| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Внутри было прохладно, в воздухе витал какой-то необъяснимый запах — одновременно знакомый и необычный. Я прошел по коридору, пока не уперся в массивную дверь с латунным пером на уровне глаз. Искусно. Стукнув пару раз для приличия и услышав "Входите", нажал на ручку и перешагнул порог.
В кабинете царил сумрак, несмотря на белый день на дворе. Сам же кабинет оказался небольшим — наверное, из-за того, что стены подпирали толстенные шкафы, ломившиеся от книг. За темным массивным столом посередине сидел и что-то строчил седой мужчина в очках.
— Добрый день, — поприветствовал он меня, привстав. Его взгляд уперся в мой нагрудный знак городской стражи, а на лице появилось неодобрение. — Чем обязан?
— Добрый, — согласился я. Думаю, разводить политес ни к чему, так что я приступил к делу: — Я хотел бы побеседовать по поводу работы. Найдется ли здесь место?
Архивариус, а я был уверен, что это он, сощурил глаза за стеклами.
— Место найдется. На какого рода работу рассчитываете?
— Любая подойдет. От помощи в перетаскивании томов до ведения архивов.
— Архивы? — удивленно переспросил архивариус и взглянул на меня поверх очков.
— Неужели воин обязан быть неграмотным? — усмехнулся я.
— Конечно, нет. — Он еще раз смерил меня испытующим взглядом и сказал: — Хорошо, я готов предоставить вам место, но — сперва посмотрю, на что вы способны. Пройдемте.
Конечно, он меня взял. Конечно, я ошалел от открывшейся мне картины, когда зашел в подвал — сухой, пахнущий чем-то резким и очень пыльный. Конечно, там было все буквально забито... И, конечно, я попытался найти что-нибудь о посланницах Хозяйки судеб.
Конечно, ни слова.
По крайней мере, там, где я искал. А не искал я... даже боюсь представить себе фронт работ.
Я остановился на углу, там, где нагретый за день камень мостовых и домов все еще давал тепло, хоть слабо, прохладному осеннему воздуху. В голове промелькнуло — а оно мне надо?
"Мортимер..." И этот серебристый смех... И слова — "Будь осторожен, юный король..."
Надо. Ведь зачем-то же они встретились на моем пути. Не случайно. Поэтому я должен узнать. Должен.
Примерно такие мысли крутились в моей голове, когда мы с Дваргом совершали ежевечерний обход на следующий день. Главные улицы пестрели запоздавшими прохожими, переулки, как всегда, пустовали. Или же там прятались стаи, готовые разодрать горло ради маленькой, ничего не стоящей добычи.
За полчаса до полуночи. Темное и беспокойное время — город еще не спит, но ночные охотники уже выходят на промысел. Мы шли по переулку, мелькая в квадратиках тусклого света из окон, прячась на миг в темноте и снова появляясь. Малая луна, висящая над городом, не сулила ничего хорошего, равно как и нахально подмигивающие звездочки рядом с ней.
В этой части города наш маршрут пролегал по паутине тонких проулков, цепко охватившей домишки с мелкими окошками и облупившейся облицовкой. Когда-то здесь находилась маленькая деревушка, где жили рабочие из каменоломен поблизости. Со временем деревушка разрослась в городок. А когда обнаружились богатые жилы драгоценных камней — в крупный торговый город, полностью выстроенный из камня. Я не любил его за это. Холодный, бездушный городишко с каменной душой.
Мы шли осторожно, тихо переговариваясь и чутко прислушиваясь к малейшему шороху. Луна заливала наш путь красноватым светом, и казалось, будто в лужах тускло блестит чья-то застывшая кровь. В ночи, когда в небе царит Хеста, не жди ничего хорошего. Так случилось и теперь.
Покосившийся заборчик, доски которого торчали из земли, точно переломанные ребра, вздрогнул от резкого толчка. Где-то слева послышался истошный женский визг и грохот дерева по камню, лязг и стук подошв. Мы оба понимали, что могут означать эти звуки, и потому кинулись вперед, не раздумывая.
У одного окна из дома слева были вырваны с мясом ставни и рама, а подошвы стучали уже где-то за углом. Дварг кинулся туда, я, замешкавшись на миг — следом за ним.
— Обходи! — хрипло прошипел на бегу Дварг. Я свернул в ближайший переулок. Если мы сделаем все правильно, то уже через пару кварталов загоним грабителей в угол. Если же нет — в лучшем случае, мы их упустим. В худшем — загонят нас.
Нас, стражников, всего двое. Двоих мало. Остается надеяться, что воров не больше двух, или придется худо. Справа от меня затопотали тяжелые ботинки Дварга, и через секунду он вынырнул из тени.
— Где они? — выдохнул он. Ответа не потребовалось — где-то впереди послышалась грязная ругань.
— Дварг, прямо, — быстро сказал я и помчался в обход. Дварг тяжелее и бегает он гораздо медленнее, за это время я успею обойти грабителей и отрезать им путь. Невдалеке — городская стена. Наша взяла!
Я успел вовремя. Красный свет Хесты погладил лезвие ярким всполохом, когда я остановился прямо перед носом шайки. Трое. Плохо. Позади в узкий переулок влетел Дварг.
Деваться им некуда. Назад они не пройдут — я хорошо знал возможности своего друга. Нет, пройти они могут... только по частям. Прорваться через меня — вполне вероятно. Они это тоже знали, судя по оценивающим взглядам, но меч внушал обоснованные опасения. Кого-то они не досчитаются, это я могу гарантировать.
За секунды, что они оценивали свои шансы и принимали решение, я успел разглядеть их, насколько позволял мрак. Один — мужчина в возрасте, сразу видно — матерый волк. Белый шрам, видимый даже в темноте, пересекал его лицо от уха до подбородка, разрезая губы пополам. На его плече висел тяжелый мешок — судя по всему, они ограбили кого-то из богатеньких, но жадность заставила заглянуть в чью-то лачужку. Это их и выдало. Второй — еще мальчик, года на два младше меня. На его лице ясно читался страх вперемешку с неуверенностью. Мне даже стало на миг жаль его. Что же тебя толкнуло-то на этот путь?
Третьего я точно где-то видел. Я был абсолютно уверен в том, что знаю этого человека, но откуда? Мы незнакомы, в этом я убежден. Но лицо, лицо... где я видел его? Невысокий и довольно полный, он двигался с непередаваемой грацией опытного бойца, грацией, которой не обладали ни юнец, ни вор. Вот он плавно переступил с ноги на ногу, медленно двигаясь вдоль стены за спиной первого, вот он подобрался, готовясь к прыжку...
Меня спасло то, что и я, и Дварг в этот момент наблюдали за ним. Я увернулся, успев мимоходом проехаться лезвием по его брюху, а мой напарник, преодолев одним огромным прыжком расстояние между нами, прижал толстяка к земле. Дварг справится один, а вот эти двое уйдут — они уже преодолели расстояние до поворота, бросив своего на произвол судьбы. "Хорьки трусливые", — подумал я, петляя по проулкам, надеясь загнать их в тупик. Хотя — они ничего сделать не могли. А вот спасти свои шкуры...
Выскочив из-за угла наперерез этим двоим, я заставил их отступить. Т-образный перекресток образовали две дороги, по которым мы сюда прибежали, и короткий тупик. Все получилось, как я и хотел. Получилось!
Грабители отступали назад, к стене. Почему они не пытаются сопротивляться? Я один, их двое. К тому же мужчина явно опытен в такого рода разборках. Как бы они чего...
Мужчина выпрямился, закрывая юнца спиной. Сброшенный с плеч мешок брякнул рядом, выкатившаяся из него монета описала широкий круг около меня и упала где-то позади. Мальчик сжался в комок где-то в углу, значит — один на один?
Миг, что я смотрел на мальчишку, едва не стал для меня последним. В левое плечо вонзился взявшийся из ниоткуда кинжал. Не дернись я — и лезвие оказалось бы прямо в сердце. Ах ты...
Откатившись в сторону, я услышал звяк еще одного лезвия по камню разбитой мостовой. Вскочил на ноги. Вор готовился к очередному броску.
Я изо всех сил оттолкнулся от земли и сбил его оземь. Руку, метнувшуюся, чтобы перерезать мне горло, резко ударил о камни, выбив клинок. Краем глаза я видел, что мальчишка не двигался и лишь дрожал от страха.
Вор был тяжелее и сильнее меня, но у меня имелось небольшое преимущество: лезвие меча возле его горла. Он лишь тяжело дышал и в ярости испепелял меня взглядом, понимая: малейшее движение — и ему конец. Я отрежу ему башку прежде, чем он что-то мне сделает.
Я заставил его подняться и быстро стянул руки ремнем. Острие меча щекотало ему спину между лопаток, когда я выводил его из переулка. Позади послышался тихий всхлип.
Совсем забыл...
Мальчишка все так же сидел в углу, скорчившись и дрожа. Сейчас он тихонько всхлипывал, наблюдая за нами. В душу снова закралась непрошеная жалость.
— Убирайся отсюда, — тихо приказал я, мотнув головой. Мальчишка приподнял голову, словно не веря своим ушам. — Уходи, что непонятно? — прикрикнул я. Он моргнул и медленно поднялся, цепляясь за стену.
— Быстро!
Через пять секунд его здесь уже не было.
Мне показалось, или в глазах у вора мелькнуло нечто, похожее на признательность?
Если бы я только знал, чем обернется мой необдуманный поступок, снес бы мальчишке голову прямо там, в грязном тупичке. Неожиданный приступ милосердия оказался тем рычагом, который запустил в действие сложный механизм игры людскими судьбами. Игры, в правила которой меня почему-то забыли посвятить.
С той ночи прошло около двух недель. Медленно заживающее плечо ныло, не переставая, — небо заволокли тяжелые белые тучи, и с севера явственно потянуло холодом и запахом снега. Близился конец осени — зима наступала на город медленно, но уверенно, и под ее тяжелыми шагами трескалось мертвое небо, рассыпаясь мягкой и холодной белой пылью.
Это произошло тривиально до неприличия. Я возвращался домой с очередного дежурства, по привычке срезал через узкие улочки, ограниченные глухими стенами. Глубокая ночь, подозрительная тишина, падающий мягко и бесшумно, словно призрак, снег — в общем, антураж в полном порядке. Позже, когда я вспоминал подробности, мне стало до смешного... обидно? — настолько банальна оказалась ситуация.
Я умудрился не услышать, не увидеть, ничего не почувствовать. И как я только мог... впрочем, заметь я опасность вовремя, вряд ли бы это что-то изменило.
Их было пятеро. Шестым оказался тот самый мальчишка, которому я так опрометчиво подарил жизнь и свободу. "Верно говорится — хорошие дела наказуемы", — думал я, отступая от появившихся из ниоткуда троих дюжих молодчиков. Они стояли спокойно, не шевелясь, и, казалось, ждали чего-то. Как оказалось чуть позже, сзади меня поджидали еще двое, ничуть не меньших габаритов.
Последним, что я помнил, был чей-то сапог. Сапог, бьющий меня, уже лежащего в жидкой грязи из тающего снега, под дых. Потом был кулак, разбивший нос. И проклятие, произнесенное из последних сил. Я от всей души пожелал маленькому поганцу сгнить заживо, чтобы его тело стало таким же, как и душа.
Я потерял сознание.
Темно. Тихо. И злобный ледяной ветер продирает буквально до костей.
Мертвый свет мертвого неба не дает теней. Небо... оно будто нависло могильной плитой — тяжелое, застывшее. Неживое.
Я стою посреди оцепеневшего в липком сумраке леса, и тьма тянет ко мне хищные щупальца. Я не двигаюсь, не сопротивляюсь, но мгла почему-то не может достать меня. Щупальца ее как будто натыкаются на невидимую мне преграду, пытаются ощупать ее, найти уязвимое место... Я поднял руку — не знаю, зачем... может, хотел схватить язык темно-серого тумана, притянуть его к себе... Я звал тьму. Она подалась ко мне, словно верный щенок к хозяину.
Яркий и очень белый всполох молнии прошил на миг почти половину неба, словно трещина. Моя ладонь и темно-серое щупальце тумана, на миг соприкоснувшись, рассыпали окрест рой золотых искорок. Тьма отпрянула, словно в испуге, а языки сумрака, касавшиеся моей брони, рассеялись искрами цвета меда. Мне почему-то подумалось, что так сверкали на солнце волосы сестренки. Так сияли в рассветных лучах прозрачные глаза Светлой...
Где-то одиноко и отчаянно завыл волк.
Теперь я смотрел откуда-то сверху сам на себя. Тот я, что шел вниз по винтовой лестнице с факелом в руке, был, казалось, совершенно спокоен. Но я, который наблюдал за ним, пытался и не мог понять, откуда взялась тревога. Словно где-то совсем рядом поджидает опасность, готовая напасть в любую секунду.
Лестница окончилась развилкой. Я постоял миг, словно вспоминая, и направился влево. Я, что летел вверху, не знал, не понимал, почему тот я идет с видом, будто у себя дома. Будто точно знает, чего хочет и куда надо идти. Будто это и вправду наш? мой? дом.
Я снова повернул. Теперь он? я? шел по багровому ковру, странно выделяющемся на темно-сером камне. Я? мы? проходили мимо портретов в массивных рамах с полустершейся позолотой. Люди, изображенные на них, щеголяли тяжелыми мехами горностая, пышными шелками, лоснящимся бархатом. На полотнах виднелись драгоценности, дорогая мебель, бесценные ткани... былая роскошь. Былая?..
Но лиц я не видел.
Вместо них на меня смотрели смазанные пятна, в которых едва угадывались контуры гордых черт. Однако не оставляло ощущение, что они наблюдают за мной. Тяжесть их мертвых взглядов преследовала меня все то время, что я? мы? шли по бесконечно длинному коридору.
Взглянув на себя, я заметил одну вещь: казалось, я? он? знал когда-то этих людей. Он миг вглядывался в каждое лицо, прежде чем сделать очередной шаг куда-то вперед. Прошлое, что притаилось в бесцветной пыли, в паутине на стенах, в обломках на полу — ЕГО прошлое. Его, не мое.
Мое будущее?..
Веки были тяжелыми, сухими и горячими, так что казалось, будто кто-то насыпал в глаза песку. Я попробовал поднять руки, чтобы протереть их, но на удивление не смог — мной овладела жуткая слабость. К тому же левую руку от кисти до локтя держал тяжелый гипс. Голову тоже охватывал бинт, не знаю, где еще меня перемотали, но подозреваю, что везде. Каждый вдох приходилось делать с некоторым усилием, отчего где-то внутри вспыхивал тусклый уголек боли.
Я смотрел в потолок, пока глаза не заслезились и не стало чуть полегче. Пытался понять, почему стены вокруг не темно-серые, а золотисто-медовые. Я же вроде в другом месте находился... или мне это привиделось?
В ярком солнечном луче танцевали пылинки... как искорки. Искорки... я никак не мог вспомнить, что же за бред я видел, будучи в отключке. Несвязные картины, что удавалось вытащить из памяти, делу не помогали.
А почему я, собственно, в гипсе и бинтах? Правильные вопросы задаешь, Мортимер. Мышление просыпается. Еще бы память проснулась...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
