Книга 1. Креация тропы

Но в том, что мне надо было, действительно кое-куда сходить, я не врал. Еще сегодня днем решил, что под прикрытием темноты наведаюсь в лавку Цымеда и пошарю там в поисках дангита.

− Хорошо. Дорогу ты запомнил?

Кивнул, хотя не запомнил. Ну, да ладно, что я не найду что ли.

Я вышел из дома в ночь и услышал совсем тихий шепот хозяйки, словно ветерок сыграл со мной шутку:

− Возвращайся.

Глава XIV

Темнота не была мне помехой, поэтому я шел достаточно резво, уверенно выбирая направление до тех пор, пока не начался сначала слабый, а затем быстро усилившийся, дождь.

Толстые холодные капли сплошной завесой заполнили все вокруг, и даже умение видеть в ночи, плохо справлялось с поставленной задачей. То и дело заходил в тупики, грязные закутки и закаулки, с размочаленной землей, после чего матерно шипя, выбирался обратно и обходил.

Наверное, только через час я пришел к базарной площади, на которой не осталось ни одного лотка, и теперь по ее брусчатке оглушающе колотили тяжелые капли. Дойти оттуда до лавки Цымеда уже не составляло большого труда. Потому вскоре я уже стоял у памятника Кратту и сквозь стену ливня старался разглядеть нужное мне здание.

Большей частью торговцы устраивали магазины на первых этажах своих домов. Но, Цымед, что меня несказанно радовало, не принадлежал к этой части, потому его лавка занимала отдельное каменное одноэтажное здание.

Скорее всего, в лавке должны были находиться охранники. И чтобы это узнать наверняка я, скрывая шум шагов звуками дождя, осторожно обошел весь магазин.

На небольшом крыльце висело два фонаря, еле разгоняя вокруг себя сгустившуюся ночь. Как я не ругал дождь, начавшийся так не вовремя, но он помогал мне оставаться не замеченным и практически полностью скрадывал мое присутствие. Именно поэтому я легко и без лишней опаски подошел к черному ходу в магазин.

Массивная деревянная дверь, обитая толстыми полосами железа, сейчас встала на моем пути. Замка на ней не было, это означало, что кто-то закрыл ее изнутри на засов. Но разве это могло остановить меня?

Приложив мокрое ухо к холодной двери, и заткнув второе, чтобы не мешал шум дождя, я вслушался.

Как я и предполагал, в здании кто-то был. Их глухие голоса, почти интонации, слышались из лавки. Сколько внутри дома находилось человек, определить было трудно. Но точно не меньше двух.

Идя сюда, я по дороге попытался наметить план действий, принимая во внимание и тот факт, что без охранников обойтись Цымед вряд ли смог бы. Поэтому, подтвердив свои выводы, я приступил к выполнению своего не сильно замысловатого плана.

Выпустив когти, я примерился, присмотрелся и полез на крышу.

Лавка ювелира и одновременно резчика по камню, известного во всем королевстве как лучшего, была состроена на совесть. Впрочем, плотно подогнанные друг к другу каменные блоки для моих когтей были как мягкое податливое дерево. Правда, лезть на крышу было все равно не просто. Ногу поставить было некуда — щели, как я уже сказал, практически отсутствовали — поднимался только за счет силы рук. Но и ее с лихвой хватило бы, даже тащи я за собой кого-нибудь.

Вскоре я забрался на крышу, выстланную глиняной черепицей. По ней, как по трубам текли тонны холодной воды. Не будь у меня когтей — потоком водопада просто снесло бы.

Хлесткие струи воды как на перекатах горных рек, заливали все лицо, но я преодолел этот неприятный момент и, зацепившись когтями за черепицу, вполз на крышу. После чего, не вставая, на брюхе, прополз до самой трубы. Печной трубы, сложенной из тонкого кирпича.

Конечно, Санта Клауса изображать из себя я не стал. Пролезть в такое узкое отверстие мне было совсем не под силу, будь я даже в два раза тоньше. Но так ведь я и не собирался в нее лезть, мне всего-то лишь и надо было выманить охранников на улицу.

Телефонов и прочей возможности вызвать подмогу, не вылезая из дома, у них нет, а значит, придется выползать самим. Впрочем, нужно было сделать так, чтобы они не подозревали, что их именно выманивают, иначе не пойдут. Отсидятся до утра и все. Им-то смысла выходить нет, это мне нужно.

Взломать дверь бесшумно не получится, если вообще удастся. Просто постучаться — полный бред. Влететь в окно — не лучше. Все это ясно как день, а значит, надо выманивать. Осторожно, ненавязчиво.

Из трубы шел дым, вываливаясь рассеянными клубами из-под жестяного колпака. Печка или камин топится, значит, охранники сидят не далеко — за огнем же надо следить.

Дождь не ослабевал, шум, от того что его капли лупили по колпаку, был еще больше, поэтому я никак не мог узнать сидит ли кто, греясь у огня.

− Ну ладно, − пробормотал я, − сейчас я вам устрою баню по-черному.

Осторожно оторвав флюгарку от кирпичей, я снял куртку и накинул ее на трубу, как на жерло вулкана, перекрыв выход дыма. Если я все правильно сделал, то через несколько минут они забегают, надсадно кашляя и выпучивая глаза от непонимания.

Под проливным дождем, настолько мокрый, что казалось, сижу на дне холодного озера, я плотно прикрывал трубу и ждал реакции охранников.

Сначала я даже через шум услышал чье-то чертыханье внутри здания, потом кашель, грохот падающих предметов мебели и снова проклятия.

Минут через двадцать дверь черного хода с шумом распахнулась, и из лавки Цымеда вывалилось двое охранников. Натужено кашляя, они выбежали на полусогнутых под хлесткий дождь. Содержимое своих немаленьких желудков они тут же излили в чахлые кусты у самой стены.

− Лумси... − выдавил один из них, в промежутке между приступами рвоты и кашля, − почему дымоход не проверил?

Охранник, которого звали Лумси, ответить ничего не успел, потому что я, сдернув куртку с трубы, на заднице скатился прямо на его спину. От удара, оглушившего его как обухом, он хрюкнул и повалился в свою же рвотную массу.

Второй вахтер, в заблеванной стеганке очумело выпучился на меня и просто стоял, смотрел пока я его не приложил в челюсть и не отправил вместе с его напарником в путешествие по бессознательному.

− Время − деньги! — прошептал я, надевая на ходу прокопченную куртку и входя в здание.

Слегка слезились глаза, и в горле чуть першило, — в помещение еще не успело выветриться, потому дым свободно висел в воздухе. В том месте, где я вошел в лавку камнереза был небольшой коридорчик, из которого можно было выйти в четыре помещения.

Сориентировавшись, я направился в сторону, откуда шел неяркий свет. Как в дымке тумана, я вошел в маленькую коморку со столом и двумя стульями. На столе куча каких-то не то фишек, не то карт и два фонаря с ровными огнями. Один стул повален на спинку, второй далеко отодвинут, почти к самой стене. По всему выходило, что охранники сидели здесь и коротали ночь за какой-то настольной игрой.

Взяв один фонарь, я прошел в другое помещение и попал в торговый зал. Небольшой, с прилавками и витринами в виде буквы "П". Наскоро пройдясь мимо них и подсвечивая керосинкой, удостоверился что дангит не выложен на прилавок. Всяких камней и поделок навалом, а того что я искал не наблюдалось. Впрочем, было еще два помещения. Туда и пошел.

Одним из них оказалось что-то вроде маленькой кочегарки. Огромная печь, трубу которой я закрыл и гора угля на полу. Прямо из нее шла еще одна дверь в такую же комнатку. Там стоял миниатюрный горн, по стенам висели разные инструменты и пара стеллажей с мешками.

Вспоров их, я разглядел в рассыпавшейся на полу куче, металлические осколки чего-то некогда целого и кусочки медной руды. Особо не задерживаясь, двинул дальше.

Перейдя в другое помещение, метра четыре на пять, я наткнулся на верстаки с инструментами, шлифовальными камнями и прочим. Цех.

Поводив фонарем по сторонам, я обнаружил на одном из рабочих столов, две горки камней и несколько плошек с песком. Подойдя ближе, я схватил корзины и варварски вывалил их содержимое на стол.

Переворошив всю кучу, и не найдя дангита, отбросил это занятие и вновь присмотрелся. Заметил на маленьком столе, вроде пюпитра, тряпицу, прикрывающую какое-то изделие. Скинув ее, я увидел плитку сантиметров тридцать на двадцать, составленную из пластинок разных камней.

"Столешница для столика короля, − сообразил я".

В правом верхнем углу различил дангит, довольно, неплохо вписывающийся в картину столешницы. Наконец-то!

− Не жрать королю пирожное на моем камне! — в пустоту погрозился я и ухмыльнулся, довольный, что нашел все время ускользающий из моих рук дангит.

Жаль, конечно, было разбивать всю композицию, но не тащить же ее целиком. Взяв камешек из корзины, тот, что побольше, я треснул им в самую середину столешницы выбив тем самым из нее осколки. Потом еще раз и еще. Как дерзкий вандал бил по ней, пока она не раскололась на составные части.

В конце концов, я отбил дангит от столешницы, правда, превратив ее при этом в хлам. Ну, что поделаешь. Как говорится: не расколов яйца, яичницы не приготовишь.

Быстренько засунув дангит за пазуху, − с нормальными карманами в этом мире вообще напряженка — повернулся к столу, на котором стояли плошки с песком. Еще тогда я заметил, как в одном из них что-то блеснуло в свете керосинки.

И точно. В самой маленькой чашечке лежал золотой песок, то ли для напыления, то ли еще для чего, я не знал. Однако это не помешало мне высыпать его в почти декоративный карман куртки.

Более не задерживаясь, выскользнул на улицу.

Все было по-прежнему: ночь, дождь и охранники в кустах. Поддавшись хорошему настроению от радости, что все так легко получилось, переключился на особое зрение и затаил дыхание от открывшегося вида.

− Вот это да! — восхищенно выдохнул я, рассматривая представшую передо мной картину.

Мир, очищенный дождем сиял ярче и естественней тысячи искусно ограненных бриллиантов в свете северного сияния. Каждая капля была туго напитана какой-то бурлящей энергией, и весь этот исход воды на землю сливался в ревущий неистовый поток сил. А лужи, какие были лужи!

Стоять под дождем оказалось очень даже интересно, глядя как капли разбиваются о мои плечи и их начинка стекает по одежде, покрывая ее призрачно-светящейся пленкой.

"Вадрамы всюду и везде! — переиначил я фразу Чегода, моего внутреннего наставника. — Интересно, почему он ничего не знает о жгутах, которые внутри конструкций из Вадрамов? Даже фантазером меня назвал, наглая программка".

Неожиданно один из охранников зашевелился. Я это почувствовал по легкой дрожи паутинки редкой травы, стелящейся узорчатым ковром под ногами. Тот, на которого я слетел с крыши, застонал и попытался перевернуться, но, видимо, я знатно его оглушил, потому что даже приподняться у него не получалось. Впрочем, лиха беда начала, скоро он сможет не только перевернуться, но и встать. И если нет нужды убивать их, то стоило бы поторопиться уйти, пока они еще вялые, как с похмелья.

Вернув себе обычное зрение, я резво побежал к дому приютившей меня женщины. По пути, краешком сознания, отметил, что при переходе с особого зрения голова никак не проявила себя болями. Это тоже легло в копилку радостных событий. Жаль, что их было не так много, как хотелось бы, но я надеялся, что это ненадолго.

На обратную дорогу времени ушло в несколько раз меньше. Во-первых, дорогу я уже знал точно, посему не блуждал в грязных переулках. Во-вторых, меня ждали! Пусть вся это ситуация с Мелисой и не выглядела как драматичная сценка в сопливо-розовых декорациях женского романа, но в ней была какая-то... особая естественность. Не та естественность, про которую говорят, что она небезобразна, когда хотят убедить всех что сдерживать себя это не норма. А та, подлинная, на самом деле настоящая, не какое-нибудь козявковынимательство.

Хотя, я, возможно, поспешил с выводами и выдумал себе, то чего нет и в помине. Может быть что угодно, но одно я могу сказать точно: в женщинах я разбираюсь плохо. Их поступки для меня полнейшая загадка, поэтому у меня есть только два инструмента для понимания слабого пола — интуиция и анализ. Слабая, капризная интуиция и терпеливый критический анализ.

С такими, пожалуй, не самыми радужными мыслями, я подошел к дому знакомой продажной женщины.

Еще когда шел вперед, отвлеченно задался вопросом: что заставляет ту или иную женщину выходить на панель? Отвечать, к сожалению, пришлось тоже самому. Поднапряг мозги и пришел к такому выводу: есть несколько видов женщин ступивших на стезю древнейшей профессии. Одни, идут потому что в голове пусто, но есть тело, а жить хочется по-особому, например, как показывают в телевизоре. Другой вопрос, что в золоте и роскоши они купаться не будут, но чтобы это понять, надо иметь мозги, а вот их-то как раз дефицит. Таких, самый большой процент.

Прочие, принимают решение стать проституткой от наркотической или иной зависимости, дабы заработать. Да мало ли этих причин? Но есть среди и этих женщин, этакие Сони Мармеладовы. Женщины, жертвующие собой ради других. Не для себя или выгоды, а именно жертвующие собой ради близких людей. А это, подвиг, как ни крути!

Я не хочу сказать, что это проблема одних только женщин, совсем нет. Множество мужчин охотно пользуется подобными услугами. Но они больны, что с них взять.

Как говорил профессор Преображенский: "Разруха не в сортирах, а в умах!"

Голова пухнет от этих мыслей. И ведь сам себя не обманешь, все эти мысли, доводы и доказательства просто способ обелить имя Мелисы. Найти достойное оправдание и поверить в него. Да к черту все это!

Подойдя к ветхому крыльцу, не менее ветхого дома, подергал дверь — закрыто. Тихонько постучался. Если она спит, то придется заночевать где-нибудь на улице, пусть и под дождем. А он, собака такая, все никак не хотел кончаться.

Постоял, прислушиваясь, не идет ли чтобы открыть дверь. Нет, тишина.

Ну что ж, возможно, так даже лучше.

− Родион? — неожиданно прошептала Мелиса из-за двери, как раз в тот момент, когда я уже собирался уходить. — Это ты?

Дебильно улыбаясь, кивнул. Потом вспомнил, что она-то в темноте не видит и, ругнувшись про себя, произнес:

− Да, я.

Дверь слегка приоткрылась, на самую малость. Мелиса пристально щуря глаза, поглядела на меня в образовавшуюся щель.

Я приветственно помахал ей рукой, и она тихо ухмыльнувшись, пропустила меня в дом.

− Ждала кого-то другого? − спросил я, видя, что она держит в руке погнутый ржавый нож.

− С чего ты взял? — удивленно прошептала она.

− А зачем ты тогда держишь эту железку в руке?

Лицо Мелисы слегка вытянулось, а потом нахмурилось.

− Ты хорошо видишь в темноте, − ушла она от ответа. Потом повернулась и положила нож на стол.

− Неплохо, − согласился я. — Извини что разбудил, но мне некуда идти. На улице ночевать как-то не охота − дождь. А здесь хорошо, почти не капает. — Я посмотрел как в нескольких местах с потолка на пол падали капли.

Мелиса наклонилась к очагу и закинула туда два тонких полена и пучок сена. От получившегося огня она запалила лучину и повернулась ко мне.