио, который уже приезжал к королю на поклон, о последнем, пропущенном нами бале. Весь этот щебет как-то затмевал тот факт, что маркиза — главная интриганка королевства и совсем не так глупа и наивна, как хочет казаться. Это приходилось все время держать в голове, ловить каждое бессмысленное на первый взгляд слово, искать второе и третье значение фраз. О, Эрея, избавь нас от людского двора, прошу!

Серине, как бы вскользь сказавшей, что она приехала поддержать подругу, а не отвлекать сиятельного герцога от дел, я наедине пыталась привить мысль о нашей неоценимой помощи лорду Кадруиму. Маркиза, кажется, прониклась значимостью магического лечения, но, думаю, больше сделала вид. Мы три часа провели с ней в библиотеке наедине. Результатом выматывающей беседы была только сильная головная боль. Никаких намеков на то, что король хотел сказать Нэймару, никаких свежих слухов или советов, как угодить монарху, никакой положительной или полезной информации... Эта женщина воистину достойна того, чтобы ею восхищались!

Она уехала только, когда с прогулки вернулись госпожа Сольда и Виолетта, сопровождаемые Аджером. Меня не покидало ощущение неестественности происходящего, когда Серина при посторонних расцеловала сына в обе щеки, благосклонно улыбаясь, поглядывая на Виолетту. Госпожа Сольда казалась счастливой, словно сбылись ее самые сокровенные мечты, девушка то краснела, то бледнела, нервно теребя ленту пояса. Аджер поразил меня своей выдержкой. Хотя я ловила себя на мысли, что все время сравниваю молодого человека с выдрессированной собакой.

Почему-то в этот раз, когда маркиза с отпрыском, наконец, уехали, их визит оставил в душе только чувство гадливости. Захотелось немедленно сбежать к себе в покои, вымыться, оказаться в объятиях Нэймара и не слушать восторженных рассказов Виолетты о прекрасном дне, который она провела в компании 'обаятельнейшего Аджера'. Но слуга сообщил, что Его Сиятельство изволили уехать пару часов назад и до сих пор не вернулись. Сказаться больной было нельзя. Уверенность в том, что каждое мое слово будет донесено до заинтересованных ушей в течение нескольких часов, не давала даже возможности перестать улыбаться. Я же не могла показать, что визит благодетельницы-маркизы утомил меня. А отсутствие Нэймара не позволяло сделать вид, что это он меня позвал и отвлек от гостей.

К счастью, муж вернулся откуда-то всего полчаса спустя. Он приобнял меня, коснулся холодной с мороза щекой моей скулы, окутал запахом снега и, извинившись перед дамами за то, что похищает герцогиню, спас от не иссякающего щебета счастливой Виолетты.

— У меня для тебя подарок, — сказал Нэймар, когда мы остались одни в наших комнатах.

— Не стоило, — я легко качнула головой.

— Стоило, — заверил муж, преподнося мне небольшую коробочку. В ней оказалась изящная подвеска в виде листочка с бриллиантом росы и серьги в комплект.

— Ты меня балуешь, — поцеловав Нэймара, я залюбовалась украшением.

— Неправда, — проворковал он, обнимая меня сзади, прижимаясь щекой к моей щеке. От него все еще пахло холодом, но теперь в смеси с немного терпким запахом травяных духов. — Просто хочу, чтобы в твоих воспоминаниях Бербург был не кошмаром, а этими минутами.

Я чуть повернула голову, чтобы мои губы были близко к его губам, положила руку на сплетение его рук, полной грудью вдохнула аромат его прихваченных морозом духов и тепла его тела... Да будет так...

Гоблинское посольство мы нашли без труда. Большое, довольно красивое здание за ажурной оградой чем-то неуловимым выделялось из ряда подобных. Подумав, я пришла к выводу, что так же отличалось и эльфийское посольство. Но если эльфийское казалось украшением, то гоблинское выглядело странно чужеродным в этом людском городе.

Перио был очень рад нас видеть, но он был не один. В комнате, куда нас отвел чопорный гоблин-дворецкий, осанкой напоминавший солдата, нас ждали оба посла. Не могу сказать, что такой поворот стал неожиданностью, но все же я предпочитаю заранее знать, с кем встречаюсь.

Перио Баркем, поднявшийся нам навстречу, светился радостной улыбкой. Лорд Кадруим тоже улыбался. Значительно теплей, чем в тот вечер в посольстве, но мне показалось, что он был несколько нерешителен, словно не знал, как мы отреагируем на его присутствие.

— Доброе утро, рад приветствовать вас в этом доме, — легко поклонился гоблин. — Надеюсь, вы не будете возражать против присутствия лорда Кадруима во время нашего разговора?

— Рад приветствовать Вас, уважаемый перио, и Вас, досточтимый Посланник, — поклонившись поочередно обоим, ответил Нэймар. Голос у него был холодным и официальным. — Во имя Великой, какие могут быть возражения? Мы не вправе оспаривать Ваш выбор гостей.

Кажется, муж не простил лорду недоверия и советов, касающихся меня. Может быть, даже уверена, он не все мне рассказал, пощадив мои чувства, по крайней мере, тон мужа Посланника не удивил. И я вдруг поняла, что после такого завуалировано-неодобрительного ответа Нэймара лорд Кадруим уйдет, если его немедленно не остановить.

— Спасибо большое за приглашение, — я одарила мужчин самой счастливой улыбкой, на которую только была способна. — Я так рада, что Вы пригласили и лорда Кадруима.

Могу поклясться, что гоблин выдохнул с облегчением. Но вот Посланнику, снова ставшему отстраненно-чуждым, этих слов было мало.

— Честно говоря, узнав об этой встрече, я сам напросился на приглашение, — сказал Ледяной Лорд. — Хотел извиниться за те слова...

Но я не дала ему договорить:

— Лорд Кадруим, Вам не нужно извиняться, Вы и перио Баркем поступили совершенно правильно! — с жаром принялась убеждать я. Эльф чуть нахмурился и недоверчиво посмотрел на меня. — Я даже рада, что Вы сказали то, что посчитали нужным!

— Почему? — тихо спросил лорд, в его глазах было непонимание и искреннее удивление. Да, думаю, это странно прозвучало. Получилось, что я благодарила его за то, на что должна была обидеться.

— Это замечательно, что в нашем сумасшедшем мире есть те, кому небезразлична судьба моего мужа, его жизнь. И я благодарна Вам за это, — только договорив, я осознала, что сказала правду. Куда большую, чем собиралась. И смутилась. Лорд Кадруим посмотрел на меня со смесью изумления и восхищения во взгляде, а потом низко поклонился.

— Простите меня, — сказал он прежним теплым тоном. — Я только сейчас понял, насколько был неправ.

— Что Вы, — из-за этого поклона и этих слов я окончательно растерялась. — Нам всем свойственно ошибаться. Бывает... Я не в обиде.

— Я рад, что Вы поняли все так, — улыбнулся Посланник.

Перио, довольный нашим примирением, нарушил повисшую было неловкую паузу, предложив чаю. Думаю, он сказал первое, что пришло на ум, лишь бы не молчать. А я физически ощутила, как мы четверо словно оттаяли, рассаживаясь вокруг невысокого столика, уставленного чашками и тарелочками с пирожными. Перио подхватил со стола большой пузатый чайник и, стянув с него пестрый шерстяной чехол, принялся разливать по чашкам чай.

— Вы уже были у короля? — спросил Нэймар гоблина.

— Да, еще позавчера, — кивнул тот в ответ. — Сахар?

— Нет, спасибо. И что он?

— Выразил соболезнования, — пожал плечами перио. — Сказал: 'Ни у кого и в мыслях не было, что людские лакомства могут быть ядовиты для гоблинов'.

— Лицемер, — фыркнул муж.

— Не без этого, — согласился лорд Кадруим. — Я тоже виделся с королем. Вчера. Поблагодарить меня за вмешательство Его Величество забыл. Следовательно, и вас благодарить не будет.

— Об этом я догадывался, — вздохнул Нэймар. — Может быть, есть какие-нибудь советы, как задобрить короля?

Послы переглянулись. Перио чуть шевельнул головой, давая эльфу слово. — Мы много думали над создавшейся ситуацией, — осторожно начал лорд. — И пришли к выводу, что убить хотели, все же именно вас.

Он бросил на меня быстрый взгляд. Неужели ожидал истерики со слезами? Нэймар положил ладонь мне на руку и ответил:

— Мы тоже сделали такой вывод.

Послы заметно приободрились. Видимо, перспектива утешать рыдающую от страха девушку, пугала их обоих.

— Мне, конечно, обидно оказаться в такой интриге лицом посторонним, — Посланник изогнул губы в ироничной улыбке. — Так сказать, разменной монетой. Думаю, что идея была отравить всех, а после сокрушаться о том, что угощение оказалось ядом для чужаков. Но основной мишенью все равно являлись вы.

— И не побоялись же такого громкого скандала, — качая головой, вставила я.

— Цель оправдывает средства, — пожал плечами перио.

— Я все же не понимаю, какая выгода от нашей смерти? — вздохнул Нэймар. — И у Мирэль, и у меня есть наследники. В моем случае — отец и сестры, в случае Мирэль — леди Риана, лорд Адинан и его сыновья. Причем наши наследники эльфы или полуэльфы. Раз вступив в права наследования, они закрепляют за собой власть над герцогством на несколько столетий, по крайней мере.

— Ваша логика была бы совершенной, — лорд Кадруим с уважением посмотрел на мужа. — Но ситуацию меняет один закон, подписанный королем полтора месяца назад.

Нэймар нахмурился. Эта новость и мне не понравилась, мы молчали, ожидая продолжения. Посланник не заставил себя долго ждать. Он говорил размеренно, медленно. Словно хотел, чтобы ни одно слово не осталось незамеченным.

— Новый закон о праве наследования дает королю возможность самому выбирать угодного из нескольких наследников. В первую очередь, в тех случаях, когда отсутствуют прямые наследники. То есть дети. А еще там есть интересная оговорка. Монарх по причинам, которые не прописаны достаточно четко, может отказать наследнику или наследникам в их праве вообще.

— Что? — я не поверила своим ушам.

— Неслыханная наглость! — возмутился Нэймар. Он вскочил и принялся расхаживать по комнате. — Возмутительно!

— Полностью согласен, — тихо сказал Посланник.

— Он же может делать, что захочет! Нет, я знал, что это государство имеет очень мало нормальных законов, но не до такой же степени! — бушевал супруг. — Это просто произвол!

— Лорд Нэймар, я понимаю Ваше недовольство, — перио сделал попытку успокоить мужа. Нэймар только хмыкнул и продолжил ходить туда-сюда вдоль окна. — Но есть же способы сопротивляться.

— Какие? — Нэймар резко остановился и выжидающе посмотрел на гоблина.

— Самый очевидный — не дать себя убить, — пожал плечами Баркем. — Как можно дольше. Ну, и обзавестись прямыми наследниками.

Нэймар покачал головой и невесело рассмеялся:

— Перио, при всем уважении, я не думаю, что это их остановит. Камилле. Нужно. Герцогство!

— Это верно, — согласился Посланник. — Тем более что с наследниками тоже возникнут проблемы. Я не хотел об этом говорить, но, учитывая некоторые слухи, леди Мирэль будет трудно доказать Ваше отцовство.

Я только хотела возмутиться, но лорд Кадруим не дал мне сказать и слова.

— А у Вас, лорд Нэймар, появится множество бастардов.

Мы с мужем только смотрели друг на друга и молчали. Наверное, то же самое чувствует животное, оказавшееся в ловушке, — накатывающий волнами противный, липкий, холодящий сердце страх. Нэймар подошел ко мне, сел рядом на диван, взял за руку.

— Мы справимся, — шепнула я.

— У них все козыри, да и правила игры они меняют под себя, как хотят. Думаю, даже если не станет короля или Камиллы, нас в покое не оставят, — вздохнул Нэймар. — Слишком хорошо начали партию.

Да уж, ситуация... И перспективы такие веселые. Куда ни посмотри, одни неприятности. Новый закон о наследовании меня подкосил. До того была надежда, что удастся вывернуться из этой истории малой кровью... А тут этот закон... Закон. И тут мне пришла в голову прекрасная мысль. Все же у наших проблем есть решение!

— Нэймар, — я не могла сдержать улыбку, чем очень удивила мужа и послов. — А кто сказал, что мы, — мы! — должны подчиняться людскому закону?

Нэймар некоторое время осмысливал услышанное, а потом просиял:

— Действительно. Кто?

Он тихо рассмеялся, обнял меня и поцеловал в висок:

— Умница!

Перио смотрел на нас с недоумением, а Посланник, похоже, понял, в чем дело.

— Леди Мирэль, не спорю, мысль хорошая, — он говорил поспешно, казалось, эльф не хочет давать нам шанс порадоваться, чтобы разочарование было не таким болезненным. — Но есть много нюансов! Давайте все обсудим по порядку!

Я кивнула, муж внимательно посмотрел на лорда.

— Лорд Нэймар, вспомните тот день, когда Вы вступали в права наследования. В мельчайших деталях! Это крайне важно! — голос Посланника выдавал волнение.

Муж задумался, прикрыв глаза, кивнул.

— Присяга, клятва верности короне, любой намек на обещание лояльности! Внимательно подумайте, прежде чем ответить, — плотно сжатые губы эльфа побелели.

— Клятва была, — медленно сказал Нэймар. У меня против воли вырвался разочарованный стон. Демоны... Как же жаль! Лорд Кадруим не скрывал досады, а перио сочувствия.

— Все не так страшно, — Нэймар улыбнулся и крепче прижал меня к себе. — Это была странная клятва. Она меня еще тогда удивила формулировками. Я читал текст, написанный на очень старом пергаменте, на котором стояли подписи других герцогов Аверских. Я обязался 'хранить и беречь земли, по милости Великой поступившие в мое распоряжение и под мое начало, поступать по справедливости и быть хорошим отцом своему народу'. Было много подобных высокопарных выражений, но там нигде и слова не было о короле, королеве или государстве вообще. Только 'Аверсой и принадлежащие моему славному роду земли'.

— Это была единственная клятва? — уточнил повеселевший Посланник.

— Да, — утвердительно кивнул муж. — Единственная. Я подписал ее. Помню, меня удивило, что пергамент хранится в столице, у короля, хотя о нем самом там не было и речи. После мне передали 'герцогскую корону', кажется, так назвали этот венец. И, собственно, на этом все закончилось.

— Я поздравляю Вас! От всей души поздравляю! — лорд Кадруим, лучась радостью, поспешил пожать руку мужу. — Это прекрасные новости! Вы действительно не должны подчиняться законам Артемия!

— Я тоже Вас поздравляю, — перио в свою очередь пожал руку Нэймару. — Я очень рад!

— У меня есть еще пара уточняющих вопросов, — все еще улыбаясь, продолжил лорд Кадруим, снова садясь в свое кресло. — Но самое главное мы уже выяснили. А потом я расскажу кое-что о Вашей вотчине. Думается, Вы не знаете некоторых аспектов ее истории.

— Буду признателен, — кивнул Нэймар.

— Скажите мне, Ваше Сиятельство, — тон лорда был легким и слегка ироничным. Посланник вдруг очень напомнил мне лорда Эхдруима манерой разговора. С Владыкой тоже нужно посоветоваться. Вот только как бы это лучше сделать? — Считаете ли Вы себя чьим-либо подданным? А если да, то чьим?

Этот вопрос в равной степени удивил и Нэймара, и меня. Муж изумленно поднял бровь и серьезно ответил:

— Я считаю себя подданным лорда Эхдруима, волею Великой Светлого Владыки эльфийского народа.

Посланник улыбнулся и обратился ко мне:

— Ваше Сиятельство, досточтимая герцогиня Аверская, считаете ли Вы себя чьей-либо подданной?

— Да, — все еще не понимая смысла этого вопроса, сказала я. Ведь ответ совершенно очевиден. — Я подданная эльфийского Владыки, лорда Эхдруима. А почему Вы спрашиваете?

Эльф мотнул головой, весело и задорно улыбнулся, мгновенно помолодев на пять тысяч лет. Мне он показался похожим на маленького мальчика, придумавшего какой-то розыгрыш, шутку и едва сдерживающегося, что бы не рассмеяться в голос. В довершение картины у него из глаз брызнули слезы, и улыбка лорда Кадруима, Ледяного Лорда, рассыпалась звонким юношеским смехом. Я не ожидала, что у этого серьезного и всегда будто отстраненного эльфа такой светлый, заразительный смех. Мгновение спустя я сама смеялась вместе с ним. Рядом, вытирая выступившие слезы, веселился Нэймар, напротив, ошарашено глядя на нас, посмеивался перио.

— Простите, — отсмеявшись, сказал лорд Кадруим. — Простите. Я просто представил лицо Артемия, когда король попробует вам что-нибудь приказать, а вы ему ответите, что, вообще-то, он не имеет на это права. Ведь вы не его подданные. И лицо Серины, которой вы теперь сможете сказать: 'Знаете, милая маркиза, мы не желаем Вас видеть'. Причем на совершенно законных основаниях!

Заметив наши озадаченные взгляды, снова посерьезневший Посланник пояснил:

— Все герцогство — это ваше личное, собственное государство! Герцоги Аверские не связаны вассальной клятвой с королевской семьей. Герцоги Аверские единственные из трех существовавших герцогских семей НЕ приносили клятву королю или кому-нибудь другому. Они единственные заключали союз!

— А какие были условия союза? — настороженно спросил Нэймар.

— Вообще-то, это был военный союз, заключенный чуть более тысячи лет назад в преддверии последней войны с орками, — лорд Кадруим повел плечом. — После войны он оказался жизнеспособным и, в некоторой степени, даже экономически выгодным. Поэтому никто из герцогов не потрудился его отменить. Но и письменно зафиксировать, насколько я знаю, им тоже было недосуг. Единственным свидетельством договора осталась переданная на хранение клятва, которую Вы, лорд Нэймар, подписали. Манера вручать герцогскую корону во дворце — это нововведение. Видимо, монарху хотелось поиграть в могущество.

— Вы так много знаете об истории этого рода, — осторожно начала я.

— Конечно, — улыбнулся Посланник. — Я был дружен с герцогом Аткаром. Это его подпись первая на том пергаменте. Клятву мы составляли вместе. Очень вдумчиво, должен подчеркнуть, — лорд подмигнул. — В ней отображены все воли и обязанности, исключена возможность заставить герцога присягнуть на верность королю, а большое количество, как Вы сказали, 'высокопарных выражений' — наилучшая защита от вдумчивого, внимательного прочтения. Вы будете удивлены, но королевская семья действительно считает, что герцоги Аверские приносят вассальную клятву короне. Хотя, по-моему, последние герцоги сами не читали то, что подписывали. Они вели себя как подданные, а не как союзники и равноправные партнеры. Поэтому я был уверен, что старую клятву отменили.

— И что же нам теперь делать со всем этим новым знанием? — задумчиво пробормотал Нэймар.

— Много вариантов, — тихо сказал перио. — Но я бы сейчас не советовал что-либо предпринимать, не обдумав последствия. Если оставите все, как есть, то мы возвращаемся к тому, с чего начинали. Если намекнете на самостоятельность герцогства, то земли завоюют. Насколько я знаю, у вас нет своей армии, так ведь?

— Так, — ответил помрачневший Нэймар.

О, небо, пожалуйста, я так надеялась на облегчение нашей доли, не нужно добавлять проблем! Но, похоже, небеса были глухи к моим молитвам.

— Вы теперь сами себе хозяева, как бы правильней сказать, вы сами себе правители, и, насколько я понимаю, подданство у вас в данный момент свое собственное, — продолжал гоблин. — Но в приграничных районах расквартированы королевские войска, защищающие герцогство от орков. Если вы объявите о своей самостоятельности...

— Я понял Вашу мысль, — вздохнул Нэймар.

Орки... У нас с ними свои счеты, не хватает только захватнических войн... Но король Артемий сейчас опасней. И, конечно, можно не думать, что он выпустит из рук столь лакомый кусок, как наши земли. Золото, сириин, недавно найденные изумруды... И это если умолчать о железе, меди и угле... А тонкорунные овцы? А прославленные кружевницы? Вот же демоны! Я ругала про себя короля, пытаясь сообразить, как нам выкручиваться из ситуации, но решения пока не видела.

— Все это возвращает нас к вопросу, как правильно вести себя с монархом завтра? — расстроено констатировал супруг.

Мужчины задумчиво молчали, просчитывая разные варианты поведения. По их молчанию, по хмурым лицам я видела, что если действие завтра будет развиваться по самой простой схеме 'зашли, поблагодарили за приглашение, выразили сожаления окончанием празднеств, уехали', то нам несказанно повезет. Мое улучшившееся было настроение стремительно портилось, волнами накатывали злость и болезненное осознание собственного бессилия. Думать о завтрашнем визите во дворец мне не хотелось. Потому что сама мысль о самодовольном лице монарха меня раздражала.

— Меня несколько смущает, что пергамент с клятвой находится у короля, — через несколько минут молчания сказала я.

Лорд Кадруим отвлекся от своих безрадостных мыслей и удивленно на меня посмотрел.

— Чем именно это Вас смущает, леди Мирэль?

— Вы сами говорили, что королю нравится играть в могущество, — напомнила я. — Он может уничтожить документ или с его помощью подделать подписи давно покойных герцогов на вассальной клятве. Тогда наша самостоятельность станет лишь сказкой, в которую будем верить только мы четверо.

— Вы правы, — задумчиво кивнул Посланник. — Он способен и на это.

— У меня есть надежный человек, который выкрадет для Вас эту бумагу, — хитро подмигнул гоблин.— Ясное дело, просить ее у короля бессмысленно.

— Спасибо, — я одарила посла радостной улыбкой. — Мы будем благодарны.

— Ой, я прошу, — отмахнулся Баркем. — Думаете, мне не рассказали про солем? Если бы не Вы, мы бы сейчас не разговаривали.

Я смутилась. Лечить я не умела, а догадка с солемом была не более чем удачей новичка. Но если это везение могло помочь нам получить нужный документ, то желания разубеждать гоблина у меня не было. Перио ободряюще подмигнул.

В конце концов, решили завтра во дворце изображать вежливую покорность, не проявлять характер и, избави Могущественная, строптивость, а после аудиенции встретиться в эльфийском посольстве. Нэймар вначале предложил для встречи наш особняк, но лорд Кадруим как-то странно на него посмотрел и чуть свысока заметил: 'В Вашем доме, к сожалению, слишком много лишних ушей и глаз'. Муж чопорно кивнул и согласился. А я лишь по дороге домой догадалась, что Посланник намекнул на шпиона. Или нескольких.

Кланяться королю, от которого мы по закону не зависели, почему-то стало безумно тяжело. Но все полтора часа аудиенции с моих губ не сходила легкая беззаботная улыбка, исполненная подобострастного преклонения перед величием монарха. Такое выражение лица я видела у некоторых дам, к которым Его Величество Артемий относился с приязнью. И изо всех сил старалась соответствовать. Хотя мне выпала легкая роль. Она сводилась лишь к моральной молчаливой поддержке мужа, а вот Нэймару приходилось хуже, куда хуже. Он умело лавировал между намеками и колкими фразами, играл паузами, недоуменными взглядами, искренним непониманием. Если бы я не была знакома с ним до этой аудиенции, то обязательно влюбилась бы в этого изысканного дипломата.

Он мог стать хорошим Посланником, но я молила Великую не наталкивать Владыку на эту мысль никогда. Нам своих проблем хватало. Муж так хорошо справлялся со своей ролью, что королю даже пришлось сказать какую-то гадость об особенностях правления Нэймара и его заботе о школе в надежде вывести герцога из равновесия. Но супруг лишь недоуменно приподнял бровь и сделал вид, что не понял, о чем говорит Его Величество.

В конце концов, мы вырвались из этого змеиного гнезда и поспешили в эльфийское посольство.

— Как все прошло? — спросил лорд Кадруим.

— Хорошо, — сдержанно ответил Нэймар. — На нас не держат зла за вынужденное отсутствие на балу. Даже ждут в гости через пару месяцев.

Он бросил на меня короткий взгляд. О том, что король делал весьма недвусмысленные намеки, предлагая мужу 'не вынуждать очаровательную герцогиню жить вдали от двора' и оставить меня в столице, мы условились послам не говорить.

— Вот и замечательно, — кивнул Посланник, в его улыбке отчетливо читалось облегчение. Он жестом предложил нам присесть в кресла у камина. В одном из них уже сидел перио и держал в руках чашку с давно остывшим чаем, невидящим взглядом глядя на танец пламени. Он так задумался, что даже не сразу заметил наше появление. Гоблин обрадовался нам, а после приветствия сказал:

— Я связался с нужным человеком, ждите гостинец в течение недели.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Нэймар.

— В качестве благодарности принимается красивое здание в центре Аверсоя, — усмехнулся перио. В ответ на удивленный взгляд мужа спросил: — А Вы хотели обойтись без нашего посольства? Ай-ай-ай, Ваше Сиятельство.

И для убедительности погрозил пальцем.

— Сказать честно, я не думал о посольствах в Аверсое, — признался Нэймар.

— Но, герцог, я уже перебираю кандидатуры возможных послов! — с наигранным возмущением развел руками перио.

— Боюсь, это было несколько преждевременно, — посетовал муж, молитвенно сложив руки на груди. — Прошу, простите! Но, как Вы прекрасно знаете, у меня нет армии. И никакого суверенитета не будет, пока не разрешится вопрос с войсками.

Нэймар так ярко изображал раскаяние, что перио не выдержал и рассмеялся.

— Если не хотите участвовать во всех королевских постановках, никогда не показывайте свои актерские таланты Его Величеству, — посоветовал он.

— Боюсь, уже поздно, — усаживаясь в кресло, ответил муж. — Мы с женой занимались этим сегодня часа два на глазах короля.

— Сочувствую, — серьезно откликнулся гоблин.

— Лорд Нэймар, что думаете делать дальше? — Посланник решил направить разговор в деловое русло.

Муж вздохнул.

— Дальше... Дальше... Мы уедем, будем решать обычные текущие проблемы в герцогстве. Через пару-тройку недель, отправимся в гости к Владыке. Ни для кого не секрет, что лорд Эхдруим мой родственник. Визит не вызовет подозрений у местной знати. Думаю, тогда мы и решим, что делать в сложившейся ситуации.

— Мудрое решение, — согласился лорд Кадруим. — Без помощи Владыки вам не выстоять. Суверенитет ли, союз ли с Муниром, но у лорда Келиара и лорда Леньора не хватит воинов, чтобы поддержать вас. А люди — это люди. Идея отделения от королевства будет им чуждой. Не думаю, что вас многие поддержат.

Перио только молча кивал, одобряя слова Нэймара и Посланника.

Лорд Кадруим пригласил перио и нас остаться на ужин, и мы с радостью согласились. Это был наш последний вечер в Бербурге, хотелось провести его спокойно в приятной компании.

— Мне жаль прощаться с вами, — Посланник поднял в нашу честь бокал. — Мы долго не увидимся, а я, признаться, привык к вашему обществу. Общение с вами было для меня большой радостью. Несмотря на обстоятельства.

Меня тронули эти слова, прозвучавшие в этом чужом и враждебном городе так по-родственному. Мне тоже было жаль расставаться с лордом Кадруимом и перио Баркемом. Они оба примирили меня с Бербургом. Хотя, думаю, огромную роль сыграло то, что у нас был шанс больше не зависеть от этого города.

Мы уже собирались прощаться, когда в комнату степенно вошел управляющий. На вытянутых руках он нес тоты. Как у послов до сих пор не развилась стойкая непереносимость этих птиц?

— Лорд Кадруим, послание для перио Баркема, — официальным тоном объявил эльф.

— Спасибо, Иллодар, — Посланник с опаской покосился на птицу и исклеванные в кровь пальцы управляющего. Тот осторожно поднес тоты к гоблину, положил на стол и молниеносным движением убрал руки, в следующее мгновение оказавшись в паре метров от птицы. Как эльфу удался этот фокус, оставалось для меня загадкой. Тоты, нахохлившись, зло глядел по сторонам и косил черным глазом в сторону гоблина. Перио потянулся к цилиндру, но птица скрипуче каркнула: 'Печать! Печать покажи!'. Баркем подпрыгнул на месте от неожиданности, но послушно продемонстрировал тоты перстень-печатку. Птица кивнула, но хищно открыла клюв и явно не намеревалась отдавать послание.

— Леди Мирэль, лорд Нэймар, давайте выйдем, — Посланник поднялся и поманил нас за собой. — Не будем мешать нервному почтальону выполнять его работу.

Мы последовали за лордом в смежную комнату, — большую тускло освещенную библиотеку. Пока лорд Кадруим залечивал боевые ранения своего управляющего, я осматривалась. Вдоль стен стояли высокие шкафы, полные книг. На самых верхних полках лежали футляры со свитками, на столе в глубине помещения — очень большая раскрытая книга, рядом с ней — письменные принадлежности и незажженный светильник. Когда управляющий, сдержанно поклонившись, ушел, Нэймар выразил лорду свое восхищение библиотекой. Я тоже не ожидала увидеть во временном пристанище Посланника такое собрание разных трудов. Лорд Кадруим рассказал, что некоторые книги остались в посольстве еще со времен других Посланников, в том числе после Келиара. Пока Посланник с Нэймаром прогуливались вдоль шкафов, я подошла к раскрытой книге на столе. Меня манил золотой блеск ее страниц, а еще было любопытно, что читает Посланник.

Книга была старая, толстые листы пожелтевшей бумаги пересекали витиеватые строчки, казалось, они составляют не текст, а какой-то рисунок. Я не привыкла читать такую древнюю вязь, от множества вензелей и украшений рябило в глазах. На другой странице разворота была картинка. Изображение было... эмоциональным, ярким. Невысокое существо с занесенным для удара светящимся кинжалом вызывало трепет не только у стоящего перед ним на коленях гоблина, но и у меня. Не страх, а восторг, преклонение перед могуществом. Вглядевшись внимательней, увидела, что грозное существо — тоже гоблин. Его лицо и тело украшали ритуальные рисунки, чем-то напоминающие узоры рун костяшек, уши отвисли до плеч под тяжестью серег, шею охватывали не меньше десятка ожерелий, на руках было столько колец и браслетов, что я не понимала, как он вообще мог замахнуться странным кристаллическим кинжалом... Художник, нарисовавший это, был гением. Он в точности передал выражение лица гоблина, лишенное пафоса и чувства превосходства над другими, но изобразил его силу, страсть, просветление... Вообще, картина завораживала. Я даже не сразу заметила слова, вьющиеся под ней: 'Ведар, вызывающий Чувство'.

— О, смотрю, Вы безошибочно определили самую ценную для меня книгу из моей личной коллекции, — раздался рядом голос лорда Кадруима.

— Очень интересная картина. И выполнена с большим мастерством, — откликнулась я.

— Это очень старая книга, чуть больше двух тысяч лет, — с гордостью заметил Посланник. — Как Вы уже поняли, гоблинская. Работа каллиграфа Амаока и художника Фаррада.

Нэймару, судя по всему, эти имена были известны.

— Редкая ценность, — кивнул он, так и не решившись дотронуться до книги.

Лорд Кадруим улыбнулся, довольный тем, что его сокровище оценили.

— И о чем книга? В частности эта картина? — полюбопытствовала я.

— О гоблинской истории, о легендах и разных преданиях. Многие страницы посвящены ведарам. Например, мифам о том, что они всезнающи, что им подвластно будущее. На этой картине, — лорд указал на страницу. — Ведар вызывает любовь.

— Здесь написано 'Чувство', — уточнила я.

— Гоблины в старину опасались произносить и писать слово 'любовь', — охотно объяснил Посланник. — Лишь наедине супруги, прожившие вместе несколько лет, могли употребить его. Одним лишь упоминанием этого слова можно было, если верить легендам, разрушить любовь. Поэтому слово заменяли другим. 'Чувство', 'Страстность' и 'Единение' — чаще всего использовались.

— Как же они тогда признавались в любви? — удивился Нэймар.

— Судя по эпосу, весьма пространно и витиевато, — развеселился лорд Кадруим. — Вообще, гоблины — очень интересный народ. У них множество красивых легенд и сказаний.

— Не сомневаюсь, — поглядывая на книгу, ответил Нэймар.

— А только мужчины бывают ведарами? — спросила я.

— Нет, не только, — вопрос лорда удивил. — Женщина-ведара — редкость. Принято считать, что она наделена большей силой, но о ведарах и так рассказывают слишком много историй. Порой трудно отличить правду от вымысла.

Почему-то мне показалось, что и лорд Кадруим не очень-то верит легендам о могуществе ведаров. А я смотрела на картину, выполненную талантливым гоблином с любовью и верой, вспомнила Беро, то, как перио чувствует своего советника, и мне хотелось, чтобы хотя бы большая часть историй была правдой.

— Думаю, нам можно вернуться, — голос лорда Кадруима вывел меня из задумчивости. — Кажется, тоты улетел.

Перио сидел на подлокотнике кресла рядом с окном и невидящим взглядом смотрел прямо перед собой. Он был бледен, мертвенно бледен, рука, которой он опирался на подоконник, мелко дрожала. Мы с Нэймаром замерли в дверях, как вкопанные, а лорд Кадруим бросился к Баркему, присел перед ним, заглянул в лицо, положил свою ладонь на трясущуюся кисть гоблина.

— Что случилось? — голос эльфа был встревоженным, но требовательным.

— Ее украли, — прошептал перио.

— Кого? — все так же настойчиво спросил лорд.

— Йоллу, — выдавил гоблин, еле шевеля белыми губами.

— О, небо, — выдохнул Посланник и, схватившись за подоконник, медленно выпрямился. — О, небо... Великая, защити ее.

— Великая, защити ее, — эхом откликнулся Баркем и закрыл лицо ладонями.

Мне стало жутко, по спине пробежал холод, я зябко поежилась. Нэймар крепче стиснул мою ладонь в своей. Баркем, обхватив голову руками, стал раскачиваться взад-вперед. От него веяло таким отчаянием, что казалось, еще немного, и он разрыдается в голос, а мне было жаль его до боли.

Взволнованный Посланник не обращал на нас внимания и мерил шагами комнату. Я почувствовала, что мы здесь лишние, но не находила в себе сил пошевелиться, не говоря о том чтобы уйти. В отличие от перио, лорд Кадруим быстро взял себя в руки и, вспомнив о нас с Нэймаром, жестом пригласил вернуться в библиотеку.

Таким мрачным я Посланника еще никогда не видела. Но в глазах эльфа была решимость, которая почему-то напугала меня больше, чем горе гоблина.

— Возможно, — начал лорд Кадруим, — перио не одобрит мои действия, но вы должны понять меня. В данных обстоятельствах я действую не как Посланник, а как друг. Думаю, что Баркем в память о десяти годах дружбы простит мне... некоторую болтливость. Ведь то, что я сейчас вам скажу, — государственная тайна. Гоблинская. Посвящая вас в нее, я рискую многим. Надеюсь, вы никому не передадите услышанное здесь.

Я кивнула, не отводя глаз от напряженного лица лорда.

— Конечно, — тихо ответил Нэймар.

Уголки губ Посланника дернулись в намеке на улыбку.

— Я знал, что не ошибся в вас, — он выдержал паузу, собираясь с мыслями. Заговорил он медленно, подчеркивая каждое слово. — Йолла, которую упомянул Баркем, — это принцесса Йолла, дочь Его Величества Сероха. И возлюбленная перио Баркема.

Я глянула на гоблина, все так же сидевшего на подлокотнике. Небо, бедный перио...

— А еще принцесса Йолла, — тихо добавил лорд. — Ведара. Она чуть ли не самый сильный маг гоблинского королевства.

— Как же ее украли? — выдохнул Нэймар.

— Представьте, насколько сильнее злоумышленники, если смогли сделать такое, — в голосе Посланника сквозила горечь. — Но это далеко не все беды.

Он снова замолчал, подбирая правильные слова. Я пыталась придумать что-нибудь хуже, чем похищение принцессы, но не смогла.

— Вместе с ней, скорей всего, пропал и Золотой Зуб. Это ведарский кинжал, с которым принцесса не расставалась. Вы видели его на картине в книге. Древний и очень сильный артефакт, необходимый ведару для совершения ритуалов. А за неделю до этого исчез Кхорил — книга с заклинаниями и описанием обрядов... А у гоблинов нет даже подозреваемых...

— Неужели никакой зацепки? — недоверчиво спросил Нэймар.

Посланник лишь покачал головой. Вспомнила, каким хмурым был Баркем неделю назад... Думаю, тогда ему сообщили о пропаже книги. Наверное, похитители хотели воспользоваться каким-то заклинанием из этого Кхорила, а потом выяснили, что для обряда нужен ведар. И выбрали для своих целей самого сильного мага, чтобы не было неприятных сюрпризов во время проведения ритуала... Мог ли тогда перио догадываться, что украдут его любимую? Бедный... О, Эрея, не дай мне никогда испытать то, что чувствует Баркем! Мучиться неизвестностью, не зная, что происходит с любимым... Нэймар... Я не могу потерять его и на миг... Не могу... Я стиснула руку мужа, он ответил пожатием, глянул на меня... Кажется, мы думали об одном и том же.

— Были какие-нибудь угрозы? Требования? — нарушил затянувшееся молчание Нэймар.

Лорд отрицательно покачал головой.

— Никаких следов. Никаких версий. Кто бы это ни были, они сработали очень чисто, — Посланник вздохнул. — Прошу, если узнаете хоть что-нибудь полезное, сообщите мне.

— Разумеется, — кивнул муж.

— Спасибо. Я пойду к нему, — лорд Кадруим указал на гоблина. — Вам я желаю хорошей дороги. Будьте осторожны, берегите себя. Надеюсь, Великая сохранит вас.

— Мы будем молить ее о Вашем благе, — ответил Нэймар.

— Передайте перио наши соболезнования, пожалуйста, — добавила я. — Мы будем просить Эрею о защите для него и принцессы Йоллы.

— Спасибо, — лорд Кадруим снова вздохнул. — Я передам ему ваши слова.

— Нэймар, нам бы стоило поговорить с Беро, — шепнула я мужу по дороге к карете.

— Да, я тоже об этом подумал, — кивнул он. — У меня есть вопросы, на которые лорд Кадруим не захотел бы отвечать. Он и так выдал чужую тайну...

В гоблинском посольстве нашему визиту не удивились. Напоминающий воина дворецкий проводил нас к ведару, ничего не спрашивая. Пожилой гоблин сидел в кабинете за массивным столом и, рассматривая выложенные странной фигурой костяшки, гладил примостившегося на какой-то книге тоты. Того самого, что принес плохие вести, значит, Беро все знает. При нашем появлении птица даже не шелохнулась.

— А, леди Мирэль, лорд Нэймар, — ведар поднялся нам навстречу. — Догадываюсь, что привело вас ко мне.

— Господин Беро, мы бы хотели обсудить с Вами кое-что, — начал муж и замялся. Я вдруг поняла, что он не решается заговорить о принцессе, потому что не хочет выдать Посланника. Очень неловкая ситуация. Но Беро сам догадался, в чем дело.

— Лорд Кадруим поступил совершенно верно, рассказав вам о нашей беде. Очевидно, что мы не можем справиться сами. Нам нужна помощь. Помощь верных друзей.

— Тогда Вы понимаете, что нам нужно знать немного больше, чем мы знаем сейчас, — осторожно сказал Нэймар. — И это не праздное любопытство, а необходимость.

— Конечно, — тихо согласился ведар. — Я расскажу многое и отвечу на вопросы. Но вначале я зачарую эту комнату. Не хочу, чтобы нас слышали.

Он обошел комнату по кругу, бормоча под нос какое-то заклинание.

— Если кто-нибудь спросит, зачем вы приезжали сегодня сюда, прошу вас солгать о цели визита, — вздохнул гоблин, снова повернувшись к нам и жестом пригласив сесть в кресла вокруг низкого столика. — Скажите что-нибудь вроде 'Нас заботило будущее, возможные дети, некоторые проблемы герцогства...'.

— Вы думаете, в посольстве есть шпион? — насторожился муж.

— Мне неприятно об этом думать, надеюсь, что нет, — качнул головой пожилой гоблин. — Просто когда господин Коннахт узнает о теме нашей беседы (а он обязательно узнает, только чуть позже), он будет очень недоволен. Вряд ли найдутся те, что согласились бы с ним, но мне не хочется выслушивать упреки и напрашиваться на скандал сейчас. У нас и без того достаточно проблем.

Нэймар согласно кивнул, а я не выдержала и спросила:

— Господин Беро, почему его держат в посольстве? Как он вообще сюда попал? Коннахт не способен налаживать связи, ему и беседу сложно вести.

Ведар вздохнул.

— Понимаете, у него довольно непростая судьба. Он не так плох, как Вам кажется. На самом деле он мил и отзывчив, с ним приятно иметь дело, он легко находит подход к людям. Только по поводу эльфов у него... пунктик.

Я с любопытством ждала продолжения, а Нэймар нахмурился.

— Молодой Коннахт не совсем гоблин, — нехотя пояснил Беро. — На одну четверть он орк. Поэтому у него, так сказать, врожденное предубеждение против эльфов.

— Что ж, я его понимаю. У меня тоже врожденное предубеждение против орков, — холодно заметил муж.

Беро усмехнулся:

— Никогда не сомневался в этом. Вот только какое отношение орки сегодняшние имеют к тем оркам, с которыми мы воевали тысячу лет назад?

Кажется, ведару часто приходилось обсуждать орков и пытаться влиять на мнение окружающих об этом народе. И формулировка, и выражение лица гоблина были в тот момент очень будничными, привычными. Но чувствовалось, что эта тема была для него важной.

— Хорошая, разумная аргументация. На многих она произвела бы впечатление. Но по воле небес у моей семьи проблемы с орками-современниками. А против мертвых я ничего не имею, — парировал муж.

Тема была Нэймару крайне неприятна, но он пока сдерживался. Я бы не стала вмешиваться, но сегодня, после королевской аудиенции предел терпения мужа был уже достигнут. Я понимала это по тону, по ухмылке, по повороту головы. И прежде чем Беро сказал хоть слово, спросила:

— А правда, что принцесса — возлюбленная перио? — первое, что пришло на ум. Думаю, ведар просто опешил от наглости вопроса и поэтому ответил.

— Да, — он удивленно смотрел на меня. — Да.

— А почему он не в столице рядом с любимой? — я задала очередной глупый вопрос, лишь бы не отпустить внимание Беро и не дать гоблину снова взяться за тему орков.

— А лорд Кадруим сказал Вам, что принцесса Йолла ведара? — по тону Беро было ясно, что магические таланты девушки — достаточное объяснение.

— Сказал, но я не вижу связи, — я недоуменно пожала плечами, уже начиная догадываться, к чему ведет гоблин.

— Вы же наверняка слышали много разных историй о том, что ведары могут вызывать чувства... Ведар способен ненамеренно заставить себя любить. А чтобы отличить Чувство настоящее, от Чувства наведенного, ведаре нужно прожить в разлуке с избранником некоторое время. Чем маг сильней, тем больше срок...

Я задумалась. Гоблины не вечные, но перио прожил в Бербурге уже десять лет... Мне мысль о недельной разлуке с Нэймаром кажется кошмарной. А тут десять лет... Честная ли это цена за руку принцессы? Справедливо ли ради испытания истинности чувств забирать у влюбленных десятилетие? Беро словно прочитал мои мысли:

— Столь долгая разлука — редкость, — спокойно пояснил он. — Ведь Йолла не просто ведара, она еще принцесса. Пусть не наследница, — у Его Величества есть трое сыновей, да и ведары никогда не становятся правителями, — но в любом случае ее муж не будет последним гоблином при дворе. Перио Баркем выдержал испытание. Их Чувство настоящее. Посол вернется в Маллен, нашу столицу, уже в начале этой весны.

— Если вернем принцессу... — уточнил хмурый Нэймар.

— Мне больше нравится слово 'когда', — вздохнул Беро.

— Расскажите о Кхориле, пожалуйста, — после долгой паузы попросил муж.

— Книга, — пожал плечами гоблин. — Просто книга. Не верьте тем, кто приписывает ей какие-нибудь свойства, кроме тех, которыми обладает бумага. Кхорил — самое полное описание ведарских обрядов и ритуалов. Хранится в королевской сокровищнице, в библиотечном разделе. Тот, кто мог пройти в сокровищницу, мог попасть и туда тоже. Отдельное разрешение от Повелителя не требуется. Мы уже себе головы сломали, пытаясь вычислить виновного. Безрезультатно пока. Лично я считаю, что Кхорил похитили чужаки.

— Но это вряд ли возможно, — удивился Нэймар. — Человека или эльфа стали бы подозревать в первую очередь! У многих из них есть доступ к королевской сокровищнице? Не думаю. Понимаю, что Вам не хочется подозревать гоблинов, какого-нибудь начинающего ведара, решившего увеличить свой арсенал заклинаний...

— Не в этом дело, — устало возразил Беро. — Я не исключаю, что фактически похитителем является гоблин. Но заказчик — определенно чужак. Без ведара, обладающего достаточной силой, Кхорил — не более чем книга для коллекции. И об этом знают все, кроме самонадеянных чужаков, считающих, что смогут разобраться в ритуалах сами.

— А когда не смогли, похитили ведара, — задумчиво согласился Нэймар.

Выводы Беро казались мне верными. Действительно, Кхорил еще мог привлечь слабого, неопытного ведара, мечтающего о могуществе. Но похитить принцессу, женщину-ведару, перед которыми гоблины преклоняются порой больше, чем перед особами королевской крови... Образ такого отчаянного гоблина у меня в голове не складывался.

— Но почему именно ее? — Нэймар задал интригующий меня вопрос мгновением раньше.

— Она самая сильная, — просто ответил Беро, без видимых эмоций признавая чужое превосходство.

— Тогда как? — не выдержала я.

— Магией вряд ли пользовались, — сокрушенно развел руками Беро. — Она бы почувствовала. Но есть и другие способы. Украсть спящую, одурманенную, оглушенную... Тупая сила чаще действенней...

Он снова замолчал, погруженный в скорбные мысли. Казалось, он за эти несколько часов постарел на много лет. Вокруг глаз и рта залегли глубокие морщины, глаза потускнели, а ставшая вдруг заметной сутулость превратила ведара в дряхлого старика.

— Я учил ее, пока хватало моих сил, — пробормотал Беро. — А потом она показывала мне чудеса...

Я очень хотела помочь. Мне было жаль Беро, принцессу, я сочувствовала королю Сероху, потерявшему дочь. Но больше всего у меня болела душа за перио. Столько времени терпеть разлуку и за пару месяцев до обретения счастья утратить любимую.

— Что делается, чтобы найти ее?

Я глянула на мужа... Не устану им восхищаться. Что бы ни происходило, он не теряет головы, просчитывает варианты, ищет пути. Вот и сейчас голос требовательный, сухой, взгляд жесткий. Под его влиянием я собралась с мыслями и постаралась рассуждать здраво. Даже подавленный гоблин встрепенулся и приосанился.

Не вслушиваясь в сбивчивый отчет Беро о поисковых отрядах, я размышляла. И пришла к двум неутешительным выводам. Во-первых, принцессу убьют, как только она станет не нужна. Во-вторых, кто бы ни были похитители, не станут они скрывать ведару в родовом гнезде. Значит, прячутся. Скорей всего, в Черных горах. Лучше места, чем это, не найти. Множество пещер, сравнительно недолгий путь в гоблинское, эльфийское или людское государство и, самое важное, Черные горы находятся в землях орков. Те, кто, рискнув многим, украли принцессу, договорятся и с орками, а вот отряды королевств туда не сунутся. И будут правы. Проскользнула еще какая-то мысль, но поймать ее не смогла, — отвлек возглас Беро.

— Вы не представляете, о чем просите!

Я удивленно глянула на обоих, не понимая причины спора. Гоблин, вскочив с кресла, сердито буравил взглядом мужа, а Нэймар, стоящий напротив ведара, казалось, не оставлял надежд добиться своего. Задумавшись, я, видимо, пропустила много интересного. Нэймар коротко выдохнул, по лицу было видно, что он проклинает чье-то упрямство. Когда муж заговорил, его голос звучал настойчиво и даже требовательно:

— Я же знаю, что ведары могут такое делать. Лично мне это кажется логичным выходом.

— Вы просто не знаете сути ритуала! — возразил, сцепив руки на груди, Беро.

— Так объясните! — не выдержал Нэймар. — Потому что Ваш отказ в данных обстоятельствах звучит, по крайней мере, странно!

Обстановка накалялась так стремительно, что я сочла за благо вмешаться:

— О чем вообще речь?

Мужчины обменялись хмурыми взглядами, но промолчали. Вот только этого нам не хватало. Едва-едва наладили отношения с послами, а теперь назревает ссора с ведаром.

— Что за ритуал? — сдаваться я не собиралась. Меня сердитыми взглядами не испугать.

— Ваш муж хочет, чтобы я магически поискал принцессу и определил ее местонахождение, — буркнул Беро.

— Хм, звучит разумно, — осторожно ответила я.

— На ней охранные амулеты, при ней Золотой зуб! Мне простой ворожбой не пробиться! — отчаянно жестикулируя, сорвался гоблин. — Для этого мне придется вызвать демона, а обратно я его в одиночку не загоню!

Нэймар тихо выругался и принялся ходить по комнате. Он был очень раздосадован. Беро тоже, он нервно постукивал пальцами по плечу и хмурился. И до боли напомнил мне Гериона. Когда кузен расстроен и сердит на себя, он тоже так скрещивает руки на груди, наклонив голову. Почему Беро так злился? От бессилия или потому что раскричался? К тому же у меня создалось впечатление, что ведар не собирался рассказывать о демонах и теперь переживал из-за выданной тайны.

— Господин Беро, — робко начала я.

— Прошу, просто по имени, — отмахнулся гоблин, не глядя на меня. — К ведарам редко обращаются со всеми этими 'господами'.

— Ммм... Беро, — я окончательно смутилась. — Понимаю, найти принцессу магией практически нельзя. Но узнать, жива ли она... Это возможно?

— Да, — он коротко кивнул и, бросив взгляд на лежащие на столе костяшки, ответил. — Я уже делал расклад, она жива, и руны говорят, что в ближайшие два месяца это не изменится.

— Это хорошие новости. Перио будет Вам за них благодарен, — я постаралась подбодрить гоблина. Он горько усмехнулся:

— К сожалению, это единственные хорошие новости.

— Но не последние. Мы все будем стараться помочь ей, — заверил Нэймар, подошедший к нам. — Руны сказали еще что-нибудь?

Ведар тяжело вздохнул и, выдержав длинную паузу, признался:

— Я не знаю, как толковать расклад. Слишком многое кажется бессмысленным. Не только на первый взгляд, но и вообще...

— Например? — подтолкнул Нэймар.

— Чтобы понять, что происходит, я сделал смешанный расклад на Йоллу и на похитителей, — медленно начал рассказывать ведар. — Как бы... на случившееся, на сам факт похищения. Но я не могу объяснить результат. Вот, поглядите сами! — гоблин подбежал к столу и заговорил торопливо, сбивчиво, указывая на группки костяшек. — Тут жертва, Йолла, но уже в следующем круге видно, что жертва не одна, их две. Вначале я подумал, что Кхорил в виду его значимости тоже учтен, но нет, ясно видно, что обе жертвы — живые существа. Ошибки быть не может. Рядом с каждой жертвой чеха, видите? Костяшка с вертикальной полосой. С похитителями вообще творится что-то непонятное. Вначале, вот здесь, в центре, он был один, но действовал как бы по принуждению, на это указывает рур, вот эта соединяющая рядом с ним. Но, влияющую силу, откуда она исходит... Этого не видно. Потом похитителей стало трое, а вот тут у них связи с целой группой, которая кажется более заинтересованной, чем инициатор! Я ничего не понимаю! Я делал расклад не единожды, но все время получается такая странная картина...

Гоблин поднял голову и, заметив наше недоумение, вздохнул:

— Вы простите, для вас это наверняка звучит бессмыслицей... Но я надеялся, вы поймете хоть в общих чертах. Или, что объясняя, я пойму сам.

Он снова глянул на разложенные костяшки, махнул рукой.

— Возможно, потом я придумаю какое-нибудь хорошее объяснение, но не сегодня. У вас еще есть вопросы?

— Да, — кивнул Нэймар. — Расскажите о Золотом Зубе, пожалуйста.

— Кинжал... — пробормотал гоблин, а в его голосе мне послышались ностальгические нотки. — Это опасная вещь. Действительно опасная. Многие столетия назад Игурон, пожалуй, самый прославленный наш герой, получил его в бою, сразив Огненного дракона и вырвав у него из пасти клык. Из этого клыка и сделан кинжал, похожий на золотой кристалл, напоенный светом. Правда, сияет он только во время ритуала, но это незабываемое зрелище.

Он мечтательно прикрыл глаза и чуть улыбнулся воспоминаниям. Кажется, Беро не раз видел кинжал в действии.

— Зуб хранит сильнейший в стране ведар. Я был его Хранителем двадцать четыре года, а потом передал его своей ученице, превзошедшей меня в могуществе и мастерстве. Принцессе Йолле, — с гордостью продолжил гоблин. — И она распоряжается им мудро. Уже сорок лет.

— Может ли им пользоваться не ведар? — спросил Нэймар. Закономерный вопрос, возможно, все дело именно в кинжале.

— Конечно, — кивнул Беро. — Если Хранитель разрешит, то не ведар может использовать Золотой Зуб один раз. Конечно, можно забрать кинжал силой, но это равносильно подписанию смертного приговора себе. У клинка есть одно свойство... Дело в том, что у Зуба есть еще одно имя, которое мало кто знает. 'Забирающий души'.

Это прозвучало жутковато. Не думаю, что гоблин хотел испугать нас, но, услышав второе зловещее название клинка, я вздрогнула, а по спине пробежал холодок. И все же осмелилась спросить:

— Почему?

— Обладающий им стремиться к могуществу любой ценой, — грустно объяснил Беро. — Жертвует другими, убивает своими руками любимых и родных. Такое бывало раньше, когда кинжал оказывался во власти тех, кто не мог сопротивляться.

— Сопротивляться чему? — уточнил муж.

— Проклятию Огненного дракона, разумеется, — удивился гоблин. — Кинжал сводит с ума, заставляет обладателя чувствовать себя всемогущим. Рисует картины заговоров против владельца, настраивает его против всего мира, заставляет опасаться за жизнь... Ведар может обуздывать силу клинка, но это тяжело. Особенно на первых порах, когда Зуб еще способен влиять на сны... Вы, думаю, представляете, какие заманчивые картины можно навеять сильнейшему магу королевства.

Да, я представляла, каким мог быть соблазн. Могущество, корона, игра по своим правилам, полная, ничем неограниченная свобода действий... Представила Его Величество Артемия с этим кинжалом в руках... Ужаснулась. А ведь таких сотни, тысячи... Сколькие из них решились бы захватить Золотой Зуб, красивый кинжал с драгоценным названием? Сколькие не отступились бы, зная о жертвах, о цене за власть?

— Как Вы думаете, Беро, может быть, нужна была все-таки не принцесса, а кинжал? — задумчиво спросил Нэймар.

— Им нужно и то, и другое, — тяжело вздохнул гоблин. — Никакой, даже самый сильный маг не может провести ни один наш ритуал. Просто не справится с чужеродной магией. Золотой Зуб или другой обрядовый клинок помогает ведару направлять энергию, но это тоже нужно уметь делать. На обучение уходят годы, а у преступников их нет.

Беро был прав. Мы прекрасно это понимали, как и свое бессилие, беспомощность в сложившихся обстоятельствах. Меня это угнетало. Нэймар задумчиво следил за движениями гоблина, рассеянно поглаживающего костяшки, выложенные на манер большой запятой, и тоже казался расстроенным. Мы так мало знаем. Даже о союзниках, о том, по каким законам идет их жизнь, как работает их магия, об их истории... Удивительно, но за тысячу лет союза эльфы так мало узнали о гоблинах. Думаю, потому что не хотели узнавать. 'Отсталый горный народ'... Как много в этих словах тщеславия и гордыни, как мало здравого смысла и правды. В глубине комнаты звякнули часы. Полночь миновала два часа назад...

— Спасибо большое за беседу, Беро, — вежливо поклонился Нэймар. — Разговор дал много пищи для размышлений. Но нам пора, уже завтра утром мы уезжаем в Аверсой.

— Спасибо и вам за сочувствие и готовность помочь, — склонившись в поклоне, ответил гоблин. — Я желаю вам доброй дороги и покровительства Могущественной.

Особняк казался дремлющим в ожидании хозяев. Стоило нашей карете въехать во двор, как зажглись огни, кругом засуетились люди. Мелли, явно ждущая одобрения, рассказала, что уже собрала все вещи в дорогу. Всякие мелочи она упакует с утра, но мне нужно решить, что делать с подарком.

— С подарком? — переспросила я.

Горничная покраснела и пробормотала:

— В Ваше отсутствие принесли большой коробок, я решила, что это подарок.

Поблагодарив служанку, я пошла в наши комнаты. Действительно, на столе в кабинете стояла затянутая в красивую серебристо-голубую бумагу коробка. Никакой записки под лентой не было, поэтому я не решилась открыть посылку без мужа. Предосторожность, к счастью, оказалась напрасной. Когда Нэймар разорвал упаковку, внутри обнаружился простой черный деревянный ларец и толстая книга с тисненым серебром переплетом. 'Яды и противоядия' гласило название. Нэймар сломал печать Посланника на приложенном письме и прочитал вслух:

'Леди Мирэль,

я искренне желаю Вашему дару скорейшего развития. Думаю, Вы найдете книгу полезной. Но всем сердцем надеюсь, что Вам никогда не понадобятся знания, почерпнутые из нее, и ингредиенты из ларца.

Всегда Ваш

Кадруим'.

— Знаешь, он единственный верит в то, что у меня есть магический дар. Даже странно, — сказала я, рассматривая ровные ряды склянок.

— И я верю, — Нэймар обнял меня со спины, поцеловав мою ладонь, прижал ее к своей щеке. — И все слуги в Вороне, и Аверсой. Думаю, ты не можешь управлять даром, потому что сама в него не веришь. Я бы с радостью помог, но со своим справиться не могу, не то что твой расшевелить.

Я улыбнулась.

— Мой дар тихий и скромный, если вообще есть. А вот твой яростный, опасный. Может, когда будем в Мунире, поищем тебе учителя?

— Мирэль, — в голосе Нэймар послышалась горечь. — Неужели ты думаешь, что отец не искал?

Я отстранилась, чтобы лучше видеть лицо мужа, и, не скрывая удивления, спросила:

— Не нашел ни одного наставника? — мне в это как-то не верилось. Магически одаренных эльфов очень много. Я знаю, что пользоваться даром и уметь научить — это разные вещи. Что учить несравнимо тяжелей и не каждому это дано, такое умение — тоже своего рода дар. Наверное, именно поэтому Келиар не взялся сам за обучение сына.

— Нет, — Нэймар отрицательно качнул головой.

— Почему? Как же так?

— Обучение занимает много времени, отнимает много сил у наставника. Маг должен хотеть научить, без этого никак нельзя, — муж замялся, не зная, как сформулировать мысль. А потом выдохнул: — Не нашелся тот, кто захотел бы терять время и силы на обучение полуэльфа.

Я вглядывалась в лицо мужа, который, кажется, даже как-то оправдывал для себя этих... этих наглых, напыщенных болванов с раздутым самомнением. И не находила слов. Я понимаю, что ни он, ни Келиар не стали бы унижаться и просить горстку идиотов о 'великой милости'. Я понимаю, что Владыка не мог приказать наставникам. Ведь все должно быть по обоюдному согласию... А Нэймар, который один стоит сотни чистокровных эльфов, — изгой. Его уважают, ведут с ним дела, считаются с его мнением настолько, что меня даже не вызывали в суд. А это говорит о многом. Уважают, да, но как только возникает возможность оскорбить или сказать за спиной гадость, не стесняются... Меня это всегда очень обижало, раздражало, но то, что не нашелся наставник, просто взбесило.

— Мирэль, — Нэймар погладил меня по щеке и улыбнулся. — Не злись на них, не надо.

— Очень даже надо! — горячо возразила я.

Он качнул головой и спокойно сказал:

— Не стоит... Принимай все, как есть... Тем более, я привык.

Я знала, что он говорит неправду, к такому нельзя привыкнуть. Но Нэймар прав, если уж Владыка не может изменить отношение лордов к полуэльфам и другим народам вообще, то я точно не в силах это сделать.

— Мне все равно, что думают другие, — продолжал Нэймар. — Главное, чтобы ты любила меня и была со мной. Все остальное неважно.

Я порывисто обняла мужа.

Да, воистину неисповедимы пути Великой! Я счастлива с ним, он со мной, а все из-за несдержанности, заносчивости моего отца и вспыльчивости Келиара...

— Знаешь, ты обворожительно опасна, когда в тебе пробуждается сила, — прошептал Нэймар. — Когда твои волосы шевелит магический ветер, а в глазах бушует пламя...

Я подняла голову, заглянула в лицо мужу.

— Смеешься, да? — недоверчиво спросила я.

— Какие шутки? — улыбнулся он. — Ты бы видела себя. Я всерьез боялся за жизни далеких эльфов.

Я фыркнула, а потом не выдержала и рассмеялась. Он тоже.

Той ночью мы так и не заснули. Уже под утро Нэймар признался, что не шутил.

— Твой дар пробуждается. Тебе необходим учитель, — сказал муж. — Если найдем наставника, то тебе нужно будет остаться в Мунире. Дар — это очень важно, нельзя пускать все на самотек.

Вот глупый, неужели думал, я не извлеку урок из истории Баркема?

— Милый, мы либо будем учиться вместе, либо будем учиться сами, — наставительным тоном заявила я. — Я с тобой по своей воле не расстанусь и на день.

Ответом мне был нежный поцелуй.

Суматоха утренних сборов, снующая по дому Мелли, щебет счастливой Виолетты и бесконечные изъявления благодарности госпожи Сольды, которой мы разрешили с дочерью остаться в нашем доме в столице. Мэр с сыном, прощающиеся с женской частью своей семьи. Господин Верт пытался выглядеть строго, когда говорил девушке: 'На недельку, не дольше'. Перекрикивания слуг, запрыгнувший в карету и выжидающе смотрящий на меня оттуда Тирей. Оседлавшая лошадей и ожидающая нас охрана. Зрелище, достойное особого внимания. Редко приходится наблюдать такой контраст. Стройные, одетые в одинаковые доспехи с герцогским гербом, собранные эльфийские воины, на которых с обожанием смотрят служанки, и сонные, зевающие во весь рот, развалившиеся в седлах людские охранники. Я знала, что они вчера устроили грандиозную попойку в честь отъезда домой. Но разве это их оправдывает? Скорей уж наоборот...

Это утро и дорога до Ворона остались в памяти размытым пятном с контрастными мазками акцентов. Через два часа после выезда из города нам пришлось сделать привал, потому что один из людских воинов заснул на лошади и вывалился из седла. К счастью, ничего не сломал. Но время мы потеряли. В результате до городка, где собирались заночевать, добрались очень поздно вечером. Сопровождаемые стаей волков. Зверей было видно из окна кареты, но они не приближались, хотя на что-то надеялись. Бежали за нами около часа и отстали только перед самым воротами. Это непередаваемое ощущение, когда чувствуешь себя чьей-то добычей. Сродни тому, что возникало в присутствии Серины или Камиллы, но острей.

Ночь прошла спокойно, следующий день пути тоже. Аверсою, раскинувшемуся на берегу реки россыпью золотых огней, я обрадовалась как родному. В Вороне нас встречали с искренней радостью, и это было очень приятно. Единственным человеком, чья улыбка вызывала сомнения, был секретарь. Змея-виконтесса похвалила его, назвала надежным... Мы с Нэймаром обсуждали это, муж обещал при случае с Бенноусом поговорить. Работал секретарь хорошо, на это нареканий не было, а вот терпеть под боком возможного доносчика не хотелось.

Через пару дней, заполненных судебными бумагами, возобновившимися конными прогулками и тренировками, я проходила мимо кабинета Нэймара и услышала голос мужа.

— ... еще кое-что спросить. Я заметил, что с Вашего последнего места рекомендательное письмо Вы не предоставили. Вы поссорились с виконтессой Корми?

— Нет, — отрезал секретарь.

— Тогда почему она не дала Вам рекомендательное письмо? — полюбопытствовал муж.

— Потому что тогда у нее не было секретаря, способного написать такую бумагу.

— Логичный довод, — усмехнулся Нэймар. — Но мне все-таки кажется, что вы поссорились. Расскажите, или Вам есть, что скрывать?

Последовала пауза.

— Ваше Сиятельство, Вы недовольны моей работой? — спросил Бенноус.

— Нет, что Вы.

— Тогда к чему эти вопросы?

— Хочу больше знать о Вас, — подбодрил Нэймар.

— Вы же все равно не поверите, — в голосе человека слышалась обреченность. Муж не подгонял. Когда секретарь заговорил снова, его голос казался сухим и безжизненным. Напомнил мне заседания в суде. Там я тоже иногда слышала такие голоса. Чаще всего они принадлежали людям, которые говорили правду, но уже ни на что не надеялись.

— За две недели до смерти брата, молодого графа, она приезжала в поместье. Они с братом разговаривали. Виконтесса хотела разделить имение на две части, но граф не без оснований считал, что она отравила отца. Ответил резким отказом. Они долго еще друг на друга кричали, разругались. Принято считать, что этой ссоры не было. Что виконтесса не была в замке с момента похорон отца до дня похорон брата. Это неправда. После этой ссоры она осталась в замке и тем же вечером поговорила со мной. Предлагала большие деньги за убийство графа, обещала оставить меня на должности и повысить оклад вдвое. Я, разумеется, отказался.

Бенноус надолго замолчал, и Нэймар спросил:

— А что было дальше?

— Она очень рассердилась. Сказала, что если я кому-нибудь расскажу об этом разговоре, то умру. В этом я не сомневался, поэтому на дознании молчал. Пообещала, что ославит, что меня нигде и никогда не возьмут на работу. Это я прочувствовал, три месяца не мог найти новое место. Она сказала, что договорится с новым нанимателем и меня подставят, из-за этого я окажусь в тюрьме, где и сгнию. Поэтому я сомневался, когда Вы сами нашли меня и предложили работу. Думал, это она Вас попросила.

— Не переживайте, не просила. Мы с ней даже не были знакомы до этой поездки в столицу, — поспешил успокоить секретаря Нэймар. — И Вам я верю, а ей нет.

— Я рад это слышать, — кажется, Бенноус повеселел. Все-таки очень хорошо, что они с мужем поговорили, так спокойней. Потому что после слов виконтессы волей-неволей закрадывались сомнения.

К концу первой недели приехал гонец от перио Баркема, привез письма от послов и пергамент с клятвой. Как удалось его выкрасть из королевской сокровищницы, не представляю. Подозреваю, это обошлось Баркему дорого. Знаю, он не захочет и говорить о возмещении затрат, но от ответного подарка не откажется. Подумать только, древний документ проделал весь путь от Бербурга до Ворона в нагрудном кармане куртки встрепанного белобрысого юноши, которому я не доверила бы отнести заказ портнихе. Сколько же таких неприметных гонцов снует по стране?

Мы долго не могли решить, где хранить клятву. Я думала отдать ее Владыке, но Нэймар настоял на том, чтобы спрятать ее в Лэнгорде. И я легко согласилась. Последнее время королевские сокровищницы перестали мне казаться надежными.

Большую часть моего времени съедали судебные тяжбы. Нэймар несколько раз ездил в шахты, потому что новое распоряжение хозяина, — закрыть шахты до начала весны, — управляющие отказывались понимать. Муж просмотрел документы из шахт за последнее десятилетие. Выяснилось, что зимой выгодней платить людям жалование, но держать шахты закрытыми. Потому что количество несчастных случаев, когда гибли люди, было в зимние месяцы в несколько раз больше, чем в другое время.

— Ты не представляешь, — жаловался мне муж, привычно расхаживая перед камином. — Приезжаю туда, меня встречают холеные, чистенькие управляющие. Но я хочу посмотреть шахты, спуститься туда. Одно это требование превращает собеседников в каменные изваяния. Спустившись и увидев рабочих, я понимаю почему. Большая часть просто больна. По ним видно, что у них жар. Часть травмирована. Те, что в состоянии работать, стараются изо всех сил, тащат на себе нагрузку больных, потому что иначе те потеряют работу и не смогут прокормить семьи. И самое ужасное! Все считают, что так и должно быть!

— Нэймар, — я оторвалась от вышивки и постаралась успокоить мужа. — Они так жили даже не годами, десятилетиями.

— Я понимаю! — отозвался он. — Я был в поселке шахтеров.

Мне очень не понравилось, как он это сказал.

— В поселке нищета. Такая, словно мы ничего не платим шахтерам, будто они каторжники, преступники. Летом было не так заметно, урожай, фрукты, в нашу честь праздник устроили... А ведь по отчетам все как бы сходится!

Он был зол. И справедливо. К сожалению, мы сейчас мало что могли сделать.

— Милый, оставь пока все, как есть.

Он вскинулся, зыркнул на меня.

— Но...

— Я все понимаю! — перебила я. — Нам нужно в Мунир. Иначе мы ничего не решим, ничего не сможем изменить.

Нэймар хотел что-то возразить, но не стал. Он знал, что я права.

В тот же вечер мы решили, что отправляемся к Владыке через два дня, когда я закончу разбираться с очередной тяжбой.

Мунир. Древняя эльфийская столица. Белый город... У меня он вызывал противоречивые чувства. Там мы собирались встретиться с Келиаром, чему я очень радовалась. Даже не представляла, что буду по нему так скучать. Сказал бы кто год назад такое, рассмеялась бы. Радовалась возможности повидаться с лордом Эхдруимом. Не как с Владыкой, а как с дядей Нэймара. Меня волной захлестывала злость с оттенком презрения, когда я вспоминала о сплетнях двора. При воспоминании о 'наивных юнцах' меня разбирал нервный смех. Я надеялась на решение нашей проблемы с герцогством, на покровительство Владыки и, что скрывать, на довольно большую армию. Боялась войны, но принимала ее неизбежность, потому что понимала, король Артемий не отпустит без боя такой лакомый кусок.

Но больше всего душевных терзаний вызывал вопрос заехать или не заехать в Долкаммани по дороге. Ведь Тракт проходил мимо родных земель. Дяди и братьев там точно не было. Только мама... Я скучала по ней. Мы давно не виделись, не общались. Я надеялась получить от нее письмо после того тоты с устным посланием от дяди. Но мама не написала и строчки. Значит, ее отношение ко мне не изменилось. Стоило ли заезжать в таком случае? Что будет, если я не сделаю эту очередную попытку примирения? И я ли должна ее делать? Ведь моей вины в случившемся нет... Семья, по сути, отреклась от меня, и оправдания этому я не находила. Но в то же время я очень скучала по маме и хотела повидаться...

Я все больше склонялась к тому, что ехать в Долкаммани не нужно. Но окончательное решение принять было трудно. Я думала, Нэймар ничего не замечает, привыкла считать, что хорошо владею собой. Однако вечер перед отъездом убедил меня в том, что не только я замечаю изменения настроения любимого по мельчайшим признакам, но и он чувствует меня.

Когда все было упаковано, а дела переделаны, мы с мужем остались в своих покоях лишь в компании пса. Я пыталась отвлечься и вышивала. Но работа продвигалась очень медленно. Нэймар присел напротив, отобрал пяльцы и, сжав мои ладони в своих, заглянул в лицо:

— Ты очень грустная, Мирэль, что-то случилось? Что тебя беспокоит?

Он искренне тревожился. А я посмотрела в эти внимательные, умные, любящие глаза и, как завороженная, начала рассказывать. Сбивчиво, непоследовательно... Мы раньше никогда не обсуждали ни мою семью, ни нападение, ни последовавшее за ним прекращение отношений. Это был необходимый, но трудный разговор, и все же с каждым словом мне становилось легче. Какое счастье, что у меня есть Нэймар!

Мои терзания показались ему странными, это я видела по лицу, но муж серьезно задумался и ответил не сразу. Мы долго молчали, сидя в обнимку на диване и глядя на танец пламени в камине.

— Знаешь, Мирэль, — тихо заговорил муж, наконец. — Я считаю, ты правильно решила не заезжать туда. Могу понять, что ты хотела бы наладить отношения. Но твоей вины нет. Извиняться должны они. Более того, я считаю, что твоя семья должна вымаливать у тебя прощение. Вымаливать. Годами.

Нэймар очень сердился, но старался сдерживаться. В его голосе послышались металлические нотки.

— Понимаю, ты пытаешься их оправдать. Наверное, любой на твоем месте поступал бы так же. Но я не представляю, какое чудо должно произойти, чтобы ты могла простить их. Потому что они все тебя предали.

— Не надо так говорить, — попросила я. Знала, что он прав, что именно так и называется их поведение, но мне было горько это слышать.

— Надо. Ведь это правда, и я знаю, ты это осознаешь, — прозвучало жестко, но с долей сочувствия. — Понимаю, не хочется называть вещи своими именами. Но подмена понятий не умаляет подлости твоих родственников и не помогает тебе.

Нэймар был прав, прав во всем. Его слова были так созвучны моим мыслям. Но от этого было только больней. Я старалась не смотреть на мужа, в глазах неприятно щипало, а плакать я не хотела.

— Знаю, ты переживаешь, это естественно. В чем-то я могу понять твои попытки наладить отношения. Но, Мирэль, по-моему, давно пора было прекратить. Думаешь, я не замечал, какой несчастной ты становишься после каждого письма леди Рианы? Она их даже не подписывает, но ты все равно стараешься, и это в какой-то мере понятно, она — мать. Об Илдириме и Герионе я вообще молчу, но они твои братья, вы росли вместе, наверняка дружили. Но лорд Адинан... Он совершенно ничего хорошего для тебя не сделал. Он предал тебя первым, когда подписал Договор, не согласившись ради тебя пожертвовать куском земли.

Последняя фраза кольнула сердце. Осознание накатывало холодной волной, но я все равно спросила:

— О какой земле речь?

Нэймар не смутился, но как-то странно на меня посмотрел и уточнил:

— Ты не знала?

— О чем? — как же я не люблю общаться вопросами. Муж нахмурился, задумался, подбирая слова, а потом осторожно поинтересовался:

— Что ты знаешь о том, как был заключен Договор?

Я сделала пару долгих вдохов, чтобы как-то привести мысли в порядок. Этот вопрос выбил меня из колеи. Почему-то думала, мы никогда не будем затрагивать эту тему. До свадьбы все обсудили с Келиаром, заговаривать об этом после уже не было смысла. Казалось, что любое мое слово о Договоре будет воспринято как оскорбительный попрек... И вот теперь, спустя столько месяцев я не знаю, как об этом говорить, чтобы ненароком не обидеть.

— После дуэли твой отец потребовал отдать меня тебе в жены, — тихо сказала я. — Ты же знаешь, по закону он имел право... И дядя согласился. Выбора у него не было. Но теперь это не имеет значения, ведь мы же любим друг друга, и у нас все хорошо.

Нэймар улыбнулся с такой нежностью, что я поняла, мои опасения были напрасными. Он любит меня, и ему тоже все равно, каким образом судьба сплела наши жизни. Но он помрачнел, когда снова начал говорить. Тема Договора ему тоже была неприятна.

— Это половина истории. У лорда Адинана был выбор. Отец не собирался настаивать на обручении, это вообще не он придумал. Владыка приказал.

Вот даже как... 'Владыка приказал', понятно, что Келиар не смел ослушаться. Нэймар сделал паузу, и она как-то слишком затянулась. Но я не торопила.

— В случае победы отец хотел потребовать одну пятую земель. Разумеется, наиболее близкие к нашим. По закону это было самое малое наказание. Он рассказывал, что когда победил, подошел к лорду Адинану, чтобы поговорить. Увидел тебя и решил все же пойти против воли Владыки. Он предложил лорду Адинану два варианта Договора. Но ты знаешь, что выбрал твой дядя.

Какой интересный поворот... Конечно, можно было бы не поверить, сделать еще одну очередную попытку оправдать дядю. Но все так аккуратно складывалось в цельную картину. Договор, россказни о подлости Келиара и ущербности Нэймара, постоянные попытки заставить меня их обоих ненавидеть. Мое заточение, иначе и не назовешь, неразвитый Дар. А ведь дядя относился к тем немногим, что умели учить... А я все это так привычно оправдывала... Даже сейчас дядя старался рассорить меня с мужем, говоря о какой-то помощи в организации побега кузенов. Думаю, тоты он посылал с той же целью... Как много лжи. Ложь во всем. Вспомнился лорд Кадруим, глядящий на меня искоса: 'А Вам часто говорили правду, леди Мирэль?'. Кажется, за неделю до свадьбы только начали.

— Мирэль, — окликнул меня Нэймар. Муж выглядел обеспокоенным и виноватым. Наверное, я очень долго молчала. — Ты в порядке? Я не хотел тебя расстраивать, прости. Случайно сорвалось, я не подумал, что тебе не говорили.

Я порывисто обняла его и, спрятав лицо у него на груди, прошептала:

— Ты все правильно сделал. Я рада, что ты рассказал. Спасибо.

Он бережно прижимал меня к себе и успокаивающе гладил по голове. Наверное, думал, я буду плакать. Но слез не было, только горечь и пустота. Как же все-таки больно, когда умирает вера... Я ведь верила своей семье. Надеялась, что понимаю не так, вижу неправильно... Лелеяла свою хрупкую, ранимую, наивную веру в них...

По дороге в Мунир в Долкаммани мы не заехали. После разговора с Нэймаром я, наконец, окончательно поняла, что незачем. Нэймар был прав. Нужно чудо, чтобы я могла их простить.

Белый город зимой был очень красив, дома казались вылепленными из снега, ограды походили на украшенные инеем ветви, а фонари напоминали замерзшие цветы из легенды. Еще кое-где сохранились Поворотные украшения, видимо, семьи с магическим даром подновляли заклинания, когда те начинали тускнеть. Но с каждым днем ярких гирлянд на улицах становилось все меньше. Наш столичный дом встретил теплом и уютом. Слуги очень удивились Тирею, оказалось, ни Нэймар, ни Келиар не подумали им сказать о собаке. Сам Келиар приехал на день позже нас и был несказанно рад встрече. Я тоже. Только оказавшись в отеческих объятиях улыбающегося эльфа, я поняла, насколько сильно меня потряс рассказ Нэймара о Договоре. Всю дорогу до Мунира я напоминала себе гоблинские часы, — все идеально точно, но жизни нет. Будто часть моей души умерла. Мне стало очень жаль Нэймара, который, несомненно, заметил мое состояние и переживал. В тот же вечер я запретила себе думать о родных. Знаю, нужно было раньше это сделать, но лучше позже, чем никогда.

Мы не успели еще оповестить Владыку о том, что приехали в Мунир, а посыльный уже привез приглашение от лорда Эхдруима.

— Да, это не людской двор, — усмехнулся Нэймар, прочитав послание.

На аудиенцию к Владыке отправились втроем, хотя эту теплую семейную встречу язык не поворачивается назвать аудиенцией. Поговорить о герцогстве в первый же вечер не получилось. Оказалось, что всего через час во дворце начнется бал, поэтому важные и серьезные дела было решено обсуждать на следующий день.

На балу Нэймар не оставлял меня одну ни на минуту. Не знаю, чего он больше боялся. Того, что кто-то может испортить мое улучшившееся настроение, или новых попыток заигрывания со стороны столичных лордов. Забавно было замечать, как он с одинаковой тщательностью избегает контактов с судьями и известными ловеласами. Вообще, праздник пришелся как нельзя кстати. Мы впервые за долгое время развлеклись и отдохнули.

Утром выяснилось, что наши маневры не принесли должных плодов. Два десятка любовных писем, три букета и одна повестка в суд были, видимо, неизбежным результатом выхода в свет. Келиар, попивая чай, с молчаливым интересом наблюдал, как мы с Нэймаром вскрываем послания от моих ухажеров и бегло их просматриваем.

— Странно, письмо от Флаара, а я его вчера не видел, — чуть нахмурился Нэймар.

— Я видела, но думаю, он тебя боится. Потому и не подошел.

— Не знал, что зимний вариант ухаживаний Эйлина — гнездовье лебедей в Южном саду, — муж, приподняв бровь, прокомментировал следующее письмо.

— Ну, кувшинки же не цветут, — пожав плечами, ответила я, равнодушно вскрывая конверт с желтыми уголками. — Алидар тоже в своем репертуаре. Стихи, но я даже читать не буду.

— Почему? — тихо полюбопытствовал Келиар.

— Краснеть не хочется, — пояснила я.

— Что, неужели все так плохо? — лорд потянулся к письму, которое я ему тут же отдала. Это простое действие его очень позабавило, и он со смешком спросил: — Вы летом письма тоже так открывали?

Мы с Нэймаром одновременно кивнули. Келиар тихо рассмеялся, покачивая головой. После прочтения муж определил письма в камин.

— Не понимаю, — задумчиво глядя на исписанный каллиграфическим почерком Алидара листок, сказал Келиар. — Стихи даже в чем-то красивые. Почему Вы думали, что будете краснеть?

— Это послание с секретом, — заговорщицки подмигнув отцу, Нэймар спас меня от необходимости отвечать. — Надо знать, как читать.

— Не томи, рассказывай!

— Акростих. Когда снизу-вверх, когда наоборот, — едва сдерживая смех, объяснил муж.

Келиар серьезно кивнул и снова обратился к письму. Уже через несколько мгновений он смеялся, утирая слезы. Нэймар вторил ему, хоть даже не глянул на бумагу. Меня саму разбирал смех, но я держалась, борясь со смущением, помня о непристойностях обманчиво-утонченного Алидара.

— Этот юноша... парень с фантазией, — выдавил, наконец, лорд, вызвав второй взрыв веселья.

Хорошее настроение не омрачила ни повестка, ни мое желание в этот приезд сходить все-таки в суд и дать показания. Нэймар был против. Думаю, ему просто не нравилась идея, что его жену будут допрашивать. Но когда я сказала, что скрывать мне нечего, а пересуды и кривотолки иначе не остановить, спорить перестал.

В Белой гостиной было тихо. Нэймар несколько минут назад закончил рассказывать Владыке и отцу о наших приключениях в людском королевстве. Рассказ был очень подробный. Келиар рассматривал лежащую на столе перед ним древнюю клятву Аверских герцогов. Лорд Эхдруим беззвучно постукивал карандашом по пальцам, раздумывая. Владыка не задал пока ни одного вопроса. Келиар тоже все время молчал. Мне было очень неуютно в этой тишине, но Нэймар казался совершенно спокойным. Наверное, это была нормальная реакция Правителя и Келиара на такие разноплановые новости.

Мы сидели в молчании не меньше четверти часа. Тишина меня подавляла. Прислушиваясь к гулким ударам своего сердца, я заметила, что в Белую гостиную не проникали никакие звуки из-за дверей. Наверное, комнату зачаровали так же, как делал Беро. Это казалось разумным объяснением. Первым заговорил Владыка.

— Нужно будет поблагодарить лорда Кадруима, — тихо сказал он. — Я просил его помогать вам, но не думал, что дойдет до попытки отравления. И боюсь, это не последнее покушение. Будьте предельно осторожны.

Келиар только вздохнул.

— Мне нужно о многом подумать, — задумчиво продолжал Владыка. — Я рад, что вам удалось добыть эту клятву. Я пока склонен оформить все это как военный союз, с сохранением формального суверенитета герцогства.

— Формального? — приподняв бровь, спросил Келиар.

Лорд Эхдруим неопределенно пожал плечами:

— Пока своих вояк не обучат и не привлекут. Но мне нужно подумать.

Назначенная на тот же вечер встреча с судьями меня неоднократно удивила. Я привыкла считать, что вывести меня из себя, нарушить душевное равновесие довольно трудно. Но лордам Амману и Халдару это удалось совместными усилиями. Я никогда не позволяла себе такого тона и таких выражений, даже если в рамках судебных разбирательств общалась с очень неприятными мне людьми. Лорды знали о Договоре, о том, что Илдирим говорил о любви ко мне, о словах дяди, касающихся моей помощи. И они обвиняли меня все время, каждую минуту, вынуждали в чем-то сознаваться, извращали мои слова. А я была вынуждена терпеть и отстаивать свою позицию, по возможности вежливо. Ведь любая резкость стала бы для судей доказательством моей виновности. Пытка продолжалась два часа. А когда лорды сказали, что желают поговорить со мной еще раз завтра, потому что им неясны некоторые моменты, я не выдержала. Не помню, что я говорила, зато получила яркое подтверждение существования своего дара, — воспламенила стоящие на столике между нами красивые деревянные песочные часы.

Не знаю, это ли повлияло на лордов, но бесстрастные судьи извинились и объявили, что считают меня невиновной, верят в мою искренность. Нэймару, терпеливо ожидавшему меня в приемной, я ничего о поведении судей и сгоревших часах не сказала. Только сообщила результат.

— Очень хорошо, что они поняли, — муж не скрывал облегчения. — Их слова имеют очень большой вес. Так что сплетники теперь поостерегутся говорить о тебе гадости.

Мы ожидали решения Владыки и Совета пять дней. За это время попытались найти учителя. Безуспешно. Никто не хотел учить Нэймара, но это не было новостью или неожиданностью. Желающих стать моим наставником так же не нашлось. Неудивительно, к сожалению. Это очень огорчало мужа и Келиара, меня тоже. Потому что воспоминание о полыхающих на столе часах было страшным. Но я старалась не расстраиваться. Успокаивала себя тем, что дар, как и у Нэймара, проявляется редко и еще ни разу никому не навредил. Не найдя наставника, мы стали искать книги по магии. Чтобы хоть попробовать чему-то научиться самостоятельно. Но и тут ждало закономерное разочарование. Книг не было, — знаниями делиться никто не хотел. Так что пришлось ограничиться книгами по целительству. Учитывая близкую войну (в том, что она будет, никто не сомневался), я думала, эти знания могут оказаться полезными.

Перио Вверилл, посол гоблинов в Мунире, искал нашего общества с первого дня в столице. Он вел себя так, словно знал о нашей осведомленности касательно похищения принцессы Йоллы, но при этом ни разу не упомянул ведару, Золотой зуб или Кхорил прямо. Мне это очень не понравилось. Нэймару тоже, это я чувствовала по тому, как муж отвечал на вопросы перио. Осторожно, немногословно и исключительно общими фразами, будто мы ничего секретного не знали. Гоблин пытался выяснить, как дела у перио Баркема, что думает Беро, нет ли у лорда Кадруима каких-нибудь соображений... И это настораживало. Да, мы обещали никому ничего не рассказывать. Даже Владыке. Но лорд Эхдруим знал и без нас. Сам затронул эту тему в разговоре, подчеркнул, как важно помочь найти ведару и кинжал, призывал быть внимательными и поддерживать связь с Беро и Баркемом. А перио Вверилл, казалось, поставил целью выпытать, сколько нам известно. Удивительно, но пожилому гоблину не нравилась наша возможная осведомленность. Я в беседу, напоминающую прощупывание почвы на болоте, не вмешивалась, только наблюдала за расшаркиваниями двух дипломатов. В результате перио ушел от нас вполне довольным, сделав вывод, что о похищениях мы ничего не знаем.

Если его поведение, учитывая, что сами справиться с ситуацией гоблины точно не могли, показалось нам странным, то ночной визит мунирского ведара нас поразил. Худобу молодого светловолосого гоблина не скрывали даже теплые зимние одежды, фасоном подражающие эльфийским. Наряд выглядел на нем нелепо, а тонкие руки и шея, выглядывающие из пышного меха оторочек, казались ломкими. Ведар сбивчиво и невнятно объяснял что-то про сделанный им расклад, размашисто жестикулируя. А потом попросил передать устное послание его матери в Маллен, гоблинскую столицу.

— Вы уж простите, — как мог вежливо в полтретьего ночи возразил Нэймар. — Думаю, Вы ошиблись домом. Мы не собираемся ехать в Маллен.

Убежденность гоблина эти слова не поколебали. Он нетерпеливо взмахнул руками, звякнув десятком браслетов, и снова повторил свою просьбу. Через несколько минут муж, осознавший нерациональность споров с ведаром, пообещал при возможности передать послание. Обрадованный гоблин рассыпался в благодарностях и восторженно тряс руку Нэймару. После ухода ведара меня еще долго преследовал звук звякающих браслетов.

Дни тянулись медленно в ожидании решения Совета. Мы виделись с Владыкой еще два раза за это время, но волнующую нас тему не затрагивали. Я хотела, но Нэймар сказал, что как только будет решение, лорд Эхдруим сообщит.

Вскоре был заключен военный союз с сохранением суверенитета герцогства. Владыка обещал направить военную помощь для защиты наших территорий. Вечером, после подписания соответствующих документов, мы в неформальной обстановке вместе с Келиаром и правящей четой отметили это событие... Важный, решающий шаг в нашей истории, в истории Аверсоя, в истории герцогства. Договорившись о размерах отрядов и сроках прибытия армии, мы посчитали, что свою задачу в Мунире выполнили, и через день с чистой совестью уехали в Аверсой.

Неприятности настигли нас через неделю пути на одном из привалов. Мы только расположились на обед, разожгли костер, как заметили тоты, мчащегося в сторону Мунира. Почему-то стало очень тревожно, но я постаралась отмахнуться от нехорошего предчувствия. Не удалось, и через полчаса поймала себя на том, что все время поглядываю на небо, высматривая птицу. Поэтому почти не удивилась, когда час спустя встрепанный тоты, своим диким видом напоминающий птицу из Маллена, зайдясь пронзительным криком, буквально рухнул в руки Нэймара и затараторил голосом секретаря: 'Ваше Сиятельство, срочные новости!'.

Муж быстро вытащил из футляра письмо и, пересадив птицу с колен на бревно, положил перед тоты кусок жареного мяса. Птица благодарно курлыкнула и вцепилась в предложенную еду так, словно не ела несколько дней. Потом оказалось, что прежде чем отправить тоты, секретарь скормил ему зачарованное зерно, от которого птица под заклятием не отвлекалась ни на сон, ни на охоту, пока не выполнила задание. Усталостью и голодом объяснялась и агрессивность обычно спокойной птицы.

Нэймар быстро просматривал донесение и мрачнел с каждым прочитанным словом. Воины, собирающие вещи у кареты, притихли, посматривая на лорда, перечитывающего документ, а я не смела заговорить и спросить в чем дело. После третьего прочтения рядом с Нэймаром страшно было находиться. В нем клокотала сила, опасный, не контролируемый дар... Муж сунул мне в руки письмо, встал и принялся ходить за моей спиной вдоль бревна, на котором мы сидели. Он был взбешен, злость исходила от него волнами, мешая сосредоточиться.

Письмо от секретаря было коротким и крайне неприятным. Подумать только, нас не было в Аверсое месяц! Какой-то несчастный месяц! А столько всего произошло... Четыре взрыва газа в шахтах, два десятка погибших не были из ряда вон выходящей неожиданностью, если вспомнить, что количество несчастных случаев было и прежде большим в зимние месяцы. Да, Нэймар приказал закрыть шахты на зиму, но тогда этот приказ вызвал лишь недоумение и резкий протест, а сейчас смерти шахтеров повлекли за собой серьезные народные волнения. Кипел не только запад, где располагалось большинство шахт, но и сам Аверсой, постепенно заражая недовольством мирный фермерский север. Лейтмотивом было обвинение в том, что нам, высокомерным эльфам, наплевать на человеческие жизни. Что люди для нас, заносчивых эльфов, — всего лишь расходный материал, который даже не замечают. Ведь когда в шахтах гибнут люди, герцог-эльф развлекается вдали от своей вотчины. Но, небо, да вся знать так поступает! Вся знать! А сколько крови и денег вытягивают из простого люда человеческие дворяне, об этом вообще и думать не хочется! Мы же проезжали через чужие земли, видели... Еще секретарь писал о слухах. Якобы городской совет собирается просить короля Артемия провести отчуждение герцогства в пользу короны и назначить другого владельца земель. Будто бы монарх имел на это право!

О, как я понимала Нэймара, его ярость, злобу. Не сомневалась, что к такому изменению отношения к нам, приложила руку Серина вместе с любимой подругой Камиллой. Но через кого они влияли? Не могли же они сами появиться в Аверсойской ратуше и... Собственно, им было это и не нужно. Любезному мэру Верту намекнули на возможность хорошо выдать дочь замуж, как маркиза выразилась тогда в Бербурге: 'Если девушка и ее семья преданы короне, можно пренебречь и титулом...'. Я еще тогда удивлялась, почему Серина говорила так громко. Она хотела, чтобы госпожа Сольда слышала. И та услышала... А результаты не заставили себя ждать.

Эрея, почему все так сложно? Почему вокруг столько подлецов?... И, главное, что теперь делать? Я обернулась к мужу, все так же расхаживающему у меня за спиной. Нэймар постепенно успокаивался, и казалось, какое-то решение у него уже есть.

— Что думаешь делать? — тихо спросила я.

Он мельком глянул на меня, но ничего не сказал, неопределенно повел плечом и продолжил хождения. Я решила пока не приставать с вопросами, тем более, самой было о чем подумать.

Погладила заснувшего тоты, птица даже не шелохнулась. Нужно сообщить Владыке. Немедля. Не думаю, что без военной поддержки удастся долго балансировать. Ситуация, обрисованная Бенноусом, ужасающе близка к войне. Но сейчас аргументам приграничных людских войск нам противопоставить нечего. Кто же знал, что армия понадобится срочно!

Нужно действовать быстро, не может быть такого, что никто из людей не помнит добра. Конечно же, у нас есть союзники, пусть не военные, но формирующие общественное мнение. Гильдия кожевенников была очень благодарна, когда Нэймар провел выгодный для них закон. Благодаря нашим связям ткачи и кружевницы получили множество новых заказов со стороны эльфийского государства. Не будет нас — не будет и их благополучия. Они не могут этого не понимать. Сейчас им активно дурят головы, все делается для того, чтобы настроить людей против нас. Нужно немедленно вмешиваться. Нельзя допустить переманивания возможных помощников в лагерь противника. Нэймару нужно влиять на людей, успокаивать, выплачивать семьям погибших шахтеров компенсации и ждать, ждать войск Владыки, усмиряя начинающийся искусственно созданный бунт. Чем скорее муж окажется в Аверсое, тем лучше.

А я его торможу. Карета, вещи, все это можно бросить здесь, в конечном итоге. Но я не смогу верхом в считанные дни преодолеть оставшееся до Ворона расстояние. Не смогу при всем желании. Я должна была честно признаться сама себе, что не столь вынослива. Поэтому понимала, нам нужно разделиться...

— Мирэль, — окликнул муж. Я повернулась к нему и заметила, как он бросил короткий взгляд на карету.

— Мирэль, — повторил Нэймар, а в голосе послышались горечь и сомнение.

— Я понимаю, — тихо ответила я.

Мой ответ мужа не удивил. Мы часто думали очень похоже, часто говорили одно и то же, почти одинаковыми словами. Поэтому Нэймар лишь грустно и благодарно улыбнулся и присел рядом со мной на бревно. Взял мою руку, с нежностью сжал ее в своих ладонях.

— Я должен быть там, — прошептал Нэймар.

— Знаю, любимый. Поезжай вперед. Я просто приеду чуть позже. Но ты нужен там, — сама удивлялась тому, как спокойно я это говорила. На сердце было тревожно, а все из-за обрисованной Бенноусом ситуации. Хорошо, что мы могли доверять секретарю, и счастье, что он был верен. — Не доверяй Вертам. Они надеются выдать Виолетту замуж за Аджера де Марсо. Думаю даже, что именно мэр распускает слухи в угоду Серине с Камиллой.

Нэймар нисколько не удивился.

— Я тоже подозреваю именно его. Пока в Аверсое не было герцога, вся власть была в руках Верта. А потом появились мы. И он потерял большую часть влияния и взяток.

Я только горько усмехнулась. Ведь как старательно и искренне этот продажный человек набивался в друзья.

— У меня мало времени, ты напиши, пожалуйста, дяде. И обязательно приложи это письмо, — наставлял муж, глядя на меня так, словно пытался запомнить каждую черточку моего лица. — Зачарованные зерна хранятся в шапочке на клетке. Эту птицу не посылай, она не выдержит перелета. — В голосе любимого появилась нотка вины. — Я бы рад оставить тебе всех четверых воинов, но не могу.

— Разумеется, — перебила я, ободряюще сжимая ладонь мужа. Странно, он все никак не мог привыкнуть к тому, что я без дополнительных объяснений и извинений принимала и делала необходимое. — От людей можно чего угодно ждать. Я бы и не позволила тебе ехать одному.

— Я возьму Илиора и Колесара, — серьезно сказал Нэймар. — Пожалуйста, будь предельно осторожна. Я буду ждать тебя в Вороне.

Я не стала оспаривать его выбор, хотя заметила, что мне Нэймар оставлял более опытных воинов.

— Береги себя, умоляю, — попросила я.

Он обнял меня, прижался щекой к виску и прошептал: 'Пусть хранит тебя Эрея'.

— Да защищает тебя Великая, — ответила я, касаясь щекой его щеки, вдыхая чуть терпкий аромат прихваченных морозом духов и тепла его тела.

Наши объятья распались через мгновение. Нэймар встал, ободряюще улыбнулся, погладил мою щеку ласкающим движением и поспешил к воинам. На сборы не потребовалось больше десятка минут. Быстро взяли вещи, мешки с провиантом, Илиор оседлал запасную лошадь для мужа. Нэймар подошел ко мне, обнял на прощание, прижавшись лбом к моему лбу, потом коротко поцеловал.

— Я люблю тебя, — шепнул он, выпуская меня из своих рук.

— И я тебя.

Он взлетел в седло и минутой позже исчез вместе со спутниками в вихре поднятых копытами лошадей снежинок.

Я очень коротко обрисовала ситуацию удивленным воинам и написала письмо Владыке. Вложив послание секретаря, указала, кто есть кто из упомянутых лиц и в каких отношениях находится с нами. Добавив в конце просьбу скорей выслать в Аверсой отряды, запечатала письмо. Мне прежде не приходилось отправлять зачарованных посланцев, и перемена во взгляде птицы меня немного испугала. Спокойствие сменилось лихорадочным блеском, появилась примеченная у подобных гонцов дикость, а движения стали нетерпеливыми. Услышав имя получателя и дождавшись, когда я спрячу письмо в футляр, тоты взмыл в небо так стремительно, что я едва успела увернуться.

О, Великая, как я волновалась за Нэймара. Не находила себе места от беспокойства. И при всем желании скрывать я это не могла. Хорошо, что Диллиору и Лайфиру можно было полностью доверять. Собственно, как и всем воинам Келиара и мужа. Солдат отличала преданность лордам. Воины готовы были умереть за командиров, не то что безропотно сносить ссылку в людское королевство. Своих охранников я знала давно. Диллиор сопровождал Келиара, когда тот забирал меня из Долкаммани. Лайфир был самым молодым в отряде, чуть старше Нэймара, но искусно владел мечом. Оба воина мне нравились. И невозмутимый, всегда спокойный Диллиор, и частенько что-то напевающий весельчак Лайфир. Оба замечали мое волнение и пытались приободрить, указывая на почти незаметные следы недавних привалов. И это немного утешало. Хоть какие-то сведения о Нэймаре.

Больше всего меня угнетало отсутствие новостей, неизвестность. Муж не взял с собой птицу, да и вряд ли в этой гонке у него было бы время писать мне. Я все понимала, но переживала от этого не меньше. А как я была счастлива, обнаружив через неделю коротенькое послание, оставленное мужем на заснеженном пеньке под гроздью ярко-алой рябины.

'М., я люблю тебя. Навеки твой Н.'

Сколько раз я перечитывала эти слова, написанные твердой рукой любимого угольком на кусочке бересты, сколько... Эрея, прошу, храни его!

На следующую ночь на нас напали волки. Атаку мы отбили, но эти серые демоны задрали лошадь и ранили еще одну. Полдня мы потеряли, подлечивая животное. Стоит ли говорить, что наше продвижение замедлилось? Я до того считала часы до встречи с Нэймаром, а теперь была готова плакать от бессилия. И вот, с опозданием в четыре дня мы приближались к границам эльфийского государства, уже на следующий день должны были оказаться в герцогстве. Волки украли у нас много времени, я с горечью думала, что на самом деле должна была оказаться в Вороне на следующий день. Зная, что муж волнуется обо мне, беспокоится не меньше, чем я о нем, написала коротенькое письмо о задержке и отправила птицу. Если бы я могла знать, что единственный тоты будет нужен мне как воздух через пару часов... Ведь достаточно было открыть клетку, и умная птица сама полетела бы к Нэймару. А так он узнал обо всем с опозданием.

Мы остановились на ночлег лишь, когда совсем стемнело. По ночам не ездили, боялись сбиться с дороги, да и лошадям нужен был отдых. В сердце росла тревога, а за подготовкой к стоянке я не сразу поняла, что могло ее вызвать. Кулон с эсмерилом совсем немножко, едва заметно нагрелся. Я предупредила воинов. Лайфир насторожился, а Диллиор успокаивающе сказал:

— Леди Мирэль, мы близко к границе с орочьими землями. Я бы пока не стал волноваться по этому поводу.

В его словах была большая доля правды. К тому же я не знала, как именно действует амулет, потому не возражала. Просто прислушивалась к камню. Амулет не нагревался, все так же едва заметно тлел на груди. Но отсутствие изменений почему-то не приносило облегчения, напротив, я нервничала все больше.

Давно стемнело, мы сидели вокруг костра и молчали. Я не скрывала беспокойства и не поощряла разговоры. Они мешали слушать. Мое волнение было заразительным, чувствовалось, как с каждой минутой росло напряжение. Уже и воины бросали настороженные взгляды на лошадей, если какая-то из них слишком громко всхрапывала. Коротко зарычал Тирей, тут же сорвался на лай. И началось...

Молчавший мир заполнился звуками, образами. Всполохи огня, команды, свист пролетевшей мимо стрелы, жалобное взвизгивание пса, ржание испуганных лошадей, ругательство Диллиора, куски тьмы, ставшие опасно реальными...

Нас атаковали эльфы, не меньше двух десятков. Даже во мраке я не могла перепутать их с людьми. Другая стать, иные ауры... Соображать, кто и почему напал на нас, было некогда. Отбиваясь от возникшего словно из-под земли воина, я краем глаза замечала чужие движения. Кто-то из напавших метнулся к карете, выломав дверцу, заглянул внутрь и крикнул: 'Ее нет'. Увернувшись от удара внезапно оказавшегося рядом со мной второго эльфа, поняла, что искали меня. Да уж, они не ожидали, что в дороге благородная эльфийка будет носить мужское платье, а в темноте не разглядели, что один из воинов — женщина. Останавливаться и признаваться я не собиралась, просто сражалась дальше, стараясь ни о чем кроме парирования и уклонения не думать. Тирей вцепился в ногу одному из двух моих противников. Эльф отвлекся от меня, повернувшись к псу, замахнулся мечом, чтобы рубануть собаку. Я вскрикнула, эльф на мгновение замер. Тирей успел отскочить в сторону, но я себя выдала...

Не знаю, что было дальше. Вначале думала, меня ударили по голове. Ощущение было очень похожим. Тяжелый звон, странный гул и болезненное отсутствие мыслей. Ватные ноги задрожали, колени подогнулись, я рухнула в снег, как подкошенная. Как-то нашла в себе силы повернуться на бок и, сжимая непослушной рукой бесполезный меч, пыталась хотя бы понять, что происходит. Видела, как у костра Диллиор сражался с двумя напавшими, как он пытался пробиться ко мне ближе, слышала, он крикнул Лайфиру, что меня ранили. Молодой воин уложил своего противника, бросился ко мне. Не добежал, упал, остановленный стрелой, прошившей горло... Я смотрела на умирающего, захлебывающегося кровью Лайфира и ничего не чувствовала, словно все это происходило не со мной. Полное и абсолютное отсутствие эмоций. По лицу струилось что-то теплое, я много позже поняла, что это были слезы. В покачивающемся, чужом, не имеющем ко мне никакого отношения мире убили Диллиора. Он выбился из узора танца, и я знала, что эльф больше никогда не поднимется. Дальше была темнота...

Полный, исправленный, окончательный и расширенный вариант размещен на сайте Призрачные миры.