Книга 1. Креация тропы

− Кто здесь? — насторожился он, принимая боевую стойку.

А парень-то не такой уж и лопух. Почувствовал или может, услышал, что он здесь не один. В любом случае засада была раскрыта, и теперь разбойники не смогут воспользоваться эффектом неожиданности, как в случае со мной. Так в принципе и оказалось.

Из темноты выскочил один мужик и резво махнул перед лицом парня шестопером. Тот чудом увернулся, отпрыгнув назад, но полностью равновесие удержать не смог и его повело назад. Следом за первым громилой выскочили его два товарища и кинулись на помощь своему вожаку, будто это он был в опасности.

− Танцуем! — прошептал я себе, вылетая из окна.

От дома, где я прятался, до входа в аллею было примерно пятнадцать метров. Я преодолел это расстояние в два гигантских прыжка. Прыгнув из окна на землю, мои ноги не только не подогнулись, но и самортизировали удар о почву. Более того, они спружинили так, что я сделал еще один прыжок, словно кузнечик.

Пролетев порядка пяти метров и выставив руки с выдвинутыми когтями в стороны, я приземлился прямо на спину одного верзилы, на добрых полметра превышающих мой рост. Он выстоял, только слегка покачнулся.

Когти вошли в горло как в теплое масло, разом окрасив мои руки кровью. Мужик только начинал разгибаться и разевать рот, чтобы заорать от боли, как я рванул руки на себя и прыгнул назад, распоров шею верзилы. Прошло все это буквально за доли секунд. И можно было не торопиться, видя, как разбойники медленно двигаются.

Однако я не хотел терять темпа и уже с земли, словно хищная жаба, прыгал на второго, когда тот обернулся ко мне лицом. Пока я летел к нему, преодолевая расстояние не больше метра, на лице верзилы успела отразиться целая гамма чувств. Он сначала не понял, потом удивился, и уже потом испугался. Он даже не успел поставить перед собой щитом свой шестопер, как я прыгнул ему на грудь.

Вцепившись когтями в широкие плечи, я вонзил зубы в его мягкое лицо и рванул головой. Горячая, словно кипяток, кровь, ошпарила мне лицо и вдарила по обонянию терпким запахом. Но что мне сейчас эта кровь, если я к ней уже так привык?

Спрыгнув на землю, я выплюнул куски соленой плоти на землю. Из горла верзилы вырвался истошный крик дикой боли, который резанул по ушам похлеще какой-нибудь пожарной сирены. И я раскрытой ладонью с размаха врезал ему в лоб, так что у него недвусмысленно хрустнули шейные позвонки. От мощного удара он перекувыркнулся через себя и, рухнув лицом вниз, моментально остыл. При соприкосновении с землей он издал звук павшего рыцаря в полном облачении.

Третий грабитель, теснивший парня длинным изогнутым мечом, обернулся на шум за его спиной. Его единственный глаз не позволял держать в поле зрения обоих противников, потому он и отвлекся на меня. Его глазенок задергался от увиденной картины: двое его напарников валялись на земле, а рядом стоит фигура в темном плаще с окровавленной мордой. Всякий бы испугался!

Одноглазый запаниковал и моментально был ужален в левое предплечье храбрым юнцом. Он отступил назад и, как загипнотизированный смотря на мое обагренное клыкастое лицо, бросил в меня мечом, и тут же драпанул в аллею.

Парень тоже с интересом и тревогой смотрел на меня, держа меч наготове. Он не побежал за напавшим на него бандитом, вместо этого он пялился на меня, с боязнью разглядывая мое лицо. Однако мне было вообще не до него, поэтому увернувшись от летящей железки, я метнулся за трусом.

Я не особо торопился, гонясь за ним, желая отбежать подальше от места побоища. Да и не хотелось, чтобы паренек слышал или видел, что я будет делать с этим одноглазым. Мне и самому-то не хотелось на это глядеть, и уж тем более делать, особенно ощущая вкус крови во рту. Но что поделать, если меня так судьба раскорячила?

Одноглазый мужик выбежал из ветхих ворот и, хрипло работая легкими, помчался по улице. Он несся так, будто за ним гнались все демоны ада, жаждущие растерзать его за все грехи.

Я бежал за ним, чувствуя, как двигается каждая мышца в моем теле. Четко отработанный механизм организма, смазанные подшипники, возможность видеть в темноте и холодность ума позволяли не потерять его из виду.

Грабитель, от которого так резко отвернулась фортуна, бежал очень резво, выпуская из легких тяжелые хрипы.

Он свернул в переулок, который выходил к трущобам. Затем еще один поворот и он очутился на другой улице. Она уже не была выложена камнем, а состояло сплошь из ям и размякшей земли. Узкая улица, с покосившимися домиками, замусоренная всякими отходами. Не видя больше нужды гнать его дальше, я решил остановить его здесь. Где тихо и вряд ли кто высунется, чтобы поглядеть что происходит.

Поднажав, я нагнал его и, сделав большой прыжок, приземлился на его спину. С коротким отчаянным криком он повалился в грязь на дороге, и забарахтался, пытаясь меня сбросить с себя. Дав ему кулаком по пояснице, я быстро перевернул его на спину и зажал его рот рукой. Потом сев на него сверху, придавил его руки к груди и произнес зловещим шепотом:

− Жить хочешь?

Он все еще пытался выкрутиться, ерзал как червяк под палочкой. Мужик все-таки был здоровый и чтобы он меня не скинул с себя, пришлось врезать ему в челюсть, чтобы он успокоился. Постарался не переборщить, а то все пошло бы впустую.

Одноглазый дернул головой и притих. Не давая ему отдыха, я отвесил ему смачную пощечину. Потом и вторую, когда он не откликнулся. Только с третьей я привел его в чувство.

Я несколько раз повторил одноглазому свой вопрос, пока до него не дошел смысл вопроса.

Он, не мигая смотрел на меня и безостановочно мычал, пытаясь кивать для пущей убедительности. У него это, конечно, не очень получалось: я крепко придавил его к земле, зажимая рот рукой.

− Тогда говори, − продолжал шептать я, − где Жлыга? Он у вас главный? Все трофеи он забирает?

Верзила, испуганный до слез, часто заморгал. Тогда я медленно отнял руку от слюнявых губ грабителя и тот скороговоркой стал выкладывать адрес их предводителя:

− Западный канал, дом 17. Желтый, двухэтажный.

− Живет один? — спросил я.

− Нет, — забормотал тот. — В доме еще трое слуг: кухарка, горничная и мужик разнорабочий.

− Все?

Мужик завертел глазом, покусывая и облизывая губы, и опять попытался меня скинуть. Ему чуть не удалось это. Я оскалился и зарычал, подражая зверю, и кажется, у меня это неплохо получилось. Потому что он зажмурился и, вжавшись в земляную жижу, жалобно заскулил.

− Отвечай, падаль! — рычал я. — Кто еще с ним в доме живет?

− Двое охранников. Они живут в комнате рядом со Жлыгой, напротив.

− На втором этаже? — для полной ясности поинтересовался я.

Он быстро заморгал единственным глазом, давая понять, что я не ошибся.

− Куда деваете награбленное? — задал я последний вопрос.

− Жлыга все продает, часть денег потом отдает нам, — затараторил он и вдруг взвыл: − Не убивай демон, отпусти, я больше никогда и никого не ограблю! Честной жизнью заживу... Это Жлыга во всем виноват. Он нас всех за яйца держит...

− Замолкни!

Я заткнул рот вдруг раскаявшемуся и принявшему меня за демона, грабителю и прислушался. Все ли тихо? На улице было не просто тихо, а даже глухо. И ни один огонек из редких окон не нарушал сгустившейся темноты.

Я наклонился к лицу мужика и произнес:

− Если ты действительно хочешь жить, то ты прямо сейчас уйдешь из города. Вернуться сможешь только через неделю, когда меня в городе уже не будет. Вернешься раньше или кому сообщишь, съем! Понял?

Чтобы он сильнее ощутил сказанное мной, я вновь оскалился и рыкнул, будто голодный волк.

Мужик задрожал, как ВАЗовская Лада на грунтовке и закивал с частотой пулемета. Не имея никакого желания убивать его я встал и поднял одной рукой того за ворот кожаной куртки. После чего поставил его трясущееся тело на ватные ноги.

− Беги и не обманывай меня! — устало произнес я и тяжело поглядел на него.

Мужика будто в унитазе смыло, так быстро он унесся. Только еще долго был слышан его частый топот по мостовой.

− Я буду долго гнать велосипед... − не весело, шепотом пропел я ему вслед, уже жалея, что не убил. Вдруг он сейчас несется прямиком к своему хозяину?

Простояв еще немного, я махнул рукой и поплелся в гостиницу. К черту это все. Не убил и хорошо. И так слишком просто отправляю на тот свет заблудшие души. Если нет возможности не мстить, то надо делать это хотя бы разумно, а не укокошивать всякого, кто под руку подвернется.

* * *

Перед тем как завалиться спать, я какое-то время простоял у окна. Смотрел на желтые огоньки уличных фонариков и думал о том, что жизнь моя изменилась. Поменялся и сам. Я отчетливо понимал, что мне уже не быть прежним: веселым и беззаботным. Как-то вдруг разом осознал что изменился, загрубел, ожесточился. И что печальнее всего, вглядываясь в себя, я не находил желания вновь стать тем, кем был в своем мире. Может быть слишком изменился и смотрю уже на все с другой колокольни?

Не скажу, что мне там плохо жилось. Я был сыт, одет и обут. У меня было хорошее веселое детство, много друзей и велосипед. Имел определенную оценку в обществе, в котором крутился. Все знали меня как такого-то и такого-то человека, способного на поступки только в рамках своего поведения, и никто не ожидал от меня ничего внезапного.

У меня была любимая, но капризная девушка и нелюбимая, но постоянная работа. Меня окружали хорошие люди и любящие родственники. Все было как у любого нормального человека. Как у всех! Было...

Я был нормальным, адекватным человеком. А кто я теперь? Зверь в облике человека? Человек с повадками зверя? И кто более нормален: я из моего мира или я из этого мира? Амеба или волк?

На душе было на редкость нерадостно и даже в чем-то гадко. Все что я мог сделать, чтобы, хотя бы на время отключиться от терзающих вопросов, это уснуть. Провалиться в сон, где опять буду переживать моменты из старой жизни, и видеть свой мир, яркий и красочный.

Отлипнув от окна, я устало лег на кровать с чистым бельем и закрыл глаза, надеясь что утром, я вновь почувствую себя человеком. Мечты...

* * *

Солнце нагло заглядывало в мою комнату и заставляло жмуриться. Просыпаться не хотелось, однако я не собирался давать Жлыге возможности забеспокоится. Поэтому вяло поднялся с кровати и оделся.

Кое-как смыв сон из глаз, я спустился на завтрак. Хоть и не было желания есть, я все же запихнул в себя немного каши и пару колбасок, запив это все бодрящим травяным напитком, вроде чая. После этого я вышел на залитую осенним солнцем улицу, передернулся от прохладного воздуха и уверенно направился в сторону Западного района Каруша.

Потратив почти полтора часа на поиски улицы, где должен был располагаться дом старика, я наконец-то нашел дом номер семнадцать. Все как и говорил одноглазый: желтый, двухэтажный каменный особнячок.

Дом выглядел ухоженным, давая понять, что здесь живет весьма благополучный человек. Яркая желтая краска фасада хорошо сочеталась с голубыми оконными рамами. Окна первого этажа защищали красивые кованые решетки с рельефными листочками. На окнах второго этажа, в маленьких балкончиках качали головками разномастные цветы.

− Красиво живешь, собака, − процедил я, подходя к метровому забору из ровных деревянных реек и придумывая план действий.

Ничего особого в голову не пришло, а это значило, что предстоит действовать опять нахрапом. Главное, чтобы старик был дома, иначе все напрасно.

Подойдя к калитке, я поискал глазами крючок или какой другой механизм запора, но ничего не обнаружил. Попытался ее открыть, потянув на себя, а затем оттолкнув. Не удалось. Калитка по-прежнему не открывалась. Впрочем, перемахнуть метровый забор вообще не проблема, учитывая, что я мог и человека запросто перепрыгнуть.

Не успел. Ко мне из дома выбежал этакий привратник. С огромной и совершенно лысой головой парень. Здоровый, как два вагона и судя по глазам, наглый как паровоз.

− Че надо, а? — важно вопросил он.

"Да, такого так просто не пройдешь, − подумал я. — Тревогу поднимет и в дом придется прорываться с боем. Если вообще удастся! Нужно врать, − пришло неожиданное решение, − врать так, чтобы поверил. Внаглую!"

Я изобразил на своем лице недовольство и почти прорычал:

− Долг отдать пришел!

Паровоз прищурился, изучая мое лицо и вновь спросил:

− А кто такой-то? Не знаю тебя че-то.

Я усмехнулся и, делая вид, что собираюсь уходить, бросил через плечо:

− Скажешь хозяину, что Лохматый приходил, долг хотел отдать. Золотом! А ты его вместо этого нахер послал, — нагло улыбаясь, проговорил я. — Он тогда тебе башку оторвет, и глобус из нее сделает. А я здесь буду снова только через полгода. Все, пока.

Я махнул рукой, разворачиваясь спиной к детине. Внешне я был доволен и спокоен, играя должника, радостного от того, что его не пускают к заемщику. Внутренне же я лихорадочно искал возможные пути тихого проникновения к Жлыге.

Большеголовый не оплошал и поддался моим простым, но таким действенным угрозам. Он тут же крикнул мне в след:

− А-ну стой, паря! Погоди, пока я хозяину доложу. Неча меня пугать!

Он развернулся и вальяжно проплыл к крыльцу с резной толстой дверью. Как только он зашел в дом, я тут же перемахнул калитку и влетел следом за привратником в просторный холл.

Лысый паразит оказался на редкость смелым дворецким, что для меня явилось неприятным сюрпризом. Он быстро среагировал на мое появление в доме и с разворота выкинул ногу мне в грудь. Я попытался уйти от удара, но немного опоздал.

Нога охранника по касательной прошла по руке и слегка сдвинула меня с места. Ему этого оказалось вполне достаточно. Парень тут же подлетел ко мне и начал метелить меня руками и коленями. От такого неприятного поворота событий я только и успевал, что ставил блоки. Вот только, если бы я умел их ставить, возможно, не был бы так побит. Единственное, что мне оставалось это опять использовать когти и зубы, словно я какой-то дикий зверь, а не человек. К сожалению, просто дать в морду, я не мог. Не обучен, как следует.

Привратник оказался великолепным бойцом. Его руки и ноги так и мелькали вокруг меня, словно его было несколько. Спасала меня от неминуемого поражения, только скорость и выносливость.

Продолжая отступать по круговой, благо холл позволял, я наткнулся спиной на высокий столик. Увернувшись от очередной связки ударов, я схватил столик за изогнутую ножку, свалив при этом какую-то вазу, и кинул в парня. Он ловко от нее увернулся и кинулся ко мне, но я оказался быстрее его.

Красивый удар правой ногой в голову у него не удался самую малость. Я поймал его за голень и крепко вцепился в нее, вонзив когти. Затем быстро перевернулся и, просто раскрутив его за ногу, треснул об стену.

Он успел выставить руки, защищая лицо, но все равно вонзился в стену как большая мухобойка. Отпустив его ногу, я подлетел к его шее и, схватив его за подбородок и затылок, свернул ему голову.