Сломанные сказки

Дверь — старая, потемневшая, с вырезанной на ней гравюрой, изображавшей крыс и флейтиста — решила быть оригинальной. Обычно, пройдя на другую сторону, сотрудники Сторожевой Башни оказывались в каком-нибудь глухом местечке: в лесу, на песчаном берегу, в кладовке, или хотя бы под лестницей. Бен Бенну Фэнхуан, Кай и Шехеразада ступили на каменную мостовую, раскрашенную в цвета войны, под треск горящего дерева, крики, лязг оружия и совсем не вяжущуюся со всем окружающим печальную мелодию флейты. Её не могли полностью заглушить даже женский вой и рыки существ, которые рвали всё, до чего могли дотянуться.

Фэнь среагировал почти мгновенно: схватил жену Сезама и ключника за руки и потащил в сторону ближайшей выбитой двери. Когда появляешься в хаосе, подобном этому, лучшее решение — затаиться и попытаться понять ситуацию, в которой оказался.

В доме было темно — кто-то закрыл ставни, но даже это его не спасло.

— Шехеразада, не помешало бы добавить света. Сможешь? — Фэнь впервые назвал начальницу полным именем. Наверное, она послушалась именно поэтому.

Вокруг стали проступать очертания палатки главы Информ-отдела. Она не могла так просто отказаться от своих привычек. Что ж, главное, чтобы ничем съестным отсюда не пахло. Мало ли кого может привлечь запах еды?

— Надеюсь, мы не опоздали, — женщина торопливо развёртывала свиток. Маленькие шарики под потолком разгорались медленно, и ей пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть хоть что-то.

— Да тут... бойня... — Кай обхватил себя руками, будто замёрз. С тех пор, как он был воплощением зимы, это стало привычкой — иллюзорный холод появлялся каждый раз, когда парень по-настоящему пугался. Остаточное воспоминание о ледяных залах дворца Снежной королевы.

— Разберёмся, — Фэнь запоздало вспомнил, что и сам вполне бы мог осветить шатёр. Впрочем, рисковать не стоило. Огонь слушался своего хозяина, пока да — но ничто, кроме тонкой плёнки кошмара, не мешало ему вырваться из подчинения. Бен сомкнул кулаки, так и не позвав пламя наружу.

— Ищите флейтиста, — сообщила Шехеразада, касаясь пальцем витиеватых строк на неизвестном языке. — Остановите его, свяжите, как угодно сделайте так, чтобы я смогла с ним поговорить.

Выходить обратно было страшно — это всегда страшно, делать первый шаг за Дверь, делать первый шаг в чужую комнату, в тёмный лес, в неизвестность... Просто делать первый шаг. Никогда не знаешь, куда он тебя приведёт.

Первые шаги Бена в мирах по ту сторону слишком часто не вели ни к чему хорошему. Он привык доверять своим инстинктам, и сейчас они вопили о том, чтобы он оставался на месте. Охранял Шизу, например. Но Кай уже бросился вперёд по улицам, в ту же сторону, куда неслись чудовищные крысолюди. У их движения было направление. Их вела музыка. Их вела флейта. Значит, где-то в конце пути их ждал флейтист.

Фэнь бросился догонять длинноногого парнишку — по дороге сшибая чересчур любопытных крыс горстями огня. Ничего серьёзного, больше пепел, и угли, и тёплые языки — но так, чтобы быстро не очухались.

Странно, на этот раз словно ничего с Каем и не произошло — никаких туманных взглядов, хвостов, крыльев, лишней пары рук или шрамов... Неужто законы здесь не подействовали? Или кому-то всё-таки надоело допекать бедного паренька? Фэнь не мог толком представить, каково это: меняться каждый раз так сильно. Он пережил лишь одну такую метаморфозу — и до сих пор, бывало, говорил какие-нибудь странные фразы про ворон. А Кай... оправлялся за пару дней, вновь становился самим собой — настолько, насколько вообще мог становиться самим собой мальчик, проживший в морозном плену столько лет.

Флейтиста они заметили одновременно. Сложно было бы его не заметить. Дудка в его руках пела сама, а он возвышался нал площадью подобно раскидистому дереву — тощий, словно сделанный из веток, с тремя крысиными головами, гордо носящими серебряные короны. В то же мгновение, когда Крысолов стал поворачиваться к ключнику и разведчику мордами, сказочные законы всё-таки настигли Кая.

Это было похоже на волшебство. То самое, которым в сказках феи-крёстные опутывают трудоголиков, чтобы те пошли на бал. То самое, которое льётся из волшебных палочек прекрасных колдуний. То самое, которое искрится, сверкает и всячески старается привлечь к себе побольше внимания. Оно словно пытается сообщить всему миру: "Вот оно я, не пропустите, это будет удивительно!"

Сияние — белое, режущее глаза — скрыло ключника Песочного отряда от глаз на пару мгновений, а потом опало, будто кто-то вдруг выключил рубильник. Белизна осталась — развевающийся плащ, светлые одежды, странной формы белый шлем, почти полностью скрывающий лицо. Волосы, которые отбеливать не пришлось, тут уж постаралась Снежная королева, расплелись и ровным водопадом струились по плащу. Сказка играла на публику, и Кай сейчас был её центром. Замер Крысолов, штурмующий собор. Замер Фэнь, всё ещё угощающий крыс огнём. Замерли даже крысолюди, мародёрствующие на площади.

Ожидание не продлилось долго. В руках бывшего Снежного короля была скрипка — и он начал играть.

Музыка разорвала мелодию ветра почти сразу, крысолюди потянулись к белому скрипачу: его мелодия обещала покой, обещала родные места, обещала свободу... Что есть радость от чужой смерти по сравнению с ни чем не сдерживаемой собственной волей, текущей по жилам?

Тёмная фигура трёхголового крыса задрожала, как-то вся свернулась внутрь, и Крысолов снова стал хромым странником в шляпе с синим пером. Он поднёс к губам свою старую флейту — и заиграл с новой силой, обещая крысиному воинству запах крови, от которого будет кружиться голова.

Мелодия флейтиста странным образом накладывалась на мелодию скрипача — они сплетались, ударялись, стихали, нарастали, отступали и вновь кидались в бой. Это была битва двух бывших королей. Битва, в которой Фэнь опять ничем не мог помочь. Разве что...

Шехеразада ответила почти сразу же — и уже спустя десять секунд появилась на площади, сжимая свиток на манер дубинки. Даже книжный червь при большом желании может защитить себя. Не только знаниями, но и тяжёлой книгой.

— Это... — супруга Сатоена материализовала резной стул с высокой спинкой и присела на самый краешек. — Это удивительно.

— Всё, что можешь сказать? — Фэнь укоризненно покосился на женщину. Та следила за музыкантами чуть ли не с открытым ртом.

— Но ты... ты послушай, — она начертила в воздухе стул и для разведчика. — Помочь мы тут не сможем. Нужно увести из города эти создания.

— Сегодня ты не торопишься?

Шехеразада не ответила. Скрипка залилась трелью и "нырнула" вниз, с очень высоких нот. Флейта чуть отстала, но повелась следом. И как Кай вообще может играть с такой штукой на голове? Шлем — белый до безумия — походил на череп какого-то мифического животного. Кажется, на поясе Крысолова тоже болтался какой-то тёмный череп. Да что же это за Дверь-то такая?

— Шиза, а ты, случаем, петь не умеешь?

— Ш-ш-ш... Слушай внимательно... и готовься.

Фэнь понял, что она имела в виду, когда услышал, что флейта теперь полностью повторяла мелодию скрипки — с небольшим, почти незаметным опозданием. Кай, белый скрипач, вёл колдовство музыки, а флейтист зачарованно следовал за ним.

* * *

Вне сказки

Они расположились на возвышении сразу за городом. Хамельн не был большим: Кай и Фэнь вдвоём потушили все пожары сразу после того, как крысиное войско вновь ушло в воды реки Везел. Флейтист почти не сопротивлялся — особенно когда узнал, что его не будут отдавать на милость жителям славного города скупцов и толстосумов.

В палатке Шехеразады было тихо — женщина выставила парней вон, ссылаясь на то, что кое-что им знать пока не положено. Иван не велел посвящать никого в то, что может узнать его жена. Первым обо всём должен узнать он сам.

Крысолов сидел на одном из стульев — его опоясывала верёвка, но она была больше для вида, чем для предотвращения побега. Хамельнскому флейтисту некуда было бежать. Да и незачем.

— Я отпущу тебя сразу же после того, как ты ответишь на пару моих вопросов.

— Почему ты так уверена, что я на них отвечу? — бродяга ухмыльнулся, показывая острые зубы. — С вами есть ещё один такой же, как я. Спроси его.

— Ты ошибаешься, он вовсе не такой, — Шехеразада подняла чайник и придвинула чашку поближе, чтобы не пролить горячей жидкости. — Он не слышит тех голосов, которые слышишь ты.

Странник мотнул головой, и синее перо закрыло его правый глаз.

— Наверное, они говорят много приятного, раз хочется за ними идти? Похожи на твой собственный голос, правда?

— О, нет, — Крысолов улыбнулся ещё шире. — Они ни на что не похожи. Они не в моей голове, я знаю, что не сумасшедший... Да и будь это так, я бы всё равно знал, что они реальны. Как ты, Как я. Как этот чай у тебя в бокале.

Женщина сделала маленькой глоток.

— Только... Хм... Вы пытаетесь вызнать, что этим голосам нужно, почему они всё это делают? В чём их великий план?

— Нет. Мой муж просто хочет сказать им пару ласковых слов прежде, чем отправит их за пустую Дверь. Туда, где они уже никому ничего не смогут нашептать.

— Но первопричина важней всего! — Крысолов скинул с себя верёвки и вскочил на стул. В его голосе, в его глазах, осанке — что-то неуловимо изменилось. — Нельзя лезть туда, куда не следует! Нельзя трогать то, чего не понимаешь! А самое худшее, что? Что было? Воровство!

Крысолов вдруг залился таким безумным смехом, что упал на пол — но даже там не перестал хохотать.

— Крысолов! О, ты скажешь мне имена! Скажешь!

— Ахаха! Уверена! Большая дама, всезнайка-дама, она уверена!

Шехеразада не удержалась — от всей души пнула скрючившегося на полу флейтиста, но он продолжал смеяться.

— Голоса-голоса-голоса!!! Ахахаха! В моей голове, в его голове! Не найти! Ахахаха!

Женщина скривилась и махнула рукой — Крысолов тут же замолчал и обмяк, отключившись. Похоже, те, кто ломает сказки, сводят с ума не только сюжеты.

О пресловутых голосах они узнали почти случайно: кое-кто из беженцев упоминал их вскользь, а потом выяснилось, что Кай так резво подстраивается под сказочные законы. Это всё упрощало. Сильные возмущения в сказочной ткани привлекало врагов — привлекало тех, кто ответственен за разрушение привычного порядка вещей. Снежный король представлял из себя отличное возмущение. Это увеличивало шанс взять живым хотя бы одну вражескую пешку. И Крысолов, несомненно, был одной из таких пешек.

* * *

Иван сообщил, что на данный момент миссии с Шехеразадой буду приостановлены — и Фэнь обрадовался этой новости, как ребёнок. Сезам отпустил ключника и разведчика в их крыло — отсыпаться.

— Как думаешь, что они будут с ним делать? — Кай снова ёжился и вытягивал рукава свитера.

— Раз так долго искали — ничего хорошего. Убивать, по крайней мере, точно не будут. А, может, запрут куда-нибудь и будут надеяться, что он реабилитируется.

Самый правдоподобный вариант. С Фэнхуаном сработал именно такой. Может, поэтому он так стремился пускать в ход огонь — чтобы не видеть глаза преступников. Чтобы не видеть в них своего отражения.

— Странно... Странно, что они не знали, за какой он Дверью.

— Ничего странного... У каждого беженца свой след, но не всегда можно сразу понять, из-за какой Двери он родом. Всё перемешалось, всё сломано... А мы как сортировщики и ремонтники.

Кай ничего не ответил. Они миновали Архив и столовую. Когда молчание стало совсем уж невыносимым, Бен проворчал:

— И вообще — купим тебе скрипку. Будешь народ развлекать.

Сказка четырнадцатая. Зола

Куда ни посмотри — всюду маски.

Красно-золотая морда дракона с тупым носом, с рубинами на усах и витиеватыми загнутыми рогами. Россыпь красных драгоценных капель на чешуе похожа на кровь, и блёстки меж ноздрями выглядят почти насмешкой. За глазницами — узкими, с приподнятыми кончиками — пролегли тени, и глаз совсем не видно. Костюм тоже красно-золотой, с цепями на запястьях и шлейфом, заканчивающимся острыми зубцами. Наверняка очень вся конструкция очень тяжёлая — вместе с маской весит не один килограмм. Сегодня он — дракон, он — царь среди низших существ, подкованный золотом и окрашенный дорогой кровью.

Она тоже здесь — в ворохе разноцветных убежищ. Синее платье с сизым кружевом струится до самого пола, скрывает ноги, рукава оставляют на виду лишь самые кончики пальцев, маска переходит в корону, удерживающую светлые волосы в высокой причёске. Маска скрывает её надменное лицо — видны только тонкие губы, которые так легко поджимать. Только по ним и можно отличить её от статуи.

И её враг здесь — скользкий, зелёный, незаметный в толпе разодетых представителей высшего света.

В ночь Масок нельзя говорить: балом правит музыка, балом правит ветер и огонь под потолком. Шуршат платья, звенят украшения и оружие, постукивает столовое серебро, бокалы поют...

Девушка в кипельно-белом платье с россыпью драгоценных камней по подолу смеётся — за руку, обтянутую кружевной перчаткой, её тянет одетый в чёрное кавалер. Им нужно поговорить — и нет лучшего места, чем тёмные деревья у дальних фонтанов. Они не хотят, чтобы их услышали. Они жаждут насытиться звуками чужого голоса — сердца их стучат в унисон, обгоняя музыку.

В зале собрались лучшие люди королевства. Над головой их — люстра стоимостью в двадцать отличных лошадей. На столах — серебра и золота столько, что хватит купить десяток ферм. В танцах — неизменность, стройность рядов. Вежливые улыбки через маски, а за губами — яд невысказанных слов.

Сегодня королевский бал. Сегодня до утра не смолкнет музыка. Сегодня принц выберет себе невесту. И лучшие люди королевства уже знают, кем она будет.

* * *

Сторожевая Башня

Это было практически неожиданностью. Вера как раз вернулась из-за шерстистой Двери вместе с Гэйслин — девушка, несомненно, делала успехи — когда Кай чуть не свалился им под ноги, подскользнувшись на собственноручно сделанной ледяной дорожке.

— Привет, — юноша лучезарно улыбнулся, держась одной рукой за косяк, а второй растапливая "произведение искусства".

Капитан Песочного отряда улыбнулась в ответ. Иногда она забывала, что, несмотря на своё положение, свою позицию и свою силу, бывший Снежный король был ещё совсем мальчишкой. И потому ледяным тропинкам в их крыле удивляться не стоило.

— Здравствуй, Кай, — девушка стащила куртку, покрытую какой-то светлой пылью, и метко закинула её в корзину для белья. Дверь прачечной всегда была открыта именно рад таких случаев. — Рада видеть тебя дома.

Кай замер, оглядываясь на командира, которая прошла дальше, на кухню. Дом. Точно. Такое полузабытое, родное слово. И его теперь вполне можно употреблять по отношению к Башне.

— Фэнь? Ты... готовишь? — из кухни послышалось удивлённое восклицание. — Но сегодня же не твоя очередь!

— Успокойся. — Бен даже не повернул головы, сосредоточенно помешивая что-то, бурлящее в огромной кастрюле. — Можно же мне хоть раз проявить инициативу?

— Ну... конечно, — Алька опустилась на стул и помахала Гэйслин, которая исчезла в чулане. Там начинался извилистый "тайный" пусть в Информ-отдел, который был спроектирован специально для дочери Сезама.