Сломанные сказки

— И повод есть, — сообщил Кай, входя в комнату и поправляя прилипшие ко лбу волосы.

— Наигрался? — беззлобно пробурчал Фэнь, отхлёбывая что-то из деревянной ложки.

— Повод? — Шапочкова вскинула брови. — Какой повод?

— Шиза освободила нас от "оброка", — Бен махнул рукой и стащил кастрюлю с плиты. — Мы официально вернулись в строй.

— Наконец-то! — просияла Алька, кидаясь на шею ключника. Она подтащила парня к разведчику и сжала в объятиях и его. — Расскажете, чем занимались?

— Прости, — прохрипел Бенну, пытаясь освободиться из захвата. — Боюсь, нас где-нибудь запрут, если скажем.

— Мы кое-кого искали. Ничего особенного, — Кай решил сказать хоть что-то. В конце концов, это же была Вера.

— Да, вы у меня тоже ничего особенного, — Вера усмехнулась, отпуская друзей и пододвигаясь к плите. — Это что — борщ?

Бен фыркнул:

— Ягвида.

Что ж, это объясняло выбор блюда. А также блинчики с давленой клубникой и квас, припрятанные в холодильнике. Когда вернулась Гэйслин — кстати, её объятия были куда более жестокими, чем Верины — в духовке нашёлся ещё и пшенник, от которого девушка пришла в полный восторг.

* * *

Дворец Фейерверков

— Это не она! Не она! Не онаааааа! — лицо наследника престола покраснело до такой степени, что, казалось, могло в любой момент лопнуть. Только уши оставались белыми. Слуги пытались не хрюкать, глядя на то, как принц закипает и теряет терпения, но им слабо это удавалось.

Король и королева — оба в парадных мантиях, с тяжёлыми золотыми коронами, традиционно украшенными дешёвыми лазуритами — пытались досчитать до десяти, чтобы успокоиться. У них, как и у слуг, получалось из рук вон плохо. Вроде бы приличные пожилые монархи — у королевы начинает пробиваться седина, виски короля уже давно белее снега — но выдержать такого не могли. Как и предвидеть.

Их собственный сын — старший, тот, кто по повелениям предков получит трон — подпрыгивал на стуле и орал на стоящих перед ним людей. И надо сказать, приличных слов в его речи было не так уж и много.

Девушка, одетая в скромное серое платье, смотрела на наследника не так, как подобало смотреть на принцев крови — а с вызовом и немного насмешливо. Ей за это голову могли снести — а она продолжала ухмыляться!

— Не онаааа!! Вооон! Вооон из дворца!

— Простите, принц, но размерчик явно мой, — девица покрутила покрытой сажей ногой. С первого взгляда, это была ничем не примечательная ножка — разве что маленькая — но, приглядевшись, можно было увидеть поблёскивающий у пятки каблучок... Туфли были почти прозрачными. Но они были — и это ставило принца в весьма щекотливое положение.

— Вооооон я сказал!

Девушка пожала плечиками и направилась к выходу. Стража поспешила за ней, гремя доспехами и грозно сверкая секирами. Последнее входило в их обязанности и шло в контракте под цифрой три.

Почти у дверей обладательница маленьких изящных ножек вдруг остановилась и отвесила в сторону тронов неуклюжий книксен. Именно что "отвесила" — никакой другой глагол не смог бы охватить весь спектр эмоций, заложенный в этот истинно девичий поклон. Он словно бы говорил "Да-да, я помню о вас, спасибо. Но вы всё равно козлы."

— Мартин, ты нарушаешь королевское слово! — королева-мать скосила свои царственные очи и сурово втянула носом воздух. Это был её талант — показывать крайнее недовольство через ноздри.

— Маман, — принц Мартин вскочил со своего резного стула, взмахнул мантией и направился к дверям в спальни. — Утритесь!

Пока король утешал оскорблённую королеву — бедняжка никак не могла поверить, что вырастила такое чудовище — младший сын венценосной четы незаметно вынырнул из-за занавесок и скрылся в тайном проходе за горгульей. Сегодня он, кажется, нашёл свою любовь.

* * *

Дом Эллы

Ноги Гретты и Гертруды были в ужасном состоянии — ещё бы, попытаться втиснуть такие широкие стопы в такие узенькие хрустальные лодочки! Приходилось выпаривать листья лечебной травы и обёртывать кровоточащие ноги на ночь.

Эллу это совсем не утруждало. После того памятного возвращения из дворца даже мачеха стала по-другому к ней относиться. Дать отпор наглому инфантильному принцу, который не умел держать собственное слово — за такое даже графиня Эрида готова была рукоплескать стоя. Она всё ещё тешила себя надеждами отдать своих дочек замуж за состоятельных горожан, но принца в этом списке больше не было.

— Как же так, Элла? — расстроенно вещала её крестная фея, сидя на ставне, пока девушка выгребала из камина золу. — Ты же видела сны с принцем! Видела корону в своих волосах! Ты ведь так этого хотела!

— Я. Не. Смогу. Его. Терпеть. — выговаривала каждое слово отдельно Элла — чтобы звучало убедительнее. — Он не похож на благородного принца из моих снов. На деле, он больше похож на психованного младенца. Понятия не имею, что с ним случилось после Маскарада... На балу он был таким... восхитительным.

Красное лицо орущего принца имело все шансы никогда не стереться из её памяти. Как же, восхитительным.

— Но, Элла, дорогая... Скажи, он дал слово?

— Вывесил на каждом перекрёстке указ, — девушка кивнула в сторону стены: к ней был пришпилен золочёный кусок бумаги с огромной королевской печатью, а прямо под свитком стоял одинокий хрустальный башмачок.

Фея быстро, как стрекоза, подлетела к печати. От её палочки в воздухе оставался блестящий жёлтый свет. Вот, что она прочла в тусклом свете своей магии:

"Сим указом изъявляем королевскую волю. Принц женится на той счастливице, коей подойдёт хрустальный башмачок, оброненный ею в ночь Молчания."

Фея ойкнула. Это означало огромные проблемы. Ничто не было столь нерушимо, как королевская воля. Ничто.

* * *

Принц Мартин был старше своего брата на несколько секунд — и даже королевская повитуха не знала толком, кто из сыновей королевы имеет больше прав на престол.

Близнецы — всегда к несчастью, против этой правды не мог пойти ни один закон, даже высочайшая королевская воля. В судьбе Марка именно это обстоятельство стало определяющим.

Мартин был старше — и потому его воспитывали, как короля, а Марка — как сына. Которому приходилось сидеть под замком, чтобы своим присутствием в тронном зале не накликать на королевство беду.

О младшем сыне короля знали только его родители, кормилица с горсткой верных слуг и брат — его зеркальное отражение. Но в ночь Молчания — в ночь маскарада, когда под потолками королевского дворца нельзя было заговаривать, Марк выскользнул из своих покоев, чтобы присоединиться к параду масок. Костюм он стащил у брата — портные всегда дублировали королевские облачения на случай непредвиденных обстоятельств, вроде пролитого вина или неосторожного гвардейца с саблей. На одну ночь Марк стал тенью Мартина — почти идентичной, облачённой в чёрных бархат и серебро. И Элла не знала, что в Ночь Масок танцевала с двумя принцами. А разговаривала только с одним.

* * *

Сторожевая Башня

Вызов из Информ-отдела пришёл почти сразу после полудня. Причём пришёл в прямом смысле — из чулана, сжимая в руке желтоватый конверт, выпала Ягвида.

— Яга, у тебя в волосах солома, — констатировал Фэнь, протягивая женщине руку. Он дремал на диване в гостиной, и потому первым заметил гостью.

— Ещё раз так назовёшь, не буду помогать, — Ягвида схватилась за предложенную ладонь и, закряхтев, поднялась. — Вам заданьице.

— А в конверте что?

— Ох, птенец, и чему я тебя только учила? Где "проходи, я тебя накормлю, напою, спать уложу, а потом и слово молвить будешь"? Пункт со сном можно пропустить, а в остальном я бы не отказалась от фирменного гостеприимства жар-птиц.

— Тебе наврали, — осклабился Фэнь, но всё-таки направился в кухню. — Насчёт гостеприимства. И вообще — ты же знаешь, как я отношусь к твоим "жар-птицам".

— А чегой-то? — костяная нога Ягвиды тяжело опускалась на половицы. — Прозванье другое, а смысл тот же.

Бенну хмыкнул и хлопнул дверцей холодильника, доставая квас.

— Что в конверте?

— Зарплата для дамочек. Где Вера-то?

— Спит, — Фэнь поставил на стол пиалку со сливовым вареньем и остатки блинов. — Что там за задание?

— Да ничего сложного — Шиза, видать, решила вас отблагодарить.

— Если б она нас отблагодарить хотела, то дала бы пару дней отдыха.

— Прости... мы сейчас об одной и той же руководительнице Информ-отдела? Она ни в жисть никому отдыхать не давала.

— Так что там за Дверь?

— Зелёный коридор, стандартная комплектация... Дверка прозрачная, с часами и кучей вмурованных подвесок. Как вижу такие — сразу жалею, что не ношу с собой долото.

— Опять короли и королевы... Развелось их за Дверьми как комаров в летний вечер.

— А то ты с ними церемонишься! — Ягвида подняла кружку с квасом и только тут сообразила, какую глупость сморозила. — Фэнь, я это... не про ту ситуацию, если что.

— Знаю, — Бен поднялся и подошёл к шкафу. Он стоял к информаторше спиной, и можно было только догадываться, какое у него было выражение лица. — Ничего страшного.

Когда он повернулся, его длинную чёлку уже придерживали неизменные очки на широком кожаном ремешке.

— Бери ключ, проводишь в Зелёный Коридор. Я и один, пожалуй, разберусь.

Дверь и вправду была прозрачной: только вот за ней не было видно ничего, кроме черноты и сыпавшейся откуда-то сверху пыли, которая тоже была очень тёмной.

— Интересно, что это там за пыль? — протянул Фэнь, проверяя коммуникатор — новый, из тех, что испытывала Шехеразада — и сумку с парой полезных страниц и провиантом на всякий случай.

— Ты о чём? — встрепенулась Ягвида, стараясь не коситься на соседнюю нишу, темнота в которой дышала и светлела.

— Ну вон же, за Дверью, — Бен указал на часы, стрелки которых показывали полночь.

— Ой, вали уже, птенчик, — женщина достала из кармана ключ — коротенький, прозрачный, с циферблатом и золотистой пыльцой внутри, под стать своей Двери — и снова почти покосилась в пустой коридор.

— Ладно, будь на связи, Яга, — Бенну поправил очки и вошёл в открывшуюся Дверь.

Закрывать её Ягвида не торопилась.

— Хочешь пойти следом — сейчас самое время, — невозмутимо сообщила информаторша, повернувшись к нише лицом. Из неё тут же вышел весьма смущённый Кай — в тёмно-зелёном свитере и подарочных синих тапочках.

— Как вы узнали?

— Слушай, парень, я не просто так валькирией была. И ты давай вали — присмотришь за нашим горячим парнем.

* * *

Дворец Фейерверков

— Марк, признавайся — это ты подстроил?

Темноволосый парень поднял голову — в его каре-зелёных глазах плескалось истинное недоумение.

— Ты о чём?

— Не прикидывайся, братец, — Мартин сел на тахту, покрытую недотканным гобеленом. У Марка были довольно странные хобби — вот и сейчас он сидел у окна и плёл из тонких ореховых прутьев какую-то дребедень. Корзину или кувшин — на первый взгляд никогда не скажешь точно.

— Я честно не имею не малейшего понятия, — Марк вновь вернулся к прерванной работе, ловко продевая деревянные прутики в ряды, которые уже успел согнуть. Даже пауки не плели свою паутину с большей тщательностью.

— Я о девушке. Ты же уговорил это прекрасное создание покинуть страну, а после нашёл какую-то замарашку со стальными...кхм.. с железным характером. Крестьянка! Это же вовсе не смешно!

Марк улыбнулся уголком рта — так, чтобы брат этого не заметил.

— А тебе не приходила в голову светлая мысль, что замарашка может быть той самой леди с бала?

— Я не слепой! И разбираюсь в женской красоте. Сверкающая кожа, жемчужные зубы, тонкая шея... А у этой губы обветренные, кожа гусиная, а про колючий взгляд...

Марк, не удержавшись, фыркнул.

— Ну вот, ты смеёшься! Твоих рук дело! Ты же разговаривал с тем ангелом — не качай головой, я тебя видел. Сложно, знаешь ли, не узнать самого себя.

— Ты... не сказал родителям? — Марк положил рукоделие на подоконник.

— Ещё чего. Будь я на твоём месте, тоже бы не утерпел... Надеюсь, теперь тебе ещё более стыдно.

— Мартин, послушай, да не подменяли её! Просто... просто она немного не в твоём вкусе. Зря торопился с объявлением свадьбы.

— Это всё глупый бал! Ну кому пришло в голову целую ночь молчать? Влюбляться в лицо, скрытое маской и в речи, о которых можно только догадываться?

Мартин был удивительным — нельзя было не поражаться тому факту, что в его теле словно жило два совершенно разных разума. Он мог быть жестоким, нелогичным, капризным и грубым, не понимающим элементарных вещей — и мог быть проницательным, говорить такие вещи, которые обычно можно было услышать из уст мудрецов. Жаль, что последняя часть Мартина просыпалась очень уж редко.

— Традиции... — вздохнул Марк. — Но скажи, что теперь делать с королевским словом?

На королевской воле держалось королевство, об этом знали все. Слово, подкреплённое сотнями свидетелей и горячим воском государственной печати, было сродни колонне, на которой держался мир. И Мартин, дав волю своей крайне неразумной части, позволил этому столпу потрескаться. И трещина становилась больше день ото дня.

— О, я тебя умоляю... Да ничего не будет! — старший брат потянулся к фруктам и с удовольствием захрустел яблоком.

На следующий же день он резко переменил своё мнение.

Задворки дома Эллы

Фэнь вышел из Двери и тут же ухнул вниз: кубарем прокатился по склону и угодил прямо в кучу разноцветных листьев. Мягкое приземленьице, ничего не скажешь. В такие моменты особенно жалеешь о потерянных крыльях.

В голове по привычке зашуршали шестерёнки и солома, которых уже давно там не было, Бен потёр виски и поднялся. Похоже, он угодил в чей-то садик. Судя по состоянию клумб — в садик главной героини сегодняшней сказки.

Что ж, Ягвида рассказала то, что им удалось узнать: по каким-то не выявленным причинам не состоялось главное событие — свадьба. Большая часть сказок из Зелёного коридора заканчивались именно этим торжеством, с белыми платьями, музыкой, выпивкой и кучей поздравлений. Всё свидетельствовало о том, что даже с туфелькой разобрались и нашли избранницу принца — и непонятно, что потом пошло не так.

Бенну, конечно, имел парочку соображений: то, как именно расцветала в сказках любовь, было смехотворным. Все виды самой невероятной любви — все встречаются именно в сказках. И, как ни печально, обычно там и остаются. Парень встречает девушку на балу — бац! — свадьба. Рыцарь спасает принцессу из башни — бац! — свадьба. Девушка идёт за тридевять земель, чтобы разыскать своего суженого, сбежавшего с другой бабой, находит его, он кается, она верит — бац! — свадьба. Вариант с башней на общем фоне хоть как-то себя оправдывает — при условии, что принцессу оттуда не выпускали.

В стороне, в кустах, послышалось какое-то движение. Бен повернулся на шум как раз вовремя — лезвие лопаты промелькнуло в опасной близости от его головы. Парень не удержался и подскользнулся на листьях.

— О, боги, вы в порядке? — Элла, сжимающая в руках лопату, обеспокоенно нависла над незнакомцем в странной одежде и с более чем странными очками. — Я не хотела — думала, зверь какой-нибудь!