Апа-па!

"— Макс, два диктанта, если сломаешь ему руку!" — Звонкий, злорадный девичий голосок сопровождал сцену с ее сыном, удерживающим на вытянутой руке некоего мальчика. Держал он его за шиворот, отчего тот слегка "провалился" вглубь костюма и был неспособен — из-за натянувшейся ткани — дотянуться до обидчика. Противник пыхтел, семенил ногами, изображая готовность к побегу, но отпускать его не торопились. Рядом стояла обладательница звонкого голоса, уперев руки в бока.

Сводная рота мыслей промаршировала в голове Бальзы, размахивая флагами с одним единственным словом. От удивления даже треснула маска холодной бизнесвумен, показывая собеседнику краешек безверного удивления — к великой радости чувства собственного достоинства директора, окончательно восстановившегося после встряски.

— Эм, надеюсь, он не сломал ему... ничего? — С надеждой уточнила она.

— Нет, я ведь говорил — очень добрый мальчик. — Чему-то радуясь, подтвердил директор. — А вот девочка, получив столь страшное оружие — вашего сына — в руки, очень сильно изменилась. Проблема в ней, а не в Максиме.

— Эм, это и есть "очень скромная и тихая девочка" — сосед по-парте? — Припомнила описание Бальза.

— Вот что с людьми делает неограниченная власть! — С преподавательской интонацией хмыкнул мужчина, затем изменил тон на доверительный. -Я не хочу говорить с ее родителями, понимаете? Скорее всего, девочка вновь станет нелюдимой. Это неправильно. Но и то, что вы видите — тоже ни в какие ворота! Вот если бы нечто среднее...

— И каким образом я смогу, хм, вам помочь?

— Прошу вас, поговорите с сыном. Пусть он не дает собой манипулировать, если это возможно — сохраняя дружбу. — Заглядывая в глаза, просительно произнес директор.

— Он и так не дает собой манипулировать, — возмутилась Бальза. — Он ведь не сломал тому мальчику руку!

— Хорошо-хорошо. Тогда попросите его вместе с друзьями ходить в какой-нибудь кружок, заняться общим делом. Вы знаете, чтобы перефокусировать энергию — свою и своих друзей — в нечто... мирное?

— Я подумаю над этим. — Бальза прошествовала к своему месту.

— Замечательно! — Воссиял очередной улыбкой директор.

— Вы еще что-то говорили про Максима. Кажется, насчет какого-то... апа-па? — Не смогла перебороть любопытство она.

— Да! Замечательное апа-па! — Всплеснул руками директор, указывая почему-то на кубки возле стены. — Это семейный клич? Девиз? Боевой рев? Простите. Вот это кубок по волейболу между школами, это футбол, баскетбол. Очень способный мальчик! О, вы бы видели финал со старшеклассниками второго лицея! Погнутая штанга и четыре порванных мяча, но это было просто великолепно. Правда, на карате нас дисквалифицировали. — Посетовал директор.

— Простите? — Совсем не понимая, о чем директор, переспросила Бальза. Ее сын... приятно... что?...Что?!!

— Максим выиграл эти соревнования для школы, вы разве не знали? — С осуждением посмотрели на нее.

— О-у, то есть — конечно знала. Я имела ввиду карате, Максим не говорил про дисквалификацию. — Поправилась Бальза, переваривая про себя совсем другое — почему Максим НИЧЕГО про это не говорил? Разумеется, фоном шла волна гордости, но досадная мысль не давала покоя.

— Видимо, не хотел расстраивать. — Почесал переносицу директор. — Видите ли, иногда его апа-па... Слишком сильное... И он абсолютно случайно — он не хотел зла, я уверен — первым ударом сломал ногу сопернику. Сами понимаете — у ребенка стресс, да еще дисквалификация. Видимо, потому он и промолчал.

— Видимо, — нахмурилась Бальза.

— Вы уж с ним... полегче?

— Разумеется, — улыбнулась Бальза. — Вы ему только не говорите, пожалуйста, о нашем разговоре.

— Конечно-конечно!

— До свидания, — слегка наклонила голову женщина, одновременно набирая на телефоне смску Тамаре. Ничего подозрительного — ни в коем случае! Обычная проверка — дома ли.

Простейшая логика подсказывала — если сын ничего не сказал ей, то должен был сказать тете. А раз та ничего не сказала ей, то назревает очередной конфликт влияния. И если у обычных людей все может кончится разве что безобразной склокой, то люди необычные решают все абсолютно спокойно, мирно и без повышения голоса высказывая претензии... зафиксированному, разоруженному и обездвиженному собеседнику. Ну а тот может кивать.

Глава 1

В далекие времена, когда на дорогах рассекали угловатые иномарки, в моду входили алые пиджаки, а принципы легко обменивали на хрустящие зеленые бумажки, мало кого удивило появление в городе очередного иностранного господина, решившего — вслед за иными гостями — прикупить в личную собственность часть развалившегося государства.

На пятый день разъездов, осмотров и пьянок в компании хозяина города, бизнесмен из солнечной Аргентины выкупил за бесценок больничный комплекс, с его тенистыми аллеями, собственным бассейном и территорией. Заведение, некогда принимавшее исключительно высшее руководство, довольно шустро перевели из федеральной собственности в частную — врачи к тому времени разбежались, здания стояли закрытым и постепенно ветшали, зияя разбитыми окнами. Разошлись продавец и покупатель довольными друг другом — один получил неслабую сумму в конверте, а второй так и вовсе потом ходил по заросшим паркам и аллеям с раскрытым ртом, поражаясь щедрости широкой русской души.

Вскоре на территории закипела стройка, сопровождаемая, впрочем, тихими ругательствами проходящих мимо людей — скорбящих по потерянному и разворованному, ожидавших очередного казино или ресторана. Тем изумительней для них стал день, когда на свежеокрашенной ограде появилась надпись 'Школа ?15'.

Аргентинский бизнесмен вовсе не был филантропом или дураком, и руководствовался не красивыми порывами, а бизнес-планом. Потому как детей новой элиты тоже требовалось учить — качественно, ответственно и очень дорого, как и полагается в индустрии европейского сервиса. Так что в то же время, когда детские сады превращали в бизнес-центры и личные дворцы, в городе весьма неожиданно появилась новое учебное заведение.

В тревожное время ценился английский, физическая подготовка и личная безопасность — причем, как бы не в первую очередь. Новая школа, с собственной службой охраны и могучим забором, быстро заняла свою нишу, заодно перетянув лучший персонал с окрестных школ. Дальновидности владельца хватило для того, чтобы не превратить школу в "модное" и "крутое" заведение. На отмороженных детишек "крутых" бандитов новый директор насмотрелся еще в первые годы, потому новый набор вел исключительно по знакомству, в узком кругу, словно в тайное общество. Удивительно, но от желающих не было отбоя.

Уже позже, после "нулевых", отбор стал менее строгим — министерство образования то и дело хмурилось свысока, обязывая брать детей "по прописке" — в городе шла активная застройка, жилые кварталы уплотнялись, а вот школы строители возводить не торопились. Мест в учебных заведениях категорически не хватало, проблема становилась все острее, родители атаковали Минобразования, а Минобразование легонько шантажировала элитную школу, грозясь вовсе отнять лицензию.

Аргентинский бизнесмен почесал затылок и возвел на свои деньги стандартный учебный комплекс — прямо за забором, на пустыре, который так же ему принадлежал. Уж очень не хотелось терять клиентов, которые тут же разбегутся, стоит заведению утратить "элитность".

Местные строители обрадовались больше Минобразования, и отгрохали по соседству еще десяток высоток — благо, теперь лимиты по учебным местам вполне позволяли это сделать. Через год мест в окрестных школах снова не было.

Аргентинец взял в руки документы на землю под новой школой и, в компании юристов, пошел лично делать непрозрачные намеки в администрацию города. Там прониклись и отстали.

Однако непростое соседство элитной школы, с эмблемой кембриджского университета рядом с названием, и вовсе даже обыкновенной СОШ номер тысяча-двадцать один, вышло довольно занятным.

Вот и сейчас к высокому решетчатому забору прильнули две группы ребят — примерно одного возраста. С внешней стороны хмурились жилистые парни с короткими прическами, в стандартной неуклюжей форме (выбранной на конкурсе откатов среди местных производителей). С внутренней стороны слега расслабленно (забор гарантировал безопасность) но с явно заметной настороженностью (ограда была не столь уж и высока) расположились ребята в добротных пиджаках индивидуального пошива.

Меж ними не было вражды, и был бы это какой-либо другой день (из длинной череды предыдущих), то наверняка неспешно текла бы ленивая беседа, коротавшая недлинную перемену, одинаковую в двух школах — одни делились ощущениями от нового телефона, другие — от гонки на дне строительного котлована. И обе стороны тайком завидовали друг другу, удерживая на лице маску пресыщенного равнодушия.

Но сегодня было нечто тревожное в стоянии по разные стороны. Ближе всего к кованой ограде стояли трое — жилистый парень в расстегнутом пиджаке, без двух верхних пуговиц на рубашке, со свежим синяком на скуле, представлял благородное общество средней школы. По другую сторону кованой решетки его внимательно изучал высокий юноша с заметными азиатскими чертами — но вовсе неазиатской мускулистостью и габаритами, по правую руку от которого безмятежно улыбался паренек на две головы ниже, словно и не витало напряжение в воздухе.

— Добрый день, меня зовут Герман, я буду рад быть вашим переводчиком сегодня. — Сверкнул белоснежной керамикой паренек и обозначил легкий поклон.

— А? — Удивились на другой стороне.

— Уважаемый Максим проиграл пари, и не говорит на ином языке, кроме испанского, — витиевато пояснил Герман, указав на соседа.

— А? — Нахмурился собеседник.

Герман тяжело вздохнул и медленно переформулировал.

— Папа заклад принял не балакать по нашему. Я за него говорить буду.

— А-а-а, — понятливо протянули в ответ.

— Что надо-то?

— Папа, там это. Тут, короче. Ну, в общем. Сеня Мутный рамсы попутал, на дискаче Таньку зажал.

— А? — Слегка потерянно произнес Максим, глядя почему-то на товарища.

Герман вздохнул еще тоскливей.

— Некто Арсений позволил себе вольности на танцах с дамой сердца уважаемого Сергея. — терпеливо 'перевел' он товарищу.

— Я ему в нос, он мне по шее. Короче, завертелось.

— Началась драка! — Герман добавил пафоса в голос.

— А тут наши мимо идут.

— В поединок вмешались посторонние.

— Кто-то ментам стуканул, мы кто-куда. — Продолжал повествовать юноша.

— Прибытие представителей власти прервало благородную битву.

— Потом их старший пришел, стрелку забил на сегодня. — Грустно шмыгнул рассказчик.

— Новое сражение назначено на сегодня лидером другой стороны.

— А у меня бойцы на областной по боксу уехали, выцепить — никак.

— Сергей находится в стесненных обстоятельствах, ввиду отъезда товарищей на спортивное мероприятие.

— Папа, помоги? — Просительно, пытаясь поймать взгляд высокого визави.

— Какой наш резон? — Тут же уточнил "переводчик", не дожидаясь ответной речи.

— Мы за тебя — ну все! Только свистни! — Вложив все душу в два коротких предложения, Сергей даже шагнул ближе к забору.

— Уважаемый Сергей предлагает содействие соратников в аналогичной ситуации.

Максим слегка отвел взгляд, с явно читаемой скукой рассматривая узор времени на заборе.

— Лавэ? — Чуть погрустнев, уточнили с другой стороны забора.

— Сергей предлагает презренный металл.

— Хавчик? — Тут же исправился Сергей.

— Апа-па? — Заинтересовался 'Папа'.

— Нас бы устроил шашлык, килограммов пять. — Сверившись с одухотворенным лицом друга, озвучил Герман.

— От души, Папа! — Собеседник аж порозовел. — В лучшем виде будет!

— Тогда до вечера. И никакой просрочки!

— Зуб даю! — Почему-то перекрестился Сергей. — А! Вот! Аванс! — Через перила был протянут пакет с чипсами, тут же перехваченный ловким переводчиком.

— Мой процент, — важно ответил Гера.

— Апа-па, — слегка грустно пробормотал Макс, разворачиваясь от ограды.

Стоило двум друзьям отойти, как к забору хлынули две волны недавних зрителей и принялись яростно обсуждать произошедшее — миры вестернов Тарантино и сериалов НТВ оживали прямо у них на глазах! Многочисленные взгляды сходились на спинах удаляющихся друг от друга идальго — но тем было совершенно все равно до чужих пересудов. Парень с синяком на скуле был доволен успехом переговоров и своим образом недалекого тупого боевика — в его районе было опасно быть умным. Переводчик прикидывал число новых подписчиков после вечернего ролика на ютьюбе — оттого довольно щурился на летнее солнышко. Ну а высокий азиат попросту предвкушал сочное жареное мясо на шампуре — кто же должен был быть нормальным в этой троице!

— У нас еще семь минут, — Герман поднял массивный браслет часов к глазам. — Зайдем внутрь?

Максим отрицательно качнул головой и показал взглядом в сторону скамеек, на одной из которых расположилась симпатичная девушка, изображая чтение журнала — яркая глянцевая обложка была перевернута вниз головой, а владелица то и дело поглядывала на друзей.

— Леди Ника! — Ахнул Гера, незаметно оглядел себя, приосанился и тихо шепнул. — Как я выгляжу? А как выглядел раньше? Точно?

На все три вопроса последовал жест с поднятым большим пальцем — украдкой, чтобы было незаметно от скамеек.

— Я готов. Идем, — парень выдохнул, словно перед прыжком, и широким шагом направился в сторону девушки.

— Ну как? — Изобразив равнодушие, поинтересовалась Ника, перелистнув страницу (и тут же запаниковав от вида перевернутого текста).

— Моя леди переживала? — Гера прижал руку к сердцу.

— П-ф, — фыркнула леди, небрежно откладывая космополитан в сторону.

— Тогда откуда следы от ногтей на внутренней стороны ладони и легкий срыв в голосе? — Довольным котом промурчал парень, присаживаясь рядом.

Ника вознамерилась было отсесть, да с другой стороны уже разместился Максим. Вернее, замер стоя на скамейке. Скрестив руки на груди. Вниз головой. С лицом сосредоточенным и серьезным.

— Тебе показалось, — девушка сжала ладошки в кулачки и отвернулась, с великим интересом разглядывая зеленую листву деревьев. — Как ваш испанский?

— Замечательно! — С воодушевлением произнес Гера. — Максим уже научился на нем думать.

— Правда?

— Я перевел ему названия еды на испанский, так что можно уверенно утверждать — думает он только на испанском!

— Апа-па, — с ворчанием прокомментировал Макс, не раскрывая глаза.

— Ой, да ладно тебе, — каким-то образом понял своего друга Гера и с хрустом распаковал пакетик чипсов. — Вот, угощайся.

Красивая чипсинка расположилась прямо перед головой Макса — и на ней тут же сфокусировался пристальный взгляд синий глаз, словно уговаривая взлететь в воздух.

— Там же грязно! — Неодобрительно прокомментировала Ника. — Мог бы поднести ко рту. Или мне дать — я бы покормила, — чуть тише завершила она.

— А иначе он палец может откусить, — ответил Герман, с легкой грустью отметив смену интонации.