Книга 1. Креация тропы

Я прошел к свободному столику самому дальнему от сцены и присел. Ко мне тут же подбежал официант и, крикнув что он сейчас вернется, убежал. Сервис!

Он подошел ко мне, только когда отзвучала уже вторая песня, и певица куда-то удалилась. Музыканты под гром аплодисментов и ругани взяли перерыв и принялись хлебать кружками из бочонка, стоящего рядом с ними.

− Пива и чего-нибудь на закуску, − сказал я половому, доставая заранее приготовленный серак.

Он взял его, покрутил между пальцев и, ловко увернувшись от своего коллеги, куда-то унесся.

− Касья! − неожиданно заорал какой-то мужик недалеко от меня, − выходи песню петь. Нам всем грустно.

Его тут же поддержал хор нестройных пьяных голосов, требуя певицу обратно. Та выскочила из дверцы рядом со сценой и, залихватски махнув цветастым подолом, завопила что-то неразборчивое под музыку.

Я уже начинал жалеть, что зашел в этот кабак. Лучше бы прошел мимо или вообще остался в номере.

Не успел я себя, как следует настроить на то чтобы уйти, как ко мне подбежал официант с подносом. Он резво расставил передо мной мой заказ: два кувшина пива, литра по полтора, тарелки с соленой рыбой, вяленым мясом и пряными сухарями.

− Спасибо, − я налил себе кружку пива и сжевал один сухарик. Неплохо.

Я пил уже вторую порцию, когда заметил лысого, морщинистого старика направляющегося ко мне. Он подошел, держа кружку в руках, и встал рядом с моим столом.

− Юноша, − произнес он приятным сочным голосом, − прошу прощения за то, что обращаюсь к вам. Но могу ли я присесть за ваш столик?

− Зачем?

Он улыбнулся. Его темное лицо, с жидкой бороденкой, испещрилось глубокими морщинами. Светлые глаза по-доброму увлажнились. Старик выглядел вполне безобидно.

− Я слишком стар для танцев, − сказал он и посмотрел на танцующих с тоской в глазах. — А для разговоров в самый раз. К тому же я увидел, что вы тоже сидите один и скучаете. Так может, я присяду и мы побеседуем? Впрочем, если вы не хотите, я оставлю вас в покое. − И он повернулся, чтобы уйти.

Я подумал, что этот старик послан мне самой судьбой. Возможно, у него я и узнаю про всякие местные достопримечательности. Так я даже время сэкономлю, и не придется никого разыскивать специально.

− Погодите, − остановил я его и показал рукой напротив себя: − Присаживайтесь и угощайтесь.

Старик радостно плюхнулся на лавку и, сноровисто опрокинув кувшин себе в кружку, наполнил ее до краев.

− Ну, − нетерпеливо произнес старик, − рассказывайте, почему такой благородный и явно неглупый человек сидит ночью в кабаке и пьет в одиночку?

Я несколько опешил от его напора и не сразу ответил.

− Да, вот приехал в город только сегодня и не знаю что делать, не спиться, — признался я.

− А что бы вы хотели сделать в нашем городе? — удивился старик, выгнув кустистые седые брови.

− Даже не знаю, − протянул я. — На что-нибудь интересное посмотреть.

− Ну... − старик побарабанил пальцами по столу, − может, хотите посетить наши достопримечательности? Или посетить наши знаменитые ювелирные магазины?

− А что за достопримечательности? — не выказывая радости, поинтересовался я. — Мне нужно что-нибудь необычное. Есть у вас такое в городе?

Старик задумчиво пожевал губы.

− Необычное... − промычал он. Потом неожиданно вскрикнул: − Есть! Есть необычное.

− Что же?

− Неподалеку отсюда есть древний полуразрушенный храм, − поведал он, показывая куда-то в сторону. — А рядом старая усадьба судьи. Самое необычное место славного города Каруша.

Я прожевал очередной сухарик и с интересом произнес:

− И что там интересного?

− О! — старик поднял палец к верху. — А интересного там вот что. Давным-давно один старший судья города, человек богатый и уважаемый, вышел в отставку и построил на свои деньги храм. Прямо рядом со своим домом. Потом он купил у главных жрецов право на то, чтобы самолично совершать обряды в своем храме. То есть сам стал жрецом.

Но вот незадача! Через некоторое время люди стали ходить в этот храм все реже и реже. Оказалось, что бывший судья слишком привык судить людей и потому постоянно всех ругал и призывал кары небесные даже за самые малые провинности. Конечно, народу это не нравилось, и они решили его немного проучить. Храм разрушить, а судью-жреца ограбить и сжечь. Или утопить? Я уже не помню.

− И что, убили?

− Конечно, − рассмеялся старик. − Делов-то! Но, как оказалось, судья догадывался, что его хотят ограбить и потому успел перед смертью спрятать все свое богатство. Зарыл ночью клад.

− Ничего интересного в этом не вижу, − утратил я заинтересованность.

− Когда судью пытали на предмет клада — не обращая внимания на потерю моего интереса, продолжал старик, − он крикнул, что клад его найдет только избранный и получит в дар могущество, коего не видывал никто. Силу, которую он получил от одного бога и зарыл. А найти клад можно только ночью.

Я понимал, что такой бред может родиться только в голове сумасшедшего. И поверить в подобное может только такой же. Но почему же я тогда чувствовал, что это как раз то, что мне надо. Я вдруг захотел этот клад найти, во что бы то ни стало.

− И что можно прямо сейчас пойти и поискать его? — спросил я.

− Ну, не знаю, − засомневался дед, − Хотя, конечно, там никого практически не бывает. Люди не верят в эту историю. Редко когда приезжает человек понимающий и думающий. Жаждущий Знаний и Сил, а не баб и выпивки. Я вижу, что вы особенный человек и потому за малое вознаграждение, я соглашусь проводить вас туда даже прямо сейчас. И к тому же совершенно за бесплатно снабжу вас лопатой. И только потому, что вы мне очень понравились. Порадовали старика своим проницательным умом и щедростью.

Он утер крупную слезу красным куском ткани.

Я не понимал, что со мной происходило, но я буквально не мог усидеть на месте. Мне не терпелось взять лопату в руки и вгрызться в землю в надежде найти знания и могущество.

− Пошли, — не выдержал я, − покажешь мне это место!

Я вытащил кошель и кинул ему один серак.

− С удовольствием, − произнес он, сцапав монету, и направился за мной к выходу.

Мы выбежали из кабака и старик подхватил меня под руку. Он двигался быстро, но и я не отставал. Старик, который так и не представился волок меня через город к заветному кладу.

Мы шли минут двадцать, то и дело сворачивая с улицы на улицу. Мне даже показалось, будто мы ходим по одним и тем же дорогам, мимо одних и тех же домов. Но я сразу отбросил эту мысль.

"Не будет же старик мне врать и нарочно запутывать? — усмехнулся я про себя. − Скорее всего это я так подумал из-за того что совершенно не знаю города".

Пока мы шли старик не умолкал и рассказывал о кладе и о том, что копать его нужно только ночью! Почему я не очень понял, но верил в это и не спрашивал. Он так же говорил, что он уверен, что клад найду именно я и в аккурат сегодня ночью.

Как я этого желал! Даже больше чем всей душой. Я будто просветлел и теперь отчетливо понимал, что я избранный и клад будет мой, во что бы то ни стало.

Вскоре мы остановились около каменной полуразрушенной стены метра в два высотой. Местами в ней зияли проломы и росли кусты прямо из щелей между камней.

− Вот здесь находится твой клад, − старик подошел к пролому когда-то бывшим воротами и махнул в темноту за ними. Из стены еще даже торчали несколько обрубков кованых ворот. — Твое могущество!

Он посветил, неизвестно откуда взявшимся фонарем и сделал приглашающий жест. Я не заставил себя ждать и вошел в ворота. Мы прошли сквозь узкую аллею и вышли к большому трехэтажному дому с пустыми глазницами окон.

− Это усадьба судьи, − произнес старик. Потом махнул фонарем и свернул на тропинку, ведущую влево, мимо дома судьи. — Вон там стоит храм и находится твой клад!

− Мой дар! − безумно прохрипел я, останавливаясь перед монументальным сооружением, бывшим некогда храмом какого-то бога, а теперь развалинами и хранилищем моего клада. — Мое могущество!

Старик сунул мне лопату в руки и велел копать, где мне захочется. Само провидение покажет мне место. Я уже не обращал внимания ни на что и только вгрызался в каменистую почву в свете неяркого огня фонаря. Старик крутился рядом и подбадривал меня.

Я копал остервенело и ожесточенно. С каждым шагом приближаясь к заветной цели, без которой вся моя жизнь была просто бессмысленной чередой тупых дней. Я понял это только в тот момент, когда старик мне рассказал о кладе. Понял что это мое!

Не знаю, сколько земли я перекопал, но через какое-то время понял, что ни старика, ни фонаря радом нет. Плюнув на это дело, я как-то разом охладел к раскопкам и подумал, что лучше поискать в доме судьи свой клад.

Не задерживаясь, я метнулся к дому и, проникнув внутрь через ветхие двери, вошел в темный холл. Какого только мусора не валялось в доме. Это и тряпки и доски и битое стекло, и осколки глиняной посуды.

Оторвав косяк от дверей, ведущих в гостиную с камином, я обмотал его тряпкой, валяющейся прямо под ногами, и запалил своей зажигалкой. Соорудив такой уродливый факел, я пошел по дому в поисках своего клада. Мне почему-то казалось, что он непременно должен лежать посреди комнаты, освещенный лунным светом.

Я заглядывал в каждое попадающееся мне по пути помещение и, бешено раскидывая хлам в стороны, горами наваленный на пол, уходил дальше, ничего не найдя.

− Возможно, за следующим поворотом я найду его, − бормотал я, как сумасшедший, ходя кругами по первому этажу.

В какой-то момент я вдруг понял, что искать надо в подвале, ведь именно там всегда прячут самое дорогое. Да, решил я, именно туда мне и надо!

Намотав еще одну тряпку на палку, я зажег ее и поплелся в поисках подвала. Неяркий огонек освещал ободранные стены и прогнившие пол с потолком.

Я остановился рядом с лестницей, ведущей в подвал и, не раздумывая, спустился вниз. Сразу же очутился в помещении с низким каменным потолком и ворохом мусора, скрывающим меня по колено. Пока я пробирался по нему к темнеющему проходу в углу, я увидел маленький человеческий череп, блеснувший пустыми глазницами. Толстые черные крысы ошалело пищали и мелькали вокруг меня, сверкая злыми красными глазками.

Мне было не страшно и не противно, будто разом потерял чувствительность. Я словно бульдозер, не обращая ни на что внимания, непреклонно пробирался к проходу. Под ногами что-то хрустело и булькало. В проходе, куда я все-таки добрался, мусора практически не было, но было полно черной отвратительно воняющей жижи.

Безбоязненно ступив в нее и, пройдя по узкому коридорчику, вышел в маленькую полукруглую комнатку. В ней я заметил груды больших битых кирпичей.

Тряпка на моем импровизированном факеле горела плохо. То и дело приходилось подпитывать его вялый огонек зажигалкой.

Вставив факел между камней валяющихся на полу и, опустившись на колени, я стал разгребать кирпичи руками. Будто наркоман во время ломки, я очумело шарил под ними в надежде откопать свое сокровище. Мое сознание так было замутнено этим желанием, что я ни о чем, кроме как о кладе не мог думать.

Я попытался приподнять большую плиту, отвалившуюся от стены, но не смог. Она была слишком тяжела для меня. Хотя на вид выглядела не такой уж и неподъемной.

Смахнув с нее осколки кирпичей, я хотел взяться за нее поудобнее, и все-таки сдвинуть ее с места. Но вдруг заметил, как на ее поверхности сквозь пыль и грязь что-то светит. Будто свет фар пробивался через молочно-густой туман.

Рукавом я стер пыль и увидел рисунок, постепенно наливающийся сочным голубым светом. Он светился все сильней и сильней. Так ярко, что мой факел просто потерялся в этом голубом мерцающем свечении.

Я притронулся к нему. Приложил ладонь и меня будто окунули в прорубь с ледяной водой. Голова моментально прочистилась и с глаз спала пелена. Я понял, что старик меня просто загипнотизировал. Задурил голову как мальчишке и привел на какие-то развалины. Вот только зачем? Неужели для того, чтобы ограбить, тогда где он? Как я мог так попасться?

Впрочем, что-то же я нашел. Старикан был прав, хотя сам он об этом не подозревал. Но, как же стало стыдно!

Еще раз поглядел на знак, светящийся на поверхности плиты и узнал его. Вернее не узнал, а вспомнил, что видал похожие знаки, в своем видении, когда проснулся под крышей обрушенного храма. Значит, не зря я сюда пришел. Не зря ползал, рылся в мусоре и хлюпал по вонючей жиже.

Теперь я понимал, что нашел дар отца. Видно легенда, что мне рассказал старик, оказалась не такой уж и пустышкой? А может и сам старик вовсе не разбойник, а просто зарабатывал на хлеб насущный как мог? Скорее всего, так и есть. Иначе он бы уже считал мои деньги, а моим хладным трупом, весело пища, кормились крысы.

"Хватит рассуждать, − сказал я сам себе и посмотрел на плиту. — Пора тебя расколоть!"

Сначала я бил по ней кирпичом, потом кидал на нее сверку самые тяжелые камни. Я спокойно поднимал другие плиты, точно такие же, но эту поднять почему-то не мог. В результате не добился никакого результата, кроме того что отбил себе обе руки. Потом пинал ее, но это уже из злости.

− Как же тебя открыть? — вслух пробормотал я.

Приложив руку на мерцающий иероглиф, я приказал плите открыться. Я подумал, что если она настроена меня, то должна слушаться моих приказов. Ага,... Как же! "Сим слабим" не сработал.

Я вновь задумался и нехотя пришел к мысли, что надо будет сюда вернуться чуть позже и уже подготовленным. Вот только как я мог со спокойным сердцем оставить плиту валяться здесь? Вдруг ее кто другой найдет, более продуманный охотник за сокровищами, с молотком или киркой за пазухой? Нет, так просто уходить отсюда я себе позволить не мог, нужно было придумать, как ее отсюда уволочь.

Пока я размышлял, механически водил пальцем по начертанному иероглифу. Когда я полностью провел по нему пальцем, плита неожиданно рассыпалась в мелкий серый песок. Отплевываясь, от поднятой пыли, я, чихая, разгреб кучу и нащупал там сверток.

Поднявшись, я отряхнул длинный сверток, завязанный наподобие конфеты или хлопушки. Дернул за тесемки, туго стянутые на концах свертка, и развернул толстый шершавый материал. Внутри оказался длинный меч с темными ножнами, покрытыми тонкими серебристыми линиями, образующими неизвестные мне символы. Я сразу понял, что меч очень искусной работы, потому что прежде никогда не видел столь изящного произведения.

Вытащил клинок на несколько сантиметров из ножен и восхитился насечкам образующим рисунок.

К ножнам были крепко привязаны в бархатном мешочке Свиток и дангит. Решив, что рассмотреть это я смогу и в своем номере, я свернул все обратно и поторопился назад. Факел догорел полностью, и я шел с зажигалкой в руке.