Игра

1. Меня зовут Катя.

Меня зовут Катя. Екатерина Юрьевна Метелица. Я 33-летняя безработная преподавательница французского языка, сбежавшая из пыльной, душной и шумной Москвы в свой родной город, где я родилась. Я живу у мамы уже полтора месяца, после того, как уволилась из одного неприятного учебного заведения, каких сейчас масса. Нынешние детки знания, а точнее — оценки, предпочитают покупать. Я довольно долго на этом неплохо зарабатывала, пока мне все это не стало противно. Эти милые молоденькие сытые мордашки без проблеска интеллекта. Просто надоело все. Мне нужен был отдых, и мои планы входило, как минимум, до августа отдохнуть там, где я всегда чувствовала себя хорошо, где у меня было душевное спокойствие. Хотя я скорее отношу себя к людям, которых душевный покой душит. Когда все хорошо, хочется чего-нибудь натворить, чтобы было чем заняться: разгребать то, что я сама наворочу и натворю. Но в тот момент, когда я сорвалась сюда, покой мне был нужен. Ибо заварила я там ту еще кашу. Конечно, 'варила' я ее не одна. Вначале все было весело. Но, как и я подозревала с самого начала, неокрепший юношеский мозг не смог справиться с эмоциями. Все зашло слишком далеко... Но ничего, он уже большой мальчик и сам разберется. В конце концов, я просто поддалась его желаниям... И вообще, не о нем сейчас.

Сейчас я сижу в маленьком и уютном кафе на берегу реки в тени плотного навеса, который спасает меня от июньского солнца. От первого горячего солнца этим летом, которое неожиданно стало для меня таким горячим еще в самом начале. А ведь я даже еще не знала, что нас ждет многомесячный изнуряющий зной. И мой зной несколько иной, чем у всех вокруг. Мой зной придет ко мне по моему собственному желанию, а не в связи с природной аномалией, накрывшей всю Россию в этом горячем 2010 году.

Итак, я сижу за столиком в абсолютном одиночестве, нервно курю и все время перекладываю на столике свои очки, зажигалку и зеркало, что тоже говорит о моем состоянии. Оба мои телефона лежат передо мной. Один должен зазвонить через 20 минут. И у меня есть всего 20 минут, чтобы объяснить самой себе, что я тут делаю, и как я вообще здесь оказалась. А также мне нужно решить за эти 20 минут, нужно ли мне тут сидеть, или стоит брать ноги в руки и бежать. Чтобы не наделать глупостей. Потому что я их наделаю, если останусь тут. Я знаю себя. И знаю его. И он перезвонит ровно через 20 минут...

Я родилась и выросла в этом маленьком городе. Причем я росла очень спокойной и домашней девочкой. Когда мои одноклассницы зажигали в больших и веселых компаниях на дискотеках с мальчиками, я сидела дома и осваивала техники рукоделия. И мне казалось, что ничего нет лучше на свете, чем сидеть так дома целыми днями и творить что-то собственными руками. Я смотрела первые просочившиеся на наши постсоветские экраны американские кинороманы и мечтала о 'чистой и светлой любви' с принцем на белом коне.

Лет с 13 я начала вести дневник. Я помню этот возраст, потому что именно тогда во мне стала просыпаться женщина и появилась потребность делиться с тетрадкой своими тайнами и желаниями. Продолжая бдения у телевизора со спицами, я стала во многих экранных героинях представлять себя. Стала воображать себя в роли проститутки из 'Красотки' и в роли маньячки-развратницы из 'Основного инстинкта'. Я пыталась понять себя: какая же я женщина? Добрая, нежная и беззащитная? Или самоуверенная, сексуальная и роковая? Сидя дома у экрана этого не поймешь. И тогда у меня появилось желание сложить свои спицы и выйти из дома. И я вышла.

В 14 лет у меня появился мой первый мальчик. Нет, ничего у нас тогда с ним не случилось, но слова 'переспать' и 'заняться сексом' я впервые произнесла именно тогда, когда встречалась с ним. Смешно сейчас. И тогда было смешно... Но смеялась я недолго. Примерно год. Да-да, год. Его я встретила, когда мне было 15 лет.

Он. Я не знаю, что именно о нем написать. Можно написать 'Войну и мир', дополнить его парой томов и все равно не описать всего того, что он значил для меня, что было у меня с ним, что он из себя представляет... А можно написать всего одно слово: самец. И этим будет все сказано. Идеальный самец. Идеала не бывает, но в отношении его мужской природы, он был идеален. Тогда молодой, наглый, целеустремленный и самоуверенный. И сейчас такой же, но теперь он приправлен жизненной мудростью и являет собой адскую смесь из горячего соблазна и холодного спокойствия.

Я влюбилась. Не с первого взгляда. И даже не со второго. Он долго меня обрабатывал. Он оказался настолько умным и хитрым в те свои 15 лет, что позавидует 40-летний ловелас. К вечеру первого дня нашего знакомства я добровольно под его абсолютно незаметным давлением сама назвалась его девушкой. А ведь он мне даже не понравился тогда. Смеюсь сейчас.

Любовь к нему я почувствовала химическим взрывом в мозгу. Неожиданно. Она обрушилась на меня тоннами ледяной воды, сковав все мысли и движения. В одно мгновение я поняла, что со мной что-то произошло. Мир вдруг поменял краски. Звуки стали тише. Я проходила мимо толпы людей, среди которых был он, и среди десятков голосов я слышала только его голос. Я чувствовала его. В определенный момент я, ни с того ни с сего, подходила к окну, а он как раз в это время проходил мимо моих окон. Мне даже становилось страшно от того, что я чувствовала, потому что я не знала, как обуздать свои эмоции, я не знала, что с этим делать. Он вошел в мою жизнь. Он занял все мои мысли и сны. Он был моим воздухом — без него я задыхалась. Он дал мне столько радости и столько боли, сколько может дать только очень родной человек, из-за отношения которого действительно сильно переживаешь. И к 16 годам я нашла выход своим чувствам: мы стали заниматься сексом.

Я была у него первой (хотя он и утверждал тогда, что уже 'перепробовал' весь наш район), и он был у меня первым. Вот тогда я и стала 'его' девочкой. Его киской. Так он меня называл. И он получил меня всю. Он меня сделал такой, какой я в конечном итоге стала. Все, что я знаю о себе самой, дал мне он. Он 'заточил' меня под себя. Он стал меня воспитывать как свою женщину, которая живет и играет по его правилам. Он крутил мной так, как ему хотелось. Все что я делала от себя — как мне казалось — на самом деле было запрограммировано им. Он мной управлял. Он владел моими эмоциями, моими желаниями, и... жил так, как ему хотелось.

А хотелось ему получить от жизни все. И всех. Помимо меня. Ибо он умел это делать. Потому что самец. Как истинный самец он владел многими техниками. Он проводил рукой по спине, и застежки бюстика оказывались расстегнутыми. Он глазами и улыбкой доводил до оргазма. Он доводил меня до такой степени возбуждения, что я готова была требовать от него секса со сковородкой в руке, как жена у мужа зарплату требует. Но меня одной ему всегда было мало. А подростковое чувство собственности — это страшная сила. Ревность моя граничила с безумием.

Любил ли он меня? Да, любил. Но он и сам не знал, что делать с моей любовью, которая перекрывала по силе его чувства ко мне многократно. Ему было страшно. Ведь мы были тогда очень молодыми. Он ощущал меня своей и понимал тяжесть ответственности за то, что он со мной делает. За то, что он из меня сделал. А сделал он из меня женщину, которая готова прыгнуть с крыши, если он этого от меня захочет. И он просто испугался. И тогда моя любовь стала болеть. Боль была физической. Сильной и душащей. Боль душила меня, а я душила того, кого люблю. И он боялся еще больше. Он пытался удержать меня в рамках, но я в них уже не помещалась. Его чувство собственности по отношению ко мне было огромно. Мое — по отношению к нему — ничуть не меньше, но это не мешало ему совершенствовать свое искусство с посторонними дамами. А я умирала. Умирала от нехватки его в своей жизни. Умирала от ревности из-за постоянного присутствия кого-то еще между нами. Моя болезнь через 4 года 1 месяц и 3 дня отношений с ним приняла форму рака последней степени с метостазами. Мне было 19 лет. Всего 19, а мне казалось, что я 40-летняя тетка с таким багажом опыта, боли и ошибок, что я больше не могла этого вынести.

Я любила его. Но мне с ним уже было плохо. А без него еще хуже. Опыт, жизненные силы с годами крепли. Наступил момент, когда я решила выздороветь. Я была уже достаточно умна, чтобы найти нужное лекарство. Точнее сказать — противоядие. И я его нашла и приняла. Сладкий яд нежного секса с другим мужчиной.

Я сделала это нарочно. Я хотела запачкать чистоту своих чувств. Хотела убить верность по отношению к нему. Тогда секс был для меня чем-то таким, чего без любви быть не должно. Я считала это проституцией. Я должна была запачкаться и сжечь мосты. И они сгорели. Мы остались на разных берегах. Я ушла.

Мужские слезы по утраченной любви дорогого стоят. Я их вытирала своими губами и шептала слова прощания. Я попрощалась со своим детством: таким недетским и таким жестоким. Но я точно знала одно: я умею любить, мне это дано. Это дар божий. Я много вынесла из этой любви. Я стала тем, кем я сижу сейчас в этом кафе, и я благодарна за каждый день из тех 4-х лет, за каждую слезинку, которая делала меня сильнее. Такой сильной сейчас, когда я почти 20 минут назад отправила ему смс с предложением выпить кофе в центре города, а он тут же перезвонил и сказал, что наберет меня через 20 минут.

И хотя жара еще набрала полной силы, у меня пот проступил от волнения. И вот я сижу тут и думаю: оно мне надо? Зачем я воскрешаю свои переживания? Зачем? Зачем? Через пару минут он перезвонит, как обещал. За 18 минут я выкурила 6 сигарет, и официантка уже дважды с косыми взглядами меняла мне пепельницу. Да, я явно нервничаю перед этим разговором за кофе. Нет, оно мне не надо!

Я схватила сумку, швырнула в нее сигареты, зажигалку, телефоны и зеркало, нацепила очки и уже хотела было встать, забежать на выходе в туалет, чтобы лицо сполоснуть холодной водой и окончательно прийти в себя... Я подняла глаза и в проходе мимо столиков вижу, как вальяжной походкой мартовского кота ко мне идет он. С улыбкой. С этой его чертовой, обезаруживающей, возбуждающей улыбкой. Мозг у меня отключился. Не стал звонить. Просто примчался. Стоило только позвать... Я села на свое место и отшвырнула сумку в сторону. В конце концов, он вырастил из меня самку. Самовлюбленную, самоуверенную, наглую самку. И я не могу просто так сейчас уйти. Поздно. Мосты сгорели.

-Привет, киска, — с улыбкой сказал он, склонился надо мной, поцеловал меня в щеку и сел напротив.

-Привет, котик, — ответила я и улыбнулась.

Я таки тоже умею улыбаться...

2. Самец и самка семейства кошачьих.

Когда мы встречаемся впервые после долгого времени, что не виделись, нам всегда нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. Мы оба хорошо помним, что было. Мы помним силу того, что было. И нам нужно обрести равновесие, потому что когда мы оказываемся близко друг к другу, это все равно, что столкновение огня и воды, двух самолетов в небе, охотника и тигра. Воздух вокруг нас становится густой как кисель — такая энергетика нас пробивает. И сидим мы с ним в этом кисельном воздухе, сладкие оба до того, что приторно. Молчим, смотрим друг на друга и улыбаемся.

-Давно тебя не видел, киска, — он первый отвел взгляд, достал сигарету и закурил, не переставая улыбаться.

Я молчала. В моей голове еще лихорадочно носились мысли о том, почему минуту назад я не ушла. Хотя бы в туалет, чтобы все-таки сполоснуть лицо водой. Я чувствовала, как на лицо у меня горит, а тело увлажняется, а я должна именно сейчас выглядеть и чувствовать себя на все 100.

-Хорошо выглядишь, — первый выстрел.

'Черт! Черт! Черт!' — пронеслось у меня голове. Ну, чего я сижу и улыбаюсь как дура? Неужели за столько лет я не научилась брать себя в руки? Неужели он все еще действует на меня своим обаянием до такой степени, что я превращаюсь в кролика перед удавом...

Он откинулся на спинку стула и просто ел меня глазами. Как будто он нашел свою давно пропавшую вещицу и сейчас проверял, все ли на месте, все ли в порядке. И как в подтверждение моих слов он вдруг нагнулся и заглянул под стол.

-Она еще и в мини пришла... — второй выстрел и улыбка, которая за ним последовала, были контрольными.

Я расслабилась и сделала попытку внутренне прийти в себя. Ничего у него на этот раз не выйдет. Я уже не та девочка, какой была 14 лет назад. И даже не та, что 10 лет назад, когда судьба нас вдруг столкнула друг с другом. И даже не та, что 8 лет назад, когда судьба пошутила надо мной вторично. Я почувствовала его как раньше. Я знала, что он сейчас мне скажет и каким тембром голоса. Больше того, я знала, что именно он сейчас будет делать и для чего. Во мне зашевелилось чувство превосходства: нет, не он будет играть со мной сейчас, а я с ним.

-Жарко же, — говорю и тоже закуриваю, усаживаясь более раскованно.

-Ну, рассказывай, как дела. Давно приехала?

Улыбается котяра. Ну, ничего, улыбайся, улыбайся...

-Нет, не очень. Решила отдохнуть летом от работы.

-Ты все еще свободная птичка? Замуж не вышла? — а голос у него дрогнул, и я это заметила.

-Свобода — это все, что у меня есть. Просто так я ее не отдам, — промурлыкала я в ответ. — А ты, говорят, женился...

-Ну, да. Было дело...

-А как же твоя свобода?

-А кто тебе сказал, что это мне мешает быть свободным?

-Ну, да-да. Извини. Забыла, — съехидничала я.

-Неужели в Москве ты не смогла найти себе достойного кандидата для смены фамилии?

-Ты, правда, хочешь сейчас говорить со мной о моих мужчинах? — настала моя очередь для масляной улыбки.

-Нет, киска, я не хочу сейчас о них говорить. Я так по тебе соскучился, что прямо сейчас запихал бы тебя к себе в машину и увез бы далеко-далеко...

Вот наглец. Прямо сразу с места в карьер. Мы еще пяти минут тут не сидим. Моментально решаю для себя, что ни за что, вот ни за что на свете, не уеду отсюда на его машине. Даже не сяду. Даже близко не подойду.

-Но ненадолго, — усмехнулась я, — мне к стоматологу надо попасть к 16:00.

-Я думаю, нам хватит времени, — он бросил короткий взгляд на часы, а потом вопросительный взгляд на меня.

-Не думаю, — ответила я и окончательно откинулась на спинку стула, приняв позу явно превосходствующую над ним.

Это возымело действие. Он перестал так сильно улыбаться. С легким удивлением он собрался и приблизился ко мне, облокотившись на стол.

-По-моему, я неплохо тебя знаю. Думаю, смогу доставить тебе удовольствие даже за такое короткое время.

-Котик, ты же не думаешь, что мы будет заниматься сексом?

-Сегодня?

Я засмеялась. Потому что мне было легко. Потому что все выстрелы были сделаны, патроны закончились. Мы выпустили друг в друга достаточные дозы нашего язвительного гнева за что-то прошлое и успокоились.

-Котя, я просто зашла выпить кофе. Мне было скучно одной тут сидеть. Ну, кому ж я еще позвоню и попрошу составить мне компанию, и буду на 100% уверена, что мне не откажут?

-Кисуля ты моя, ты думаешь, что я в это поверю? — он тоже рассмеялся и заметно перестал нервничать. — Зря ты в юбке пришла. Ты что, забыла, какой я влюбчивый?

-Ты не влюбчивый. Точнее, это не ТЫ влюбчивый, а тот, кто живет у тебя в штанишках.

-Есть такое дело, — он потушил сигарету и еще больше приблизился ко мне. — Ну, и сколько же тебе теперь нужно времени?

-Для секса? Ну, это как пойдет, — ответила я, а сама подумала, что если мы сейчас будем говорить только о сексе, мои бастионы выбросят белый флаг в виде стрингов уже через 5 минут. — Все от мужчины зависит. Я же не подросток половозрелый. Мне теперь нужен качественный секс, с большим количеством оргазмов. Не каждый мужчина способен меня сделать.

Боже мой, что я несу?! Катя, тормози, играешь с огнем. Но он проглотил мою закуску с косточками:

-И есть у тебя такой, который способен?

-Конечно.

-И ты, конечно же, сейчас скажешь, что хранишь ему верность?

-Неа.

-Изменяешь?!

-Нет, конечно! — воскликнула я возмущенно.

-Ты спишь с другими мужчинами, имея одного. И это не измена?

-Нет. Это не измена, — спокойно ответила я. — Измена влечет за собой какие-либо изменения. А после секса с разными мужчинами в моей жизни никаких изменений не происходит. Я люблю одного мужчину, — я тут же подумала, что неплохо было бы сообразить, какого именно мужчину я сейчас имела в виду. — Это просто секс. Да, боже мой, кому я объясняю такие простые вещи: ты сам всегда говорил, что секс на стороне — это просто секс.

Я зацепила его.

-Катя, ты меня удивляешь. Я тебя не так воспитывал.

Катей я становилась, когда он меня отчитывал. Я — мужчина, мне можно. Ты — женщина, тебе нельзя. Черт, ничего в нем не изменилось. Я была уверена, что если он сейчас встанет, то я увижу, как он меня хочет. И все вокруг тоже это заметят. Но и я его хотела. Да его нельзя было не хотеть! Его хотели все дамы, сидевшие вокруг нас. И официантка, которая крутилась рядом, но уже явно с другим выражением лица.

-Я уже выросла. Воспитательные меры на меня не действуют.

-Это, смотря, кто воспитывать будет.

-Хочешь попробовать?

-Я тебя хочу попробовать. Прямо сейчас.

Стринги предательски сами собой начали эвакуацию с моего тела.

-Котик, не заморачивайся со мной. Уверена, что в этом городе есть кровати, в которые ты еще не падал, — это было его оружие. Я явно заманивала его в свою кровать. Причем, я понимала, что ничего большего, чем летнее приключение не хочу.

-Тогда давай сменим тему, — мурлыкнул он, — а то ты рискуешь... Черт, я понимаю, что ты уже давно не моя. Но чувство собственности к тебе меня не отпускает. Совсем ты там распустилась в своей Москве. Прямо так и тянет тобой заняться. Во всех смыслах.

Тут запиликал мой московский номер.

-Прости, я на минутку, — я поднялась и пошла к выходу.

Но я чувствовала спинным мозгом его взгляд. Повод для побега от ситуации был превосходный. Нужно вернуться и сказать, что мне уже очень пора ехать. Если я сейчас не уйду, то стоматолог мой останется без удовольствия общения со старой подругой и ее зубами. А я же напротив: получу массу удовольствия. Но все банально и просто для летней интрижки. Это годится для Тёмы, который так вовремя сейчас позвонил, или для кого-то еще. Но не для него. Тут надо все рубить на корню. Поэмоционировала, получила свою дозу адреналина, выпустила яд, потешила самолюбие — и хватит. Бежать. Бежать, плотно зажав бедрами свой белый флаг. Это игра с огнем.

Через пару минут я вернулась за столик.

-Ну, мне пора ехать...

-Ты на чем сейчас ездишь? Какая у тебя машина?

-Я на маршрутном такси ?4 сейчас поеду. Я не вожу машину.

-А что так?

-Не мое. Люблю иметь руки и ноги свободными, когда сижу рядом с мужчиной.

Черт! Кто меня за язык тянул?

-Так давай я тебя довезу.

'Конечно да!' — мысленно крикнула я, но вслух согласилась более лаконично и менее эмоционально. И где мои благие намерения по поводу этой машины?

В мягком кресле его черного лекса я была более беззащитна, чем за столиком, который нас разделял и скрывал от него мою то ли короткую юбку, то ли широкий пояс. Он это тоже понимал, поэтому, склонившись надо мной, спросил:

-Боишься? Нервничаешь?

-Неа, — выпалила я уверенно.

-Тогда один поцелуй...

НЕТ! Нет-нет-нет-нет-нет! Только не это! Поцелуй — это стринги долой сразу! Сниму сама и выброшу навеки вечные! Держись, Катька! И его держи.

-Оставим для более подходящего случая.

-Случай как нельзя более подходящий, — он уже был так близко, что я слышала его дыхание, — руки и ноги у тебя свободны...

-И я обязательно ими воспользуюсь для самообороны, — прошептала я и уклонилась от его губ.

Он резко выпрямился и вернулся на место. Я облегченно выдохнула и мысленно возблагодарила саму себя за внутреннюю силу. Ибо я хотела его так сильно, как только обжора, сидящий на диете, может хотеть пончик с шоколадной глазурью.

-Ой, Катя-Катя, доиграешься ты у меня...

-Я уже не у тебя, не забывай. А что, поиграть любишь?

-Практикую иногда. С женой.

-Ну, вот и поехали. Я к стоматологу, а ты — к жене. Напряжение снимешь, так сказать. Поиграете с ней в доктора...

Это был уже мой контрольный выстрел.

По дороге мы говорили обо всем, кроме того, о чем каждый из нас хотел сказать. Моя сумка, которая могла прикрывать мои колени, предательски улетела на заднее сидение. Он, конечно, держал руки при себе, но было уже поздно.

У поликлиники он заглушил мотор, заблокировал двери и повернулся ко мне.

-Один поцелуй. И я тебя отпущу.

Я сомневалась надо ли, но его взгляд обезоруживал. Самец — одно слово. Сексуальный, горячий самец. И я помню его поцелуи.

-Нет, — резко отрезала я, — открой дверь.

-Чуть позже...

Он не менее резко придвинулся ко мне. Я хотела, было, отстранить его, но мои руки были мгновенно перехвачены и крепко сжаты его ладонью у меня за спиной. Я ощутила его дыхание на своих губах. Я стала отворачивать голову в сторону, но уже ждала его упреждающих действий. Я должна была изобразить борьбу и сопротивление. Я знаю, как его это заводит. Несколько секунд этой возни, негрубой силы и его губы коснулись моих. Он был таким, каким я его помнила. Он был нежным и страстным одновременно. Он был сладким и ядовитым. И тогда я ответила на его поцелуй. Он мгновенно ослабил свою хватку и его руки оказались у меня груди. Секунда, и его пальцы коснулись моей кожи, миновав все слои моей немногослойной одежды. Я потеряла ориентацию во времени и в пространстве... Его руки скользили по моему телу, его губы обжигали меня... Губы... Руки... Губы...

-Ну, девочка моя сладкая, теперь можешь идти лечить свои зубки.

Да, теперь я могла удалить пару зубов без анастезии, настолько мне было хорошо. И ведь до чего хорош, подлец, знает, что я теперь шаг ровно сделать не смогу. И улыбается...

-Звони, если захочешь проверить качество стоматологического обслуживания в нашем городе, — томно ответила я ему. — Я тебя покусаю... И поцарапаю... местами...

Я вышла из машины и захлопнула дверцу. Моя задача номер раз — это выйти из машины, не шатаясь, ровно пройти 5 метров до двери и не оглядываться. Я буду не я, если не справлюсь. Я захлопнула дверцу и мысленно раскрыла перед ним все свои двери.

'До чего ж хорош, подлец' — пронеслось у меня в голове, пока я шла эти 5 метров. И я знала, какие именно слова пронеслись в его голове. Дословно. По буквам.

3. Мазохизм — не мое призвание.

В приемной я сидела с плотно сжатыми ногами и лицом долбанутой дебилки, на лице которой навечно застыла улыбка. Тетушка с ресепшена явно уже собиралась презентовать мне пару килограмм лимонов — до того ей была приторна моя сладкая улыбка. Я тщетно пыталась собраться с мыслями и понять, что сейчас моей целью стоит подготовка своей нервной системы к болезненным и страшным процедурам, ибо лечить зубы я боюсь с детства. В кабинет стоматолога я захожу смело и довольно умело разыгрываю из себя этакую мазохистку, обожающую боль, уколы и прочую прелесть. Кончается все обычно моим обмороком, стаканчиком мохито из пустырника и валерьянки и нежными заботами медсестры, которая обмахивает меня салфеткой, пока врач включает мне успокаивающую музыку и гладит по руке.

В такой эйфории и застала меня Кузя. Кузя — Светка Кузина — моя самая древняя подруга. Древняя — это потому что мы с ней живем давно. Мы познакомились, когда нам было по 13 лет. Мы вместе с ней прошли огонь и воду. Мы вместе с ней учились курить на детской площадке. Мы вместе с ней рассматривали первые мужские журналы. Мы вместе с ней посмотрели первую немецкую порнушку у нее дома и одновременно пришли в ужас от размера готового к труду мужского полового органа. Это ей я во всех подробностях рассказала о своем первом разе, а она мне о своем. Более того, наши первые мужчины были друзьями по сей день.

Светка смерила меня взглядом, скрестила руки на груди и с упреком произнесла:

-Нет, ты вообще обалдела, Мася моя! Вместо того, чтобы просто приехать ко мне в гости, привезти с собой вкусняшки и угостить свою старую подругу московским крутым алкоголем, она просто записывается ко мне на прием зубы лечить! Тебе на страшно, что я могу на тебя обидеться и удалить тебе пару клыков?

Я с трудом вышла из ступора, но улыбка с лица стереть не могла.

-Кузя! — радостно промяукала я и бросилась ее обнимать.

-Но-но, товарищ пациентка, — засмеялась она и нахмурила брови, — цепляй бахилы и пройдемте.

Я неуверенно напялила на ноги пару голубых мешков и прошла в кабинет. Кузя надела маску на лицо и жестом указала мне на кресло. Вот тут моя дебильная улыбка исчезла окончательно. Страшнее этого кресла для меня ничего не было.

-Марина, — позвала Светка свою ассистентку, — принеси даме наш коктейльчик фирменный, а то она у нас впечатлительная. А ты садись, чего стоишь. Дай я хоть на зубки твои посмотрю, раз ты сама вся без этого повода показываться столько месяцев не хотела.

Я неуверенно залезла на этот адский трон.

-Кузя, ты садистка, — выдавила я из себя. — Давай хоть поболтаем 5 минут.

-Давай, — кивнула она, — у тебя как раз выпивка готова.

Марина вошла и протянула мне пластиковый стакан, наполненный до краев чем-то изумрудно-зеленым, полупрозрачным и приятно пахнущим мятой. Я с недоверием отпила из него.

-Нет, Кать, ты реально обнаглела. Не могла ко мне просто так заехать?

-Я просто так и заехала, — буркнула я.

-А с зубами что?

-Кусаются.

-До сих пор? — засмеялась она.

-Ой, я тебя умоляю. Не надо опять вспоминать...

-Ладно-ладно, успокойся. Не буду. Давно приехала?

-Не очень. Кузя, ты только даже не думай меня лечить. Ты просто посмотри мою верхнюю левую тройку...

-Ты меня не учи только, ладно? Что с тобой такое? С Тёмой что ли чего?..

-Тёма кончился. Надоел.

-Ну, теперь ясно, чего ты сюда примчалась, — она взяла со столика какую-то отвратительную металлическую хрень и наклонилась над моим лицом, — открывай рот.

Я помедлила, но все-таки открыла.

-У тебя что — похмелье? — спросила она, орудуя хренью у меня во рту?

-А о? а-э? — промычала я.

-Нет, — засмеялась она, — не пахнет. У тебя блеск по всей моське размазан, как будто ты с похмелья губы красила. Закрывай рот.

Это я сделала сразу.

-Ну, что тебе сказать, Мася моя? Тройку твою можно не трогать пока что. Так что у тебя с лицом?

Я сомневалась, рассказывать ей или нет, о моем кофе сегодня. Светка знала все подробности моей личной жизни. Все мои похождения и возлежания я всегда с ней обсуждала. Она не была сторонницей моей точки зрения на эту жизнь, но никогда меня не осуждала. Она знала меня очень хорошо и никогда не сомневалась в том, что я говорю. Но она прекрасно знала, когда я вру. Даже когда я пыталась врать самой себе, она меня отрезвляла, четко давая понять, что мне это не удастся. И врать было бессмысленно, ибо у меня и так все на лице было написано.

-Я с Котом сейчас встречалась, — выпалила я.

Светка посмотрела на меня с упреком и сняла маску.

-Я тебе сейчас удалю твою тройку. Без анастезии. Чтоб болело и голова была делом занята: боль терпела.

-Кузя, я не мазохистка.

Она опять взялась за эту хрень и направила ее на меня:

-Убери эту гадость от моего лица. Я точно не мазохистка. Мне выпить надо, Кузь. Поехали, а? Я у тебя последняя сегодня? — последний вопрос был задан с неподдельной надеждой в голосе.

Она по-матерински взглянула на меня и кивнула:

-Крайняя. Поехали. Расскажешь, — и, снимая халат, добавила, — и я хочу со всеми подробностями, а то удалю тебе что-нибудь.

Через час мы сидели в небольшом мексиканском ресторане, который открылся всего несколько дней назад, и отличался великолепной скоростью передвижения официантов. На столике у нас уже стояли бокалы с настоящим мохито, но я зацепила взглядом аборигена, который выхаживал по залу с двумя огромными бутылями, прикрепленными к широкому поясу. Подозреваю, что там у него плескалась текила, и что после третьего мохито этот абориген будет гостем за нашим столиком.

-Ну, что, — начала я, — просто позвонила ему и предложила кофе попить. Сказал, что занят там чем-то, что перезвонит.

-Перезвонил?

-Неа, примчался.

-Даже не сомневалась. Кать, тебе зачем все это надо?

-Что 'это'?

-То 'это'. Кот не Тёма. Когда ты мне про Тёму рассказала, я сразу поняла, что это фигня. Мальчик просто захотел научиться всему, что там французы своим языком делают, помимо прононса. Причем, я тебя предупреждала, что он молодой и горячий, и своей пылкостью может навредить вам с Максом. Вот прямо чувствовала, что о нем Макс точно узнает. Узнал?

-Нет. Не узнал.

-Дура ты. Макс у тебя золотой му...

-Кузя! — осекла я ее. — Вот только не начинай мне морали читать!

-Не читаю я тебе морали. Хочешь мальчика — бери. Я прекрасно знаю, что ты этого мальчика разжуешь и выплюнешь, что он тебе не нужен надолго. Другое дело, что этот мальчик мог в бутылку полезть. А если бы он Максу все рассказал? Он у тебя не такой понимающий как я... Как у вас с ним, кстати? Все нормально?

-Нормально. Но скучно. Я его не понимаю иногда... Просто скучно.

-Вижу я как ты тут скучаешь, — усмехнулась Светка. — С Котом.

-Кузя, он мужчина. Не должен он за мою юбку держаться. Помимо меня у него еще в жизни много чего есть. Да и времена сейчас напряженные. Кризис и его зацепил неслабо. Он пашет с утра до вечера, постоянно в напряжении. Все эти совещания, ужины, рестораны — пусть поотрывается.

-Мася, пусть — кто спорит! И ты отрывайся. С Тёмой или еще с кем-нибудь. Но не с Котом. Включай голову.

-Голова у меня в порядке. Это будет просто секс.

-С Котом? Просто секс? Не смеши меня. Ты уже решила, что будет секс. Я удивлена, что вообще после него ко мне приехала. Знала бы, что вы встречались, сразу бы тебя из журнала записи вычеркнула, как только фамилию твои прочитала. Да он кипятком дорожки метит, когда я о тебе что-то говорю. Ты тоже от него недалеко ушла: видела я твою физиономию у меня в приемной.

-У меня все к нему прошло.

-У тебя на него стоит! Что там прошло??

-Стоит — это просто секс. Я же говорю...

-Кать, не надо. Мне тебя просто жалко. Ну, было уже все это. Дважды было. Было и прошло. Хватит.

-Вот именно: прошло. Свет, я — не мазохистка.

Я сказала это очень серьезно. Врала себе самой. Думала, что врала. И надеялась на ее вердикт, потому что сама не была ни в чем уверена. Она пристально посмотрела на меня, допила свой коктейль и вынесла свой вердикт:

-Придумала опять что-то?

-Ага, — хитро подмигнула я.

-Прикольное?

-Закачаешься.

-А я со своим Добряком смогу такое провернуть? — 'Добряк' — это муж Кузи.

-Легко! Ну, не тяни ты резину! Ты ж видишь, что я жду...

Светка щелкнула пальцами, подзывая аборигена с текилой:

-С огнем играешь, Мася моя. Черт с тобой: верю! Плесните нам, молодой человек, вашей чудной водицы. Нам с подругой необходимо воспарить и немедленно! Можно воспарить от вашей водицы? — только сейчас я заметила, что мы с ней уже пришли в стандартное состояние, из которого все реальное оценивается под углом.

Абориген засмущался, пролепетал что-то невразумительное, налил нам выпить и ретировался. А мы пили текилу, лизали соль, стучали стопками по столу, потом еще много смеялись, разговаривали, плясали...

Я изредка бросала взгляд на свой телефон. Местный номер звонил трижды, но бесшумно. Это звонил Кот. Я не ответила ни на один звонок. Еще было рано. Я задумала себе небольшое летнее развлечение, которое должно было стать для меня самым бесбашенным из всех, что я сама себе устраивала. Я знала, что я буду идти по лезвию ножа, который в любой момент может вспороть швы с моей душевной раны многолетней давности. Это могло обрушить всю мою жизнь. Я не люблю Макса. И не боюсь его потерять. Я боюсь себя. Я боюсь за себя. Но я точно не боюсь Кота. Не боюсь, потому что я вылечилась. И Кузя тоже не узрела в моих намерениях ничего с намеком на слово 'люблю'. Я в нем сейчас вижу самца. Он во мне самку. Любовь, это то, что я берегу для кого-то другого. А с Котом я поиграю. Тем более что мы уже начали.

Нет, я не мазохистка. Ни разу. Точка.

4.Игра по моим правилам.

Я лежала на космодроме. Голая. Не знаю, какой это был космодром, но в голове почему-то упорно носилось словосочетание 'Текила-Байконур'. Лежала я прямо на траве. Было тепло и солнечно. Лежала и смотрела, как надо мной с бешеной скоростью вращается безоблачное небо. И что-то было еще в этом небе. Что маленькое, но в большом количестве. Как будто рой белых мух. Мне хотелось сосредоточить взгляд на этих мухах, чтобы разглядеть их, но мне никак не удавалась остановить бешеное вращение неба. И тут я начинаю осознавать, что небо неподвижно, а вращаюсь именно я. Лежа голышом на траве, я совершаю бесчисленное количество оборотов в секунду. И мухи тоже не двигаются. Нет, вернее сказать, они двигаются, но на месте: они просто зависли надо мной и машут белыми крыльями.

Мне уже надоело вращаться, ибо голова просто может уже оторваться, но я ничего не могу сделать. И тут мухи начинают снижаться. Вот я уже ясно вижу их очертания. Странные силуэты. Очень странные. И чем ближе мухи, тем медленнее становится мое вращение. И я рада этому. Я рада мухам!

Вот они уже совсем близко, а я почти уже остановилась. И тут я понимаю, что это не мухи, а совершенно пустые белые стеклянные бутылки с надписью 'Текила-Байконур', а вместо крыльев у них белые стринги...

Звонок будильника вышиб меня из этого дикого сна. Первое мгновенье я была этому рада, но тут же поняла, что пикающий звук буквально бьет меня по оголенным нервам головного мозга. Я собрала все силы и рукой смела будильник со столика на пол.

Глаза открыть не представлялось возможным. Голову от подушки поднять тоже было из области фантастики. Я попыталась напрячься и вспомнить, чем вчера все закончилось. Но в памяти упорно путались танцы в больших мексиканских самбреро и бутылки со стрингами вместо крыльев, а я никак не могла из этого вычленить реальность.

Последний раз я как 'укушалась' на чьей-то свадьбе лет 10 назад. Там была ужасная скука и тоска. Но вчера мне было весело, это я помню. И я даже вспомнила причину! Кот! Боже мой, вот я вчера отчудила!!

На какое-то мгновенье в голове пронесся весь вчерашний день, а точнее та его часть, которая была до стоматологического кресла, и тень сожаления о том, что я сделала, промелькнула в моей больной и еще не очень трезвой голове. Я перестала предпринимать попытки подняться с кровати, ибо все это было бессмысленно. Я плотно сомкнула веки и стала думать...

'Нет, вы только посмотрите на нее! — ругалась я сама на себя. — Думать она начала! Думать надо было вчера перед тем, как делать!'.

Вот именно, что толку сожалеть? Это не мое. Я никогда не жалею ни о чем. Даже когда понимаю, что потом буду жалеть о том, что делаю или не делаю, все равно продолжаю то, что начала. Не отступаю. И сейчас не буду!

Дальше было по стандартной схеме: подъем себя из постели методом знаменитого барона (за волосы), марш-ползок на кухню (мама не могла не оставить мне спасительного супчика в холодильнике), вылазка с тарелкой горячего супа до ванной, спасительная утренняя похмельная сигарета, после которой ко мне возвращается часть моих сил. Их хватает уже ровно настолько, чтобы сварить себе кофе — настоящий, ароматный, крепкий — и, вооружившись телефонами, сделать пару звонков.

Кузя первая влезла в мои планы. Звонок от нее раздался именно в тот момент, когда я, лежа в горячей воде, одной дрожащей рукой держала поднос с тарелкой, а другой подносила ложку вкуснейшего в мире рассольника ко рту. Это звонок я решила проигнорить. Вторым мой покой нарушил Макс. Во время трелей телефона я как раз собиралась закурить. Потом, когда я уже стояла под мощными струями воды из душа, я слышала, что телефон звонил опять. Закончив с душем, я посмотрела кто звонил. Это был Тёма. Черт подери, как я им всем нужна с утра пораньше! И каждый отправил смску с просьбой срочно перезвонить. Ага, сейчас: все брошу и буду ерундой заниматься!

Завернувшись в белоснежный мамин халат, я выползла из ванной и отправилась варить себе кофе. Байконур и мухи окончательно провалились в подсознание. Я думала сейчас только о том, что я безумно хочу услышать голос Кота. Я хочу услышать его, чтобы он придал мне сил. Чтобы он вернул меня в мое вчерашнее состояние, когда я ощущала себя свежей, счастливой и сильной.

Наконец кофе был готов. И я была готова к разговору. Кот единственный, кто еще не позвонил мне. И я знала, что он не позвонит после того, как я не обращала вчера внимания на его звонки вечером. Он уже начал играть со мной. Но он еще не знает, что игра пойдет по моим правилам.

Вслух, напрягая память, я проговаривала цифры номера его мобильника. У меня отличная память на числа. Его номер я помню наизусть с 1999 года. Он не менял его. И я знаю, как я записана в его телефоне. Вот только я не знала, догадывается ли его жена, о том, что мой номер там записал.

Вместо гудков зазвучала Софи-Элис Бекстер 'Мы должны быть любовниками'. А еще вчера были просто гудки. Интересно: это он только на меня эту мелодию поставил, или все его партнеры по бизнесу пританцовывают с сегодняшнего дня?.. Думать было уже некогда. Он ответил:

-Алло.

Боже мой, какой голос! У меня муражки по телу побежали. Я захотела его с первой буквы. Я бы 10 лет отдала, только чтобы он прямо сейчас оказался в моей еще неубранной кровати.

-Привет, — ответила я, спустя секунду. — Ты мне вчера звонил?

-Доброе утро, киска. Выспалась?

-Доброе — оно попозже бывает, — иронично заметила я.

-Значит ответ 'нет'?

-Это ничего не значит, — усмехнулась я. — Чего хотел то?

-Хотел тебя на утренний кофе пригласить. С бульончком куриным, — засмеялся он.

Вот черт! Все знает уже! Но откуда? Добряк рассказал? Ну, конечно: Кузя вчера наверняка такая же как и я домой пришла. Да, так и есть. Именно так. Не может быть, чтобы он опять начал свои выходки...

-А ты, я вижу, уже в курсе. Кто настучал?

-Кисуля, ты же знаешь, что у меня по всему городу глаза и уши есть...

-Следил за мной? Опять?!?

-Ну, как ты могла такое подумать, девочка моя? Я же тебе не муж. И нет у меня морального права за тобой следить... Так скажем: по-наб-лю-дал за то-бой...

-И с какой же это целью? — я злилась.

-Ты вчера соскочила. Грамотно соскочила. Я даже понять ничего не успел. И очень удивился, честно говоря. Хотелось понять, чего ты хочешь.

-А ты сам чего хочешь?

-Тебя, ты же знаешь.

Я знала. Знала, что это правда. Моя правда была точно такой же. Ну, что ж: поехали!

-Ты там что-то про кофе говорил?..

-Что, девочка моя, привести тебя в чувство?

-Ну, да. Есть необходимость.

-Я приеду к тебе через 30 минут...

'Нет!!!' — пронеслось у меня в голове, и опять мысленно залетали мухи.

-Нет, — более спокойно ответила я. — Давай на том же месте через 2 часа. И не надо за мной заезжать. У меня с пальцами все в порядке, в смысле — не сломаны. И номер телефона такси я набрать в состоянии.

-Ты меня боишься, киска?

-Не обольщайся настолько. Я буду на набережной через 2 часа.

Я положила трубку, не дав ему ответить. Я потом подумаю, что все это значило. Сейчас времени нет. Точнее говоря, есть всего 2 часа на наведение сногсшибательной красоты и на дорогу. Из них только на выбор наряда больше часа уйдет. Я должна одеться так, чтобы у него слюна на столик закапала. Я хочу увидеть, как он 'дорожки кипятком метит'. Тогда я смогу разговаривать с ним так, как мне нужно.

Через 3,5 часа я вышла из такси у кафе на набережной. На мне было платье. Короткое, легкое, свободно-развивающееся на ветру и мало что оставлявшее воображению. 15 лет назад он убил бы меня за то, что такое платье иметься в моем гардеробе и я осмеливаюсь его носить. Укладывать волосы я не стала. На голове у меня была почти грива спутанных (но до приличия) волос. Прическа называлась 'Этой ночью я была преимущественно снизу'. Шпильки 11 см. Сабо с тонким ремешком, перекинутым через пальцы. Я звала их 'трахательные туфли'. Дальше чем от шкафа до кровати они еще не ходили. Белья на мне не было. Остальной моей одеждой был его любимый парфюм.

Кот сидел за столиком лицом ко мне, курил и говорил по телефону. Я продефилировала через улицу, получив в подтверждение своей сногсшибательности несколько сигналов от проезжающих машин. Но мне было на них наплевать сегодня. Мне нужно было, чтобы Кот меня ел глазами. Потому что снимать с меня было практически нечего. И он ел. Он даже рот открыл. Готова поклясться, что вот-вот секунда — и потекла бы слюна. Я подошла и села напротив него. Сегодня я не улыбалась. Причина и повод были подходящие: у меня жуткое похмелье. Но я была такая красивая после всех этих пьянок: кожа на лице мягкая и бархатистая, глаза с легким отеком становились похожи на кошачьи. Я обожала сама себя в таком состоянии. Вот только голова готова была расколоться пополам, но я тщательно это скрывала. И не улыбалась.

Он тоже не улыбался. Первый его взгляд выразил именно то самое желание прибить меня на месте за такой вид. Но тут же сменился проблеском сознания о том, что я кошка, которая гуляет сама по себе и уж кому-кому, но ему отчета давать не должна. Следующие эмоции тоже были написаны крупными буквами: прямо тут на столике завалить меня среди чашек, солонок, салфеток и зубочисток. Все шло по моему плану.

5.Договор.

-Кать, ты охренела?! — в его голосе звучала неприкрытая злость.

-А что, я очень сильно опоздала?

-Ты поняла сейчас, о чем я говорю, — отрезал он ледяным тоном.

Он опять такой же, как раньше. Властный тон, который не допускает компромиссов. Взгляд волка. Глаза полные злости. И я знаю, что эта злость от того, что он не может контролировать ситуацию. Не может контролировать меня. Глубоко в душе я ликовала, но лицо при этом состряпала совершенно невинное. И так же невинно наклонилась к нему поближе, облокачиваясь на столик локтями, из-за чего платье соскользнуло с плеча, довольно глубоко увеличив декольте.

-Если разговор пойдет в таком тоне, — промурлыкала я, — то я прямо сейчас встану и уйду.

Он резко поднялся, развернулся и подошел вплотную к перилам, отделявшим кафе от набережной. Снова закурил. Я ликовала. Я обожаю выводить мужчин из состояния равновесия. Я знаю, что за борьба сейчас идет у него внутри. Он никак не может настроиться на нормальное общение. На такое, коим он удостаивает всех остальных посторонних для него женщин. Потому что я для него не посторонняя. Он это понимает, но управлять своими эмоциями не умеет. Ха-ха-ха! Вот тут я явно круче него. Потому я чувствую себя превосходно, если убрать головную боль.

Он все еще стоял спиной ко мне, а я буравила его взглядом. Боже мой, какой он красавец: плечи, спина, попа... А это его характерное движение, когда он оборачивается! Я могу узнать его в толпе только лишь по одному силуэту. Я все еще это помню.

Обернулся он минут через 5. Глаза уже хитро улыбались, от злости не осталось и следа. Какой молодец: быстро взял себя в руки.

-Где мой кофе? — крикнула я ему.

Он стал медленно приближаться.

-Кофе твой где? — ехидство, с которым это было сказано и тембр голоса не оставляли сомнений, что сейчас возможны только 2 варианта: либо я получаю по шее, либо оказываюсь таки на столе.

-Ты обещал мне кофе и супчик, — настаивала я.

Он уже подошел ко мне вплотную, рывком придвинул свой стул, сел так близко, что слова его шли прямо в мое ухо так, что никто больше вокруг не мог нас слышать. Но этого ему показалось мало, потому что он резко и сильно схватил меня за руку и притянул еще ближе к себе.

-Я тебе сейчас покажу кофе, — это было сказано с улыбкой, но сквозь зубы. — Я сейчас тебя трахну прямо на этом столе. Ты же этого добиваешься?

'Почти угадал', — пронеслось у меня в голове.

-Руку... отпусти.

Он ослабил хватку, но не отпустил. Мы смотрели друг другу в глаза. Могу поклясться, что между нашими глазами, как в кино, сверкали синеватые молнии. Только никто этого не видел, кроме нас. Стрингов на мне сегодня не было, бастионы можно было сдавать сразу и без лишних разговоров.

-Руку... ... отпусти, — еще медленнее повторила я, — ... и поговорим.

-Ты знаешь, кисуля, я придерживаюсь того мнения, что бывают моменты, когда женщина должна помолчать. И уж меньше всего я сейчас собираюсь с тобой разговаривать. И ты тоже сюда не для разговоров пришла.

-Согласна. И что? Побежим сейчас к тебе в машину... Нет, лучше в кабинку туалета. Изобразим двухминутную страсть, и ты отвезешь меня домой?

Руку он тут же отпустил.

-Продолжай, — усмехнулся он.

Я закурила. Блин, я много курю.

-Спорим, ты сейчас не знаешь, что со мной делать?

-Не спорь — проиграешь, девочка моя. Я отлично знаю ЧТО мне сейчас с тобой делать.

-Нет, я не об этом. Я даже не сомневаюсь в твоих способностях в этом виде спорта, дорогой мой. В своих я тоже уверена. Я пришла сюда почти голая, как тогда. Помнишь?

Помню, — ответил он и прищурился. Так щурятся, когда вспоминают что-то эдакое развратное.

-Я пришла и пусть не вслух, но всем своим видом заявила, что хочу заняться с тобой сексом. И тебе уже ничего не нужно для этого делать. Тебе уже не нужно меня соблазнять. Все равно на меня не действует ни один фокус из твоего арсенала. Я не поведусь ни на один твой приемчик. Если я не хочу — я не хочу. Но если я хочу, то я сама знаю, кого я хочу и как. Тебе не нужно за мной ухаживать, потому что мне не нужна романтика. Мне не нужны подарки. Меня не удивить понтами. Я не введусь ни на тачки, ни на бабло, ни на дорогие побрякушки. Если я пришла и сижу сейчас напротив тебя, значит я так хочу. И тебе уже ничего делать не надо. Тебе нужно только одно: просто меня удержать.

Его ладонь скользнула мне под платье.

-Может быть, ты мне даже расскажешь, как это сделать?

Вот разве только не мяукнул вслух!

-Конечно, котик, — я придвинулась ближе так, что рука его оказалась у входа в мои бастионы. — Давай поиграем.

-Поиграем?.. — он немного напрягся.

-Да, поиграем, — я выдохнула, потому что его пальцы нащупали 'звонок' в мою дверь.

-Во что будем играть, киска?

Я запрокинула голову и закрыла глаза. Мы почти занимались сексом на глаза у всех. Я уже хотела послать к черту все свои планы, потому что в этот конкретный момент в том, что у меня самой хватит сил следовать всем этим правилам, которые я выдумала. Но перспектива заняться с ним сексом прямо сейчас грозила лишением меня массы удовольствий, которые я испытаю, если немного потерплю. Поэтому я вернула голову в природное положение, открыла глаза и положила ногу на ногу, так сильно сжав бедра, что, во-первых, ко мне пришел оргазм, а, во-вторых, он не мог пошевелить и пальцем. И тогда я выдвинула ему свои условия.

-Поиграем в игру 'Тише едешь — дальше будешь'. Мы займемся с тобой сексом. Обязательно. Но не сейчас. Мы назначим день, когда это случится. Скажем, через месяц. Но в течение этого месяца мы должны возбуждать друг друга. Как угодно. Разговоры, фото, письма на почту. Лично. Только уговор — в день мы не должны проводить более часа друг с другом. За себя я ручаюсь, а вот ты можешь не выдержать. Сейчас мы поедем в отель и забронируем номер на определенный день. И в этот день мы приедем в этот номер в одно и то же время. И вот там будет все. Там каждый из нас сделает с другим все, что захочет. Ты можешь представить себе, как ты меня будешь хотеть через месяц, котик?

Моя идея ему понравилась, я это видела. Но что-то в его взгляде меня насторожило. Я могла сформулировать это, но на подсознательном уровне родилось дополнение:

-Только один уговор: это просто секс. У тебя есть своя жизнь, у меня — своя. Это развлечение не должно никоим образом повлиять на наши отношения. Все, что мы будем делать, должно быть максимально скрыто от наших близких людей, которые не поймут. Я не люблю тебя, ты не любишь меня. Но нам может очень хорошо вместе в течение этого месяца. То, что было между нами помет повлиять на нас. Кто-то может что-то вспомнить... И тогда мы сразу все прекращаем, ставим точку и обо всем забываем. Согласен?

-Катя, ты маленькая извращенка. Но я согласен, идея мне нравится. Только у меня есть пара условий. Первое, — он забрал из моих рук недокуренную сигарету и затушил ее, — ты бросаешь курить. Второе — ты меня слушаешься. Если я говорю тебе что-то сделать, ты это делаешь, а не съезжаешь как ты это любишь. Естественно все в рамках твоих правил: только ради того, чтобы завести тебя. Если ты согласна на второе условие, то сейчас же выполняешь первое. Согласна.

Без сигарет я не выживу. Я задохнусь от свежего воздуха. Но он смотрел на меня таким взглядом, что я была бы последней идиоткой в мире, если бы сказала 'нет'. Сигареты и зажигалку я протянула ему.

-И еще, — добавил он, вставая, — месяц — это долго. Давай в конце этого месяца. Три недели. Кать, я порву тебя уже через пару дней, но мне самому интересно, на что я способен. 30 июня. Пойдет?

Я кивнула.

-Ну, тогда садись в машину и поехали.

Я вопросительно взглянула на него.

-В отель, детка, — засмеялся он, — номер бронировать.

-Я в туалет зайду, — ответила я поднялась.

Ноги предательски отказывались идти. Но мне было так хорошо, что я на это не обращала внимания. Мда... что теперь будет? А! Что будет — то будет. Но мне будет еще лучше. Кот — это то, что мне сейчас надо. Противоядие. Я отвлекусь, приду в себя.

-Я жду в машине, — услышала я вслед.

Когда за мной закрылась дверь, я подошла к зеркалу у раковин. На лице у меня было выражение сладости. Я еще ощущала сокращения мышц внизу живота. А на платье красовалось влажное пятно. В голове звучала эта Эллис Бекстер со своими 'Любовниками'. Да, мы будем любовниками на 3 недели. Восхитительные 3 недели. Только бы не сорваться... Чего я все-таки больше боюсь: его или себя? Он самец, ему заняться сексом, все равно, что душ принять. Но и я такая же. Я не люблю его. Я минуту назад сказала это вслух, и звучало это как правда.

Я оставила сумку на раковине и зашла в кабинку. Там я осознала, что в туалете играет радио и 'Любовники' звучат в реальности. Хлопнула входная дверь.

'Вот я дура! Сумку там оставила'.

Музыка заглушала шаги, но я поторопилась выйти. Как только я открыла дверь, кто-то рванул меня за руку и, грубо развернув, прижал к стене, навалившись всем телом. Кот.

-Милый, ты дверью не ошибся? Там девочка нарисована...

-Молчи и подними руки вверх, — тон, не оставлял права на выбор, но видя сомнение в моих глазах, он добавил, — Ты обещала меня слушаться.

Да, обещала. Я подняла обе руки вверх с чувством, которого давно не испытывала. Мне нравиться то, что он со мной сейчас делает. Мне нравиться подчиняться ему. Я привыкла сама распоряжаться собой и забыла, как это может здорово, когда кто-то делает это за меня. Он обхватил мои кисти правой рукой, а левая почти по пояс сняла с меня платье. Что в платье, что без него — я все равно пришла почти голая, какая теперь разница.

Как только он коснулся моей груди, я поняла, что сейчас придет еще один оргазм, ибо возбуждена я сейчас была до предела. Мой план стоял под угрозой. А потом он поцеловал меня. Описать как это было, что я почувствовала? Не могу, я не знаю как. Такого я еще никогда не чувствовала. Он продолжал ласкать меня и целовать, а я отвечала ему, стоя с задранными кверху руками. Внезапно он остановился и отстранился от меня. У него было такое довольное лицо, как будто он понимал, что остановился ровно за секунду до нужного момента. И он понимал это на самом деле, потому что прошептал мне на ухо:

-Я же знаю, что ты кончила там за столиком. Но тогда еще твои правила не действовали. Сейчас я тебе кончить не дам, девочка моя. Я жду тебя в машине.

Он отпустил мои руки и вышел, не оборачиваясь.

1:0. Я была на грани взрыва. Да, он понял меня правильно. Это то, чего я хотела. Теперь моя очередь.

6.Дежа-вю.

В машине я села на заднее сиденье. Кот не возражал. Курить хотелось безумно. Так же сильно, как каждый раз, когда я на заправку приезжаю. Это у меня в природе — хотеть то, что нельзя. Когда-то я бросала уже. Мне не понравилось: я не могу не курить, и еще я начинаю поправляться. Но я обещала. Ладно, в конце концов, главное потерпеть всего лишь в те моменты, когда он рядом со мной. Ну, и зубы чаще чистить.

Воспользовавшись своим, так сказать, уединением, я достала телефон. Кузя прислала мне одну смску, в которой обозвала меня противной крокодилицей и пригрозила своими профессиональными навыками, если я на связь не выйду. От Макса было стандартное сообщение с компьютера о том, что от абонента такого-то принят неотвеченный вызов. Тёма прислал 8 смсок. Одна чище другой. От любви в первой он дошел до последней стадии ненависти ко мне как к ошибке природы в седьмой. В восьмой я уже была готова увидеть финальную киношную фразу прощания. Но мои мужчины продолжали меня удивлять: в восьмой были извинения и просьба объяснить, как ему найти меня тут, потому что до меня ему осталось ехать примерно 50 км по шоссе.

Приехали! Только этого мне сейчас не хватало! И все на мою больную голову! Тёма едет! Конец света...

Первым желанием было тут ему перезвонить и голосом любящей мамочки или заботливой преподавательницы французского объяснить, что ему не стоит принимать поспешных решений, что нужно остыть, прожить с этим пару дней и все станет не так страшно, как сейчас. Потом я вспомнила, что именно это его и бесит во мне больше всего, когда я включаю учительницу, и что эффект будет обратным. Ну, и что делать?!

Да ничего. Просто пока не звонить ему. Он приедет. Не дозвонившись до меня, надет себе подходящую гостиницу, снимет номер и... И все. Навести обо мне справки, учитывая, где работает его папа, для него пара пустяков. Значит не далее завтрашнего утра можно ждать его на пороге моего дома с огромным букетом роз. Либо чувство злости пересилит в нем в нем остальные эмоции, и он съедет из свого номера еще сегодня до полуночи, покрывая меня проклятиями. Но звонить ему не надо точно. А еще лучше с Кузей посоветоваться. Точно! Так я и сделаю. Сразу после того, как Кот отвезет меня домой, я поеду к Кузе.

Кот. Я посмотрела на него. Он сидел совершенно расслаблено, слегка придерживая руль одной рукой. Я как-то моментально вспомнила, что эти руки делали со мной совсем недавно, и издала легкий стонущий звук, в надежде, что он его не услышит. Но в этот момент он встретился со мной взглядом в зеркале заднего вида. Я смотрела ему в глаза и вдруг подумала, что бы я почувствовала себя на месте его жены. Я забыла, что я уже была на ее месте. Я чувствовала себя тогда очень плохо. Но мне почему-то не было сейчас ее жаль. Я ее совсем не знала. Даже не знала ее имени. И спрашивать не хотелось. Мне было ее не жаль, потому что наверняка она не девочка 18-19 лет. Такая, какой я была тогда. Она прекрасно видела, что Кот из себя представляет. И если она решила выйти за него замуж, значит, она осознавала, что сможет жить с его недостатками. Хотя, кто сказал, что это недостатки? Сейчас для меня они превратились в достоинства. Но вот вопрос вопросов: смогла бы я жить с ним? Не встречаться, а именно жить...

'Екатерина Юрьевна, а ну хорош! Прекращайте это немедленно!', — отчитала я сама себя.

-Котя, а у тебя жена ревнивая? — вырвалось у меня.

-Ага. Очень. Особенно учитывая мои личностные особенности.

-Слушай, тогда надо что-то придумать, чтобы ей лишних поводов не доставлять. Я сейчас имею в виду мои звонки тебе, когда она будет рядом.

-Ты у меня в телефоне записана как...

-Я знаю, как я у тебя записана, — перебила я, — только ты не вздумай так ко мне обратиться, если ответишь.

-Тогда давай так: ты мне звонишь, а я если могу говорить, то сразу отвечаю, а если нет, то сбрасываю и перезваниваю, когда смогу.

-И ты сейчас реально веришь в то, что ее это не напряжет?

-Это в порядке вещей у нас. К такому она привыкла. Я так часто делаю... Ну, вот и приехали.

Мы остановились у 'Золотого яблока' в центре города. Самый дорогой выбрал. Пытается все-таки впечатление произвести. Или просто частый гость? Сейчас посмотрю, как на нас персонал среагирует.

Мы вместе зашли в холл. У девушки за стойкой Кот особых эмоций не вызвал. Я огляделась вокруг. Справа от входа была большая золотистого цвета мраморная лестница наверх сразу рядом с лифтами. Я вдруг живо представила себя, бегущей по этой лестнице 30 июня, не в силах дождаться лифта...

Мы сняли на сутки люкс — единственный номер на четвертом этаже: почти пентхаус — на его имя, сообщив дату и время заезда. Нам выдали какой-то бланк. Я чувствовала себя женщиной, которая готовится к свадьбе и снимает себе номер для первой брачной ночи. Мы попросили, чтобы к нашему приезду в номере было шампанское и табличка 'не беспокоить' уже висела на двери.

Подойдя к машине, я потянулась к ручке задней двери, но на этот раз Кот меня остановил и взглядом показал, чтобы я села рядом с ним.

-Я сяду назад, — отрезала я.

-А я хочу, чтобы ты села вперед. Руки и ноги у тебя свободны как раз, — тон у него был игривый.

Я захлопнула заднюю дверцу, послала ему воздушный поцелуй, развернулась и пошла в сторону стоянки такси.

-Киска, я не понял: ты куда? — крикнул он мне вслед раздосадованным голосом. — А как же твои правила?

Я вернулась, подошла к нему вплотную и, сняв солнечные очки и заглянув ему в глаза, тихо произнесла:

-А все по правилам: больше часа в день вместе не проводить, котик. Ты думаешь, что тебе будет со мной так же просто, как раньше? — я крепко сжала рукой ту часть его нижней половины тела, которая уже готова была явить всему миру его младшего брата, и потянула на себя. — Ты ошибаешься, милый. Теперь все будет гораздо сложнее.

Я поцеловала его и пошла прочь.

-Киска, вернись, — услышала я вслед, — сядь в машину. Я тебя отвезу.

Я не оборачивалась.

-Катя!

Я уже почти вышла за решетчатую ограду за территорию отеля.

-КАТЯ! ВЕРНИСЬ КО МНЕ!

Мурашки побежали по моему телу от этой двусмысленной фразы. Что-то мне подсказывало, что нужно сейчас поставить точку. Все это было как дежа-вю. Эти крики мне вслед. А я ухожу. Я очень напряглась внутренне в этот момент. Страшно было услышать еще одну фразу. Тогда он кричал мне ее вслед сразу после 'вернись'.

Мне было тогда лет 17-18. Была ранняя весна. Я болела и лежала дома с температурой. Кот не пришел ко мне в тот день. Он позвонил и сказал, что ему нужно срочно уехать из города на пару дней. Я очень расстроилась. Мне было жутко одиноко. Хотелось плакать.

В тот день на пороге моей квартиры поздним вечером появилась Кузя. Мы еще не очень хорошо знали друг друга. Но наши любимые мужчины дружили, а мы были вынуждены с ней изредка общаться, хоть и не особо нравились друг другу. Она пришла тогда не просто так. Ее Добряк сообщил ей, что он тоже уезжает, но ее (в отличие от меня) это насторожило. И она пришла ко мне, чтобы поговорить. Но говорить мы не стали. Я оделась и с температурой пошла с ней на нашу первую 'партизанскую вылазку'. Позвонив с улицы домой Коту и, поинтересовавшись могу ли я ним поговорить, я получила ответ, что его сейчас нет, но он вернется в 11 вечера.

Вернется вечером. Значит, не уехал. Обманул. Но зачем?

Кузя соображала быстрее меня. У нее явно был нюх на такие дела. Она потащила меня куда-то в дебри нового микрорайона, где, блуждая среди абсолютно одинаковых новостроек, я окончательно выбилась из реальности. Температура у меня подскочила тогда, наверное, градусов до 40. Потому что в таком состоянии приходит какая-то больная ясность ума, но воля и силы покидают окончательно.

В определенный момент она указала мне пальцем на горящие окна однокомнатной квартиры второго этажа и заявила, что там сидят наши молодые люди. Я вгляделась в окна: это была кухня, и там было очень сильно накурено. Дыма было столько, что можно было топор вешать. И сквозь дым было видно несколько мужских силуэтов. Но ни в одном из них я не могла узнать Кота. Зато Кузя моментально определила, где ее Добряк и ткнула мне пальцем в темную фигуру в правом углу:

-Это Кот.

-Нет, — возразила я, — это не он. У этого волосы какие-то светлые и одежды у него такой нет...

Но в этот момент темная фигура приблизилась к окну и как бы вышла из облака табачного дыма, который скрывал от меня истинный цвет волос. Да, они были темными. И он повернул голову. Такой характерный поворот. Это был Кот. И не один. В следующее мгновение в окне появилась темноволосая девушка. Она подошла к Коту очень близко. И он ее обнял...

Я плохо помню, откуда во мне взялись тогда силы. Через минуту я уже стояла у дверей этой квартиры на втором этаже и отчаянно давила пальцем на кнопку звонка. Внутри слышался шорох и быстрые шаги, но открывать дверь мне не хотели. Я стала колотить кулаками по обивке и кричала, чтобы мне немедленно открыли.

Когда дверь все-таки распахнулась, я увидела перед собой Добряка и еще несколько незнакомых молодых людей. Кот стоял позади них всех. Его лицо не выражало ни страха, ни тени испуга, ни капли сожаления. Он улыбался. Девушки среди них не было.

Никто не ожидал, что я резко ворвусь внутрь. А я влетела как ураган и пнула ногой закрытую дверь в комнату. Там было темно. Но квартиры были типовые, и я прекрасно знала, где включается свет. Через доли секунды в комнате стало светло. На большой кровати, где было разметано постельное белье и беспорядочно валялись подушки вперемешку с одеждой, сидела темноволосая девушка и быстро одевалась. Мы встретились с ней взглядами. Я похолодела. Я знала ее. Кот встречался с ней прямо перед тем, как познакомиться со мной. Это была его бывшая.

Я даже не поняла, что я заплакала. Слезы хлынули из глаз сами собой, как вода из крана под большим напором. Кто-то попытался меня остановить у дверей, кто-то пытался что-то объяснить. Но я не хотела оставаться там ни секунды. Я вырывалась, я толкалась, я хотела попасть на улицу. Я задыхалась там. Я вылетела из подъезда и побежала прочь, не зная, куда вообще бежать. Мне было все равно, даже если я сейчас выскочу на дорогу, и меня собьет машина. Я бы даже обрадовалась этому. Мне было так больно, что жить и дышать в данный момент не хотелось. Хотелось не чувствовать ничего.

Кот догнал меня у соседнего подъезда. Он схватил меня, пытался прижать к себе, что-то говорил... Я не слушала. Я не видела его. Слезы пеленой закрывали мне глаза. Я только помню, как повторяла снова и снова 'отпусти меня' все тише и тише с каждым разом, словно сил не оставалось уже даже на это.

Слезы высохли мгновенно и силы вернулись, как только я услышала фразу 'Я просто переспал с ней и все!'. До последнего момента во мне жила надежда, что мы с Кузей успели вовремя, и ничего еще не было...

Я резко оттолкнула его и побежала прочь.

-Катя! КАТЯ! — кричал он мне вслед. — КАТЯ!!! ВЕРНИСЬ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!!

В такси я назвала адрес стоматологической клиники и погрузилась в размышления. Последней фразы сейчас не прозвучало. Я и не ждала ее. Я очень живо восстановила все события той ночи в голове. Я прекрасно помнила те свои ощущения. Но я их помнила как бы со стороны. Потому что сейчас ничего подобного не ощущала. Да, тогда было больно. Но 'я' тогда и 'я' сейчас — это два разных человека. Как бы я поступила сейчас в такой же ситуации? Во-первых, просто изначально не пошла бы бродить по улицам с температурой. Я слишком люблю себя для этого. Во-вторых, даже если я и оказалась бы чудом у окон той квартиры, то точно не стала бы там прыгать аки мартовский заяц и пытаться всех разглядеть. Ну, и, в-третьих, никакая сила не затащила бы меня внутрь. Все, что я узнала бы о таком происшествии, я узнала бы с чьих-то слов, обязательно поставила бы эти слова под сомнение и задумалась, с какой целью мне сообщается эта информация. Чего хочет добиться человек, который рассказывает мне об 'измене' моего любимого? Может быть, этот человек лишний в моей жизни, если пытается внести в нее разлад? В конечном итоге фраза 'я просто переспал с ней' ничто по сравнению с фразой 'я люблю тебя'. С ней просто переспал, но любит то меня. Я сама сейчас делаю нечто подобное. И вообще я часто сплю с мужчинами, которые в моей жизни не занимают никакого места. Они приходят и уходят для меня так же, как и я для них.

Почему же я тогда насторожилась? Из-за себя? Я испугалась?

Да, я испугалась. Но из-за Кота. Я боюсь, что могу потерять этот кусочек счастья, который сейчас для меня свелся к этому забавному приключению. Я как капризный ребенок перед витриной со сладостями: если мне конфету не купят, я заплачу. Но если купят пирожное — успокоюсь и с радостью съем. То есть, если я Кота не съем, очень расстроюсь, но тогда съем кого-то другого. А не съем я его, если он заднюю даст. А он может...

7.Москвоский гость.

Кузя встретила меня, сверкнув глазами. Вид у нее был отличный. Вообще по ней нельзя было сказать, что вчера мы зажигали почти до самого утра. Но она принципиально заставила меня ждать ее почти 20 минут у ресепшена, хотя я точно знала, что пациент ее уже ушел. Я хорошо ее знала. Я понимала, что вчера наверняка как-то подставила ее. Точнее поставила в какую-нибудь неудобную ситуацию. Но память отказывалась мне выдавать любую информацию на эту тему. Мой сон про космодром тоже ясности не вносил. Но Кузя была бы не Кузя, если бы отказалась от куры-гриль, которую я только что заботливо сама выбрала для нее в ближайшем супермаркете, и которая источала сейчас свои ароматы на всю клинику. Проще говоря — воняло курицей так, что Светка не выдержала больше 20 минут!

Она провела меня в ординаторскую, где подробно и очень иронично рассказала мне о том, что я — крокодилица противная — вчера, выходя из такси первой, прихватила с собой ее сумку с кошельком и ключами от квартиры. Мало того, что ей просто нечем было расплатиться с таксистом, так еще и домой не попасть. И ей пришлось звонить в дверь и будить Добряка, который в такой час не оправдывал своего прозвища никоим образом. И теперь они не разговаривают.

Но курица сгладила Кузино горе. Я пообещала, что посмотрю ее сумку у себя дома. Совершенно кстати у них в ординаторской нашлась банка маринованных огурчиков, пачка майонеза и бутылка кетчупа. Пока она отъедалась и отходила, я рассказала ей о моей утренней встрече, не забыв упомянуть о своих переживаниях по поводу Кота.

-Что значит 'он заднюю даст'? Кать, никогда он не даст тебе заднюю. Проверено временем.

-Кузя, тут все сложнее. Это не просто мужчина. Это мужчина, который меня любил когда-то. И сейчас он относится ко мне очень хорошо. Когда мы с ним 8 лет назад случайно пересеклись в Москве, все было точно так же как сейчас... только гораздо быстрее. Я тебе не говорила, но он тогда затормозил...

-В смысле?

Я вздохнула.

-В смысле, что почти уже лежал на мне, но остановился и не стал со мной спать.

-Да ладно! Врешь?!

-Он испугался за меня. Он думал, что я опять все всерьез восприму. Что подумаю, что что-то можно вернуть. И что мне опять будет больно. А он не хочет еще раз это проделать со мной. И ушел. И ничего не было тогда.

-А ты?

-А я покурила и забыла. Ну, поплакала минут 5, и забыла.

-Ну, Мася моя, ты меня сейчас удивила... Хорошо, но это было давно. Ты изменилась уже.

-Да, но он то об этом не знает! А вдруг опять подумает, что мне будет больно?

-Так ведь согласился уже, чего тут думать?!

-Не заморачивайся, Кать. Говоришь, Тёма мчится на крыльях любви? Вот вообще то, что нам надо. Слушай меня...

Кузя в мои планы вписывалась как разведчик в стане врага. Добряк и Кот работали практически вместе. И она выложила все адреса, по которым можно было их встретить, да еще и время, когда они там бывают. Я знала, что Добряк меня немного недолюбливает, но внешне он этого никогда не проявлял, а я делала вид, что ничего не знаю об этом. Также она мне слива все адреса его почтовых ящиков в интернете, а так же домашний адрес и телефон (на всякий случай).

От Кузи я вышла спокойная и довольная. Жара на улице стояла неимоверная, почти +30. Но у меня по коже бегали мурашки. Каждый раз, когда я мыслями возвращалась в кафе, они плотно покрывали мое тело, чем вызывали недоумение у прохожих, которые активно потели и изнывали от жары. А я шла словно в мятной прохладе. Действительно, чего я так переполошилась? Он играет по моим правила четко. Он не против. А я услышала одну дурацкую фразу из прошлого, нафантазировала сразу огород проблем на пустом месте. Возможно, Кот был прав относительно меня во время нашей встречи в Москве и ушел не просто так. Отголосок этого как раз и кольнул сегодня мое самолюбие. Но не больше. Больше всего на свете я хочу сейчас снять напряжение. Этот взрыв, который не прогремел сегодня во мне второй раз, теперь искал выход. Удовлетворить мое желание полностью мог сейчас только Кот. Но у меня еще 20 дней до этого момента. И Тёма 'на крыльях любви'.

Дома я скинула платье и туфли сразу у порога и отправилась в душ. Мама, как я поняла из записки, которую обнаружила утром на кухне, уехала загород как минимум на неделю, и квартира была в моем полном распоряжении. Но приводить Тёму в свою берлогу мне не хотелось. Лучше на нейтральной территории. Ночевать ему все придется, потому что он нужен мне сегодня вечером, так что, выйдя из душа, я позвонила ему, сказала, что только сейчас увидела сообщения от него, пообещала встретиться с ним, как только дела свои закончу, и порекомендовала неплохой отель, где он бы остановиться. Естественно, прикрылась мамой.

День уже близился к вечеру, но жара еще не отступала. Я стояла на балконе, курила и смотрела, как двигается раскаленный воздух, словно над кипящим чайником. Да, я курила. Никто меня не видит, я у себя дома. В голове я пыталась выстроить разговор со своим московским гостем так, чтобы вечер и ночь он провел со мной, а утром мне хватило бы аргументов, чтобы убедить его поставить точку. Я устрою ему прощальный секс сегодня ночью. Прощальный секс и примирительный секс — самые сильные эмоциональные для меня.

В комнате запиликал телефон. Я выбросила сигарету и подошла: звонил Кот. Я досчитала до пяти и ответила:

-Очень внимательно слушаю тебя, котик.

-Не менее внимательно слушаю твои объяснения, — услышала я в ответ.

Это он все еще из-за того, что я не поехала с ним переживает?

-По поводу?

-По поводу того, что ты не куришь больше, детка.

Я пулей выскочила обратно на балкон и перегнулась через перила с риском вывалиться наружу. Под моими окнами стояла его машина с работающим двигателем и уже начинала медленно трогаться с места.

-Совершенно случайно ехал мимо, — язвительно объяснил он, — смотрю: киска моя стоит и дымит вовсю. А ведь обещала слушаться...

Я поджала губы, нахмурила брови и невинным голосом выдавила:

-Косяк. Согласна. Что мне за это будет?

-Тебе ничего, а вот мне будет то, что я захочу, — засмеялся он.

-Ладно, — вздохнула я. — Согласна...

Попалась как девочка в 16 лет. Папа меня однажды застукал так в подъезде. Было ужасно стыдно и неудобно. Теперь к этим чувствам добавилось что-то новое. Наказание — вот что. Университетского образования не нужно, чтобы догадаться, что именно он от меня захочет. А кто сказал, что я буду против?

Машина уехала, но рисковать я больше не стала. Решила, что теперь буду курить в туалете. Но параноидальная мысль о том, что дым может подняться или спуститься по стояку к соседям, а те меня сдадут, отбила желание курить вообще. Поэтому я пошла по новой перелопачивать дебри моего гардероба и собираться на вторую за сегодня встречу.

Для Тёмы утренний наряд не подходил. С ним я всегда держалась строгой и рассудительной дамой. Он смотрел на меня при этом как на идеал воплощения женственности, а я при этом внутри умирала со смеху. Нет, Артём был очень хорошим мальчиком. Немного избалованный папочкиными деньгами и связями, но все-таки задатками настоящего мужчины он был наделен. К тому же он был божественно красив: высокий рост, темные волосы, широкие плечи и ясные голубые глаза, загорелая кожа, приятный сильный мужской запах. Одевался он тоже неплохо: наличие денег сочеталось с врожденным вкусом. К сожалению, минус его состоял только в его возрасте. Молодой идеалист. Перфекционист. Я была для него идеалом. Мне это нравилось какое-то время. Но он решил, что мы должны озвучить наши отношения или даже зарегистрировать их, потому что в его понимании семья и дети — это цель нашего существования. Возраст мой при этом еще не смущал ни разу. Слова 'свадьба' и 'знакомство с родителями' вывели меня из оцепенения. Я трезво взглянула на ситуацию, уволилась и сбежала сюда. Наше общение свелось к телефонным разговорам один раз в несколько дней, и мне казалось, что у Тёмы уже все перегорело. Даже то, что он разозлился на меня, играло мне на руку: пусть так, но он отстанет от меня.

Что заставило его сесть в машину и примчаться сюда, я не знала. Но обязательно выясню это через пару часов. Я назначила Тёме встречу в ресторане 'Ла маре', где по сведениям Кузи сегодня вечером должен быть Кот. Правилам это не противоречило: мы будем не наедине, но на глазах друг у друга. И он сможет убедиться, что для меня это просто игра. Что моя эмоциональная привязанность к нему прошла, а есть только желание. Сильное. Горячее. Опасное. И я буду с другим мужчиной, это его позлит. А уж во что выливается его злость, я хорошо поняла этим утром.

В 'Ла маре' я конечно опоздала. Платье, которое я выбрала для ужина существенно отличалось от того, что было на мне на первом свидании. Строгое платье-обманка: футляр чуть ниже колен, без рукавов, завышенная талия, воротник-стойка под горло, черное, непрозрачное. Обман был в том, что строгость вся была спереди. Сзади не было практически ничего. Вся спина была открыта. Причем настолько глубоко, что белье опять отменяется. И разрез почти до самого выреза. В общем одни вырезы-разрезы. Волосы в этот раз пришлось уложить. Чувствовала я себя в этом наряде черной пантерой. Я настолько была уверена в себе, что перестала переживать из-за того, что моей компанией будет Тёма. Перестала расстраиваться из-за того, что по натуре я оказываюсь не очень хорошим человеком, что я злая, жестокая и черствая женщина, которой абсолютно наплевать на чувства этого молодого мужчины, который ждет меня в ресторане, что я просто использую его для достижения своих целей, а потом выброшу, как ненужную вещь. Да, иногда меня грызла совесть за такие вещи, но недолго.

У входа в ресторан я поискала глазами их авто. Бумер с московскими номерами стоял прямо у входа, а лекс Кота — на противоположной стороне улицы. Отлично, значит оба на месте. Теперь главное внутри сесть так, чтобы оказаться спиной к Коту. Он будет видеть все, а я не буду видеть его вообще, не буду на него отвлекаться и буду все делать более естественно.

Честно говоря, в этом ресторане я еще не была ни разу. Но куда мне нужно было идти, я поняла сразу. Хотя я и опоздала, но Тёме все же не хватило этого времени, чтобы закончить все приготовления. Я ожидала стандартные 100 красных роз — такой букетик, которым запросто убить можно, а чтобы носить его, необходима помощь пары атлетов. Но роз было больше. В вестибюле туда-сюда носились официантки из зала, охранники со входа, работники с кухни в белых спецовках — все расставляли большие белые вазы с розами. В каждой вазе штук по 20 ярко-красных роз. Из этих ваз они делали импровизированную дорожку, которая вела в большой общий зал. Я даже не подозревала, что в нашем городе можно купить СТОЛЬКО красных роз! Да у нас тут просто нет их в таком количестве.

Я медленно пошла по этой дорожке из красных роз. Бросив один лишь взгляд в зал, я тут же увидела компанию из 4 человек за столиком в правом углу, двое из которых были мне знакомы. Спиной ко мне сидел Добряк. Лицом к входу сидел Кот. Но дорожка из роз пересекала зал и шла дальше к массивным дверям, на которых красовалась золотистая табличка с надписью 'V.I.P.'. Уединяться настолько в мои планы не входило. Тем более что Кот меня уже заметил.

Тёма вышел из вип-зала, что-то объясняя менеждеру с черном костюме, но, увидев меня, тут что-то сунул ему в руку, сказал 'спасибо' и пошел мне навстречу, широко улыбаясь и сверкая голубыми глазами. Выглядел он потрясающе. Сразу было видно, что он не местный. Строгий костюм при покупке на ценнике имел явно примерно 6-значную цифру, прибавил ему солидности и накинул лет 5, так что разница между нами в глаза вообще не бросалась. На его лице была такая неподдельная радость, что мне опять стало его жалко.

Но я тут же заняла нужную позицию (спиной к Коту) и изобразила недоумение вперемешку с гневом. Он попытался меня обнять, но я сухо отстранилась, обвела взглядом этот красный розовый кошмар и спросила:

-Что это?!? Ты в своем уме? Ты что тут устроил?

-Котенок, я так рад тебя видеть, — казалось, что он не слышит меня.

-Тёма, я серьезно! Что это?

Он опешил.

-Я говорила тебе 100 раз, что не люблю это все. Скажи, пусть все немедленно уберут. Вы тут весь зал перегородили! Нормальным людям не пройти вообще!

-Я хотел тебе сделать сюрприз, котенок.

Странно, но все они, так или иначе, приписывали меня к семейству кошачьих.

-Мне приятно просто увидеть тебя, — смилостивилась я и чмокнула его в щеку, для чего пришлось встать на цыпочки, несмотря на огромные каблуки. — Так что или пусть это все уберут, или я уйду отсюда прямо сейчас.

-Пошли, сейчас все уберут, — он взял меня под руку и направился к большим дверям.

-Нет, — я выдернула руку, — давай сядем как нормальные люди, без этих понтов. Я хочу остаться здесь, — я огляделась, ища подходящий столик справа, — вон там свободно.

Как из-под земли вырос менеджер:

-Артём Вениаминович, выбирайте абсолютной любой столик. Через минуту он будет свободен.

Фу, как противно стало. Как меня бесят эти лебезения перед чужими кошельками. Интересно, сколько он ему заплатил за эту вакханалию?

-Мы сядем туда. Там свободно, — указала я ему на место, которое выбрала. — И нам ничего больше не нужно. Только меню и пепельн... Нет, пепельницу не надо. Я бросила курить.

8.Когда режут лук — кто-то всегда плачет.

Тёма был счастлив. Я сидела с ним лицом к лицу и улыбалась. Конечно, он не знал истинной причины моего хорошего настроения. И я не буду его расстраивать. Я знаю, что Кот сейчас смотрит на меня. Я знаю, как он сел: глубже в кресло, слегка наклонившись вправо, широко расставив ноги. Я знаю, что он делает: он только что закурил. Я знаю, как он смотрит: искоса, повернув голову к своим собеседникам и делая вид, что внимательно слушает их. Глаза он прищурил, слово дым попал. И они — его глаза — сверкают черным блеском. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы это увидеть.

-Котенок, — Тёма взял меня за руку, — я скучал без тебя.

'Детский сад', — пронеслось у меня в голове. Но нужно было срочно настроиться на другой лад. Поэтому я максимально, насколько мне позволила моя конституция, выгнула спину и приблизилась к нему:

-Тёмка, я тоже. Только не зови меня котенком. Я просила...

-Кать, — остановил он меня и его голос резко изменился — Катя... Катя, я... Кать, ты сейчас послушай меня внимательно и не перебивай, — он вздохнул. — Я знаю, что у тебя это со мной несерьезно. Я не дурак, я все понимаю. Ты поигралась с молоденьким богатеньким мальчиком. Тебе было весело. Мне тоже было весело, и я тебе подыгрывал. Но в определенный момент для меня это перестало быть игрой. Я стал относиться к этому серьезно. К тебе... Я не дурак, я все понимаю. Я знаю, что я тебе не нужен. Я тебе даже больше скажу: мне с тобой очень плохо. Ты мне как будто по пальцу в день отрезаешь без наркоза и смотришь, как я от боли корчусь. Только, Кать, ты не забывай, что я мужик, я плакать не буду. Я не знаю, зачем тебе все это было нужно, но когда ты уходишь, я понимаю, что без тебя мне еще хуже, чем с тобой. Я не хочу, чтобы ты вышвыривала меня из своей жизни. Не хочешь замуж — не надо. Не хочешь никому говорить о наших отношениях — не говори. Не хочешь жить со мной — живи одна. Но я хочу знать, что я могу в любой момент прыгнуть в тачку и примчаться к тебе. И что ты пустишь меня. Хотя бы на одну ночь. А не выкинешь, как сломанную игрушку, которая тебе больше не нужна.

Я на какое-то время забыла даже про Кота. Я смотрела на Тёму и не узнавала его. Что с ним? Это я с ним сделала? Он говорил сейчас со мной моими словами пятнадцатилетней давности. Я видела сейчас боль в его глазах. В моих глазах встали слезы.

-Я знаю, что я у тебя не один. Я знаю, что у тебя еще кто-то есть. Я знаю, как ты живешь. Я знаю про тебя много. Мне наплевать на то, что у нас большая разница в возрасте. Мне даже наплевать на то, что ты меня не любишь. Кать, я заболел тобой. Мне, чтобы вылечиться, время нужно. Помоги мне, Кать...

Слеза скатилась у меня по щеке.

-Не отталкивай меня сейчас. Я и так сейчас как идиот выгляжу тут у всех на глазах... Поехали сейчас ко мне. Утром я сделаю все, что ты захочешь. Только останься этой ночью со мной. Я за эти полтора месяца чего только не натворил там, в Москве, пока тебя не было. Я перетрахал всех баб, которые мне попадались. Я шлюх снимал от дорогих до дешевок подзаборных. Я девочек интеллигентных из универа всех перепробовал. Но ни одна из них с тобой и рядом не стояла. Я не знаю, что в тебе меня так зацепило. Наверное, именно то, что я тебе не нужен. Я тебя очень прошу: сделай вид, что это не так сегодня ночью. И, если захочешь, завтра я уеду...

Нет, я не плакала. Слезы как-то сами собой катились, независимо от моего желания. Возьмите луковицу. Она в жесткой шелухе противного цвета. И не пахнет. Но если содрать шелуху, в нос бьет резкий запах, от которого идут слезы. Я сейчас как эта луковица — осталась без шелухи. И поэтому у меня слезы.

Никто не поймет, что я сейчас почувствовала. Это можно сравнить только с ощущениями, когда сбиваешь человека, сидя за рулем, и этот человек (в лучшем случае) становится калекой на всю жизнь. В худшем — человека больше нет. Я сейчас для Тёмы была 'Котом'. Я его сломала и не заметила этого. Я знала, что он чувствует, потому что я была на его месте. И я осознавала, что это сделала с ним именно я. И я боялась, что теперь он тоже станет 'Котом'. Из-за меня.

Впервые за многие годы я не знала, что говорить и что делать. Я почувствовала себя абсолютной голой без своей шелухи. И мне было неприятно, холодно и одиноко. Сожалела ли я о чем-то? Нет. Я просто понимала, что сейчас на мои плечи легла ответственность за этого... нет, не мальчика. Сейчас он был мужчиной. Раненым, но еще живым. Так получилось. Теперь нам обоим будет плохо. Мы будем помнить это всю жизнь. И что мне сейчас ему ответить?

Он смотрел мне в глаза и ждал. Слова застряли у меня внутри и я не могла выдавить ни одного. Я просто кивнула головой: 'да'.

-Я сейчас закончу тут с персоналом и подожду тебя в машине. Тебе нужно... Ты плачешь... Я подожду в машине, короче...

Он встал из-за стола и я поднялась вместе с ним. Я понимала, что ситуация вообще странная. Сначала розы на весь ресторан. Теперь слезы. Позади меня сидит Кот. И, наверняка, ничего не понимает.

Я обернулась. Он смотрела на меня, готовый вот-вот подняться со своего места и подойти ко мне. Он заметил, что я плачу, потому что сразу поменялся в лице и уже намеревался встать. Но я еле заметно качнула головой: 'нет, не надо'.

В вестибюле никого не было, кроме двух охранников. Они смотрели на меня преданно, словно голодные псы, которых я подкармливаю, и улыбались. Их лица ничего не выражали. Никаких эмоций. Ничего, кроме собачей преданности. Я прислонилась голой спиной к стене и медленно сползла вниз. Опустила голову на согнутые колени. Сил не было.

Сколько прошло времени, я не заметила. Возможно всего полминуты. А мне показалось, что я сижу почти вечность. Кто-то взял меня за руку и силой помог подняться.

-Катя, что? Что с тобой? Тебе плохо?

Кот смотрел на меня испуганным взглядом, не зная, что делать. Он слегка придерживал меня за локти, ибо меня шатало.

-Ты плачешь? Кто это был? Что он тебе сказал?!

Я не могла говорить. Я знала, что надо сейчас его успокоить, иначе он бы просто убил бы Тёму на месте — охранники даже шевельнуться не успели бы — но не могла выдавить ни слова. Я просто отстранилась и, сложив большой и указательный пальцы, показала 'ок'. Кот взял мое лицо в ладони и заглянул мне в глаза:

-Все в порядке?

Я кивнула.

-Точно?

Я кивнула еще раз.

-Тебя отвезти домой?

Отрицательно.

Я убрала его руки от своего лица и стерла слезы. Жестом показала, что позвоню, и направилась к выходу. Охранники моментально подскочили и распахнули мне двери все с теми же преданными улыбками. На улице было уже темно и свежо. Я вдохнула воздух и закрыла глаза. Мне почему-то было холодно. Хотелось согреться. Согреться в объятиях мужчины. Хотелось почувствовать, как чьи-то сильные руки прижимают меня к себе, словно защищая ото всех вокруг. И от меня самой в первую очередь.

Рядом мягко заработал двигатель: Тёма ждал меня в машине. Не оглядываясь, я села к нему. Глаза я не прятала. Я смотрела на него ясным открытым взглядом. Я никогда ничего не скрывала. Все, что он сказал, было правдой. В конечном итоге все вышло так, как я хотела: Тёма завтра уедет. А сегодня он будет со мной. И сейчас Кот стоял и смотрел, как мы уезжали с ним вместе. Только я должна была быть в несколько ином настроении. Но, как оказалось, актриса из меня не получилась.

Мы ехали молча. Я была этому рада. Еще один такой монолог я бы сегодня не перенесла. Удивительно длинный, восхитительный и чудовищный день сегодня у меня выдался. Пережить его скорее. 'Быстрее, Тёма, едем быстрее', — шептала я про себя.

Он словно услышал. 120 по нашему городу — это все равно, что с разбега в стену. С ума сошел. Но я знаю, что ему сейчас все равно. Я знаю, что ему сейчас 'было так больно, что жить и дышать в данный момент не хотелось'. Я помню, как это. Просто помню и все. Завтра он уедет, я поплачу 5 минут и забуду.

Через некоторое время, после долгого плутания по городу, в силу того, что он был тут впервые, мы остановились у 'Золотого яблока'. Символично, ничего не скажешь. Буду надеяться, что дневной персонал сменился. Тёма заглушил мотор и потянулся к бардачку. Открыв его, он извлек оттуда маленькую черную бархатную коробочку, которая не оставляла сомнений в том, что там внутри. Он протянул ее мне.

-Катя, возьми, пожалуйста, это сейчас. Утром я бы не хотел... Это подарок. Обещаю, что он будет последним. Просто возьми и ничего не говори.

'Ничего не говори' — просьба, о которой я могла сейчас только мечтать.

-Завтра можешь выбросить его в реку, но сейчас просто возьми.

Я взяла коробочку и открыла ее. Всегда считала себя полным профаном в том, что касается мехов и драгоценностей. Никогда не думала, что смогу отличить бриллиант от стекляшки. Но это был бриллиант. И это было видно. Большой. Просто огромный бриллиант. В белом золоте. Я достала кольцо и одела. Размер был идеальный. Все было идеально. Ужасно, но идеально. Да, Тёма был такой: перфекционист.

-Спасибо.

Это было последнее, что я произнесла сегодня. Дальше все было молча.

Да, персонал сменился. Да, мы поднялись на лифте на четвертый этаж. Да, мы вошли в люкс, который был забронирован у меня на 30 июня. Да, там было комфортно...

В сильных мужских объятиях я растворилась. В плену у шелковых простыней, со слезами на глазах я занималась любовью с этим мужчиной, который по щелчку пальцев мог сделать меня самой счастливой женщиной на свете. Все было очень просто, а мне нужны были сложности...

Через несколько часов, когда небо еще было черным с одной стороны, и уже желто-оранжевым с другой, я выскользнула из-под тёминой руки, которая крепко прижимала меня к себе, и вышла на балкон. Город еще спал. Да, в отличие от шумной Москвы, наш город по ночам спал, скрывая за пустотой темных окон свои секреты. Я стояла, а ветер укутывал меня в шторы из золотистой органзы, развевая их. На мне был только этот бриллиант. А напротив входа в отель, за решетчатой оградой стоял черный автомобиль с горящими фарами и опущенным стеклом со стороны водителя. Внутри то ярче, то бледнее зажигалась красная точка прикуренной сигареты. И хотя лица водителя не было видно с четвертого этажа, я знала, кто там сидел.

9. Реабилитация.

Я проснулась. Не открывая глаз, попыталась понять, что я чувствую прямо сейчас, потому что, открыв глаза, нужно было что-то говорить. А я не знала что. Точнее, знала что, но как это сделать после вчерашнего? Да, мне жаль Тёму. Но и себя тоже. Я не люблю его. И никогда не любила. Я не могу испытывать угрызения совести за то, что он меня любил, всю оставшуюся жизнь.

Моя бабуля, которая очень хотела понянчить правнуков, всегда сватала мне своего соседа Колю. 'Ну, Катюшка моя, посмотри, какой хороший парень Коля: не пьет, не курит, работать умеет. Очень хочет семью и детей. И ты ему нравишься. И лет тебе уже много, пора бы подумать. А то так и останешься одна...' Можно было согласиться с разумными бабушкиными доводами и выйти замуж за Колю. Только потому, что страшно остаться одной и лет уже много. И Коля был бы счастлив. И бабуля тоже. А я? Прожить до конца дней с этим непьющее-некурящем Колей, нарожать ему детей, и думать о том, какая я молодец, что одна не осталась. А Коля этот у меня столько же эмоций вызывает, сколько и жвачка, прилепленная в лифте к потолку: видеть-то я ее — вижу, но трогать противно.

Я могу сделать счастливыми своих родителей и бабулю и выйти замуж за Макса. Только они не понимают, что они от этого счастливыми не станут, потому что больше никогда не увидят меня счастливой рядом с человеком, которого я не люблю. Ну, или не уверена, что люблю.

Я не могу чувствовать себя виноватой за то, что я сейчас счастлива жить так, как я живу. Просто до Тёмы мне встречались мужчины, которые не были способны на подобные эмоции. Да, были очень навязчивые и надоедливые. Но ни один так сильно ко мне не привязался. Так глубоко в меня не влип. А Тёмка... Тёмка оказался просто— напросто настоящий, не фальшивый. Он не играл со мной. Он на самом деле меня любил. Ну, а я — нет. И что? Расстрелять меня теперь? Повесить на базарной площади с табличкой 'она никого не любит, кроме себя!'? Ну, не меняться же мне только потому, что я не такая как весь мир! Пусть этот чертов мир под меня подстраивается. Не хочу, открывать глаза! Не хочу и не буду!

И я зарыдала. В голос. И мне было наплевать, что сейчас Тёма обо мне подумает. Мне было обидно, что обстоятельства сложились так, что я выглядела в них 100%-ной сукой.

Минут через 5 (а именно столько я вчера себе предположительно отвела на эту истерику) я высунула голову из-под подушки. Тёмы не было. И в ванной было тихо, вода не шумела. Я огляделась: его вещей тоже не было. Боже, какое облегчение!

Я вскочила с кровати и побежала в туалет. Я только что основательно проревелась и чувствовала себя уже почти просто замечательно. Мне не нужно было выдавливать из себя слова, подбирать их, чтобы не ранить еще больше. Да, он, на самом деле, далеко не дурак. Он тоже все это прекрасно понимал. И именно потому, что любил меня, он и ушел.

Восседая голышом на 'белом троне', я прикидывала в голове план действий на сегодняшний день. Учитывая, в какой глубокой эмоциональной дыре я пребывала со вчерашнего вечера, я не могла в таком состоянии общаться с Котом. Нужно было встряхнуться. Кот! Черт! Я совсем забыла: он же поехал вчера за мной! Интересно, сколько он торчал под нашими окнами? И зачем он вообще за нами поехал? Что это было?

А, неважно. Сейчас в душ, а потом... Потом было бы неплохо пройтись по магазинам. Ничто так не поднимает настроение, как куча ярких пакетов в руках и чашка кофе, после 'такого утомительного шопинга'. Правда, тут тоже было небольшая загвоздка: помимо эмоциональной дыры, я еще прибывала на грани финансовой. Шикарный выход я себе позволить не могла, ибо уже 1,5 месяца была без работы. Макс, конечно, мне помогал, но именно сейчас денег было впритык. Не до шопинга. Тут я посмотрела на свою руку, на которой со вчерашнего дня поселилось чудо в оправе из белого золота.

'А может продать этот булыжник?' — пронеслось у меня в голове. Топить его в реке было совсем неразумно, но и носить я его тоже не собиралась. Морально этот бриллиант меня тянул на дно. Решение было принято.

После душа я, завернутая в огромное полотенце, свежим взглядом огляделась вокруг. Номер на самом деле был шикарный. Кровать большая. В голове вспышкой мелькнула картинка меня и Кота на этой кровати. Я довольно поморщила нос и передернула плечами — точь-в-точь кошка. И тут я замелила на столике у окна листок бумаги. Записка. От Тёмы. Прощальная, наверняка. Еще одно напоминание об утренней истерике.

'Ладно, — подумала я, — просто прочитаю. Все равно уже все сказано. Пройду по стеклам босиком еще один раз'.

Тон записки был сухой. Ни единого намека на упрек. Завтрак в номер мне был заказан, нужно было только позвонить, когда я проснусь. И деньги на такси мне были оставлены, с извинениями, что он уехал и не сможет отвезти меня домой сам. Кого-то другого это обидело бы — выглядело, как оплата за ночь. Но меня — нет. И Тёма, похоже, это тоже уже понимал. Да, он понимал меня очень хорошо. Я взяла конверт в руки и присвистнула: он был весьма и весьма тяжелым. Я заглянула внутрь. Денег там было столько, что такси можно было купить в личное пользование вместе с шофером примерно на год. Если это и было оплатой за ночь, то стоила я, видимо, как жена президента.

Да, такие жесты я терпеть не могла. Была ситуация несколько иной, я бы просто оставила этот конверт в номере. Я бы восприняла это, как попытку довольно дорого купить меня. Но после вчерашнего монолога в 'Ла Маре' я знала, что это не так. Просто он на самом деле хорошо меня чувствовал. Кольцо я сняла и бросила в сумочку. Конверт сунула туда же, и занялась своим завтраком, ибо день обещал быть насыщенным, и подкрепиться следовало основательно.

Домой я заезжать не стала. В первом же спортивном магазине я купила майку, шорты, кроссовки, кепку и очки. Запихала свое вечернее платье и шпильки в пакет и все время до самого вечера положила на поднятие себе настроения по полной программе. Примерно на половине конверта я поняла, что больше ничего не хочу, и углубилась в покупку подарков маме, бабуле и Кузе. Чувствую себя уже чуть ли не экспертом в ювелирной отрасли, я ударилась именно в нее. Денег почти не осталось. От кольца я решила избавиться завтра: найду в интернете адрес местного благотворительного фонда и на первую попавшуюся просьбу о помощи в сборе денег на операцию передам этот 'последний подарок'. Весьма достойное применение.

Завершающей стадией моей реабилитации был кофе. На этот раз я не пошла на набережную — мое любимое место. Вид у меня был неподходящий для неожиданных встреч. Плюс ноги, хотя и промаршировала весь день в кроссовках, просто гудели. Все-таки в +30 нужно было шлепки покупать. Таким образом, полностью отоваренная, но далеко не в товарном виде, я приземлилась на летней веранде университетской кофейни, как раз рядом с тем корпусом, где я сама когда-то училась на факультете романо-германской филологии. Веселые были времена, как, впрочем, все времена у всех студентов всего мира. Вокруг меня на стульях громоздились пакеты с покупками, а я смотрела на них в предвкушение того, как весь оставшийся день я прокручусь перед зеркалом, все это примеряя. Все вокруг меня ели и пили что-то холодное: соки, мороженое, чай со льдом. Я же заказал себе большую чашку горячего кофе. И когда официантка поставила ее передо мной, а волшебный кофейный аромат ударил мне в нос, я вдруг вспомнила, что даже не помышляла сегодня о сигаретах.

'Ну, ничего себе! Оказывается, я могу не курить!'

Но как только я об этом подумала, курить захотелось так, что я тут же схватила удаляющуюся официантку за руку и попросила ее принести пачку любых сигарет, которые только есть у них в продаже. Я не боялась, что тут меня может кто-то застукать. Кофейня была студенческой, а мои знакомые уже давно вышли из этого возраста. И вообще в окрестностях были только библиотеки и студенческие общежития. Я выкурю только одну сигаретку с чашкой кофе, а остальные честно выкину.

Готовая получить максимальное удовлетворение от первой затяжки с видом законченной наркоманки я достала сигарету и, выгнув шею от удовольствия, потянулась ее кончиком к огоньку зажигалки, которую мне принесли вместе с пачкой. В этот момент я ощутила сзади на своей шее что-то горячее и влажное. И прежде, чем я успела сообразить, что это было, Кот, который стоял у меня за спиной, со словами 'Ах, ты маленькая засранка!' впился мне в шею поцелуем с такой силой, словно он — вампир, намеревавшийся меня обратить в свою веру.

С ума сойти: я 1,5 месяца прожила у мамы и ни разу не столкнулась с ним до тех пор, пока сама не назначила встречу. Теперь я натыкалась на него просто повсюду, независимо от моего желания и готовности к таким встречам! И теперь, вот, пожалуйста: вся мокрая от пота, без макияжа, уставшая, в майке и кепке, да еще и с сигаретой в руке! Но все мои сокрушения были просто ничтожны по сравнению с теми ощущениями, которые накрыли меня от его прикосновений к моей шее, от слова 'засранка' и от чувства, что я снова провинилась. Я просто жаждала наказания. А пока просто умирала медленно от желания, которое с каждым мгновением мятной прохладой разливалось по всему телу, неизменно сосредотачиваясь в том самом месте, на котором уже пару дней все еще не было надето никакого белья...

-Ты следишь за мной, — констатировала я, когда Кот вальяжно расположился за моим столиком, грубо спихнув мои покупки на пол.

-Нет, — улыбнулся он, — вот сейчас честно — нет. Я тут реально по делу был. Ты как?

-Ты про вчерашнее? — сигарета была еще в моей руке. И я курила. — Уже все в порядке.

-Это был твой...

-Это был НЕ мой.

Он помолчал какое-то время. Я явно видела в нем внутреннюю борьбу. И решила прийти на помощь:

-Котя, может, проехали, а? Я же не обещала тебе эксклюзивности. И от тебя тоже не требую.

Кот забрал у меня сигарету и затянулся.

-Кать, это что такое?

-Это еще один мой косяк, — я произнесла это, делая паузу после каждого слова, и с каждой паузой приближалась к нему все ближе и ближе. — Любое твое желание я могу выполнить прямо сейчас.

-Не сейчас. Я тут не один. Сейчас Андрюха..., ну, ты его не знаешь — подойдет. Завтра. Завтра ты кое-что для меня сделаешь, — он тоже придвинулся, в глазах появился прежний блеск, на губах заиграла улыбка. — Я хочу, чтобы завтра ты пришла ко мне. К моему дому. Ночью. Голая... Как в тот раз...

Ага, все очень просто: голая к его дому. Ха-ха-ха. Но обдумать это времени у меня не было. К нам присоединился Андрей, которого в тот момент я видела второй раз в жизни. Первый был как раз вчера, в ресторане: я видела его мельком за столиком рядом с Котом, Добряком и еще одним незнакомцем. Кот познакомил нас, представив меня как давнюю знакомую, не углубляясь в подробности нашей личной жизни. Видимо, так ему было легче со мной. Я не возражала.

Андрей мне как-то сразу очень понравился. Я ему тоже. С ним было очень легко. Он много шутил, делал мне кучу комплиментов, но не банальных, а таких, которые приятно слышать. Втроем мы достаточно мило побеседовали о том, что они с Котом приехали сюда для того, чтобы найти на моем, когда-то родном, факультете репетитора для маленькой сестры Андрея, чтобы подтянуть ее летом по английскому языку. Кот в шутку предложил мне помочь его другу, ибо этим языком я тоже владела. Я, конечно, отказалась, но подумала, что это неплохая мысль: можно было найти себе учеников на лето. Во-первых, деньги, во-вторых, работа меня дисциплинирует, а это сейчас не помешало бы.

Из разговора я выяснила, что Андрей и Кот познакомились несколько лет назад. Свел их какой-то рабочий момент. Андрей работал в местной рекламной компании, где был специалистом по графике. В качестве хобби он имел свою фото-студию, куда я была приглашена с долей здорового юмора и с не меньшей долей флирта на фото-сессию в стиле 'ню'. Кот при этом постоянно поглядывал на часы и явно старался поскорее отлепить от меня Андрея, чему я очень забавлялась в душе.

На вежливое предложение Кота подвезти меня до дома с моими многочисленными пакетами я ответила отказом. А сидя в такси, я получила от него смску, где было указано место (его домашний адрес) и время (2 часа ночи), в которое он ожидал меня лицезреть.

10. Маша.

Дома я, как и предполагала, все оставшееся время потратила на разбор пакетов с покупками и прыжки перед зеркалом. К огромной куче новой одежды прибавилось все, что было в моих шкафах, ибо выяснить полезность и сочетаемость новых вещей со старыми — это наиважнейшее дело после шопинга.

Впервые за последнее время общения с мужчинами мне не хотелось, поэтому я выключила оба телефона. Уже поздно ночью, когда жара отступила, я распахнула балкон и устроилась на диване со своим ноутбуком и бутылкой газировки. Надо сказать, что одно время я была больна интернетом. Я была зарегистрирована чуть ли не на 20 различных социальных сайтах и сутками пропадала в виртуальном общении. Я вела несколько блогов одновременно. При этом каждый блог был не похож на другой, ибо я везде старалась быть абсолютно разным человеком. Это было забавно. Забавна была реакция мужчин на меня: я-то на самом деле одна, но в сети меня было много разных. Кого-то они любили, кого-то ненавидели, кого-то хотели, от кого-то отмахивались...

Именно там — в сети — я вылавливала себе мужчин как рыбак рыбу в нерест. Эти мужчины приходили ко мне на свидания. Я с ними общалась. Иногда спала. Иногда встречалась какое-то время. С некоторыми было очень даже весело. Но ни с кем не было 'душевно'. Все это быстро заканчивалось в любом случае. После того, как в моей жизни появился Макс, я завязала с интернетом. Теперь все мое общение состояло на одном не самом популярном сайте. Да еще разборка писем на электронной почте.

Этим вечером я написала в блог коротенький пост о том, как скучно жить в провинции. В подробности своего развлечения я не хотела вдаваться до тех пор, пока моя игра не закончена. Затем я проверила почту. В числе прочих писем я увидела письмо от моей мамы, которая обитала загородам. Да, у меня достаточно продвинутая мама, которая умеет писать смски, знает что такое 'провайдер', и не может даже на даче обойтись без мобильного модема — погоду она смотрит на Яндексе каждый день с утра! Так вот, в письме она мне сообщала, что ее знакомая и соседка по даче ищет на лето репетитора по английскому языку для своей дочери. А соседка, к слову, не из бедных, так что оплата обещала быть достойной. И моя мама тут же предложила ей меня как первоклассного специалиста. Вот и выход из финансового кризиса. Телефон соседки мама приложила к письму.

Утро следующего дня я встретила в бодром расположении духа. От хандры не осталось и следа. Неприятные покалывающие ощущения в области совести прошли. В планах на сегодня у меня было два наиважнейших дела: работа и дефиле голышом. И от первого и от второго я ожидала только приятных ощущений. Поэтому, приведя себя в порядок, я созвонилась с маминой соседкой по даче, и та назначила мне встречу у нее дома. Когда она назвала мне адрес, я невольно передернулась: дом 31 по улице Абрамова. В доме 33 по этой улице жил Кот. Этот адрес назвала мне Кузя. Этот же адрес он сам мне вчера прислал в смске. Ну что ж — отличный повод убить двух зайцев одним выстрелом: перед собеседованием я сделаю небольшую вылазку на место моего ночного шоу. Все идет как нельзя лучше.

День снова был солнечным и жарким. Я по-прежнему не ощущала этого жара, мне все еще было слегка прохладно. Ради небольшой маскировки я одела белый спортивный костюм (не совсем уместный в такую погоду), нацепила темные очки и отправилась для начала к дому ?33.

Дом стоял букой 'П' и насчитывал 9 этажей. Обычная типовая девятиэтажка, каких полно в любом районе нашего города. На этаже по 5 квартир. В подъезде соответственно 45. Если я не ошибаюсь в своих расчетах, квартира Кота находилась на втором этаже и его окна выходили на внешнюю сторону перекладинки на этой букве 'П'. Я обошла весь дом вокруг. Машины Кота не было видно. Это обстоятельство меня тоже радовало, потому что на сегодня я встреч с ним не планировала — уж слишком много его стало в моей жизни. Пора бы стать немного более недосягаемой.

На той стороне, куда выходили (по моему предположению) его окна была небольшая дорожка под окнами. Далее шла дорога для автомобилей, а за ней начинались гаражи. Жилых домов там больше не было. План созрел в моей голове моментально: ночью я подъезжаю на такси и выхожу сразу у основания начала буквы 'П'. Потом иду одетая вдоль дома, поворачиваю за угол, раздеваюсь и иду порядка 50 метров голышом, одеваюсь и снова поворачиваю за угол. Спокойно завершаю круг и возвращаюсь к своему такси. Максимум, что может пойти не по плану — это желание какого-нибудь жильца дома ?33, имеющего вид на гаражи, примерно в 2 часа ночи выйти на балкон и подышать свежим воздухом. Удовольствие ему гарантировано!

Довольная результатами своей разведки, я отправилась к своей будущей ученице. Дверь мне открыла красивая молодая девушка тел 28-29 по имени Маша. Репетитор требовался ее младшей сестре Ксюше. Маша познакомила нас и отправила на кухню, а я осталась побеседовать с девочкой. На мой взгляд, репетитор ей вовсе не требовался. Для ее 12 лет знания были достаточно сильные, словарный запас достаточно основательный, а знанию грамматики можно было только позавидовать. Но хозяин — барин. Если надо, будем заниматься, оттачивать произношение и расширять лексикон. Причем Ксюша производила впечатление очень спокойного, усидчивого и ответственного маленького человечка — ученица, о которой можно только мечтать.

Закончив с младшей сестрой, я переместилась на кухню к старшей. Квартира была обставлена довольно хорошо, но я мельком все оглядела. Единственное, на что я обратила внимание — это большое количество плакатов повсюду, явно выполненных на заказ, на которых в полный рост, в разных интерьерах и многочисленных нарядах красовалась Маша. Фото были профессионально отредактированы. Маша на самом деле была красивой. Я редко делаю комплименты женщинам, но тут нужно было отдать ей должное: голубоглазая яркая блондинка, загорелая, стройная и высокая. Почти модель. Почти, потому что лицо ее было каким-то нестандартным. Не как эти наштампованные в глянце девочки-картинки, лица которых не запоминаются. Маша бы точно запомнилась любому, кто ее увидит хоть раз. Вдобавок ко всему она обладала очень мягким и приятным голосом, много улыбалась и очень располагала к себе с первого взгляда. Я мысленно окрестила ее 'мягкая блондинка'.

Маша поинтересовалась у меня, что я предпочитаю: чай или кофе? После того, как она приготовила нам по чашечке горячего горького напитка, она уточнила, не буду ли я возражать, если она закурит. Я, конечно, не возражала, но вдыхать запах табачного дыма для меня было болезненно. Я попросила у нее сигарету. И мы, сидя друг напротив друга закурили.

-Просто у меня муж не знает, что я курю, — пояснила Маша. — Это квартира моей мамы, а мы с ним живем отдельно. Я тут покуриваю потихоньку. А так — он запрещает.

Я ответила ей, что в моей жизни тоже есть мужчина, который запрещает мне курить. Именно поэтому, я даже сигареты сама себе не покупаю. И как две непослушные девчонки, любящие нарушать правила, мы закурили у нее на кухне.

Для начала, мы обсудили детали моей будущей работы. Быстро сошлись в цене и договорились о времени моих визитов. Я порекомендовала, какие учебники будут нужны нам для занятий и все остальное время мы с Машей провели в приятной беседе. Не знаю почему, но мне с первых слов было приятно с ней общаться. Миф о блондинках Маша разрушала бесповоротно: она была остроумна, начитана и при всем этом проста в общении. Казалось, что мы знакомы с ней много лет. Мы много смеялись, у нас нашлось много общих интересов: начиная от тайной страсти к сигаретам, кончая наиболее привлекательными сторонами мужских характеров.

Маша была замужем чуть больше года, но говорила об этом как-то с сожалением. В ее глазах явно читалось некоторое недовольство по этому поводу. При всей ее любви к мужу, она была точно такой же кошкой, как и я. Разве что чуть помягче. Этим она расположила меня к себе окончательно. Решив, что нам на самом деле есть о чем поговорить, мы решили поехать куда-нибудь пообедать вместе и продолжить беседу там. Все время до вечера я провела в ее компании. Вспомнив, что на ночь у меня кое-что намечено, я с некоторым сожалением попрощалась с ней. Маша была за рулем. Она подвезла меня дома, а сама отправилась к маме на дачу. Учитывая, что наши мамы были соседками по даче, я попросила ее передать моей маме кое-какие вещи, которые я купила ей вчера в подарок. Простились мы точь-в-точь как две давние подруги: обнялись и чмокнулись в щечки. У меня внутри даже возникло чувство вины перед Кузей, которой я в последнее время времени уделяла совсем мало.

Оставшись дома одна, я решила, что мне не помешает немного расслабиться в горячей ванной перед моей ночной вылазкой в стан врага. С удовольствием погрузившись в ароматную пену, я закрыла глаза и предалась воспоминаниям о прецеденте.

Мне тогда было лет 16. С Котом мы были вместе уже больше года. Он уже был моим любовником. И мы оба были молоды и обожали эксперименты. Мы любили экспериментировать с эмоциями. Адреналин был необходим нам обоим. Это как бензин для машины — если бак пустой, то она и не поедет. Кот давал мне много эмоций, просто через край. Он подстраивал приставание ко мне хулиганов на улице и приходил на помощь чудесным образом. Я стояла и смотрела на эти великолепно подстроенные драки и в душе сходила с ума от счастья: ну, какой же девчонке не понравиться, когда ее любимый дерется за нее? Он по ночам влезал ко мне на балкон через окно подъезда, для чего, рискую жизнью, ему было необходимо преодолеть порядка двух метров по узкому рельефному выступу стены. Проснуться посреди ночи оттого, что тебя целует твой любимый — это было просто за гранью реальности.

Взамен Кот требовал от меня того же. Я в тот момент пребывала от него в полной душевной зависимости. Все, что он от меня хотел, я всегда выполняла. И вот однажды летом он захотел, чтобы я пришла ночью к его дому голая. Комплексов во мне особых не наблюдалось. Идея казалась мне тогда забавной. И к тому же, не послушаться его я просто не могла. Мы договорились о времени: час ночи. Я одела тогда короткую юбку-солнце и белый блейзер на одной пуговице. Наверное, тогда у меня и появилась страсть к отсутствию нижнего белья.

Я потихоньку выскользнула из дома и направилась в соседний двор, ибо жили мы рядом друг с другом. Во дворе я уселась на детские качели и стала ждать, когда он покажется в окне своей комнаты. Ровно в час ночи в свете уличного фонаря я увидела его силуэт в распахнутом настежь оконном проеме. Я поднялась и пошла к нему. Ночь была ветреной, и моя юбка летала туда-сюда. Прямо как у знаменитой американской блондинки. Ветер шумел, заглушая шепот-крик Кота, чтобы я подошла ближе. В голове у меня тоже шумел ветер, и зашкаливало от желания. Я подошла ближе, расстегнула пуговицу блейзера и сняла его. Кот готов был вывалиться из окна с третьего этажа ко мне. Я готова была взлететь к нему. Помешал нашему полету его папа: он вышел на балкон кухни, который был как раз по соседству с окном комнаты Кота.

Я готова была провалиться тогда сквозь землю. Кот тоже. Я не появлялась у него дома целый месяц, боясь столкнуться с его папой и получить порицательный взгляд в лучшем случае. Но его папа оказался очень тактичным мужчиной, и ни единого раза — ни словом, ни намеком — не вспоминал об этом ночном происшествии.

Теперь, спустя много лет, я должна была все это повторить. Я была готова. И только к дефиле, но и к полету.

11.Ночные приключения стриптизерши.

Того самого белого блейзера у меня уже давно не было. Зато как раз накануне я приобрела себе вполне подходящий тренч. Он тоже был белый. Для начала лета я уже неплохо загорела и в темноте эффект должен был быть потрясающий. К тренчу я добавила белые туфли на шпильках. Ну, раз уж устраивать шоу — так по полной программе: я разыскала на полке в ванной старый бутылек с блеском для тела, приобретенный для новогодней вечеринки лет 5 назад.

Намазавшись основательно с ног до головы, я встала голая напротив зеркала. Вид у меня был великолепный: я блестела и переливалась, мерцая точно снег морозным днем под солнечными лучами, на голове у меня снова была пышная копна распущенных волос, а из одежды я позволила себе только кружевную подвязку на ноге, под которую я воткнула MP3-плеер, ибо для моего дефиле было просто необходимо музыкальное сопровождение.

Облачив свою сверкающую тушку в тренч, нацепив туфли и вызвав к дому таски, я спустилась вниз. В моем дворе было весьма оживленно для половины второго ночи. Две шумные компании расположились на детской площадке, играла музыка, слышался смех. Я подумала, что не исключено нечто подобное и у Кота. Успокаивало то, что его окна (если мои расчеты были верны) выходили не во двор.

В такси я благоразумно села назад и назвала адрес. На месте я подробно показала водителю, где он должен остановиться и ждать меня. На всякий случай заплатила ему в два раза больше, чем стоила дорога туда и обратно и пообещала еще столько же, если он меня дождется, и не будет задавать вопросов.

На улице было свежо. Легкий приятный ветер теребил мне волосы. Я шла по дорожке вдоль дома и слушала, как стучат по асфальту мои шпильки. Ночью все звуки ярче и четче. Если за углом кто-то меня уже ждет, то этот кто-то явно слышит, что я приближаюсь. Вот только вопрос: а вдруг это слышит еще кто-то?

Но я твердо решила, что ничто и никто не помешает моим планам. Что бы там ни было, я таки пройдусь под его окнами голая, если он сам будет на месте. И неважно, кто еще будет за этим наблюдать. Играть — так играть.

По мере приближения к 'месту разоблачения' я забеспокоилась, потому что помимо собственных шагов я услышала еще звуки. Это были звуки работающего механизма. Но точно не машина, звук был глуше и скорее гудел, чем тарахтел. И голоса. Я явно слышала мужские голоса. Я шагнула на зеленый газон, потихоньку подкралась к углу дома и чуть-чуть выглянула. На балконе второго этажа стоял мужчина, опершись локтями на подоконник. Характерное движение головой подсказало мне, что в своих расчетах я все-таки не ошиблась. Но и опасения мои полностью оправдались: ровно в конце моего будущего 'подиума' трое рабочих в ярко-оранжевых спецовках-комбинезонах с лямками на голое тело укатывали асфальт при помощи какого-то ручного устройства, который и издавал звуки, насторожившие меня. Сам же 'подиум' был уже почти весь ровно укатан.

Я чертыхнулась. Почему никто из жителей не возмутился еще час назад этому ночному беспределу под своими окнами и не выгнал отсюда этих асфальтоукладчиков? Я и подумать не могла, что не в одной безумной Москве по ночам выполняются федеральные программы по разворовыванию бюджетных денег. У меня секунда, чтобы настроиться не на одного зрителя, а на четырех. И чего я дома не выпила 100 грамм для храбрости? 'Потому что я — безбашенная' — пронесся ответ.

Я потихоньку вернулась с газона на асфальт, утопая каблуками в земле. Обернулась назад: таксист, видимо, был увлечен моими прыжками. Он сидел, облокотившись на руль, прильнув к лобовому стеклу, и не сводил с меня глаз. 'Пятый' — прошептала я и улыбнулась.

Встряхнув головой, я выпрямилась и расслабленной походкой, чеканя каждый шаг, вышла из-за угла и остановилась ровно посреди дорожки как раз напротив рабочих. Они обернулись все втроем одновременно. Кот тоже. Он явно сомневался в том, что это сделаю, потому что в наступившей тишине (рабочие заглушили свой агрегат) прозвучал его вопрос:

-Ну, что, киска, слабо?

Сказано было с усмешкой и издевкой.

Я не стала отвечать. Я просто развязала пояс, медленно сняла свой тренч и перекинула его через руку. Рабочие присвистнули. Очень громко. Затем последовали крики и улюлюканье, которое обычно мужчины издают в стриптиз-баре перед голой танцовщицей. Свободной рукой я нажала кнопку плеера. В темноте и с такого расстояния не видела глаз Кота, но я приклеилась к нему взглядом, как актер на сцене выбирает одного зрителя и играет только для него. И пошла. Под музыку. Прямо на полураздетых рабочих в оранжевых спецовках. Не сводя глаз с Кота.

В голове у меня орала музыка, но она не способна была заглушить бешеного волнения, от которого я просто слышала, как моя собственная кровь несется по моим венам и пульсирует в голове. Я шла и сверкала в лунном свете. Это было необычно. Это было чертовки красиво и возбуждающе. Это было забавно...

Но это становилось не совсем удобно, так как по мере приближения к рабочим, асфальт становился все свежее и, следовательно, мягче. Мои шпильки грозились с каждым шагом застрять настолько, что заканчивать мне пришлось бы босиком.

Поравнявшись с Котом, я остановилась и повернулась к нему. Он был, что называется 'на низком старте'. У меня и в мыслях не было до этого момента, что он захочет высочить ко мне на улицу. Сейчас я в этом не сомневалась. Под сомнением был только способ: с балкона сиганет или все-таки через двор?

Я отвернулась от него и продолжила дефилировать в сторону рабочих, которые теперь явно меня поджидали. Уже отворачиваясь, я краем глаза заметила, что Кот метнулся внутрь своей квартиры. Но для меня сейчас главной задачей было выбраться из этого вязкого незастывшего асфальта и вообще из этой ситуации. Да, это было забавно. И это, черт возьми, становилось опасно.

Поняв, что мой главный зритель уже не смотрит на меня, я моментально вышла из образа и выключила музыку. Один каблук таки застрял. Я быстрым движением накинула тренч и запахнула его. Рабочие все втроем шли ко мне. Три здоровых, молодых, широкоплечих славянских бугая. 'Ну, да, — пронеслось у меня в голове, — все низкорослые таджики по квотам в Москве работали'. Эти трое с полуобнаженными торсами, лоснящимися от пота, напоминали скорее актеров порнофильма. Учитывая ситуацию и читая по их взглядам, я поняла, что сейчас буду главной героиней.

Не имея ни малейшего желания понять, что это такое, я выпрыгнула из туфлей и стала выдирать застрявший каблук из асфальта. Секунда, и я уже выпрямилась. Прижав туфли к груди и нервно улыбнувшись своему 'партеру', я выдавила:

-Привет, мальчики.

Мальчики разговаривать со мной явно не собирались. Они уже окружили меня со всех сторон.

-Пока, мальчики, — пролепетала я и попыталась проскользнуть между ними.

Попытка не удалась: один из них схватил меня за руку. Блестящий крем, которым я была намазана, не дал ему удержать меня. Моя рука выскользнула из его руки, и я, не удержавшись на ногах, грохнулась на землю. Опомниться и вскочить на ноги я не успела, так как второй бугай легко подхватил меня, поднял на ноги и плотно прижал к себе, обхватив сильными ручищами сзади. Сдаваться так просто я не собиралась. В моих руках по-прежнему были мои туфли с огромными острыми каблуками. Говорят, что при самообороне это лучшее средство. Насколько мне хватило свободы рук для размаха, настолько сильно я ударила его шпилькой. Удар пришелся ему в правую ногу.

-Ах, ты маленькая сучка! — выругался он, резко развернул меня к себе и со всей силы ударил по лицу.

Во рту стало очень солено. Голова загудела. Страх почему-то прошел совсем. Он сменился сожалением, что я сейчас просто потеряю сознание и ничего не смогу сделать, не смогу сопротивляться. В глазах потемнело. Я стала потихоньку оседать, теряя ориентацию в пространстве. Последнее, что я услышала, прежде чем провалиться в пустоту, была фраза: 'А, ну, тащи ее туда...'.

Сознание возвращалось ко мне медленно, как после наркоза. Первое о чем я подумала: фигня вся эта самооборона. Потом я почувствовала, что меня несут на руках. Несет мужчина. Он идет быстро и дышит прямо мне в лицо очень прерывисто. Запах от него очень знакомый.

Я открыла глаза с трудом. Перед глазами был серый потолок подъезда. Голова моя была бессильно откинута назад. Я сделала неимоверное усилие, чтобы поднять ее и посмотреть, кто меня несет и куда. Облегчению моему не было предела, когда я встретилась взглядом с темными и злыми глазами Кота. Он шел со мной на руках по лестнице.

-Я не пойду к тебе домой, — прошептала я и попыталась его оттолкнуть.

-Помолчи, Кать, — отрезал он. — Я один сейчас, жены дома нет.

Он крепче прижал меня к себе и занес в свою квартиру как добычу. Пройдя через всю квартиру, он бережно посадил меня в кресло на кухне, достал из ящика стола чистое полотенце, намочил его холодной водой, опустился передо мной на колени и осторожно дотронулся влажной тканью до моей щеки. Я застонала от боли.

-Шшшш, тихо, девочка моя, тихо. Потерпи, — он аккуратно стирал кровь с моего лица. — Ты просто рассекла себе щеку. Потерпи...

Крови было много. Я осторожно пошевелила языком во рту, проверяя наличие всех моих зубов. Зубы были на месте. Но боль была адской. Кот достал из шкафа бутылку коньяка и налил мне немного.

-Пей. Я знаю, что ты не любишь коньяк, но сейчас надо. Давай, давай, детка...

Я, давясь, залпом опрокинула содержимое стакана. Внутри стало тепло. На душе стало легче. Я вдруг поняла, что меня перестало колотить, хотя раньше даже не замечала, что меня всю трясет. Тепло было от того, что Кот был рядом. Конечно, в эту дурацкую ситуацию я попала из-за него. Из-за его дурацкого желания. Но если быть честной, виновата была только я.

Я посмотрела ему в глаза. На кухне горел только светильник на стене, от которого было немного света. Но его хватило, чтобы я смогла разглядеть его заботливый и испуганный взгляд, его сбитые в кровь костяшки пальцев, ссадину на виске, из которой густыми каплями стекала кровь. Да, в этот раз драка явно была импровизированной. А Кот... Он так смотрел на меня, что я снова чувствовала себя 'его девочкой'. Я погнала прочь от себя все эти мысли.

'Нет! — думала я, — нет. Я не мазохистка. Я не люблю его больше. И он не любит меня. Просто так получилось, что там оказались эти бугаи, что он кинулся мне на помощь. Он дрался не за меня, он дрался потому, что так было правильно...'

-Я бы им глотку за тебя перегрыз, девочка моя, — прошептал он, оборвав мои мысли.

У меня закружилась голова. Я попыталась подняться, но не удержалась на ногах, застонала и рухнула на стол, который стоял чуть правее. Я оперлась на руки, а Кот, который пытался удержать меня от падения, оказался прямо на мне.

Глаза в глаза. Оба перепачканные кровью и раненые. Два бьющихся в одном ритме диких сердца. Два горячих тела. Я убрала руки и под давлением его тела оказалась лежащей на кухонном столе. Кот медленно распахнул мой уже совсем не белый наряд и не сводил с меня глаз. Я все еще мерцала в полумраке на его кухне. Я была готова прекратить все игры и остаться с ним сейчас или сбежать навсегда, только бы больше не чувствовать этих сомнений. Я столько эмоций пережила за эти 4 дня, что внутри меня просто зашкаливало.

А он чуть коснулся пальцами моих губ. Я обхватила губами его палец и, закрыв глаза от удовольствия, погрузила его в свой рот. Свободной рукой, он ласкал меня все ниже и ниже, а я извивалась и пыталась к нему прижаться всем телом. Когда он добрался до моих бедер, то вдруг резко и крепко сжал их обоими руками и потянул меня на себя со всей силы. Я выгнулась и застонала. От удовольствия. Физического и морального. От боли. Физической. И моральной...

-Ну, нет, — его голос ледяным душем вернул меня в реальность, — не сейчас, детка. Мы с тобой сейчас залижем свои раны, придем в себя и я отвезу тебя домой. Ты чертовски соблазнительно выглядишь. Я сейчас готов просто порвать тебя. Я давно уже так никого не хотел, как тебя сейчас. Ты придумала классную игру, она мне нравится. Я хочу продолжить, детка.

Ну, да. Мы же играем. Я почти забыла. Забылась. Так, на минутку. Я лежу голая на кухонном столе в его квартире. В квартире его жены, которой сейчас просто нет дома. И мы просто играем друг с другом в опасные игры. Мне сейчас захотелось заплакать. Только причины я не могла понять. Я снова почувствовал себя луковицей, с которой сдирают шелуху. Только в этот раз острый нож затронул белые сочные кольца, которые тут же дали сок и потекли слезы.

12. Очень маленький и тесный город.

Утром все оказалось печальнее, чем я могла себе представить. В области левой щеки, куда пришелся удар, была сильная боль и небольшая припухлость, которая не давала мне даже рот как следует открыть. Но, к счастью, в глаза это особо не бросалось. Зато в глаза бросался огромный с желто-сине-лиловыми переливами синяк под левым глазом.

-Весело, — улыбнулась я натянуто своему отражению.

Да, веселиться поводов было предостаточно. Во-первых, я неимоверно устала от того, что по моему предположению должно было доставлять мне только радость и удовольствие. Я чувствовала острую необходимость расслабиться и перестать играть в эту игру хотя бы на какое-то время. Во-вторых, у нас с Котом было 1:1. И следующий раунд должен был быть в мою пользу. Это тоже требовало от меня всех моих сил. Перерыв просто сам по себе напрашивался в мой сценарий. Ну, и, в-третьих, я только что разговаривала по телефону с Максом: он ехал ко мне и планировал провести со мной все выходные.

Маскировать синяк косметикой я не стала, ибо в этом не было смысла: он все равно его увидит рано или поздно. Мне просто нужна была подходящая и правдоподобная история, объясняющая его происхождение.

А, собственно, что тут придумывать? Да, на меня напали хулиганы поздним вечером, когда я шла из магазина. И, да, какой-то отважный и благородный молодой человек пришел мне на помощь, поэтому пострадать успела только левая часть моего лица.

Макс изобразил на лице легкое недоумение, когда я открыла ему дверь. Он бросил свои сумки, взял мое лицо в свои руки и, пристально разглядывая мой синяк, произнес:

-Катёна, тебя вообще можно без присмотра оставлять? Кто это сделал?

-Я соскучилась, — ответила я и прижалась к нему.

И это была правда.

-Давай займемся сексом, — добавила я робко.

Мне было необходимо это ощущение того, что в моей жизни есть мужчина. Мой мужчина. И только мой. Не чей-то муж. С которым не нужно играть, чтобы получить максимальное удовольствие. С которым можно просто заняться сексом.

Макса я знаю уже давно. Мы познакомились с ним в интернете. И сошлись как раз на почве секса. Несколько дней подряд мы обменивались с ним сообщениями развратного характера, в которых достаточно подробно выясняли сексуальные предпочтения и фантазии друг друга. Макс отличался от остальных моих любовников из сети тем, что на фоне всей его вежливости, галантности и спокойствия не было ни грамма пошлости. Напротив, каждое его сообщение было пропитано сексом, содержало открытый призыв заняться сексом и возбуждало меня. Я не выдержала первая и назначила ему свидание.

Макс был очень красивым мужчиной и понравился мне внешне с первого взгляда. Он был высокий и темноволосый. Темные глубокие глаза самца (на 'не самцов' я даже не обращала внимания). Пухлые и очень чувственные губы. Весьма ловкие, умелые и опытные пальчики, что немаловажно. И венец творения природы: идеальный, совершенно формы и размера, самый красивый в мире член!

Оценивая когда-то при первой встрече все эти его качества, я сожалела, что как-то так принято в нашем мире — выбирать себе пару по любви или по достоинству пластиковой карты. Я бы предпочла выбирать себе партнера на всю оставшуюся жизнь по выносливости в горизонтальных забегах и частоте возникновения желания заняться этим видом спорта. И если рассуждать с этой точки зрения, то мы с Максом подходили друг другу идеально. Плюс Макс меня любил. Я же в свою очередь его почти любила. Но я понимала, что в этом мире, где выбирать нужно по вышеуказанным принципам, мое 'почти' играет решающую роль. И до тех пор, пока я не зачеркну это 'почти', ничего у нас в конечном итоге не получится. Как бы сильно я не любила секс, я знала, что без любви я не смогу долго и счастливо жить с человеком, пока 'смерть не разлучит нас'.

Мой почти идеальный мужчина, к счастью, понимал меня как никто другой. Мне не понадобились никакие объяснения. Синяк он уже увидел. 'Негодяев' мы потом накажем. Макс скучал по мне, я скучала по нему. И еще он всегда говорил, что лучшее лекарство от любых болезней — это секс.

Поэтому он просто обнял меня, захлопнул ногой входную дверь, слегка прикусил мое ухо и прошептал:

-Мама где?

-На даче, — простонала я в ответ, ибо уже хотела принять лекарство от моего личного доктора.

Макс впился в мои губы поцелуем, а я застонала от боли и наслаждения одновременно. Учитывая мою любовь к боли, этот секс будет просто божественным. Несмотря на то, что я даже рот не могла открыть полностью, я не смогу отказать себе в удовольствии поласкать язычком его идеальный и самый красивый в мире член...

Ураган... Война... Взрывы... Одежда в клочья... Крики-стоны-рычание... На полу... На кровати... На кухонной плите... Он сзади... Я сверху... Содранная кожа на локтях и коленях... Я перед ним на коленях... Он со мной у стены... Посуда разбилась... Соседи стучат по батареям... Мне больно... Он держит меня за бедра крепко-крепко... Волосы путаются и прилипают к губам... Нежный шепот... Не обращать внимания на звонки телефона... Глубоко... Сильно... Головой об стену... Следы от моих ногтей на его спине останутся... Он держит мои руки... Я задыхаюсь под тяжестью его тела... Влажные простыни... Пальцы во рту... На подоконнике... Шторы упали... Больно и хорошо до слез... Я кончаю от каждого его движения... Он близко от моего лица... Глаза закрыты... Поцелуй... Укусил... Больно... Хорошо... БОЖЕ! КАК ЖЕ МНЕ ХОРОШО!..

Татаро-монгольское иго, помниться мне из курса истории, оставило меньшее количество разрушений, чем мы с Максом через 2,5 часа. Но зато я чувствовала себя превосходно, несмотря на все мои повреждения. Морально мне было очень комфортно и спокойно. Кот меня теперь волновал не как чей-то муж, а исключительно как представитель семейства кошачьих самцов. Еще пара дней такого лечения и я приступлю к военным действиям с новыми силами.

После того, как мы вместе приняли душ, я приготовила Максу и себе кофе. Мы устроились на балконе и оба закурили. Как же хорошо, что он не достает меня даже с этим. Правда, он еще минут 20 возмущался по поводу моего синяка и отсутствия головы на плечах, когда я по ночам натыкаюсь на хулиганов. Он даже предложил купить травматический пистолет. Я тут же перевела все в шутку. Да, я много шутила и смеялась. Я чувствовал себя такой уверенной в себе, как до встречи с Котом. Все было на своих местах. И я на самом деле успокоилась.

Выходные мы решили провести на природе. У Макса был какой-то знакомый или друг, у которого имелся большой дом на берегу реки, неподалеку от моей малой родины. Прятать мой фингал до полного исчезновения мы собрались именно там. Я нацепила большие солнечные очки как у черепахи из мультика, которая львенка на себе катала, чтобы добраться до места моей временной и добровольной изоляции от цивилизации. В супермаркете мы капитально отоварились продуктами и белым сухим вином, а в аптеке Макс купил мне чудодейственное средство под названием 'бодяга'. Он утверждал, что это поможет мне уже к понедельнику появляться на улице без очков. Для меня было странно, что средство с таким названием вообще может от чего-нибудь помочь, разве что от похмелья.

Дорога заняла немного времени. Место было потрясающее. Вообще, если ехать мимо и не знать, что где-то тут должен стоять огромный трехэтажный дом, можно было запросто проехать мимо. Почему-то в голове пронеслось, что это отличное место, в котором можно спрятаться от кого-то или чего-то.

В доме было все, что нужно для беспечного времяпровождения парочки сексуально озабоченных молодых людей на все выходные. Правда, сеять вокруг себя такие же разрушения, как в доме моей мамы, мы не стали. В конце концов, все дневное время мы провалялись на берегу реки голышом. Я основательно поджарила свою тушку и теперь мой загар был просто сногсшибательным.

'Бодяга' на самом деле была чудным средством. К вечеру воскресенья синяк потерял свою убойную яркость, и во мне поселилась надежда, что немного тонального крема решит мою проблему на пару дней. А потом и вовсе все пройдет.

На всякий случай я решила задержаться в этом чудесном месте до вторника: занятий с Ксюшей в понедельник у меня не было. Макс оставил мне ключи от дома и уехал в Москву. Перед отъездом, правда, он мне прочитал длинные нравоучения, строго-настрого наказал больше не гулять одной и оставил подробные инструкции по лечению моих ранений.

Чтобы не скучать весь день в одиночестве, я позвонила Кузе и пригласила ее к себе. Окончательно закрепив загар, допивая все привезенное нами с Максом вино, я рассказывала ей обо всем, что произошло у нас с Котом. Кузя слушала с некоторой настороженностью и время от времени вставляла фразу 'Катя, ты доиграешься', но даже от нее — самого моего строго судьи — я не получила порицания. Да, на самом деле все выглядело как игра.

Вечером мы с ней вызвали такси и вернулись в город, ибо завтра мне нужно было заниматься с Ксюшей, а Кузе выходить на работу в клинику. Мой синячок был полупрозрачным, припухлость на щеке исчезла, я была похудевшая от своих двухдневных экзерсисов в постели, загорелая и довольная собой и жизнью. И чувствовала себя так, что была готова позвонить Коту и получить свою очередную дневную часовую дозу возбуждения для дня 'Х'. Но вместо его голоса я услышала в трубке сухой женский компьютерный ответ, что абонент — не абонент. Мой вечер пропадал чудовищно бездарно. Я тут же пожалела, что отказалась от Машиного предложения, которое она мне сделала, когда я занималась с ее сестрой, провести этот вечер в кино. К счастью, у меня была Кузя. Пока я сокрушала по поводу испорченного вечера, она сама мне позвонила и тоже позвала пойти в кино с ней и ее мужем. Решительно все в городе собрались идти сегодня в кино, видимо была какая-то сногсшибательная премьера.

Так оно и было: 'Секс в большом городе 2'. Вестибюль кинотеатра был забит разодетыми девицами, которые вышагивали на шпильках по мраморному полу в сопровождении своих недовольных мужчин, которые не понимали этого божественного поклонения брендам, красоте экранных актрис и всеобщего женского сумасшествия по поводу выхода очередной серии, хоть и культового, но все же сериала.

Я приехала одна, договорившись, что с Кузей мы найдемся уже внутри. И билеты тоже были у нее. Но первой, кого я встретила, была как раз Маша.

-Все-таки решила пойти со мной? — радостно спросила она меня, взяв под руку.

Мне было как-то неловко сказать ей, что не с 'ней', и я ответила:

-Нет, Машуль, моя самая древняя и закодычная подруга настояла, чтобы я с ней пошла, потому что муж не разделяет ее любви к сексу и шмоткам, а ей нужно с кем-то фильм обсуждать в процессе просмотра. Они меня уже где-то тут внутри ждут.

-Я тоже не одна, — сообщила Маша, — я с мужем и он тоже не особо доволен. И со мной тоже подруга. Если хотите, можно посидеть вместе перед фильмом и выпить что-нибудь.

Я кивнула в ответ, и в этот момент увидела Кузю и Добряка. Но вот фразу 'Вот моя подружка сидит' мы с Машей произнесли одновременно и обе указали на Кузю. Затем засмеялись: Маша весело и задорно, а я как-то нервно и настороженно. Настороженность вызвала у меня и Кузя, когда мы подошли к столику и стали рассказывать, что совершенно случайно, она оказалась близка нам обеим. По мере того, как я рассказывала о своем знакомстве с Машей, Кузя менялась в лице все больше, но не проронила ни слова.

-Что?! — спросила я ее почти шепотом, не выдержав этой мертвой паузы.

-Все в порядке, — тихо ответила она, — сейчас сама все поймешь...

Согласна, что это было довольно странно: Маша и Светка оказались подружками. Но город у нас небольшой, а Светка довольно хороший стоматолог. Вот такое стечение обстоятельств. Не больше того. Но бледность Кузиного лица меня очень волновала. Вероятно, что это были еще не все сюрпризы.

Мой сюрприз шел к нам и улыбался во все лицо: Кот собственной персоной. Памятуя, что Добряк меня слегка недолюбливал и явно не одобрил бы моей небольшой интрижки с его женатым другом, в курсе которой за этим столиком была только Кузя, у меня не было желания, здороваться с Котом тут при всех. Я уже хотела подняться, извиниться перед всеми и отойти на пару минут (думаю, что мне хватило бы), но Кот уже пожал руку Добряку, кивнул мне и Кузе 'привет', уселся рядом с Машей, обнял ее за талию и сделал глоток вина из ее бокала.

-Катя, познакомься, — с улыбкой произнесла Маша, — это мой муж...

Имя она не успела произнести, потому что на слове 'муж' я поперхнулась так сильно, что вино напрямую попало мне в нос, и я закашляла со страшной силой.

-Господи! — воскликнула Кузя и принялась меня спасать, сильно молотя по спине кулаком, словно пытаясь в меня вдолбить, что ситуация напряженная.

Да я и без нее это понимала! Кот сидел и смотрел на меня, как ни в чем не бывало. Маша с тревогой, впрочем, как и любой человек в такой ситуации, когда кто-то поперхнулся. Добряк, как всегда, вечно всем недовольный.

'Лучше бы я дома осталась', — пронеслось у меня в голове. Уму непостижимо, до чего у нас маленький город! На ровном месте столько родственников! Пока я откашливалась, все понемногу встало на свои места. Кот и Андрей тогда искали репетитора для его сестры (это и была Ксюша), а значит и Маша — сестра Андрея. И Кот как раз познакомился с ней именно через него. И именно Андрей — профессиональный фотограф, как я помнила, — сделал все эти восхитительные снимки своей сестры, которые я видела у нее дома. И Маша очень красивая 'мягкая' блондинка просто не могла не понравиться Коту. Вот только пара вопросов меня все-таки мучила: что заставило их пожениться и как я теперь отношусь к Маше?

Нечеловеческих усилий мне стоило взять себя в руки и постараться ничем себя не выдать: для Добряка и Маши качестве 'не любовницы' Кота, а для Кузи и Кота в качестве женщины, которая 'не ревнует' своего 'не любовника' к сногсшибательной красотке — его законной жене, что само по себе звучит неправдоподобно.

В зале я села рядом с Кузей с самого края: подальше от Кота и Маши. Что это? Неужели на самом деле ревность? Машу я любила и ненавидела одновременно. Никогда не думала, что к одному и тому же человеку я способна испытывать настолько сильные и абсолютно противоположные чувства. Разве что к Коту в свое время. Любую другую женщину я не восприняла бы совсем, но Маша... Она была для него идеальной женой, и это меня убивало. Я не соперничала с ней, я не претендовала на ее место, я не собиралась забирать ее мужчину, но одно ее существование со мной и Котом в одном пространстве рождало во мне кучу комплексов, начиная от роста, заканчивая умом.

13. Ревность. Водка. Танцы.

Самое главное для меня сейчас, это чтобы Кот не заподозрил во мне эту бурю эмоций. Эмоции — это нарушение всех наших правил, которое влечет за собой немедленное прекращение всех наших забав, а этого я не могла допустить. Кот достойно выдержал Тёму, а, значит, я выдержу Машу. Тем более я прекрасно помню, как Кот смотрел на меня, когда мы все вместе сидели за столиком двумя милыми семейными парами в сопровождении одинокой (или свободной) давней приятельницы всех четверых. Я видела, что он хочет меня. Я понимала, что близость жены для него, скорее, дополнительный впрыск адреналина, нежели угроза. Но он не сделал ни единой попытки заговорить со мной не как со своей старой знакомой или подругой Кузи. Маша была приятно удивлена, что мы с ее мужем знаем друг друга давно и даже пошутила на тему, что весьма странно, что Кот не женился на мне тогда, когда мы были детьми, ибо я, по ее мнению, в его вкусе. Ну, что ж: тут мы с Машей похожи, но от ее шутки меня слегка передернуло. Добряк благоразумно умолчал, а Маша так и не узнала, что мы были не просто знакомы когда-то там давно, что между нами было нечто большее. Намного большее, чем сейчас у нее с ним. Настолько большее, что до сих пор еще живо и витает в воздухе, делая банальный поход в кино полетом над пропастью для всех.

После кино две семейные пары взяли одно такси и отправились домой. Я любезно со всеми попрощалась и сказала, что мой вечер еще не окончен, и я намерена отправиться в ночной клуб 'Серебро', чтобы встретиться с одним давним приятелем и выпить по коктейлю. 'Давний приятель' кивнул утвердительно и едва заметно для всех, что он слышал название клуба и понял приглашение на коктейль.

'Серебро' — чуть ли не единственный клуб во всем городе, где на входе есть фейс-контроль, а внутри нет малолеток, которые всей компанией скидываются на одну бутылку темного пива и графин водки. Здесь отдыхали взрослые и обеспеченные люди. Атмосфера была максимально приближена к тому, что я привыкла видеть в Москве, и я почувствовала себя внутри как у себя дома.

Так как время еще было немного, то и полномасштабного веселья еще не началось: музыка играла негромко, кое-где еще даже горел яркий свет, а обнаженные гоу-гоу еще не появились на своих местах. Несмотря на то, что в зале были свободные столики, я разместилась за барной стойкой в удобной позиции: мне был виден весь зал, а также и вход.

Алкоголь — первый враг оргазма! Это правило я знала четко, поэтому взяла себе чашку кофе. Я ждала Кота, и мне нужна была трезвая и ясная голова, чтобы достойно держать удар. Кофе без сигарет, увы. Я не могла себе позволить сейчас сорваться, потому что почувствует от меня запах. Мой мозг мне подсказывал, что пора бы уже отказываться и от кофе, чтобы не раздражать свои нервные окончания никотиновой зависимостью.

Я огляделась. Лица вокруг меня были мне знакомы. Вон там в углу сидит Миша с женой. Жену я не знаю, но вот Мишу когда-то знала очень близко, причем довольно долго: пару месяцев. Он работал где-то в центре города, у него был отдельный офис, и именно туда я приходила почти каждый день, чтобы полежать на его большом черном кожаном диване и на самом Мише.

Вот из этой компании молодых людей я знаю двоих: Эдика и Антона. Эдик лет 10 назад занимался перегоном иномарок из Германии, и я гонялась с ним несколько раз. Во сне он разговаривает и очень любит шпротный паштет, причем ест его с ножа прямо из консервной банки. А Антон подарил мне незабываемый один раз, после которого шрам у меня до сих пор остался. Мы тогда познакомились в ювелирном магазине, где я покупала маме подарок на день рождения, а он предложил мне отметить покупку и день рождения моей мамы. В итоге мы так напились, что когда посреди ночи шли пешком к нему домой и вдруг начался ливень, мы стали как безумные скакать по лужам и брызгать друг друга. В конечном итоге моя нога угодила в яму в асфальте, и я содрала себе целых 2 ногтя на ноге. Антон оказывал мне скорую помощь, нес домой на руках, мыл меня в душе и бинтовал. На утро, когда мы протрезвели, а боль в ноге была адской, мы таки занялись сексом. Больше я его не видела до сегодняшнего вечера.

Вот только зашел Леха Зайцев. Этого я даже почти любила те несколько недель, что мы провели вместе. Но убивало меня в нем, что он был неисправимым пошляком и его дурацкие шутки и сравнения я не смогла долго терпеть.

А вон там Илья... фамилию не помню, но когда-то знала. Какое-то время он был дорог мне настолько, что его привычку ковыряться в носу я долгое время не признавала вредной, и мне казалось, что он это делает просто умилительно. Как ни странно, но я бросила его из-за дырявых носков.

И еще, еще, еще знакомые лица. Я многих знала, я со многими тут спала когда-то давно. А сейчас они взрослые мужчины. И почти все пришли сюда не одни, почти каждый либо крепко обнимает, либо слегка придерживает на длинном поводке какую-нибудь красотку. Они все успокоились по жизни, остановились с кем-то близким и любимым и пришли сюда просто отдохнуть. И почти все делают вид, что не знают меня, хотя (пока их дамы не видят) все приветственно кивнули мне. А я по-прежнему одна, по-прежнему не могу остановиться. И с чего я вообще взяла, что Кот сейчас сюда приедет? Он тоже остановился. Он сейчас дома со своей женой. И ему придется постараться (при всех его способностях) найти достойное объяснение для нее той причины, которая заставит его покинуть тепленькое супружеское ложе и примчаться ко мне ради сомнительного удовольствия.

Чертова Маша! Ну, почему имен она? Была бы на ее месте любая другая, я бы даже глазом не моргнула. Я бы разжевала ее и выплюнула. Я бы не постеснялась Добряка и провоцировала бы ее. Я бы заигрывала с Котом и радовалась ее негодованию, злости и ревности. А теперь получается, что ревную именно я! Причем ревную мужчину, который даже не мне принадлежит!

Свет стал тише, а музыка громче. Замигали яркие разноцветные огоньки. Народу прибавилось. Подвыпившие девицы стали выпрыгивать из-за своих столиков с визгами 'это моя любимая песня!' и выскакивать в центр, чтобы поразить окружающих своей пластикой. Гоу-гоу в это время заводили остальных, которые еще не дошли до нужной кондиции. Девчонки были намазаны блестками: прямо как я несколько дней назад. Уверена, что ни одна из них не получит сегодня в глаз! На такое способна только я!

Окончательно укрепившись в мысли, что Кот не приедет, я сделала контрольный звонок. Трубку он не поднял, но и не сбросил меня: значит, перезванивать не будет. Конечно, зачем ему я, когда есть Маша.

Я жестом позвала бармена и отправилась в 'алкогольное турне по миру'. В попутчики выбрала себе ментоловые сигаретки. Для начала я решила объездить родную Россию, поэтому первой была наша родная водочка. Затем, я решила, что пора расширять географию и отправилась в Мексику за текилой. Бармена звали Дима, ему было 20 лет и он учился в моей родном университете. А еще он любезно согласился отвечать мне 'БУМ!' каждый раз, когда я стучала пустой стопкой и кричала 'ТЕКИЛА-БУМ!' и подносил зажигалку каждый раз, когда я доставала из пачки сигарету. До того момента, как Эдик решил подойти ко мне и поздороваться по-дружески, моим собеседником был Дима-бармен. С Эдиком мы быстро освежили в памяти его любовь к шпротам и мою нелюбовь к Германии. Далее он присоединился к моему путешествию, и мы вместе с ним отправились в Японию, заказав себе бутылку саке.

К 2 часам ночи я была в норме. Маша перестала меня волновать совсем. Во мне было столько сортов водки со всего мира, что я была как проспиртованная ящерица в бутылке. Алкогольный стоп-сигнал сработал, и я отодвинула от себя очередную стопку. Эдик, который вначале (как я думаю) имел большую надежду уложить меня спать у себя дома, к этому времени ее окончательно потерял, ибо как любой нормальный человек он рассудил, что от женщины в таком состоянии как у меня, толку будет немного. Увы, Эдик ошибался. Да, оргазма мне сегодня не дождаться, но это не значит, что я не хотела заняться с ним сексом. Соскользнув со своего стула, я потащила его в центр зала, прямо в танцующую толпу. В моих движениях не было ни намека на то, что я чертовски пьяна. Я никогда не принимала наркотики, но я догадывалась, что люди, которые их принимают, чувствуют себя примерно так, как я сейчас. Я закрыла глаза. Чтобы двигаться, они мне были не нужны. Мои движения были расслаблены, тело очень пластичное, как будто водка мне все кости растворила. Мне хотелось танцевать грязные танцы с этим Эдиком или с кем-то еще, кто присоединился ко мне в этом танце. Я уже не обращала внимания, кто это был. Кто-то уже приобнял меня за талию и повернул к себе. Иногда я приоткрывала глаза, что посмотреть на окружавших меня людей, которые двигались со мной в одном танце, в одном ритме так, словно до этого момента мы репетировали все наши движения. Иногда я оказывалась в объятиях с какой-то девочкой, иногда какой-то парень крепко держал меня сзади за бедра, иногда чьи-то пальцы касались моих губ, иногда чьи-то губы. Много тел прижималось к моему телу. Мы все были горячими и возбужденными. В воздухе пахло сексом. Если бы сверху вдруг раздался призыв 'Всем раздеться и заняться сексом!' я бы сделала это, не задумываясь. Причем, мне неважно было, кто именно оказался бы моим партнером: женщина или мужчина. Мне было все равно.

Я уже давно скинула свои туфли и понятия не имела, где они валялись, равно как и моя сумка, в которой лежал мобильный, кошелек и ключи от квартиры. Но меня это не волновало. Кто-то снова приблизился ко мне сзади, крепко взял за бедра, наклонил вперед и потянул на себя. У меня побежали мурашки по коже от возникшего ощущения приятного возбуждения. Я подчинилась, выгнула спину и сама прижалась сильнее. Сильные руки выпрямили меня за плечи, и я почувствовала горячее тепло ладоней на своем теле. Я не видела лица, но мы словно срослись и двигались одновременно, угадывая следующее движение друг друга. Это явно был мужчина. Он поцеловал меня сзади. Я отвела руки назад и схватила его за ягодицы, еще сильнее прижимаясь. Его пальцы уже крепко сжимали мои соски. Я открыла глаза. Пора было уходить: хватать этого красавца (даже если он таковым не является) и тащить его к себе в берлогу, ибо он делает именно то, что мне сейчас необходимо. Видимо, он чувствовал нечто подобное, потому остановился и я ощутила его дыхание рядом со своим ухом, а в следующую секунду он произнес:

-Нет, Киска, к тебе мы сейчас не поедем: во-первых, ты пьяна. А, во-вторых, это — не по правилам. Хотя, думаю, что домой тебя точно пора бы отвезти.

Кот!

'Боже мой! — пронеслось у меня в голове, — как я рада тебя видеть, мой хороший!'

Приехал все-таки. Ко мне. А я в таком состоянии. Я моментально почувствовала себя проигравшей в нашей игре. Конечно, он все понял: я ревную его к Маше и поэтому надралась тут как сапожник. Сейчас он отвезет меня домой, поцелует в лобик и скажет, что все закончено. Но с другой стороны присутствие мужчины рядом со мной в этот момент, причем такого, на которого я могу положиться, настолько меня расслабило, что я покорно повиновалась судьбе, позволила ему увести меня из клуба и усадить в машину.

В машине я задремала, а проснулась уже когда Кот пытался аккуратно взять меня руки, чтобы не разбудить и отнести ко мне домой. Я неуверенно отмахнулась от этого джентльменского жеста и заявила, что способна дойти до квартиры сама.

-Мама дома? — поинтересовался он, придерживая меня за локоть, когда мы шли к лифту.

-На даче, — выдавила я.

-Тогда я тебя до кровати провожу, чтобы ты не передумала на полдороги и не сбежала еще куда-нибудь.

-Это нечестно, — пьяным голосом пролепетала я, — я не смогу сопротивляться тебе в таком состоянии.

-Не переживай, кисуля, — засмеялся он, — я буду пользоваться твоей беспомощностью. К тому же от тебя в таком состоянии толку мало.

В других условиях я бы с ним поспорила, но не теперь. Как я попала в квартиру, я уже не помнила, ибо почти провалилась в сон.

Утром все было как обычно: очень хотелось пить, курить и писать одновременно. Голова гудела, но снов (слава водке, с которой я начала!) не было, поэтому летающие бутылки со стрингами вместо крыльев не беспокоили мое подсознание.

Обеспокоило его присутствие Кота в моем доме. Он, как ни в чем не бывало, спал в моей комнате на диване, который он передвинул поближе к окну. Он спал абсолютно голый, накрытый легкой простыней, лежа на спине и демонстрируя мне все свое мужское здоровье сквозь нее. Я закрыла глаза и сладко потянулась. И тут обратила внимание, что я тоже сплю абсолютно голая. Обалдеть! Да у него железные нервы, как я погляжу.

Стараясь не шуметь, я потихоньку выскользнула из своей кровати и на цыпочках прокралась на кухню. Обнаружив в холодильнике большую бутылку ледяной минералки, я принялась пить ее жадными глотками, наслаждаясь звуками, с которыми она проникала в мой обезвоженный организм. Когда я закрыла дверцу холодильника, передо мной стоял Кот. Голый и улыбающийся.

-Доброе утро, Катя.

продолжение есть.