Заговор по душам. (Малоросский прованс.)

Малоросский прованс. Заговор по душам.

Громова Елена и Валери Фрост.

Пролог.

Несколько часов назад жизнь Веры в очередной раз сделала шаг. Только вперед и с песней! Диплом специалиста гуманитарных наук аккуратно лег в стопочку личных достижений. Дальше только тишь да гладь. Радостные лица родителей, полноценный рабочий график и обязательное, даже — неизбежное признание в вечной любви и бархатная коробочка с обручальным кольцом.

Девушку передернуло. И вовсе не от ветра. Июльская ночь по-летнему была тепла и звёздна, река спокойна и темна. Тишина и покой, как все в жизни бывшей студентки Классического ВУЗа.

— Замерзла?

Вера слегка повернула голову и, мягко улыбаясь уголком рта, качнула головой:

— Нет.

Однако, вышедший на палубу в поисках сбежавшей невесты молодой человек не услышал или не захотел слышать ответ. Просто сделал по-своему — набросил льняной пиджак любимой на плечи.

Девушка стояла, облокотившись на борт прогулочного катера, и держала в руках бокал давным-давно выдохшегося и нагретого игристого вина. Ее собеседник, выказав максимальное количество заботы, поспешил укрыть тонкий девичий стан от несуществующих свирепых ветров собственным телом. Встал позади любимой, уперся руками в поручень и зарылся носом в пушистые волосы.

— Ты такая красивая, — выдохнул прямо в затылок.

Вера горько усмехнулась, но никто этого не заметил.

— У меня для тебя есть подарок, — парень перешел на новое место и теперь, стоя рядом с дипломированной выпускницей, влюбленно глядел на курносый профиль.

Девушка повернула голову, растягивая губы в учтивой и насквозь фальшивой улыбке, — придется привыкать. Молодой человек запустил руку в карман и достал из брюк обещанный сюрприз — бархатную коробочку.

Сердце Веры забилось часто-часто. Но совсем не от восторга. Любая другая уже прыгала бы от счастья. Вера же паниковала: почувствовала, как в кончики пальцев впились мелкие иглы, как разом из легких вышел весь воздух, а палуба закачалась еще сильнее. Спасал лишь поручень.

Тем временем бонбоньерка блеснула бантиком застежки и отворила свою бархатную пасть.

— Я подумал, что в такой знаменательный день было бы неплохо подарить тебе такой подарок, — молодой человек подцепил тонкую цепочку, которая тут же вытянулась по струнке, утяжеленная винтажным кулоном.

Через минуту Вера почувствовала на груди холод украшения и машинально поднесла руку, чтобы поправить подвеску. Сердце, которое вот-вот готово было выпрыгнуть из груди, вернулось на место и принялось отстукивать привычный ритм — презентацию супружеского ярма отложили на попозже.

— Здесь написано твое имя, — даритель презента вновь оказался в поле зрения, легко прикоснулся к подарку, перевернул и показал гравировку.

— Это очень красиво, — прошептала девушка, пряча взгляд паникерши. — Спасибо.

Кавалер потянулся за поцелуем. Лишь на миг Вере показалось, что она сгорает под жаром софитов, и крайне надеялась, что уставший от дублей режиссер крикнет "Стоп!", а эхо разнесет такое важное слово по студии и, наконец, прекратит этот глупый фарс.

— А, вот они! — голоса раздались со стороны ступеней. — Это они уединиться решили! От нас не сбежишь!

Крайне буйные экс-студенты спешили гурьбой на верхнюю палубу. Защита диплома — это цветочки. Вот бы пережить пьянку по поводу завершения учебы!

Вера улыбнулась. На этот раз по-настоящему. Ребята, ее ребята — ее спасители. Еще бы чуть-чуть и она не выдержала бы постности наигранной ситуации и сбежала. А потом долго жалела и, в конце концов, снова приняла бы Глеба назад.

— Верка! Айда купаться?!

Солнцева вовсе не горела желанием прыгать в темную воду, хотя мало чего боялась в этой жизни. Кроме самой жизни.

— Нет, спасибо, я лучше тут подожду.

Музыка взорвала густую тишину, когда ди-джей запоздало переключился на новый танц-пол. Толпа загудела, воздев руки к звездному небу. Праздник продолжился.

Решив, что самое время отвлечься от повседневности, Вера ринулась к ритмично двигающимся телам, на ходу вручив будущему мужу нагретый бокал. Ровно четверть часа понадобилась девушке, чтобы состряпать в собственном желудке коктейль из ядерного состава алкогольных напитков. А когда качка усилилась — броситься к перилам.

— Первый пошел! — провозгласил голос над головой, ударив по ушам, — Солнцева готова!

Полностью игнорируя злую шутку, Вера перегнулась через борт — полегчало, и в голове прояснилось. Облегченно выдохнув, недавняя студентка расслабилась. Рано... Очередная волна качнула пароходик, отбрасывая девушку на палубу. Вдохнув побольше воздуха, чтобы изобразить бодрость, Солнцева развернулась лицом к танцующим. Но единственное, что смогла увидеть — осуждающе-хмурое лицо жениха ровно у противоположного борта.

— А ты молодец! Держишься! — кто-то крайне дружелюбный толкнул Веру в плечо.

Качнулось судно, качнулось тело. Голова запрокинулась назад, взгляд на долю секунды зацепился за неопознанное в пьяном угаре созвездии, и девушка, не удержавшись, полетела в воду.

Река радостно раскрыла свои прохладные объятия, подарила блаженство, несравнимое даже с утренней негой выходного дня. Вера безразлично рассматривала уходящие ввысь блики огней, расплывающуюся кляксу собственных волос... Тело становилось все более невесомым, жизнь — незначительной, недавние события — бессмысленными, порывы — бесполезными. Улыбнувшись, Солнцева решила еще раз облегченно вздохнуть...

Жизнь ослепительной вспышкой прервала свободное парение расслабленного тела — девушка дернулась и ринулась обратно к огням. Вода держала. Вода не желала отпускать. Вера боролась и, в конечном счете, победила. Горло обожгло холодом, а из груди вырвался хрип.

Активно работая руками, недавняя баловница судьбы, зацепившись взглядом за горизонтальную линию берега, боролась за жизнь. Сознание избавилось от алкогольного дурмана, голова стала ясной, мозг организованно отдавал приказы телу.

Только теперь, качаясь на волнах, Вера отметила схожесть ситуации с апокалипсисом: вещи, обломки, деревянные бочки, тряпки, книги и люди — все смешалось, бурлило и издавало звуки. Люди, точно так же, как сама студентка, неистово боролись за собственную жизнь, хватаясь за песчинки материального существования. Звуки — не звуки, а рев адова пламени: истошные вопли, мольбы о спасении, ругань перемешивались с шумом бурлящей воды, треск взрывов заглушал вой сирены. Огненные всполохи, отражаясь от водной поверхности, двукратно увеличивались и ослепляли. Сизый дым то и дело застилал горизонт, на пару с водой нещадно обжигал легкие.

Совсем рядом кто-то безуспешно пытался освободиться от плена воды — кричал, захлебываясь, глотал слова, и без устали молотил воду. Мгновенно сработали инстинкты — выросшая на море девушка бросилась на помощь. Соблюдая все меры предосторожности, Вера подплыла сзади, ухватила жертву кораблекрушения подмышки и, обнаружив лодку спасателей всего в нескольких метрах от себя, активно заработала ногами. Утопающая женщина отказывалась помогать — паника и дезориентация делали свое пакостное дело. В какой-то момент ухватив за руку Солнцеву и, не внимая уговорам, полезла на голову своей спасительнице. Вера в мгновение ока ушла под воду.

Ни паники, ни истерик. Только нецензурные выражения и сумасшедшее желание избавиться от груза. Девушке удалось отцепить холодную руку и с максимальной силой оттолкнуть от себя пострадавшую. Спасенная женщина, не прекращая стонать и рыдать, дотянулась до брошенной с лодки спасателей веревки и сделала гребок ногами. Голая пятка выбила из глаз недавней спасительницы сноп искр. Солнцева успела подумать, как неблагородно поступила незнакомая дама, отблагодарив своего ангела-хранителя ударом ноги в нос, и окунулась в темноту речного дна.

Глава 1.

Сегодня баронесса была не лучшем расположении духа. И причин сердиться было хоть отбавляй. Ночная катастрофа на реке принесла немало материальных убытков. Что уж говорить об уроне, нанесенном репутации фамилии!

— Сколько погибших? — стальные нотки в голосе заставили воздух звенеть от напряжения.

— Сто два человека...

Софья Богдановна повела головой так, словно ей стала давить узкая горловина платья. Кабинет ушедшего, но от того не менее любимого мужа, показался женщине мал. Приподняв наполовину пустой стакан, тут же его поставила. Пальцы предательски дрожали. Еще не хватало выдать нервическое состояние стуком зубов о стекло. Мельком глянув на сына, баронесса вернулась к невеселой теме разговора.

— Есть пропавшие без вести?

Стоявший все это время у большого окна мужчина перекатился с пятки на носок, но четкого ответа так и не дал. Казалось, что пейзаж за стеклом его интересовал куда больше задаваемых баронессой вопросов.

— Саша, ты выглядишь крайне усталым, — баронесса отложила в сторону бумаги и пристально посмотрела на сына. — Ты что-то подозреваешь?

Уставший за ночь мужчина горько улыбнулся, прикрыв на минутку веки, а затем посмотрел на мать, слегка наклонив голову к плечу. Так обычно смотрят кошки, играющие в опасные игры с мышками.

— Мама? — мужчина произнес родное слово так, словно пытался уточнить, та ли женщина сейчас сидит перед ним? — Два наших корабля столкнулись в водах одной из самых широких рек империи. Это ли не совпадение?

Софья Богдановна в очередной раз провела пальцами по лбу, пытаясь разгладить морщинки. Шутка ли, выглядеть на двадцать лет моложе реального возраста? Ни единого седого волоска в густой шевелюре, "гусиные лапки" осмеливались появляться лишь тогда, когда баронесса улыбалась.

Однако именно сейчас было совсем не до смеха — пассажирский пароход, гордо носивший имя хозяйки херсонских степей, был безвозвратно потерян. Протараненный своим же сухогрузом, собственностью фамилии фон Фальц-Фейнов.

— Что тебе удалось выяснить? — баронесса тяжело вздохнула и снова взяла перо в руки.

Сын железной леди решился, наконец, отойти от окна и, поправив манжеты рубашки, что выглядывали из-под рукавов сюртука на пару сантиметров по старой моде, присел в кресло напротив родительницы.

— Капитаны обоих суден были трезвы на момент разговора с ними жандармов. Божатся в точном исполнении инструкций и члены команды. Рулевой механизм "элеватора" в полной исправности. Оба корабля держались своих курсов. Я ума не приложу, почему один перешел дорогу другому!

Александр потер ладонью лоб, непроизвольно повторив жест матушки. Он, действительно, ужасно устал. Ночь выдалась бойкой...

Тогда стрелки часов еще не успели обогнать полночь, когда лакей с перепуганными глазами сообщил веселящемуся на очередном светском приеме молодому барону неутешительные вести.

Поначалу, когда старший в семье после почившего отца, Фальц-Фейн увидел округленные глаза слуги, грешным делом подумал, что беда приключилась с казавшейся вечной баронессой. Однако тревоги развеялись, а на их место пришли озабоченность и недовольство.

Тихоходный Днепр преподнес неприятный сюрприз на праздник солнцестояния — крушение сразу двух суден, принадлежащих семье барона.

И если груз плавучего элеватора не пострадал и даже был доставлен в порт в целости и сохранности, то гордость флота Фальц-Фейнов — пассажирский пароход "София", пошел ко дну. Из почти пяти сотен пассажиров и членов команды удалось спасти лишь половину. Остальных объявили погибшими либо пропавшими без вести.

Страховка возмещала лишь стоимость потерянного корабля. А вот жизни потерянных пассажиров агенты выплат по рискам не оценили и в грош. И пока не будут выяснены все причины трагедии, имевшей место в мирных водах малоросской артерии, дом и пароходную контору Фальц-Фейнов будут осаждать как пострадавшие, так и вездесущие репортеры.

Александр выпрямил спину, глубоко вздохнул и одарил баронессу твердым взглядом.

— Я намерен довести расследование до конца, Софья Богдановна. Сейчас в лазаретах Тропиных и в Городской больнице находятся бывшие пассажиры "Софии". Я уже оповестил в письменных посланиях главенствующих врачей обоих госпиталей, что буду частым их гостем в ближайшие дни. Только не для лечения, а для разговоров с пострадавшими.

Аристократка-помещица внимательно слушала, но, все еще не доверяя повзрослевшему сыну, погрозила пальцем:

— Если кто-нибудь из них осмелится противостоять тебе, напомни, на чьи деньги содержатся лазареты.

Александр качнул головой и зажмурился. То ли подтверждая, что внял услышанному, то ли прогонял сонливость.

— И поспи немного, мальчик мой, — голос изобиловал нежностью и заботой, а глаза уже следили за бегущими по столбцам цифр пальцами. Баронесса не желала более задерживать сына.

Ранее утро прованса пахло сдобой. Городской дом Фальц-Фейнов соседствовал с популярным на весь город кондитерским заведением — "Пряничная на Заречной". Ее хозяева — развеселые Иван да Марья Март — никогда не бывали в плохом настроении. Александра всегда удивляла одна особенность соседа. Надетый на большое пузо поварской передник отливал белизной пусть то в начале рабочего дня либо в самом его конце.

Марья души не чаяла в муже. И каждый раз, когда тот открывал двери утреннему солнцу, стояла за спиной и протягивала шоколадную конфету. Сладость шустро перекочевывала из теплой ладони кондитера в крохотную ручонку бегущего вниз по улице ребенка. А двое обделенных божьим благословением супругов глядели вслед ребятне и добро улыбались.

Вот и сегодня молодой Фальц-Фейн застал соседа в полусогнутой позе. Перед улыбающимся поваром стоял босоногий мальчуган с длинной удой и благодарно принимал гостинец.

Выглянувшая вслед за мужем Марта широко улыбнулась помещику. Александр низко склонил голову в знак приветствия, спрятав за упавшей челкой уставшие глаза. А затем обернулся к подъехавшему извозчику.

Спустя полчаса высокого гостя приветствовал главврач городского госпиталя.

— По вашему приказанию, многоуважаемый Александр Эдуардович, мы никого не отпускаем, — пока главврач отчитывался перед бароном-меценатом, гость и управитель успели пройти по первому этажу. Однако состояние приемных покоев сейчас мало интересовало старший Фальц-Фейн. Все, что говорил управляющий не по теме, Александр пропускал мимо ушей. Если бы лекарь внимательно присмотрелся к походке барона, то сразу бы понял, что заложенные за спину руки, зажатые в замок, и опущенный к полу взгляд свидетельствовали о глубокой задумчивости мужчины.

— Прошу вас.

Тихий голос управляющего и распахнутая дверь сработали лучше пожарного набата. Александр вынырнул на поверхность раздумий и, наконец, осмотрелся. В этом месте гость был впервые.

Высокий потолок украшала лепнина, яркое солнце заглядывало в десяток окон почти под самой крышей. Косые лучи рассекали пространство, словно шпаги заправских дуэлянтов, образуя ровную лестницу в небеса. Одноместные койки, разделенные невысокими тумбами и больничными ширмами, выкрашенными в белый цвет, стояли двумя ровными рядами, упираясь изголовьями в глухие стены. Почти все кровати были заняты, обслуживающий персонал перемещался от больного к больному, стараясь издавать, как можно меньше шума.