Книга 1. Креация тропы

С ведрами я направился к источнику. Прошел засохшее дерево и углубился в лесок, где Уль ставил ловушки на зверя. Примерно минут через пять, на звук журчащей воды, я вышел к небольшому овражку.

Ключик был прямо из земли, образую небольшую лужу, метра полтора в диаметре. Затем холодная и кристально чистая вода стекала по овражку вниз и дальше скрывалась среди кустарников, плотно поросших около воды. Я окунул оба ведра в воду и когда они набрались, вернулся к нашей стоянке.

Гальтен молча забрал их у меня только недовольно покачал головой, подразумевая то, что ведра неполные. Я в ответ подергал плечами: мол, извиняйте, уж как получилось. Он подвесил ведра за ручки на длинную палку, прибитую к фургону, и приспособил их так, чтобы лошади смогли спокойно пить из них воду.

− Слушай, Гальтен... — обратился я к нему, почесывая зудевшее тело и отросшую щетину. Я как увидел чистую воду, у меня аж, голова зачесалась, так захотелось помыться. К тому же, я еще в том мире побывал в соленой морской воде, и сейчас мне вдруг сильно приспичило смыть ее вместе с накопившейся грязью. Да и волосы стали жирные и маслянистые, будто намазанные маргарином. Фу!

− Ну, слушаю, − он повернулся ко мне лицом и вопросительно поднял густые брови. Его темно-карие глаза казались двумя светящимися кофейными зернами, агатами спокойствия и усталости в озере грустного юмора. — Чего весь чешешься, будто блох гоняешь?

− Так вот об этом и хотел спросить, − кивнул я. — Вы вообще тут когда-нибудь моетесь? С мылом.

Гальтен почесал голову и задумался.

− А что это? — спросил он придуриваясь. Потом видя, что я нахмурился, не оценив его шутовство, махнул на меня рукой. — Можешь вымыться в ключе, куда за водой ходил.

− Да ты что! — возмутился я. — Она же ледяная. Как я там мыться буду, да еще без мыла и шампуня?

− Тогда, терпи, − безапелляционно сказал он и, отвернувшись к лошадям, потрогал много ли зерна в мешках, которые он привязал к их головам. — Мы же терпим.

− Ну, хоть бритва-то есть? − не унимался. — У меня вся морда лица изчесалась.

− Могу дать тебе свой нож, − предложил он и вдруг спросил: − А зачем тебе бриться? Ты же не мальчишка, босорылым ходить!

Махнув рукой на бесполезные разговоры, я отошел от него.

− Аборигены хреновы, − пробубнил я, направляясь к источнику умываться. Если весь вымыться не могу, то хоть лицо умою.

* * *

Ловушки, которые ставил Ульгаэль, оказались совершенно пусты. Некоторые даже были поломаны. Поэтому мы отправились в путь на голодный желудок.

Я сел на козлы рядом с Гальтеном и принялся у него выпытывать все и обо всем. Как мне искать дар отца, где именно, долго ли он сам искал? Что мне для этого нужно? И если придется надолго задержаться в городе, то как мне там жить? Я ведь ничего не знаю об этом мире.

Еще долго терроризировал брата на предмет информации. Основательно решил подготовиться к встрече с этим миром в одиночку. Надеялся, правда что мое знакомство, не затянется на долго.

Гальтен еще предупредил меня, чтобы я постарался ни с кем не спорить и ни во что не ввязывался. Иначе меня быстро прихлопнут. Особенно не переходить дорогу богачам или дворянам, коих немало в Каруше. Это ведь главный портовый город страны.

Брат объяснил, кто как выглядит. И предостерег, чтобы я ни в коем случае не требовал справедливости у власти, если меня где-нибудь отпинают за невольно брошенный взгляд на благородного человека. Все это было и так ясно − кто богаче одет тот и правый. Потом особенно велел не заходить в трущобы, если жизнь дорога.

Дальше он рассказал мне про денежную систему, не такую уж, кстати, и мудреную как я подумал в начале.

Самым дорогим металлом считалось золото, это значило, что золотые монеты были крупнейшими по достоинству. Мельче из серебра, затем меди и самые мелкие монеты — железные. Но ими уже не пользовались. Наиболее ходовыми деньги считались медяки и сераки. Медяки, как правило, ходили среди нищего люда, рабочих, мастеровых и мелких лавочников. Сераки, так называемые серебряные монеты, тоже весьма многочисленны, но ими в основном пользуются купцы, и прочие небедные люди. Ну, а золотые деньги были все-таки преимуществом богачей.

Гальтен рассказал, что золота в этом мире практически нет. Самым ценным металлом раньше было серебро. Однако кто-то, видно очень давно, завез в это мир золото и теперь оно здесь котируется превыше всего.

Золотых монет два вида. Большой золотник и малый. Большой стоит десять малых. Малый же, оценивается в пятьсот сераков. Один серак стоит сто двадцать медяков. Вот такие вот дела с финансами происходили в этом мире. Еще брат сказал, что если у неблагородного человека обнаружат золотой, то его непременно конфискуют, а задержанного казнят. Потому как существует такое мнение, что бедняку неоткуда взять золото, кроме как украсть у достойного. Поэтому тут все просто: нашли золотой, значит вор. А с ворами разговор короткий — топор палача, всегда наточен и готов к работе.

Хотя он отметил, что в последнее время таких арестов давно уже не было. И скорее всего это было вызвано ростом цен на товары и услуги, и подъемом общего благосостояния страны.

Ну вот, выспросил информацию на свою голову. Теперь придется все держать в памяти и ничего не упустить из полученных знаний об этом мире. Но без них было бы точно хуже.

Когда мы проезжали мимо каких-то развалин, стоящих метрах в десяти от тракта, я вновь пристал к Гальтену с вопросами. Но уже по другой теме.

− А как ты вообще меня здесь нашел? — с подозрением спросил я у него. − Тебе не кажется это очень странным? Уж больно невероятным выглядит твое появление рядом, как раз когда я сюда попал! И, о чудо − ты направляешься в Каруш! Именно туда, куда мне надо.

Он пожал плечами и, сплюнув на землю, просто ответил:

− Случайно. Можешь мне поверить.

− Неужели такие случайности бывают? — усомнился я, провожая глазами проплывающие мимо деревья. Потом пристально глянул на брата. — Что-то плохо мне верится в такие случайности.

Рассмеявшись, Гальтен толкнул меня в плечо и заметил:

− А ты не дурак, как я думал, − потом выдержал паузу и добавил: − Просто мнительный. Ты что думаешь, я сидел у пещеры и ждал, когда ты там появишься? Ну и нахрена мне это, спрашивается? Я, между прочим, сам удивлен не меньше тебя, такой случайности.

− Это промысел божий! — солидно произнес Уль из фургона. — Таких случайностей не бывает. Это так же точно, как то, что я дико голоден!

− Возможно, − не стал отрицать Гальтен, хитро щурясь на меня. — Ты как считаешь?

Я ничего не ответил ему, так как просто не знал, что сказать по этому поводу. Вся эта история казалась мне странной от начала до конца. Поэтому я просто сидел и смотрел по сторонам.

Слева, прямо на нас, надвигалась большая темная туча, грозя дождем и молниями. Сегодня вообще было достаточно облачно и прохладно. Так что куртку я сегодня не снимал и даже завязал ее на несколько петель.

Туча быстро приближалась, вместе с порывистым ветром и пылью. Деревья качали своими кронами и шумели как покрышки машин, несущихся по гравию.

Гальтен с неприязнью посмотрел на темнеющее небо и взялся подстегивать лошадей идти быстрее. Он торопил их, изредка похлестывая по лоснящимся крупам. Теперь они уже резво бежали. А я в это время схватился за стенку фургона, боясь как бы не свалиться на землю от такой тряски.

Гальтен все нахлестывал лошадей, спеша уйти от тучи. В принципе я его понимаю: если дорогу размоет, то мы на ней застрянем надолго! Но как же было страшно нестись на такой скрипучей телеге, которая казалось, вот-вот развалится и похоронит нас под своими обломками.

Спустя полчаса бешеной тряски мы все-таки проскочили тучу, обогнав ее так, что дождь уже позади нас принялся мочалить землю крупными каплями. Однако каково было разочарование, когда впереди мы увидели небо полностью затянутое такими же тучами. Правда, дождя там пока видно не было. И-то хорошо. Авось пронесет, понадеялся я, и мы доедем нормально!

Когда начало темнеть, если верить моим внутренним часам, то время было около семи часов вечера, я задал Гальтену еще несколько интересующих меня вопросов.

К этому моменту мы уже проехали значительное расстояние, выпив для веселья понемногу вина. Ульгаэль с аппетитом сожрал весь сыр, когда мы с Гальтеном отказались в пользу голодающих учеников. Именно что сожрал, а не съел. Жадно и громко чавкая.

− Вот что еще хотел спросить, − вспомнил я, щелкнув по привычке пальцами. — Что такое Межмирье и как им пользоваться?

Покряхтев, Гальтен почесал бороду, ища слова, которые бы я сразу уразумел, не задавая ненужных вопросов. Он уже понял, что я ничего не понимаю в магии, и все это для меня вроде бабушкиных сказок.

− Когда я попал в этот мир... − начал он издалека.

− Да, кстати, это мне тоже интересно, − тут же перебил я его.

− Ну, так слушай, раз интересно, − возмутился он.

− Я весь − внимание! — заверил я его.

Он немного помолчал. Потом из него слова полились потоком:

− В своем мире я был шутом у одного королька. Я им родился. Мой дед и отец были шутами, потому и я им стал. Был определен в эту профессию с детства. Однако когда я вырос и превратился из мальчика в мужа, многие боялись говорить мне гадости один на один. Некоторых я бил и бил очень сильно, так чтоб не забылось. Естественно многим это не нравилось. Хотя дворян и других высокопоставленных людей я не трогал. Не потому что боялся, просто с ними всегда ходили несколько охранников с мечами. А я же был шутом. Кто мне позволит учиться фехтованию, тем более носить оружие с собой. Потому и не трогал. Я привык к своему положению. Жил во дворце, смешил короля и его свиту. Часто на разных приемах, которые так любил устраивать король, веселил его гостей.

Брат остановился прочистить горло и набить трубку. Закурив, он продолжил

− Так бы все и шло. Король был несильно злоблив и позволял мне подтрунивать над ним. А вот некоторые собаки, что окружали его и составляли его свиту, относились к моим шуткам очень негативно.

Например, был там один казначей, вор, каких свет не видывал. Так вот этот курохват и лихоимец, терпеть меня не мог за то, что я его обличал при каждом удобном случае и при всех. Частенько после очередного моего выступления он подсылал ко мне громил с пудовыми кулаками, женщин с отравленной помадой на губах. Разные методы придумывал, чтобы меня устранить, всего и не упомнишь. Но я как-то справлялся и оставался живым, продолжая его обличать.

Эта игра в обличение слишком затянулась и в какой-то момент я понял, что для меня это уже стало делом чести. Я понимал, что я никто, просто шут. По идее, хуже крестьянина. Однако я мог говорить с королем, а это могли не всякие дворяне. Некоторые ждали аудиенции короля месяцами и годами. И поверь, не все ее добивались.

Я хотел сделать хоть что-то хорошее в своей никчемной жизни, пусть даже ее ценой, но что-то по-настоящему стоящее. Понимаешь?

− Да!

− Вот я и сделал. Узнал, что казначей расплавил золотой горшок короля, в который тот гадил по ночам. А вместо него он подсунул точно такой же. Только этот был железный. Он покрыл его тонким слоем золота, и никто ничего не заметил. Я узнал об этом случайно у одного слуги городского ювелира. Тот его выпорол, за что-то, вот он мне и рассказал в отместку своему хозяину. А еще поведал, что почти все столовые приборы, которыми наш государь пользовался, также не из золота, а лишь им покрыты.

Вот тогда я подумал, что смогу этим прижать казначея намертво. Так что он не сможет оправдаться. — Гальтен криво улыбнулся. − Каким же я был молодым и наивным...

С интересом слушая Мастера, я даже не заметил, как к нам со спины подсел Уль и с раскрытым ртом слушал историю своего учителя. Видно, парень тоже слышал ее в первый раз.

− Обо всем рассказать королю, — продолжал Мастер, − я решил на очередном пиру в честь какой-то ерунды. Я уж сейчас не помню причину этого празднества. Король закатывал пир по любому поводу.

− Ну!

− Когда они насытились всякими яствами и винами, король распорядился позвать меня. Велел налить мне большую чарку самого крепкого вина и выпить залпом, чтоб смешнее было. Я явился, выпил и принялся их смешить.

Сначала я рассказывал всякие забавные истории, никого из присутствующих не задевая, и постепенно подходил к тому, что задумал. Когда король уже устал смеяться, я неожиданно сменил тон и рассказал придуманную мной притчу об одном глупом короле и хитром казначее. История, где казначей дурил своего короля, вплоть до того, что подменил все его золото на крашеное железо, а потом и вовсе разобрал замок и переселил короля в деревянный дом. Тот был построен из якобы целебного дерева, запах которого положительно влиял на потенцию мужчины, а так же увеличивал его умственные способности.

Королю история понравилась, а вот казначей был багровый от злости и еле сдерживал себя от того, чтобы не порвать меня своими руками. Я шутливо намекнул королю, почему бы и ему не проверить свой горшок. Вдруг он тоже совсем не золотой?

Король в пьяном веселье и, игнорируя просьбы казначея одуматься, приказал незамедлительно притащить его ночную вазу. Исполнено это быстро. Король вертел в руках свой горшок и ржал, тряся толстыми щеками. Я поднес ему заранее подготовленную пилку и он, выхватив ее у меня, сделал надпил. Все его веселье куда-то разом пропало, когда он увидел, что горшок его лишь покрыт золотом. Я уже был тут как тут и говорил при всех, что узнал от слуги ювелира.

Король был зол, страшно зол. Он в бешенстве оттаскал казначея за бороду, выдрал клок волос из головы личного слуги и послал за ювелиром сотню стражников. Затем раздал затрещины еще нескольким придворным и велел проверить все золотые вещи в замке.

Мне тоже досталось.

Меня почему-то через два дня заперли в темницу. А через месяц отправили солдатом на границу. Там были вечные территориальные споры между государствами-соседями и соответственно постоянные набеги. Ну, ты понимаешь, что солдаты там выздоравливали, как мухи. Вот меня туда и сбагрили. И уже там я узнал, что казначей все-таки откупился и не был казнен. Хотя он был освобожден от должности, которую занял не кто иной, как его родной племянник, он все равно остался при дворе. Вот такая змея был этот казначей.

− А почему тебя просто не убили? — удивился я. — Пока ты был в камере, тебя тысячу раз могли придушить или отравить. И почему тебя вообще посадили?

Гальтен неуверенно пожал плечами.

− Скорее всего, король сам определил меня в тюрьму. Убить не дал, но списал со счетов, отправив на границу.

− Да, понятно все! — махнул я рукой. — Королю в уши напинали всякой ерунды про тебя. В подмене золотых вещей наверняка ведь не один казначей был замешан. Там точно система целая была. Всякие казнокрады нашептали королю небылицы, вот он и поверил. Ладно, хоть не убил.