— Антип Трофимович самый уважаемый человек в нашем селе, — откликнулся первым Кац. — На войне был, георгиевский крест имеет. Сельчанам всячески помогает. Марфе-солдатке помог крышу справить, Пантелеймона — инвалида сторожем к себе взял. Не твои большевики, Фима, а он людям помог. Да и чем может до сих пор людям помогает.

— Кулак-мироед он! Кто один из первых против советской власти выступил?!

— Ты, Коганович, говори, да не заговаривайся! — с половины оборота завелся слегка нетрезвый аптекарь. — Не против власти, а против вашей коммуны, когда те грабить его пришли! Семья Дороховых уже лет сто как здесь живет. Они десятками лет здесь хозяйство налаживали, а тут пришли твои голозадые приятели и говорят, ты кулак-богатей, отдавай нам все! А когда ко мне пришли комиссары с мандатом, где было сказано, что я должен сделать мою аптеку пролетарским предприятием, а самому стать государственным служащим? Почему свое, налаженное, дело я должен кому-то отдавать? Нет, ты мне скажи Каганович!

— Да, мы совершаем ошибки! Да, есть перегибы в нашей политике! Но это только начало! А вы те самые люди, которые цепляются за свое мещанское прошлое, и тянете нас назад! Если бы все в едином порыве....

— Брось свою демагогию! Ты оглянись кругом! Вы все, что можно развалили! Иначе, зачем вам разрешать частную собственность? Вы ничего не умеете! Хотя нет, отбирать и грабить вы умеете! Вам просто завидно, что человек хорошо живет! Вы что нам всем обещали?! Сбросим ярмо царизма и заживем свободно и счастливо! Это твои слова, Фима! А теперь что?! С одной стороны комиссары, с другой — бандиты! Это у тебя называется жить счастливо?!

— Скажи мне, Фима, где обещанное вами изобилие?! — сердито поддержала Софа супруга. — В вашем государственном магазине никогда нет ни керосина, ни швейных иголок, ни мыла! Таки где все?! Молчишь?! А я тебе скажу! В лавках у Гаврилова и Юзека Поляка! Там все это есть, только там двойная, а то и тройная цена! Так что ни дури нам головы своим коммунизмом!

— Это временные трудности! Вокруг нас кольцо врагов! Остатки банд, всякого рода контрреволюция и кулаки — мироеды, подрывают наш строй! Не может наша молодая страна справится со всеми напастями сразу! Только по этой причине....

— Люди, хватит по-пустому спорить! Я спрашивал про Антипа Трофимовича. Он правильный человек?

— Матерый таежник и хозяин хороший, — ответил мне аптекарь. — За Антипа Дорохова половина села встанет, если что! По правде судит, хорошего человека не обижает, а виновного накажет.

— Вот! Я о чем и говорил! Не в сельсовет народ бежит, а к нему! А он кто? Кулак, богатей, самый что ни есть настоящий противник советской власти! — все никак не мог успокоиться Рабинович.

— Абрам, а что он так к вам уважительно относится? — снова спросил я.

— Так муж дочку его вылечил. Машенька, бедная, в горячке трое суток лежала, лоб огнем пылал. Абрам двое суток у них просидел, выхаживая девочку, ни на час не отходил, — неожиданно вместо мужа ответил Софья. — Ведь Абрам сначала на фельдшера учился. Это уже потом он провизором стал.

— А доктор что местный?

— Его тогда не было в селе.

— Понятно.

— Вы сидите, а я пойду Сонюшку посмотрю, как она?

Жена аптекаря забрала грязную посуду и ушла наверх. Мы просто сидели и молчали. Сколько времени прошло я не знаю, как вдруг раздался далекий паровозный гудок, а затем через какое-то время прогремел сильный взрыв, сопровождаемый скрежетом, лязгом и грохотом. Спустя несколько секунд к этим звукам прибавился истошный лай сельских собак. Мы все вскочили на ноги.

— Бандиты железную дорогу взорвали! — воскликнул Фима.

— Зачем? — задал неизвестно кому вопрос тоскливым голосом аптекарь.

— Так вроде мы уже ответили на этот вопрос. Большевики везли нечто ценное, а бандиты взяли и осуществили их лозунг: грабь награбленное. Так товарищ Коганович? — не хотел его подначивать, а все равно не удержался.

— Не так! — сейчас в голосе канцеляриста от милиции звучали негодование. — Народ возвращает себе то, что было нажито буржуями и капиталистами за счет рабского труда пролетариев и колхозного крестьянства!

— Что, Фима, решил держать фасон? — не замедлил съехидничать его приятель. — Таки я тебе так скажу: вы, большевики, хорошо хотите, только мало что даете!

Коганович бросил на него уничтожающий взгляд, затем гордо отвернулся, показывая своим видом, что не желает больше говорить с противниками советской власти. Не успел утихнуть грохот, как снова началась стрельба, причем не только из винтовок, в дело вступил пулемет. Стреляли довольно долго, минут двадцать, а потом опять все смолкло. Рабинович вскочил с места: — Надо собирать народ! Надо....

— Не торопитесь. Если это то, что я думаю, этот немаленький груз бандиты будут таскать еще долго. Взломают вагон, оценят груз, подгонят телеги... Пару часов, это точно. К тому же бандиты сейчас сильно нервные. Попадете им под горячую руку, поминай, как звали!

— Фима, не смеши людей! — поддержал меня Абрам. — Ты собираешься бегать по улицам и звать людей?! Так подойди к окну и посмотри! Умные люди сидят по домам и сами знают, когда им надо будет выйти на улицу!

— Но нельзя просто так сидеть и ничего не делать! — все никак не мог успокоиться Рабинович, начав ходить туда-сюда по аптеке.

— Фима, не делай мне больную голову! Ты не знаешь, с кем живешь? Это таежники, они знают, что такое опасность!

Наступило короткое молчание, которое прервали шаги по лестнице.

— Мне кто-то скажет, что таки сейчас было? — раздался голос Софы.

— Насколько можно предположить, дорогая, так это поезд, который взорвали бандиты. Думаю, сейчас его грабят.

— Ты хочешь сказать, что им сейчас есть чем заняться?

— Таки да, дорогая, — осторожно сказал ее муж. — Но что ты имела в виду?

— Раз у нас есть время, то надо привести в порядок этого молодого человека. У него есть запах и это совсем не аромат одеколона.

— Полностью с вами согласен, хозяйка. Да и переодеться, тоже не мешало. Если есть такая возможность, буду вам очень благодарен.

— Сейчас посмотрю, что можно сделать, — и жена аптекаря снова поднялась наверх.

"Бандиты уйдут, население выйдет из домов. Власти никакой нет. Найдется пару десятков молодцов подурнее....".

— Народ тут как? — я решил озвучить свои мысли. — Власти-то нет. Погромы не будет устраивать?

Евреи сразу переглянулись, похоже, эта мысль к ним еще не приходила.

— Разные люди есть, — неуверенно сказал Коганович. — Бузотеров хватает. В основном, правда, по пьянке.... Да и противников советской власти....

— Да какие они противники, Фима! Люди не лошади, они таки просто не хотят, чтобы их в одно стойло загоняли, как вы в коммуну!

— Давайте не спорить попусту, господа хорошие! — оборвал я уже готовый загореться спор. — Вы мне лучше скажите, после того как бандиты, захватив груз, уйдут в лес, на этом все закончится?

— Нет. Власти уже нет, а убитые есть. У многих родственники погибли, обвинения будут, там недалеко и до выяснения отношений, а оружие есть у половины села. Если честно, то не представляю, что будет, когда бандиты Левши уйдут, уж больно люди злы друг на друга.

— Будем ждать утра, — подвел я итог.

В который раз оглядел револьвер. Откинул, потом прокрутил барабан, вернул на место. Отложил револьвер, пересчитал патроны. Одиннадцать штук. Хоть время тянулось очень медленно, летние ночи короткие, да и рассвета никто не отменял. Вот только стоило заалеть на востоке солнцу, как снова раздались выстрелы. Я посмотрел на аптекаря, потом на Кагановича. Оба встретили меня недоуменными взглядами.

— Еще банда? — поинтересовался я, не рассчитывая на ответ.

— Вешатель? — в голосе аптекаря был страх.

Про него мне тоже доводилось слышать. Возглавлял эту небольшую банду больной на всю голову бывший царский офицер, который убивал и грабил всех без разбору. Получил свою кличку за то, что повесил полтора десятка крестьян в одной из деревень.

Стрельба разрасталась. Стали слышны крики. Спустя несколько минут уже был слышен топот конских копыт. Причем звук все усиливался, и вскоре стало понятно, кто бы это ни был, но они скачут в нашу сторону.

— Убивали? — спросил я ответственного секретаря, глядя ему прямо в глаза.

Фима побледнел, но держался, и ответил предельно честно:

— Нет, но стрелять умею. Ходил на стрелковые курсы.

— Тогда спрячетесь в задней комнате и не высовывайтесь. А вы, Кац, живо к окну. Осторожно выгляните, а когда подъедут, скажите, сколько там нежданных гостей приехало.

Оббежав прилавок, я спрятался за его дальним концом. Я рассчитал, что когда незваные гости войдут, то я окажусь от них сбоку. Спустя минуту, на улице раздался чей-то громкий голос: — Здесь!

— Сколько? — тихо спросил я.

— Трое... бандитов. Двое спешились, а один остался сидеть в седле. У него винтовка в руках.

"Плохо. Троих сразу бы положил, а так думай...".

Раздался сильный удар в дверь, видно били прикладом. Дверь дрогнула и подалась, а новый удар с хрустом вырвал крючок, и та с громким треском широко распахнулась. Вошли двое. Выглядывать я не торопился, поэтому мог слышать только голоса.

— Кто тут у нас? — раздался чей-то насмешливый хрипло-пьяный голос. — Семен, кто это?

— Жид, ваше благородие! — отрапортовал другой голос.

— Жида к стенке! Хотя, погоди! Абрашка, жить хочешь?

— Да, ваше благородие! Чего изволите?

— Возьми у меня список, Семен, и передай жиду. Кто еще дома?

— Жена и дочка. Она больная, спит. Температура у нее сильная.

— Спирт и морфий сюда! В первую очередь! Ты меня поняла, жидовская морда?!

— Все в задней комнате, господин офицер. Не извольте беспокоиться, сейчас принесу!

— Живее, тварь! Семен! Иди с ним.

"Третий на лошади, контролирует обстановку. У него винтовка. В дверь прямо так не выскочишь... — тут раздались приближающиеся к прилавку шаги бандита, и времени на раздумье не осталось. Я выскочил из-за прилавка, как чертик из коробочки, причем не прямо перед бандитами, а как и рассчитывал чуть сбоку. Чтобы оценить степень угрозы, им нужно было повернуть головы. Пусть всего пару секунд, но я их выиграл. Посредине аптеки стоял молодой мужчина, лет двадцати пяти, с худым и бледным лицом и блестящими глазами кокаиниста. "Ваше благородие" был одет во френч с накладными карманами, галифе, фуражку военного образца и держал в опущенной руке кольт. Как наркоман, он был опасен в своей непредсказуемости и поэтому первым получил пулю, вторым стал Семен, который только начал сбрасывать с плеча винтовку.

Перемахнув через прилавок, я подскочил к открытой двери, а в проем уже вошел перекатом. Бандит был готов стрелять, но так как не ожидал подобной подлости от противника, да и винтовку надо было на вертлявую цель навести, так что я снова выиграл время, получил чуточку форы, успев дважды нажать на курок, до того, как бандит выстрелил. Лошадь заржала и дернулась в сторону от испуга, а бандит уже начавший обвисать, от ее движения соскользнул из седла и упал на землю. Вместе с ним с глухим стуком упала на землю винтовка. Конь испуганно всхрапнул и сделал несколько шагов в сторону, испуганно кося глазом на труп. Вскочив на ноги, быстро огляделся по сторонам, затем подскочил к двери: — Как там?!

Из глубины аптеки мне ответил Рабинович: — Трупы!

Снова осмотрелся и только сейчас краем глаза заметил, как, в напротив стоящем доме, дрогнула занавеска.

"Смотрят. Интересно им, — с раздражением подумал я, затем быстро перезарядил револьвер.

Прислушался, одновременно визуально контролируя пространство перед домом. Крики и беспорядочная стрельба в селе усилились, но пока я стоял, раздумывая, что делать дальше, общий шум стал смещаться к железнодорожной станции, становясь все более приглушенным.

— Рабинович!

Когда тот показался в проеме двери, я спросил: — Слышите? Что сейчас происходит?

Он прислушался, потом сказал:

— Наши Вешателя бьют! Мне надо туда, к народу!

— Надо, так иди. А как насчет документа?

— Сделаю! — бросил мне он уже на ходу.

Не успел он скрыться из виду, как раздался тяжелый топот мужских сапог. Из-за домов выбежали трое мордатых мужиков. Одного взгляда хватило понять, что это отец и сыновья. У папаши была роскошная борода лопатой, а в руках винтовка, у одного из сынишек обрез, у второго — топор. Увидев меня, все трое резко затормозили, скользнули глазами по трупу и лошадям, после чего уставились на чужака.

Не знаю, куда они бежали, на помощь сельчанам или грабить, но судя по их бандитским рожам я бы склонился ко второй версии. Столкновение с местными жителями при сложившейся ситуации могло привести к очень плохим последствиям. Меня просто убьют, заберут лошадей, и как я понимаю, им никто слово не скажет, по одной простой причине, я тут никто и звать меня никак. Единственное, что их пока сдерживало, так это сам чужак, который, похоже, с наганом обращаться умеет и крови не боится.

На счету была каждая секунда и поэтому я постарался использовать временное замешательство семейства с максимальной пользой.

— Кац, выйди сюда! — крикнул я.

Спустя несколько секунд аптекарь с испуганным лицом выбежал на улицу.

— Что случилось?! — но стоило ему увидеть троицу, стоявшую на улице, напротив меня, его лицо вытянулось. Похоже и ему не нравились эти люди.

— Пока ничего, — ответил я. — Антип далеко живет?

— Нет. А что?

— Позови! Быстрее! Скажи, что я ему лошадь дарю!

— Лошадь?

— Да иди же!

Видно, в моем голосе было достаточно стали, потому что аптекарь с шага перешел в галоп.

— Абрам, это кто?! — спросил аптекаря бородач с винтовкой, когда, тот пробегал мимо него.

— Мой хороший знакомый, — ответил тот, прибавляя шаг.

— Твой, но не наш! — сказал, как отрезал папаша и взял винтовку наперевес, после чего обратился ко мне. — Ты кто, парень?

— Человек божий — обшит кожей.

— Вот и иди, человек божий, отсюдова. И леворвер свой спрячь, от греха подальше.

Не знаю, чем бы это кончилось, так как мужики, судя по их решительному виду и жадному блеску в глазах, были готовы приступить к решительным действиям, как на крыльцо соседнего дома вышел мужчина.

— Эй, Силантий!

— Чего тебе?! — не поворачивая головы, спросил его отец семейства.

— Этот парень троих бандитов положил. Как ты думаешь, что с вами будет?

— Не твоя забота! Или ты, Михаил, тоже на лошадок глаз положил?!

Судя по этим словам, Силантий закусил удила и собирается идти до конца. Напряжение сгустилось до предела. Если я был готов убивать и умирать, а они это чувствовали, то сами не были готовы к смерти, поэтому оттягивали момент, после которого не будет возврата, а останется только боль, кровь и смерть. Я уже наметил, как буду действовать и теперь цепко и внимательно отслеживал малейшие движения своего главного противника Силантия, так как первым должен именно он начать перестрелку. Секунда, две... и вдруг послышались быстрые шаги, а в следующее мгновение из-за дома появился Антип в сопровождении старшего сына и аптекаря. Судя по скорости его появления, можно было предположить, что аптекарь перехватил его на половине дороги. Не доходя до нас, Антип остановился, потом осмотрелся и громко сказал: — Здорово, мужики!