черная Асфодель

Профессора по очереди ознакомились с жуткими сценами.

— Мерзость какая! — пробормотала МакГоннагал. — А что тебя заинтересовало в этом жутком цветке, Северус?

Снейп медленно водил кончиком пальца по нижней губе.

— Это одна из легенд алхимиков, Минерва, — ответил он. — Черная асфодель.

— Черная асфодель? А что это?

— Адское растение, по преданию, растущее на местах человеческих жертвоприношений и питающееся кровью жертв. В благодарность за пищу, оно дает колдуну цветок. Любое зелье, в которое добавлен лепесток черной асфодели, усиливает свое действие в сотни раз. Более того, становится необнаружимым.

— Любое зелье? — переспросила Гермиона.

— Да, мисс Грейнджер, любое. Не важно, яд или лекарство.

Гермиона потрясенно смотрела на Мастера Зелий. Неужели женщина из ее снов обладала этим легендарным растением? Невероятно!

— Судя по всему, это было давно, — подключился Флитвик. — Весь этот антураж, христиане в тюрьме, недовольный смертностью среди жертв император. Рим первых веков нашей эры.

— В Риме человеческие жертвоприношения были под запретом, — сказала МакГоннагал.

Дамблдор пожал плечами.

— Эта женщина не жрица. Скорее всего, она посветила себя какому-то божеству. Например, врачи считались служителями Эскулапа.

— А она?

— Лунный диск, змеи, алтарь в подземелье. На ум приходит Геката. В римском варианте — Тривия.

— Гекате жертвовали собак.

— Это официально. В древности римляне приносили человеческие жертвы. Они много позаимствовали у этрусков.

Гермиона даже приоткрыла рот от удивления.

— То есть эта женщина из этрусков?

— Вряд ли, — ответил Дамблдор. — Но в то время еще могли сохраниться обрывки сведений о древнем колдовстве. Скорее всего, эта женщина как-то сумела обнаружить жертвенник и возродить забытые ритуалы. Видимо, она была очень сильной ведьмой.

— Интересно, как она использовала это растение? — пробормотал Флитвик.

Ему ответил Снейп.

— Я никогда не встречал упоминаний о Мастере Зелий — женщине, жившей в то время. Так что о целительстве речь не идет.

У Гермионы загорелись глаза.

— А если там что-нибудь уцелело? Археологи часто находят семена растений или остатки их корней. Может, можно как-то возродить это растение?

— Мисс Грейнджер, — нарочито мягко спросил Снейп, — вы уже забыли, ЧЕМ поливают этот цветочек?

— Ну, — Гермиона закусила губу, — может, можно его как-то окультурить? Даже если оно потом не будет таким сильным. Пусть эффект от зелий усиливается не в сотни, а в десятки раз. Даже просто в разы. Я бы согласилась жертвовать свою кровь. Уверена, другие бы тоже согласились на это. Разве обязательно убивать? А может, удастся перевести его на другую пищу?

Снейп смотрел на нее с нескрываемым презрением.

— Ах, как это по гриффиндорски, — процедил он сквозь зубы, — плевать, сколько младенцев загубили, сколько людей потравили, приду я, вся белая и пушистая, мне даже не жаль своей крови, зато потом все будут счастливы.

Гермиона замерла. На нее словно вылили ведро холодной воды.

— Северус, — спросил Флитвик, — а откуда ты знаешь об этом цветке?

— Черная асфодель упоминается у многих средневековых авторов, что довольно странно, учитывая императорский Рим, — ответил Мастер Зелий. — Если предположить, что мисс Грейнджер видела изображение подлинных событий, то получается, что этот цветок существовал еще долгое время. К тому же, насколько я знаю, иногда происходят довольно странные преступления, в которых невозможно ничего доказать. Убийца совершенно явно был под воздействием внешних сил, но никаких следов зелий или заклятий. А такой эффект, если верить легендам, дает только черная асфодель.

— Значит, — проговорила МакГоннагал, — если этот цветок существует, то он в руках у преступников. Это ужасно!

— Ну, по странным преступлениям мы можем запросить аврорат, — сказал Дамблдор. — А что касается других данных... Мне очень жаль, дитя мое, — обратился он к Гермионе, — но тебе придется еще немного потерпеть эти кошмары. Раз уж ты установила связь с украшением. Мы должны собрать всю информацию об этом месте.

— Хотите заполучить адский цветок, директор? — усмехнулся Снейп.

— Предотвратить дальнейшие преступления, — ответил директор. — Если же это растение действительно обладает такими свойствами, то только представь, сколько людей мы могли бы спасти и излечить.

Тут все непроизвольно взглянули на его почерневшую руку.

— Я согласна, директор, — твердо сказала Гермиона, беря со стола украшение.

Поговорить с друзьями не удалось. Дамблдор строго запретил рассказывать кому-либо о страшных снах и таинственном цветке. Гермиону поместили в Больничное крыло. Ее одноклассникам сказали, что у нее опасная заразная болезнь, поэтому с ней запрещено общаться.

Следующий кошмар не заставил себя долго ждать.

Гермиона оказалась на ступенях. За ее спиной возвышалось округлое здание, окруженное колоннадой. Перед ней раскинулась залитая солнцем площадь со множеством разнообразных колонн. Да, это был Рим, Вечный Город. Его Форум. Такой, каким он был почти две тысячи лет тому назад.

У Гермионы буквально глаза разбегались, столько здесь было людей в ярких нарядах, солдат в полном вооружении, носилок, в которых рабы куда-то несли своих хозяев. Что могло произойти в этом людном месте? И где та женщина?

По ступеням медленно поднималась небольшая группа людей. Несколько женщин сопровождали молодую девушку, почти совсем девочку, в белом одеянии. Похоже, намечалась какая-то церемония.

Гермиона уже успела прочитать некоторые книги по истории Рима. Насколько она поняла, за ее спиной был храм Весты, богини домашнего очага. Видимо, девушку готовили к свадьбе.

Девочка вела себя довольно странно. Она была слишком возбуждена. Зрачки расширены, рот чуть приоткрыт. Руки безостановочно двигались, словно бы разглаживая ткань платья.

Одна из сопровождающих ее женщин что-то строго сказала ей. Девочка не обратила никакого внимания. Она трясущимися руками гладила собственную грудь.

— Лукреция! Что ты делаешь?!

Девочка захныкала. Она остановилась поблизости от Гермионы и принялась переминаться с ноги на ногу. Ее руки во всю мяли и тискали грудь.

— Лукреция!

На них стали обращать внимание.

— Что это с ней? Смотрите! Смотрите!

Девочка уже ничего не соображала. Продолжая одной рукой мять свою грудь, другой рукой она приподняла подол своего одеяния. Взглядам присутствующих открылись стройный ножки. Подол задирался все выше. Девочка погладила себя между ног.

Женщины бросились к девушке. Она кричала, вырывалась. Упала на ступени. Теперь все могли увидеть задранный подол и бесстыдно раздвинутые колени.

Из храма выбежала одна из служительниц.

— Что здесь происходит? Кто посмел нарушить покой богини?

— Святотатство! Святотатство! — бормотали в толпе. — Она оскорбила богиню!

Женщины расступились перед весталкой. Та с расширенными от ужаса глазами наблюдала, как девушка со стоном погружает в себя пальцы.

Прибежали служители из храма. Появилась стража. Девушку подхватили на руки и куда-то понесли. Гермиона была в ужасе. Несчастная явно не в себе, но то, что она сделала, грозило ей страшной карой. Вдруг она краем глаза заметила тень, мелькнувшую за одной из колонн. Так и есть. Женщина в черном с торжествующей улыбкой смотрела на происходящее. Похоже, это было делом ее рук.

Гермиона проснулась.

Третий сон Гермионы откровенно порадовал ее наставника.

— Римляне записывали даже самые мелкие происшествия, — сказал Дамблдор, — они были невероятными бюрократами. А такое событие, как святотатство на ступенях храма Весты, должно быть описано во всех подробностях.

— А если эта женщина просто выполняла чей-нибудь заказ? — спросила МакГоннагал.

— Вряд ли. Отравить намного проще.

— Похоже, что расправлялись не самой несчастной, а со всей ее семьей, — проговорил Флитвик. — После подобного "бенефиса" родителям девушки оставалось лишь покончить самоубийством.

— Месть? Политический заказ?

— Скоро узнаем, — ответил Дамблдор, — я написал своему старому знакомому в Рим. Он работает в магическом архиве. Я попросил его узнать о случаях святотатства в храме Весты, не касаясь преступлений самих весталок. Ответ скоро придет.

Гермиона обессилено откинулась на подушки. Разговор происходил рядом с ее кроватью в Больничном Крыле. Других пациентов не было, но директор на всякий случай наложил заглушающие чары.

— Ты устала, дитя мое? — ласково спросил Дамблдор.

— Это ничего, профессор.

— Думаю, что эту ночь ты можешь поспать спокойно. Прости, что изматывали тебя. Я заберу это украшение с собой, а профессор Снейп даст тебе зелья сна без сновидений.

— А если данных окажется мало? — спросила Гермиона.

— В любом случае нужно дождаться письма от сеньора Тезеи.

Вскоре Гермиона осталась одна. Через некоторое время появился Снейп. Он протянул ей флакон с зельем.

— Профессор, — спросила Гермиона, — а где можно почитать об этом растении? О черной асфодели?

— Конкретно нигде, — ответил Снейп. — Я уже говорил — это легенда. Упоминается у Роджера Бэкона и Парацельса.

— А в каких книгах?

— В библиотеке Хогвартса этих книг нет, мисс Грейнджер. Принимайте зелье и спите. Хватит отнимать мое время.

— Извините, профессор, — Гермиона взяла флакон. — А вам разве не хотелось найти это растение?

Снейп на мгновение замер, потом стремительно вышел из Больничного крыла. Гермиона осталась одна. Она поставила флакон с зельем на тумбочку, стоящую в изголовье. Села, обхватив руками коленки и положив на них голову. Мысли кружились вспугнутыми птицами. Вот бы действительно найти это потрясающее растение. Сколько всего можно будет сделать! Скольких людей вылечить! И Дамблдора, и родителей Невилла! И многих-многих других.

Перед внутренним взором вдруг появилось лицо Снейпа. Она как будто снова услышала его голос.

"Мисс Грейнджер, вы уже забыли, ЧЕМ поливают этот цветочек?"

Нет, ну конечно, нет. Гербология с тех пор ушла далеко вперед. Наверняка есть способ сохранить чудесные свойства растения и по-другому. А если правильно организовать охрану, то никто никогда больше не сможет использовать его для приготовления ядов и прочих мерзостей.

Гермиона со счастливой улыбкой выпила зелье и провалилась в глубокий сон.

На другой день девушке разрешили покинуть Больничное крыло. За время ее отсутствия ничего не произошло. Учеба и обязанности старосты практически не оставляли времени на размышления. Разговора с друзьями удалось избежать легко — начались тренировки по квиддичу. Зачет за работу Флитвик поставил ей "автоматом".

История с черной асфоделью стала казаться чем-то далеким и нереальным. Наконец, Дамблдор пригласил ее в свой кабинет. Там опять собрались Снейп, МакГоннагал и Флитвик.

— Ну что ж, мои дорогие, — сказал Дамблдор, когда все расселись. — Я, наконец, получил ответ от сеньора Тезеи. Это фантастическая история.

— Поделитесь с нами, — буркнул Снейп.

Остальные кивнули.

— Итак, — начал Дамблдор, — в архивах действительно упоминается дичайшее происшествие на ступенях храма Весты. Все происходило во времена Нерона. Эта девушка, Лукреция, дочь некоего Спурия Аквилия, пришла в храм, чтобы почтить Весту перед собственной свадьбой. Скандал вышел чудовищный. Ее судили за святотатство. Ее отец пытался обвинить в колдовстве некую Германику Пасиену. В те времена не было Статуса Секретности. Среди жрецов было довольно много магов. У Германики оказались знатные покровители. Была проведена проверка, показавшая, что Лукреция не подвергалась никакому магическому воздействию. Спурия Аквилия обвинили в клевете. Тем более что он уже однажды обвинял Германику. Сын Спурия — Гней, покончил с собой, не выдержав позора. Лукрецию позволили задушить дома. Спурий Аквилий и его жена вскрыли себе вены.

— Кошмар, — проговорила МакГоннагал, — но что это нам дает?

— А в чем этот Спурий обвинял Германику в первый раз? — спросил Снейп.

Дамблдор значительно поднял палец.

— А вот тут начинается самое интересное. Спурий Аквилий был женат на дочери некоего Луция Пасиены, который был известным собирателем древностей, знатоком медицины и трав. Кстати, его родовое имя, Пасиена, свидетельствует об этрусском происхождении. У этого Луция была еще и приемная дочь, эта самая Германика. Она жила в доме своего приемного отца, помогала в его занятиях. Была посвященной богини Тривии. После смерти Луция Пасиены его зять обвинил Германику в инцесте, якобы она сожительствовала со своим приемным отцом и обманом вынудила его удочерить себя. При всех императорских безобразиях и разврате законы для всех прочих в Риме были очень суровы. Виновных в инцесте приговаривали к казни в кожаном мешке. Несчастных зашивали в мешок из бычьей шкуры вместе с обезьяной, собакой, петухом и змеей и бросали в воду.

— Ужас! — пробормотала Гермиона.

Дамблдор кивнул.

— Как удалось выкрутиться Германике неизвестно. Она даже не была изгнана. Но ее выставили из дома приемного отца и лишили той доли наследства, на которую она имела право по закону. Скорее всего, дело и было в этом наследстве. Спурия Аквилия описывают как очень жадного человека.

— Вот скотина! — пробормотала МакГоннагал. — Одно слово, Спурий!

Гермиона фыркнула. Ее знаний латыни хватило, чтобы понять иронию. В Риме действительно было личное мужское имя Спурий, но оно происходило от слова "незаконнорожденный", "ублюдок".

— И как же жила эта бедная женщина? — спросил Флитвик.

— Сеньор Тезеи тоже заинтересовался этой особой, — кивнул Дамблдор. — Описанная история наделала много шума. Ее считали удобной для морализаторства. Вот, дескать, негодяй обвинил честную женщину в разврате и получил в семье развратную дочь. У Германики был свой дом недалеко от рощи и храма Венеры Либитины. Она жила тем, что продавала травы и афродизиаки. Лечила импотенцию. И венерические болезни у проституток.

— Вместо богатства и высокого положения в обществе — бедность и маргинальное окружение, — усмехнулся Снейп. — Она могла сколотить неплохое состояние, торгуя тем, о чем упомянул директор. Но доступ в высшее общество для нее был закрыт.

— Но какая страшная месть, — пробормотала МакГоннагал.

— Насколько я знаю, — пожал плечами Снейп, — Спурий Аквилий мог добровольно удалиться с семьей в изгнание. Но при этом все имущество подлежало конфискации. Он предпочел смерть бедности. История забылась бы через пару лет, он мог бы выхлопотать разрешение вернуться в Рим.

Все какое-то время молчали. Жуткая история из далекой древности неожиданно обрела плоть и кровь.

— Итак, что мы имеем? — нарушил тишину Флитвик.

— Жили-были в славном городе Риме ученый человек Луций Пасиена и его приемная дочь Германика, — проговорил Снейп.

— Да, — продолжил Дамблдор, — были ли они сообщниками, любовниками или действительно близкими людьми, мы не знаем. Как и то, своей ли смертью умер этот самый Луций Пасиена.