Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И действительно, не обманул. Пришел через полчаса, правда, не один, а с каким-то забитым и сильно истощенным мальчонкой. Я к этому времени расправлялся с бараньей ногой и второй чашкой горячего травяного отвара.
− Родион, − неуверенно проговорил Вальпеш, толкая испуганного мальчишку сесть за стол, − я знаю, что задолжал тебе на две жизни вперед и вряд ли когда смогу с тобой расплатиться, но... мой племянник — он сжал плечо паренька, − единственный родной мне человек во всем мире.
− А я-то причем? — не понял я и вдруг решил переключиться на особое зрение и тут же увидел то, что и подозревал. Было такое смутное чувство. У парня на лбу медленно пульсировал Аркан, как ранее у самого Вальпеша. Раб!
Раз и толчком вышел из состояния. Заломило виски, так что пришлось сморщиться, впрочем, ломило вполне терпимо. Если так будет идти и дальше, то глядишь, и совсем перестанет болеть голова после каждого раза. Только вот почему она вообще после этого болит, непонятно.
Вальпеш нервно жевал губу и теребил полы новой рубахи, в которую где-то успел переодеться.
− Он раб! — выдохнул он и посмотрел на меня с такой мольбой в глазах, что даже боль в голове куда-то подевалась. — Помоги...
Мне было несложно убрать это Аркан, я бы даже сам предложил это, если б он не попросил. Поэтому я кивнул и ободряюще улыбнулся пареньку, севшему на самый краешек скамейки. Его лицо исказилось в ужасе, а я ругнулся про себя и сомкнул губы, стерев с лица улыбку, обнажившую острые зубы. Баран был жестковат, для обычных зубов.
− Замри и не дергайся! — приказал я парню, а Вальпеша заставил крепко держать голову пацана.
Войдя в состояние особого зрения, я вытянул указательный палец с когтем и протянул его к будто дышащему Аркану. Он мерно моргал, но от моего прикосновения сжался в комок. Я погрузил коготь еще глубже и попытался вскрыть его как консервную банку. Пятно слегка посопротивлялось, но я его дожал, и оно, не выдержав вмешательства в свою структуру, лопнуло как назревший чирей, растеклось и растворилось.
Вернув себе обычное зрение, я увидел, как парень без сознания заваливается на стол головой и только крепкие руки его дяди не давали ему упасть.
− Да отпусти ты его, — массируя виски, сказал я. — Он больше не раб, просто пусть отдохнет, у него обычное истощение.
Вальпеш осторожно опустил голову парня на стол и, сглотнув, принялся с фанатичным видом уверять меня в том, что готов умереть по одной моей просьбе.
Мне его смерть была ни к чему, о чем я ему сразу и сказал. Однако он упорствовал в своем желании сделать для меня все что угодно. Его взгляд, будто я содеял что-то невозможное, начинал меня жутко раздражать, поэтому я жестко свернул разговор на нужную мне тему.
− Ты бывал в столице? Можешь рассказать что там и как? А еще про Академию скажи все, что знаешь.
Вальпеш с готовностью кивнул и принялся меня просвещать, максимально полно отвечая на заданные вопросы. Но по ходу разговора еще много чего рассказал, смело делясь своими знаниями и мнениями. В общем, старался помочь, чем мог.
Глава XIII
Столица меня не поразила. Город был, конечно, больше чем Каруш или Тайлиок, да и дома были выше и богаче. В принципе, все отличия только и сводились к тому, что все было немного лучше, больше и дороже. Не впечатлило!
Разве что дворцовый комплекс, возвышающийся над городом, с королевским замком в центре, был для меня чем-то невиданным. Дворец из белого камня, что в ясный день возвышенно блистал, был весь увенчан башнями и башенками. Островерхие крыши заканчивались тонкими длинными шпилями. Узкие, но вытянутые окна были почти везде составлены из разноцветного стекла. Прямо как витражи в католических храмах. В солнечный день красиво, а в пасмурный — внутри здания хмуро и темно.
После дворца самым монументальным строением была Академия Знаний. Больше всего она напоминала мне древнегреческие храмы. Тоже высокие колонны, двускатные массивные крыши и широкие лестницы, со статуями каких-то неизвестных мне людей.
Как сказал Вальпеш, который до своего порабощения был наемником какого-то дворянчика, только избранные могут войти в Академию. Простого человека не подпустят и близко. Даже далеко не всякий дворянин, будь он хоть трижды самым богатым человеком в королевстве, мог получить разрешение на посещение святая святых. У академиков была большая власть, которая уступала, пожалуй, только самому королю. По крайней мере, всем так подавалось, что король мог разогнать Академию к черту в любой момент. Верилось, правда, в это с трудом, просто потому что за всю историю существования Академий, подобного нигде не происходило. А вот наоборот, сколько угодно.
О чем это все говорило? А о том, что попасть мне в Академию будет ой как не просто, но попытаться все же стоило. Хотя бы для того, чтобы точно знать что вход мне туда закрыт.
Впрочем, Академия могла подождать, пока я раздобуду дангит. И если его еще не продали на ярмарке, которая работала вот уже пару дней, его можно будет купить или в крайнем случае, украсть.
Посмотрим.
В Центрат меня пропустили без всяких проволочек. Только содрали один серак, поскольку я был верхом и записали мое вымышленное имя.
Надо сказать, что в седле я сидел с трудом, то и дело боясь упасть. Я так себе все намозолил, пока скакал от Тайлиока до столицы, что на таможне еле держался от того, чтобы не взвыть от боли. Внутренняя сторона бедер стерлась до крови, и оставалось надеяться только на скорую регенерацию.
Лошадь я пристроил в конюшне одной из недорогих таверн, после чего, широко расставляя ноги, сразу же отправился на ярмарку.
Но потом остановился и немного подумав, завернул в контору менялы Тума Гаяшко. Решил обменять несколько золотников на серебро.
По его расчетам выходило, что каждый золотник стоит двести пятьдесят сераков. Вдвое меньше реальной цены.
− Почему так мало? — удивился я.
Гаяшко довольно ощерился.
− А вы, уважаемый, какого рода? — прошептал меняла, кривясь от удовольствия. − Вы благородного происхождения? Мне кажется, что нет, поэтому я и предлагаю вам такую высокую, − он довольно поднял палец в потолок, − цену. Но если вас она не устраивает, можете обратиться в банк. Правда, там с вас спросят бумагу, подтверждающую ваше дворянство.
− А если я забыл ее дома?
Гаяшко пожал плечами.
− Арестуют.
Я покивал головой и все-таки согласился на обмен. Меняла не просил с меня никаких бумаг, но и обдирал за это, как липку.
Отвратительный тип с крючковатым носом, противно улыбаясь, обменял восемь золотников на серебро. И всего за это золото я получил только две тысячи серебром. Четыре золотые монетки оставил на всякий случай про запас.
Он сложил серебряные кругляши в кожаный мешок и протянул мне.
− Удачи! — расплылся он, довольный сделкой.
Я взял увесистый мешок и вернулся с ним в таверну. В комнате я отсыпал в маленький кошель несколько сотен монет, после чего спрятал тяжелый мешок под кровать. Судя по слою пыли в палец толщиной, туда вряд ли часто заглядывали. А кошель подвязал к ремню и, удивляясь неудобности финансовой системы, пошел на ярмарку.
Нашел я ее легко. Достаточно было спросить дорогу у любого прохожего. Правда, меня пару раз отправляли совсем другим "адресом", к тому же нецензурно, но я не обращал внимания. Меня сейчас волновали только болезненные ощущения нижней части тела и желание побыстрей добраться до ярмарки. Поэтому, когда меня грубо посылали, я просто отвечал тем же и шел дальше.
Вскоре я вышел на Базарную площадь, на которой, как сказал одноглазый мясник, предложивший идти с ним, традиционно устраивалась ярмарка уже незнамо сколько лет.
На площади было столько лотков, что не удавалось их сосчитать. Но не меньше сотни, это точно и это не считая бродячих продавцов, таких же как мясник. Вот тут я уже окончательно потерял надежду на быстрое нахождение дангита. Это если учесть, что его еще никто не купил.
Зараза!
− Слушай, Патко, — обратился я к мяснику, везущему за собой небольшую тележку с колбасами и прочими мясными продуктами, − а ты не знаешь, где тут выставляются ювелиры?
Патко посопел, вытирая потный лоб, и сплюнул в сторону.
− Ювелиры, говоришь? Как не знать, знаю.
Он остановился и показал на ряд лотков в самой середине.
− Вон там, в центре. — Мясник вздохнул и недовольно пробормотал: − Они всегда в самом центре. Там и света больше, проход шире и чище. Там только те шатаются покупатели, которые при деньгах лишних. Простому люду не до побрякушек всяких, им на хлеб надо зарабатывать.
Я уже не слышал слов мясника и всецело отдался своим мыслям.
− Ладно, дружище, удачи! — я хлопнул Патко по плечу и пошел к центру ярмарки, оставив его одного, продолжать бурчать себе под нос.
− Счастливо! — прокричал мне в вслед Патко и покатил свою тележку дальше. Вскоре до меня донесся его голос, громко предлагающий всем желающим купить чудесные колбасы.
Со всех сторон доносились крики продавцов, зазывающих приобрести у них всевозможные диковины. В толпе, двигающейся двумя ручейками в противоположные стороны, сновали шустрые карманники, то и дело, проверяя на платежеспособность покупателей. То здесь, то там вдруг кто-нибудь вскрикивал, обнаружив пропажу кошелька, а бывало, что и сами воры кричали, пойманные за руку. И если стражники не успевали прибежать к месту разборки, случалось, что воришек приходилось уносить на носилках. Убивать их не убивали, но били крепко.
Скользя в человеческой реке к центру ярмарки, мне по дороге попадались проворные мальчишки, продающие за медяк какие-то свистульки. Скоморохи и акробаты, устроившие целое шоу на небольшом пятачке рядом с продавцами булочек и пирожков. Жонглёры и глотатели огня своими опасными трюками забавляли публику, выстроившуюся полукругом перед артистами.
Весь это цирк растянулся на несколько метров, и мне пришлось обходить его по ряду продавцов оружия. Чего там только не продавали! У меня аж руки зачесались от представленного выбора различных орудий убийства. Холодное оружие имеет такую утонченную "летальную" красоту, от которой веет благородной смертью, если можно так выразиться.
За поясом имелось четыре золотника, да за пазухой лежал кошель, забитый сераками, выменянными у хитрого менялы. Три золотника отдал Вальпешу — ему они должны были пригодится в его новой, свободной жизни. Правда, он не хотел их брать, краснея от ярости, мол, за кого я его принимаю? Но я его сумел убедить, сказав, что возможно мне понадобится его помощь в будущем, когда я захочу скрыться от какого-нибудь преследования. На что он, скрипя, согласился взять деньги, но горячо уверил меня, что его будущий дом будет для меня всегда открыт, а его меч будет на моей стороне, даже если против нас выйдет весь клан Ихаров.
Мы скрепили наш договор крепким рукопожатием. После чего, он, как более понимающий в подобных делах, сам выбрал для меня смирную лошадку и кое-что из одежды по мелочи. Жаль, конечно, что сумку пришлось оставить в дилижансе, но спасать ее тогда было бы безумием. Да и большая часть денег все-таки была при мне. Значительно большая часть! По сравнению с ней, там остались просто копейки.
Все-таки я не смог устоять и ничего не купить у оружейников на ярмарке. Потратился.
У одного кузнеца приобрел замечательный набор кинжалов. У продавца кожных изделий купил нагрудную перевязь навроде разгрузки. На спине у нее имелось крепление для того, чтобы носить меч за спиной. Мне показалось, что так будет удобней, чем таскать его на боку, где он постоянно болтался, то цепляясь за что-нибудь, то стукая по ноге.
Прямо у лотка я все это примерил, подтянул ремешки и перекинул меч за спину. Лоточник, у которого я купил кинжалы, по совместительству был еще и кузнецом. Он с интересом уставился на мой меч, разглядывая его с профессиональным интересом человека, создающего оружие.
− Прошу прощения, − обратился он ко мне, − не мог бы господин показать мне, старому оружейнику Тарсаку, свой замечательный клинок.
Тарсак, облаченный в кожаный дублет и с заплетенными седыми волосами в тугую косу, радостно потер руки, когда я согласился и протянул ему меч в ножнах. Он принял их осторожно, словно нежную женскую ручку. Но судя по восхищенному взгляду, с которым рассматривал ножны, к клинку он испытывал гораздо больше интереса, чем к женским ручкам. Понять его, конечно, можно, не молод все-таки, но все же, все же... Или у меня просто давно не было женщины?
Кузнец или купец, я не разобрался, кто он больше, затаив дыхание разглядывал клинок, матово сияющий в его руках. В моих руках он блестел как начищенный серебряный поднос, а в чужих словно покрывался патиной с едва различимыми Вадрамами, вытравленными на протяжении всей длинны обоюдоострого лезвия — от гарды до самого кончика.
− Безупречно! — шептал он, водя рукой по оружию. — Древние мастера знали толк в оружие.
При этом он словно забыл, где находится. Его не волновали потенциальные покупатели, которых нужно громко зазывать, иначе они ничего не купят — таковы здесь были правила игры. Он не смотрел на своих конкурентов, торгующих подобными товарами, его вообще перестал заботить окружающий мир.
Будто под гипнозом, старый Тарсак, не мог отвести взгляд от моего меча и меня это начало немного беспокоить.
− Уважаемый Тарсак! Вы нагляделись?
Торговец не обратил внимания на мои слова; все так же поедал глазами меч.
− Кузнец! — я схватил его за плечо и слегка встряхнул. — Ты меня задерживаешь, кузнец.
Тарсак поднял на меня ничего невидящие глаза. Абсолютно пустые! Что же такого он разглядел в моем мече?
− Да-да-да... конечно, − потерянно пробормотал он. − Конечно.
− Ну, так верните мне мою вещь? — требовательно произнес я.
Он закивал и в последний раз поглядел на клинок, словно желая оставить в памяти его максимально четкий образ.
− К-к-конечно, − заикаясь промямлил Тарсак, нехотя протягивая мне меч. — Не смею и мечтать, что господин захочет его мне продать.
Я хмыкнул, зажав меч в руке.
− Вот и правильно, что не смеете. Потому что не продам, ни за какие деньги!
Тарсак причмокивая, закивал.
− Именно так я и думал. — Он грустно улыбнулся одними губами. — Но если вдруг вы вес-таки решитесь, то обещайте, обещайте мне, что найдете Торсака Грузда. — Он треснул себя кулаком в грудь. − В трех милях к востоку от Центрата есть деревенька, Малади. Там я и живу. Спросите, и каждая собака скажет вам, где мой дом.
Ничего себе?
− У вас что, в деревне собаки разговаривают? — хмыкнул я.
Тарсак напрягся.
− Ну... вы же поняли что я хотел сказать! — слегка психанул он, но тут же взял себя в руки: − Так что имейте в виду, я дам самую большую цену за ваш меч, будьте уверены.
Я кивнул, и ни минуты больше не задерживаясь, ушел с этого ряда. И прямо чувствовал, как мне спину прижигали несколько заинтересованных пар глаз.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |