Так громче музыка играй победу!

— Андрей Августович! — вернул командующего в настоящее время начальник штаба. — Радио от Путятина.

— И что?

— Мины поставлены. Обстреляны батареи Эльмас и Рива Калоси.

— С каким успехом?

— Без подробностей. Вот, — Плансон протянул Эбергарду радиограмму.

На бумаге имелась ровно та информация, которую и озвучил контр-адмирал.

— Ладно. Из-под Ливадии никаких вестей?

— Увы.

— Распорядитесь, пожалуйста, вызвать 'Георгия' и 'Гневного'. Если 'племянник' себя нигде не обнаружил, то это будет нас здорово нервировать — совершенно непонятно, что за пакость затеяли колбасники... А такое всегда раздражает...

— Вызовем, конечно. Однако, будь у них имелись какие-нибудь новости — они сами бы вышли на связь. С вашего разрешения я пойду, подготовлю тексты радиограмм.

— Разумеется.

Для того, чтобы взять курс к берегам Крыма оставалось принять на борт 'Императора Николая' гидросамолёты.

Одна за другой машины касались поплавками волн и, стрекоча моторами, тянулись к своей авиаматке. Для их подъёма на борт требовалось около получаса и приходилось ещё немного поскучать.

Андрей ещё раз посмотрел в сторону ворот Зонгулдака. 'Исток' не до конца погрузился в воду — торчала труба, а остальных волны скрыли полностью. Ну, то есть небольшие парусники и пароходики имеют шансы выбраться из порта (если на трубу не налетят), а вот серьёзные транспорты здорово рискуют. Конечно, возможно, что кое-где остались узенькие и весьма рискованные проходы между затопленными судами, но протиснуться по ним точно будет весьма непросто, а скоро в строй войдёт подводный заградитель 'Краб' и первый его боевой выход будет именно сюда: если кто 'просочится' через брандеры, то напорется на мины и, в идеале, ещё и своим корпусом усилит блокаду турецкого порта...

То есть здесь всё прошло весьма и весьма удачно. Но предстояло выдержать ещё один 'бой'. На днях в Севастополь прибывает сам император. И, хотя, всё на Черноморском флоте обстояло более чем благополучно, особенно на фоне происходящего на других военных театрах, но характер у Николая был непредсказуемый...

Глава

Разговор с Его Императорским Величеством был недолгим, но насыщенным. Андрей знал, что Николай Второй быстро утомляется при долгих докладах и неодобрительно относится к тем, кто заваливает его фактами К тому же приходилось тщательно выбирать выражения, чтобы у императора не создалось впечатления, что на него давят. Этого российский самодержец вообще не переносил категорически.

Сначала, разумеется, царя встретили на севастопольском железнодорожном вокзале. С большой помпой встретили. После отправились на молебен, и только после обеда государь пригласил командующего флотом для краткого доклада и обсуждения дальнейших планов.

Хотя 'пригласил' — не совсем подходящее слово: беседовали на борту 'Георгия Победоносца' — штабного корабля флота. Но 'Хозяин Земли Русской' — везде 'хозяин'...

— Спасибо, Андрей Августович! Я весьма доволен действиями подчинённых вам сил. Надо сказать, мало с какого из военных театров столь регулярно поступают доклады о наших успешных операциях.

— Благодарю, ваше величество! От всего флота благодарю!! Черноморцы будут счастливы узнать, что вы столь высоко оценили их вклад в будущую победу России.

— Ну, до победы ещё далеко, — многозначительно посмотрел на Эбергарда император. — Думаю, что война может продлиться ещё год, а то и полтора...

— Размечтался! — это, разумеется Андрей проговорил мысленно. — Там что, ещё и в Генеральном Штабе не поняли, что война будет затяжной или берегут от подобной информации нежные извилины самодержца всероссийского?..

— И каковы ваши дальнейшие планы? — продолжил Николай.

— Ваше величество, задачи первого этапа войны выполнены, господство на море завоёвано. Германо-турецкие силы теперь способны только на эпизодические вылазочные операции. Причём сопряжённые с огромным риском для себя. Тем более, чт в ближайшее время флот пополнится несколькими большими эсминцами и новыми подводными лодками. Летом, я надеюсь, вступит в строй дредноут 'Императрица Мария'...

'Бреслау' не посмеет выходить в Чёрное море, ибо мы просто заблокируем его возвращение в Босфор, а больше базироваться ему некуда...

Основными задачами флота на ближайшую перспективу считаю поддержку приморского фланга нашей армии Юденича и жёсткую блокаду поставок по морю для турецкой армии на Кавказе.

— А в дальнейшем? — пытливо посмотрел царь на адмирала.

— С постройкой специальных судов типа 'Эльпидифор' — провести десантную операцию в Трапезунде...

— И только? О захвате Босфора не задумывались?

Вот оно! Любимая 'цацка'... Сейчас нужно пройти по лезвию бритвы: и не 'лишить мечты' (и, как следствие, не лишиться должности), и не поддержать авантюру. Безнадёжную авантюру...

— Ваше величество, Черноморский флот, несомненно, выполнит любой приказ Ставки, но осуществление столь масштабной десантной операции вне компетенции моего штаба. Тем более, что я, зная о положении на Юго-Западном фронте, даже не смел надеяться, что оттуда могут быть сняты наши корпуса для захвата Босфора.

— Но речь, разумеется, идёт не о завтрашнем дне, адмирал, — довольно благожелательно махнул ресницами в сторону Эбергарда император. — Где-то через полгода, к осени...

— Ваше величество, повторюсь: Черноморский флот исполнит любые приказы Ставки.

Однако, ваше величество, смею надеяться, что к осени, мы с генералом Юденичем выбьем Турцию из войны и без столь затратной и кровавой операции как десант в Босфор и Константинополь. При этом ни один полк Юго-Западного фронта не будет стронут со своих позиций. Я прекрасно понимаю, что судьба этой войны решается на суше... Но представьте: наши войска возьмут Карс и Эрзерум...

— Вы говорите об этом так, как будто это достаточно лёгкая задача...

— Ни в коем случае. Но я верю в военный талант Николая Николаевича Юденича. Он уже продемонстрировал его под Саракамышем и при дальнейших действиях. Кроме того, повторяю, мы поможем ему с моря — турки на Кавказе будут сидеть на голодном пайке. Ни топлива, ни провизии, ни боеприпасов, ни подкреплений они по морю не получат. А если ещё и англичане высадят свои колониальные корпуса в Месопотамии, то мы зажмём османов с двух сторон. Они не могут не запросить сепаратного мира...

— Вы очень убедительны, Андрей Августович, но я не могу быть уверен, что всё пойдёт именно так, как вы предполагаете... — на лице императора были написаны смесь сомнения и надежды.

— А я и не прошу верить мне безоглядно. Просто не торопиться с принятием решений... Ваше величество, — Босфор — очень крепкий орешек, поверьте, мы можем потерять чуть ли не весь флот, огромное количество солдат, без всякой гарантии успеха...

Ещё раз высказываю своё мнение: Турцию нужно задушить на Кавказе. И все предпосылки для этого имеются...

Тогда она выйдет из войны на самых выгодных для нас условиях.

— Я вас понял, адмирал. Подумаю над вашими словами. Это всё, что вы хотели мне сообщить?

— Нет, ваше величество. Прошу меня простить, но я получил из Ставки некое 'пожелание' заменить некоторых адмиралов и офицеров на их должностях.

В том числе моего начальника штаба и флаг-капитана...

Я вполне доволен контр-адмиралом Плансоном и капитаном первого ранга Кетлинским. Если у Ставки есть претензии по действиям флота вообще или штаба флота в частности, то и за первое, и за второе, отвечаю лично я...

— Не будьте столь эмоциональны, — улыбнулся император. — Это какое-то недоразумение.

Я непременно побеседую об этом с Григоровичем, а вы можете быть совершенно спокойны: пока Черноморский флот воюет так, как воевал до этого, все кадровые вопросы полностью в вашей компетенции.

И всё планирование боевых операций. Можете не сомневаться в моей к вам благосклонности, и, в особых случаях разрешаю обращаться ко мне непосредственно.

— Покорно благодарю, ваше величество! — поклонился Андрей. — А могу я в таком случае обратиться к вам с личной просьбой?

— Буду рад её исполнить, — с удивлением и уже лёгким пренебрежением посмотрел император в глаза адмиралу.

Наверняка царь подумал, что сейчас начнётся выпрашивание... Непонятно чего, но именно 'выпрашивание'...

— Ваше величество, — Эбергард реально был смущён, — я уже немолодой человек... Образ жизни моряка не способствует созданию семьи... В общем... Прошу разрешения на вступление в брак.

Андрей и сам понимал, что прозвучало всё глупо и по-дурацки, но он всё равно почувствовал облегчение, выдавив из себя эти слова, слова, которые так долго держал в себе, слова, которые уже давно 'перебродили' внутри и рвались наружу как углекислый газ из бутылки шампанского...

А царь, услышав столь странную просьбу, удивлённо изогнул бровь, но посмотрел на адмирала вполне доброжелательно: давно было известно, что Николай считает семью вообще и брак в частности одними из главных основ человеческого существования.

— Неожиданно, Андрей Августович. Никак бы не подумал, что... — император слегка замялся. — Хотя, несмотря на возраст, выглядите вы очень и очень неплохо. И кто ваша избранница? Надеюсь, никакого мезальянса?

— Благодарю за комплименты в мой адрес, ваше величество. А моя невеста женщина весьма достойная: потомственная дворянка, вдова, муж погиб в Порт-Артуре, ныне она работает сестрой милосердия в Севастопольском госпитале. Фролова Елизавета Сергеевна. Тридцать четыре года.

— А вам?

— Пятьдесят восемь... — Андрей про себя ещё раз матюкнул 'благодетелей', которые вселили его в столь возрастное тело.

— Ну что же. Не вижу препятствий... — начал было царь, но в дверь постучали.

Должно было произойти нечто весьма неординарное, если посмели помешать беседе императора с командующим флотом.

Глава Дела сердечные (продолжение)

Приношу извинения своим читателям, что не сумел своевременно рассказать о том, как развивались отношения главного героя с Елизаветой — события понеслись так, что просто невозможно было отвлечься с войны на Чёрном море и Кавказе на что-то иное.

Но лучше поздно, чем никогда: спешу загладить свою вину перед тобой, уважаемый мой читатель и рассказать о событиях предшествовавших сражениям на море и на суше:

По дороге в свою резиденцию, Андрей сначала и сам не понял почему вспомнил случай из своего... Детства?.. Юности?... Как назвать период, когда пацану исполнилось четырнадцать лет? Отрочество? — Как ни крути, слово категорически несовременное — так и прёт от него чем-то 'церковноприходским'...

В общем, было Андрею Киселёву тогда именно четырнадцать лет. И удалось раздобыть на пару дней почитать 'Двадцать лет спустя'. Увы, такие времена были, что многие книги только на время и по случаю раздобыть имелась возможность...

Значительную часть романа, чтобы вернуть его вовремя пришлось читать ночью под одеялом и при свете ручного фонарика...

Но дело не в этом.

Андрей с улыбкой вспомнил 'шок', который испытал от того, что д'Артаньян в СОРОК лет ещё остался ВОИНОМ. В голове подростка не укладывалось, что в таком 'старческом' возрасте не только знаменитый гасконец, но и его ещё более возрастные друзья умудряются скакать верхом и даже 'размахивать' шпагами. Причём не без успеха...

А уж когда мальчишка-восьмиклассник узнал, что у лейтенанта королевских мушкетёров ещё и самый что ни на есть настоящий роман с молодой красавицей Мадлен, хозяйкой гостиницы 'Козочка', (в СОРОК (!!!) лет), причём роман явно подразумевающий интимные отношения, то доверие к реалистичности произведений Дюма у мальчишки упало ниже самого нижнего предела.

Андрейку бы очень удивило, если бы он узнал, что Жану Маре, когда он играл того самого великолепного д'Артаньяна из 'Железной маски' стукнуло сорок девять...

Конечно, все эти подростковые заблуждения Андрей оставил в прошлом давным-давно. И ни в реальные сорок лет, ни в грядущие пятьдесят — шестьдесят и так далее совершенно не собирался 'переходить на тренерскую работу' в плане секса ни в своём мире ранее, ни здесь теперь.

Хотя разница в возрасте с Елизаветой, конечно, напрягала. Причём, если бы реальные сорок — ничего, но вот номинальные пятьдесят восемь — это разница больше, чем в двадцать лет... Терпимо, конечно. И ТАМ такое иногда встречалось, а уж в начале века двадцатого — вообще обычное дело...

А то, что 'приплыл' Андрей почувствовал практически сразу — с первых же секунд знакомства с Фроловой в голове зазвучало (причём с явным кавказским акцентом): ЭТУ ХАЧУ!!!

Сначала это могло показаться блажью и следствием достаточно длительного периода изоляции от реального общения с противоположным полом, но весь вечер прошёл в сопровождении мыслей об очаровательной сестре милосердия. А полтора часа ворочанья в постели, безуспешные попытки гнать к чёртовой матери мысли о Елизавете Сергеевне...

И следующий день, когда командующий флотом никак не мог сосредоточиться на реальных и злободневных проблемах убедили... 'Приехал'... 'Приплыл'... Втрескался по уши (ряд всевозможных синонимов можно продолжать, но зачем?), и ни о чём другом на данный момент думать не способен...

В конце-концов, даже в двадцатом веке на чемпионаты мира по шахматам зачастую возили вместе с игроками жён... девочек... по некоторым сведениям даже мальчиков (тьфу, блин!).

Командующий флотом в МИРОВОЙ ВОЙНЕ имеет право попытаться решить свои мужские проблемы?..

После обеда Эбергард вручил своему флаг-офицеру пакет:

— Отвезёте в госпиталь. Старшей сестре Фроловой лично в руки. Передайте, что я непременно жду ответа...

Елизавета была немало удивлена, когда услышала, что её ожидает морской офицер. Выйдя в коридор госпиталя, она действительно увидела высокого лейтенанта.

— Госпожа Фролова?

— Я.

— Лейтенант Шеен, Виктор Рудольфович. Флаг-офицер командующего флотом. Имею честь передать вам письмо адмирала, — моряк протянул пакет.

— Благодарю. Это всё? — выжидательно посмотрела на собеседника женщина.

— Не совсем, сударыня. Мне приказано пренепременно дождаться ответа.

— Ах вот как... А если я не пожелаю ответить?

— Очень надеюсь, что столь очаровательная женщина не окажется настолько жестокосердой, что поставит меня в совершенно невозможное положение, — улыбнулся лейтенант.

— Хорошо, подождите несколько минут...

Здравствуйте, уважаемая Елизавета Сергеевна!

Приношу глубочайшие извинения за беспокойство, но осмелюсь обратиться к Вам с нижайшей просьбой: очень прошу Вас о личной встрече в неофициальной обстановке. Например, сегодня на набережной в четыре часа пополудни напротив 'Памятника затопленным кораблям'...

Если Вам более удобны другие время и место, прошу указать.

Имею честь быть Вашим покорным слугой

А. А. Эбергард.

Лиза улыбнулась, читая эти строки, и попыталась представить, сколько бумаги и чернил извёл потенциальный кавалер (а сомневаться о целях назначаемого свидания не приходилось), прежде, чем вымучил из себя эти несколько предложений. Совершенно явно чувствовалось, что это писано ну абсолютно неискушённым 'ловеласом'...