Авантюристы, или на службе у короля

Но сегодня меня больше не беспокоили. Я с сожалением вздохнула: "Что не говори, а без игр жизнь довольно скучная штука!" и села на кровать. Потом вздохнула и поднялась на ноги, зашла в ванную, умыла лицо, окончательно избавляясь от утренней сонливости и начала укладывать волосы в прическу.

Несколько раз мне делали высокие прически с обилием цветов и накладных локонов, что, по словам мастерицы, должны были подчеркнуть белизну моей кожи и хрупкость черт лица. Дирей изъявил желание со мной познакомиться. Вот для него я и старалась.

Безусловно, прическа, как и подобранный к случаю туалет бледно-розового цвета с золотистыми цветами на широкой юбке смотрелись прелестно (впрочем, что-то мне подсказывает, нужного впечатления я не произвела, не смотря на все заверения Мишеля). Но как же нелегко было двигаться с таким произведением искусства на голове, спать в пол глаза, держать голову на специальной деревянной дощечке, да еще и под определенным углом — сорок три градуса — ни больше, ни меньше.

Потому-то я и предпочитала простую укладку. Несколько шпилек, небольшой бутон виарды, или другой цветок, а, впрочем, можно обойтись и без него! Пару минут и все готово.

Я вгляделась в зеркало, стараясь понять, не забыла ли я чего. Прическа была уложена. Мокрая после умывания прядь предусмотрительно спрятана. На щеках блестел легкий румянец. Правда, под глазами стояли синяки. Но, к счастью, они были малозаметными.

Все же магия довольно опасная штука и здорово влияет на человека, лишенного оной. Она забирает силы: все эти зелья, отвары... Маги, как один, твердят, что они не опасны. На самом же деле любое использование магических штучек здорово ослабляет организм. Хотя и делает жизнь легче, подчас интереснее.

Я коснулась зеркальной рамы. Осторожно провела пальцем по гладкой деревянной поверхности. Внезапно рука наткнулась на шероховатость, затем на еще одну. Я нахмурилась, а затем хлопнула себя по лбу: "Какая же я забывчивая!" Уже недели две собираюсь сказать Мишелю, что пора бы заменить зеркало и все забываю. А все из-за очередных заговорщиков короны*!

*Заговорщики короны — люди, которые пытаются свергнуть монарха, или даже весь правящий род, с престола

Я вышла из комнаты, плотно притворив за собой двери, и направилась в сторону столовой. Из окон доносилось нежное пение птиц, но присутствия людей не ощущалось. В столовой тоже было пусто. Я начала варить себе кофе. В столице этот напиток уже давно перестал быть привилегией избранных, как в Авиане. Так что, порой я любила порадовать себя им.

Неповторимый аромат ударил в нос. Я сделала небольшой глоток, боясь обжечь язык, затем еще один. Внезапно послышался стук отворяемой двери. В прихожей затопали. Я улыбнулась и, отставив чашку в сторону, вышла навстречу.

В дверном проеме мы с Мишелем столкнулись.

— Где пропадал... — начала было я разговор, но Мишель, будто бы не замечая меня, прошел мимо, слегка оттолкнув со своей дороги.

Мои глаза непроизвольно расширились: никогда до этого с Мишелем не происходило ничего подобного. Он не вел себя так даже во времена выполнения, невыполнимых на мой неискушенный взгляд, заданий Дирея.

Между тем маг дошел до бара, быстро открыл его, потянув за ручку, и достал початую бутылку виски, едва не уронив при этом две соседние. К счастью, сработала магия. Лорд вытащил пробку и сделал большой глоток.

— Мишель! — я так и осталась стоять на месте, боясь подойти к магу, но голос все же подняла. — Мишель!

— Кое-что случилось, — маг еще раз крепко приложился к бутылке. Затем, на мгновение отстранившись от горлышка, со злостью и какой-то ненавистью к самому себе рубанул, — умерла моя сестра.

Двадцать восемь лет назад...

— Доктор, я так смущена. Вы лорд и...

— Успокойтесь, моя дорогая, — эскулап потрепал слегка полноватую леди, у которой на лбу явственно выступили капельки пота, по щеке. — Прежде всего, я врач. Так что, ни о чем не волнуйтесь.

Через несколько минут человек снял перчатки и отошел от пациентки.

— Вот и все. А вы переживали. Нельзя вам сейчас, поймите!

Лицо у леди враз посветлело. Она будто-то бы загорелась внутренним огнем.

— То есть у меня действительно будет...

— Да-да, ребенок. Первое дитя... — доктор говорил что-то еще, но будущая мать его уже не слушала.

Герцогиня Анженская до безумия любила мужа. Их брак был устроен родителями, мечтавшими об объединении двух могущественных родов. Но за две короткие встречи до свадьбы герцогу удалось влюбить в себя молодую невесту. Девушке казалось, ее брак будет сказкой, любовь вечной — такой, какой в своих песнях ее описывают менестрели.

И в белоснежном платье, с улыбкой стоя в храме перед священником, она искренне пообещала всегда принадлежать мужу целиком. Душой и телом, всеми своими помыслами.

Прошло всего пять лет. Малый срок для вечности, но не для Анженской. В ее жизни многое изменилось. Герцогиня уже давно начала замечать частые отлучки мужа, его невнимательность, холодность по отношению к ней и то, как он смотрит... на ее камеристок! Возможно, в этом была ее вина. Она не достаточно любила его, раз не смогла произвести на свет дитя, наследника, о котором всегда бредил ее муж.

И вот теперь...

— А если это девочка? — от, внезапно нахлынувшего, волнения герцогиня произнесла свои мысли вслух.

Доктор немного устало покачал головой.

— С чего вы взяли? Да и если так, родите вы еще наследника. И хватит думать о таком! Вам нужно быть сильной!

Предчувствия не обманули молодую герцогиню. В положенный срок родилась девочка...

— Тужьтесь! Тужьтесь! Ну, давайте! Еще немного!

Герцогиня тяжело дышала и во время особо сильных схваток схватывалась за деревянные поручни кровати. Казалось, боль проходила. Но затем снова...

— Аааа...

Ребенок появился на свет ближе к полуночи. Роженица лежала совсем без сил. По ее лицу, казавшемуся в свете десятка свеч совсем желтым, каплями стекал пот. Служанка Грея, помогавшая лекарю, раз за разом вытирала его, а затем положила на лоб герцогине влажное полотенце.

— Госпожа, теперь все хорошо. Вы справились, — тихо сказала служанка своим еще совсем детским голосом.

Анженская ничего не ответила. Только с зеленых глаз покатились слезы. У нее родилась девочка... Аннет...

— Ребенок — это ведь в радость, — потом делилась опытом Грея с подругой с кухни. — А она в слезы. Странные все-таки господа, не такие, как мы — простые люди...

Что знает шестнадцатилетняя девочка о жизни?

Ничего!

Роды прошли плохо. Доктор ошибся. Герцогиня больше не могла иметь детей.

После этого муж еще больше отдалился от Анженской. Стал проводить все время на охотах и боях, от скуки вступил в тайное общество, члены которого были весьма недовольны монархом, и готовилось едва ли не свергнуть Его Величество с престола — хоть какое-то занятие! А если и заезжал в родной замок, то не на жену глядел.

В тот день ему приглянулась служаночка...

— Господин, как можно? Ведь госпожа... Ах перестаньте... Хватит, повеселились и...

Теперь, два года спустя, Грея поняла: не всегда рождение ребенка в радость. В том же замке, только не в верхних покоях, а в полуподвале с одной свечой на столике родила и она.

Мальчика назвали Мишелем...

Ребенок всегда знал, кто его отец. Каким-то шестым, непонятным никому чувством даже ощущал его приближение. Но встреч не искал. А вот единокровною сестру любил. Правда, уже лет в пять относился к ней как к младшей, несмотря на два года разницы в пользу последней.

Он был странным мальчишкой. В одни дни вел себя как все. Также весело смеялся и пытался отлынить от уроков в храмовой школе, играл в игры с другими детьми и даже первым из мальчишек смастерил рогатку.

Но порой на ребенка что-то находило. Будь он господским сыном, враз бы послали за доктором. Но герцогу было не до ублюдка*, а мать Мишеля с утра до ночи была в работе. Скорее попадало мальцу и за игры с огнем, и за слабость в теле, и за все то, что учителя понять не могли.

*Ублюдок — бастард, незаконнорожденный.

Первой тревогу забила Аннет. Мальчик взглядом заморозил молоко, которое три раза в день ей давала выпить няня, а потом еще и на спор вызвал молнии с громом. Нет, она не побежала к матери, рассказывая про новые способности своего друга. Тем более Анженская не любила Мишеля. Она не знала, чей это сын, но совершенно не желала, чтобы ее дочь водилась с челядью. Девочка просто поделилась с подружкой историей о том, что она видела, предложила той увидеть собственными глазами умения ее друга, потом еще одной.

Вскоре о необычных умениях Мишеля узнали слуги, та же няня. Она и рассказала обо всем господам. Тут-то герцог и "вспомнил" кто отец будущего мага.

— Голубая кровь проявляется даже у бастардов! — с пафосным видом доказывал он своим друзьям, да и каждому, гостившему в его доме, совершенно не заботясь о чувствах жены и законной дочери (впрочем, как и о чувствах матери Мишеля, о которой позабыл с той памятной ночи, когда впервые заинтересовался ею).

Но, когда в одно утро аристократки исчезли, герцог мгновенно вспомнил об обеих. Мишель со слугой был послан в столицу с приказом найти мальчику учителя-мага. Последним-то почти всегда хотелось передать свои знания, а одаренных магически детей было так мало. Вот и попал Мишель к Дирею — тогда еще не приближенному к монарху чародею.

О том, что далее происходило в замке герцога — единственном доме, который знал мальчик, хоть и ютился там в маленькой комнатушке, спя с матерью в одной кровати — ребенок не знал. И вскоре единственным воспоминанием осталась письмо его сестры, которое поначалу Мишель даже не смог прочитать (грамоте не был обучен в свои семь лет). Его девочка написала перед своим скоропалительным отъездом, совершенно забывая о том, что ее друг не умеет читать.

Мама решила, что нам следует навестить бабушку и дедушку. Я совсем их забыла, даже боюсь немного. А вдруг они посчитают, что я ребенок? Я ведь уже совсем взрослая! Девять лет через месяц исполнится.

Но я скоро вернусь, и ты покажешь мне свой номер с огнем. Ты обещал, помнишь?! Прошлый был такой красивый. А мне еще не верили, что ты сможешь!

Ой, мама зовет. Пока.

— Твоя сестра? — я нахмурилась и подошла ближе к Мишелю. — Не знала, что у тебя есть сестра. Ты никогда не говорил о ней.

Мишель зло усмехнулся.

— Говорил. Ты не слушала.

— Сейчас слушаю! — я осторожно вынула бутылку из рук Мишеля и посмотрела ему в глаза.

— Прости, — Мишель отвел глаза. — Я упоминал ее имя, просто не говорил, что она моя родственница. Об этом никто не знает. Отец давно умер, а больше никто и не знал. — Мишель заправил за ухо, выбившийся из моей прически локон, и вновь усмехнулся. — Это Аннет.

Я молчала, не зная, что ответить. Тогда Мишель продолжил:

— Ты ее изображала вчера, — маг внезапно повысил голос. — Только понять не могу, она ведь знала о плане, так зачем там появилась?!

— Не знаю... — я прикусила губу и опустила руки, попыталась сказать что-то еще, но вместо этого не вымолвила ни слова.

Холодные пальцы осторожно коснулись моего теплого подбородка. Мишель заглянул мне в глаза, казалось, пронзая насквозь своим взглядом.

— Почему же ты не говоришь, что на ее месте могла быть ты?! Не обвиняешь, что из-за меня, из-за этого плана едва не погибла?!

— Я жива. Ты мог солгать, просто умолчать о ее смерти, а ты обо всем рассказал мне... Так же, как до этого Аннет. Она сама приняла решение. Ты ни при чем. Но винишь себя, — я провела ладонью по его щеке и сказала, как можно увереннее. — Послушай меня, ты ни при чем!

Я поцеловала его, обвив руками за шею и шепнув:

— Забудь!

Я чувствовала его губы на своих губах. Чувствовала его тело сквозь тонкую одежду. Чувствовала дрожь, что, то и дело, охватывала его руки, прерывистое дыхание на своей шее и легкий запах алкоголя, разнесшейся по всей столовой.

— Спасибо, — тихо проговорил Мишель, нежно целуя мочку моего уха.

— Я люблю тебя. Я просто хочу помочь и... — тихо, едва слышно, шептала я магу на ухо.

Мишель вряд ли слышал меня. Да и я говорила просто, чтобы успокоить его... себя, забыть на время, загасить воспоминания, невыносимое чувство вины, отдаться страсти, его умелым поцелуям, прикосновениям, сильному телу и желанию, сквозившему в глазах.

Не Мишель был виновен в смерти Аннет. Я...

— Я сейчас, — я тихо выскользнула из постели, чмокнув Мишеля в щеку.

Затем быстро накинула халат и вышла из спальни. Дорога до столовой заняла немного времени. Я заварила плиту от магического огонька на стене и поставила на нее чайник. Затем достала из шкафчика небольшую коробочку с травами, высыпала немного в большую чашку с нарисованными на ней львами. В отличие от меня, Мишель терпеть не мог кофе. Он и в доме только для меня и стояло. Сам маг предпочитал настоянный на травах чай.

Вскипел чайник. Я взялась за рукоятку, и тот час одернула руку.

— Демон! Горячо!

Я облизала обожженный палец и взяла рукавичку со шкафчика, натянула ее на руку, затем приподняла чайник и налила в чашку кипятка, добавила туда же немного сахара и вышла вместе с ней в коридор.

— Держи, — я протянула магу чашку и легла рядом с ним. — Твой любимый.

— Спасибо, — Мишель на мгновение зарылся в мои волосы и чмокнул в шею. — Я тебя обожаю!

Он сделал маленький глоточек. Поморщился и провел рукой над чашкой, остужая напиток. Тотчас пар исчез, а Мишель продолжил пить. Я лежала, положив голову на его плечо, и играла со своими волосами — привычка, сохранившаяся с прошлой жизни.

Но надолго меня не хватило. Я подняла голову. Мишель без слов дал мне чашку. Я сделала глоток. Чай был теплым, чуть сладковатым на вкус. Затем повертела в руках чашку и, наконец, отдала ее Мишелю.

— Что будешь делать?

— Искать убийцу. Нужно узнать, что заставило Аннет приехать на Ландеское озеро. Она ведь знала, что там опасно, но все равно появилась.

— А ты уверен, что ее там убили? Может, только тело принесли, чтобы следы запутать? А убили совсем не там. Извини, — я почувствовала, как напрягся Мишель, и успокаивающе дотронулось до его руки.

— Ничего. Я все равно должен разобраться в этом... деле. Нет, ее точно убили там! Если переносить тело, хоть магически, хоть с помощью обыкновенной силы, остаются следы. Их не сложно отыскать с помощью все той же магии. Там никаких следов не было.

— Ты не мог ошибиться? Просто... я не понимаю, зачем кому-то в том замке, убивать ее? Неужели они догадались? Я плохо сыграла... я...

— Ты сыграла великолепно! — прервал меня Мишель, осторожно поцеловав в щеку. — Возможно, после того, как ты поднялась наверх, произошло что-то еще. Что-то, что напугало их.

— Может, появился кто-то еще? — предположила я. — Он рассказал им что-то такое обо мне, то есть, — поправилась я, — об Аннет. Они и решились на крайние меры.