А потом еще слить могут гады — особливо прокурорские, в конторе покапывало, но не сильно, а у них — обмен информацией.. И будут потом за тобой гоняться местные и на КП большие деньги предлагать, чтоб показали кто таков. В общем, документы прикрытия были как воздух и надзирающий военный прокурор в придачу для общения со своими коллегами во избежание расшифровки.
— И что, духи разве не пользовались купленными в других странах боеприпасами? Вроде ж им со всех сторон поставляли? (Вижу, что Сашу заинтересовало всерьез, а вот Андрей жмурится как-то по котовьи — очень похоже на то, что знакомые вещи слышит.)
— На халяву и известка — творог. У меня видеопособие трофейное есть так там сплошь и рядом фигурируют наши боеприпасы. Патроны они покупали, а все остальное было затруднительно. Тот же тротил не у каждого есть. А шайтанки и подавно. Вообще то они без затей были. Все простенько достаточно. Были и у них умельцы... в основном бывшие наши, но этих отлавливали с повышенным энтузиазмом. Был один выродок Смирнов В. он же Абу — Малик, бывший с-т спецуры, русский, уроженец ст. Наурская кажется, до 2003 года был жив, сейчас не знаю.
— Так что проблемы у них с боезапасом что ли?
— Начиная с 2000 года появились. Если бы все было ок — не ковыряли бы они снаряды и не плавили тол. На всех желающих не хватало. С патронами проблем у них не было. Так что — лучше б гранату не трогать.
— А что с ней может быть не так? Замедление "0"?
— Ага. Или не сработает.
— Ну, это ладно. Оставим как оружие последней возможности.
— Куркуль Вы, Доктор. Жадность — она губит.
— И не говорите.
С этими словами обтираю гранату и прячу в пустой кармашек разгрузки.
— Наблюдаю бронетехнику! — это заявляет пацанчик с странной винтовкой, очень похожей на СВД, только вот приклад складной и какая-то она, ну немного другая. Пацанчик смотрит из приоткрытого окошка, пользуя прицел.
— Какая техника? — интересуется Николаич.
— Три маталыги, БТР и... и еще БТР! За нами?
— Белые полосы на них есть?
— Нет, целиком зеленые... Нет полос...
Значит, не наши? Это уже весело, пулеметы с маталыг нам тут не страшны, а вот если на БТР крупняк стоит — так нас через стену найдут без проблем... Вижу, что остальные тоже насторожились.
— Номера видишь? — Николаич шустро разворачивает выданные сегодня утром бумажки.
— Вижу.
— Диктуй!
Пока колонна шла боком, пацанчик успел сказать номера первого БТР и маталыг. По списку Николаича получается — это наша бронеподержка. Почему без полос?
Приданный нам связист, совершенно ботанского вида паренек, связывается с броней. Отвечают сразу. Насчет полос удивляются — никто о таком не говорил. Ну, ясно. Бывает. Особенно в армии...
Когда убеждаемся в том, что это и впрямь свои — Николаич все-же настаивает на том, что полосы быть должны. Летеха, командующий этими жестянками, наконец, соглашается с тем, что получить от танка в борт гостинчик — не самое лучшее. За краской посылают к мореманам.
В итоге рассаживаемся на броне, сторонясь липких, подмерзающих на холодрыни полос все той же шаровой краски. Удивляюсь — а чего не в десантный отсек?
— А так привычнее — отвечает Андрей. — Тут нет толп зомби, что вообще-то удивляет. А морфа увидим — стволов хватит затормозить.
Да уж, стволов у нас нынче богато — у снайперов по два — взяли в дополнение к Светкам еще и охотничьи слонобои, Вовка к калашу еще прихватил какую-то гладкоствольную многозарядную коротышку, Николаич как раз с АК-Б и только мы с Сашей и Надей как обычные мотострелки. Только с ПМ в кобуре. А я так еще по совету Андрея и "Марго" взял. Хотя зачем — не понимаю. Ну да он опытный парень, зря не посоветует. Все. Тронулись.
Гарнизонные и курки — те забились внутрь. Ну, там сейчас теплее, конечно, хотя пока наоборот жарко — броники, сумки, запас боеприпасов — и взятый с собой на всякий пожарный сухпай и фляги — весят густо. Предполагается, что нас забросят к югу от завода и мы начнем действовать оттуда — и лишний груз можно оставить в технике. Хотя, сомневаюсь я в том, что наши на это пойдут — пропадет что — хрен кого найдешь потом и хрен чего докажешь.
Едем медленно. Рядом грохает выстрел — мальчонка со складной СВД горделиво задирает нос — свалил стоящего метрах в 150 от дороги обглоданного мужика.
— Ты зря так лупишь по всему подряд. Винтовочку — то не напрягай зря.
— Тебе то чего? Ты что возбудился? Я — снайпер, а ты кто? Сиди со своей допотопной берданой, охотничек!
— Снайпер говоришь? Хорошо, скажи, будь добр — что такое тысячная? Формула тысячной? Цена щелчка барабанчика ввода боковых поправок?
— Да чего ты ко мне докопался, толстый? Я те что — школьник?
— Ты не снайпер, ты мотострелок с винтовкой. И не надувайся — у таких как твоя винтовочек при настреле более тысячи выстрелов заклинивает затвор в затворной раме. После этого — только неполная разборка винтовки. И так далее. Ты сколько выстрелил уже?
— Откуда я помню? Я че — компьютер?
— Если ты снайпер, а не пулеметчик — то должен это знать, настрел у тебя не ящиками. Вот и прикинь — как оно будет — если твоя заклинит в самый неподходящий момент, а толстого рядом не окажется? Дальше: пистолетная рукоятка коротка, мизинец висит в воздухе. Значит — увидишь ломаные носилки или велосипед — снимай резину с рукоятки и натягивай на пистолетную рукоятку. Понял?
— А почему — сломанные носилки только для этого годятся?
— Потому что целые нужны будут в дело. Затыльник приклада — голое железо, удерживать приклад в плече одинаково во время стрельбы сложно. Значит надо намотать пластырь, изоленту. Можно нас попросить — глядишь какой затыльник и найдется.
— Ты дядьку сынок слушай. Дядька дело говорит — заявляет сапер, остренько покосившись на Андрея. — И за толстого извинись, кстати.
— Да отвалите вы от меня. Чего прицепились, сам знаю, что делать. — снайперишко обиженно нахохлился. Андрей коротко подмигивает саперу. Тот в ответ ухмыляется.
— Что, действительно клинит после тыщи выстрелов?
— Ага. Где-то с четверть таких браковок.
— Мда... мрак...
Останавливаемся у каких-то домиков. Вокруг валяются всякие домашние вещи, которые дико смотрятся посреди улицы — видно тут хорошо помарадерили. Сапер подбирает себе пухлую подушку в наволочке, пристраивает ее себе под задницу. Предложенную ему пенку-сидейку отвергает — так привычнее, да и потом горит наверно это пенка хорошо. Последнее явно отмаза, потому как на замечание Андрея о том, что если тут так все будет гореть, то нам и без пенок хреново придется, пропускается мимо ушей.
— Чего ждем?
— Танки еще не приехали.
— Ясно.
Пока ждем прибытия тяжелого железа бойцы потихоньку шарятся в близлежащих коттеджах. Николаичу это не нравится, мы остаемся сидеть как сидели, да и приданных Николаич не отпускает — токо слезть, ноги размять. Правда ничего и не происходит — шарящие ничего не нашли — "все уже украдено до нас", зомбаков не попалось ни одного, так что тишь.
Единственно, кто работает — так это наш ботан-связист. Вроде как он проникся важностью своей задачи или просто нравится ему болтать с приятелями — но связь с соседями он держит четко.
Николаичу — видно с утра хворь достала — и это не по душе.
— Ты поменьше трепись — если нас слушают — слишком много знать будут.
— Так я ж о пустяках!
— Из пустяков можно тоже выводы сделать...
Кронштадтские продублировали связь — прикомандировав в каждую группу двоих своих — связиста и координатора. Ясно ребятки треплются вроде бы о ерунде. Но может Николаич и прав. Связываюсь с начальством — врач оториноларинголог оказывается. Развернули они свой пункт практически на льду — под прикрытием корабельной артиллерии. Ну, это умно, мало найдется охотников их там обижать. Определяемся по порядку взаимодействия. Так мне от него и не перепало матобеспечения, ну да живы будем — сквитаемся.
— Заводи! Выходим на исходные!
Все рассаживаются по местам, БТР под нами фыркает и дергает вперед.
— Хорошо, что мы первые идем, а то от маталыг нам в морду накидало бы дерьмища! — орет мне в ухо Андрей. Киваю в ответ.
Мотает нас сильно — водила прет не разбирая дороги.
Хоть мы тут уже ездили — не могу сориентироваться. Вроде мы должны выкатиться с юга, но что-то забираем слишком к Петергофу.
Водила дает по тормозам, Николаич орет: "Не стрелять!"
Нам навстречу бежит расхристанный мужичонко, видимо выскочил из какой-то ямы — только что его было не видно. Он явно живой, машет руками и орет: "Я живой!!! Живой!!!"
Добегает до борта, тычется как очумевший, смотрит на нас снизу вверх дикими глазами. Видок у него жуткий, впору забубенному бомжу — и воняет от него дерьмищем, рвотой и страхом. Но что-то в лице — а у него именно лицо, а не синяковая рожа — говорит, что это нормальный человек, только вот хреново ему пришлось. Лицо осунувшееся, голодное и глаза ввалились как у старой лошади.
— Вы — военные? Вы — военные?
— Да. Из Кронштадта. Ты кто? Откуда?
Мужик садится прямо у колеса, его колотит и он начинает плакать каким-то лающим сухим плачем — без слез. Жутко, когда так рыдает взрослый — и явно не трясогузный мужик.
Тут мне надо работать. Соскальзываю с брони, слышу, как Николаич прыгает следом, крикнув: "Наблюдать! Всем — по секторам. Нечего тут таращиться, мы разберемся!"
Подбежавших от маталыг курсантов рыком гонит обратно.
У мужика не истерика, просто отходняк такой дикий. Сую ему фляжку, забыв, что там водка. Он хапает несколько больших глотков, кашляет.
— Водички, водички дайте.
Поспевает Николаич — ухитряется налить воду в пластиковый стаканчик (видно не хочет, чтоб такой грязнючий мужичина его флягу смоткал.) Стаканчик мнется в ходуном ходящих руках, мужик жадно глотает воду, расплескивая ее вокруг. Ему немного легчает.
— Ты откуда?
— Из лагеря спасения! Там еще люди остались! Много! Помогите!
— Нехреновый у вас тут лагерь спасения. Где он?
— На заводе. Там, в цехах.
К нам присоединяется сапер, что постарше. Николаич мельком глянув на него, тут же возвращается к мужику. Видно, что по его мнению сапер здесь полезнее, чем на броне.
— Что там в лагере? Ты что такой дикий?
— Ты б сам был такой дикий!
Мужика снова начинает колотить.
— Давай излагай по порядку. Потом будешь истерить. Есть что важное — говори.
— Спокойнее, Николаич, спокойнее — ему солоно пришлось, видно же. Давайте рассказывайте, чем можем помочь. Вас зовут как?
Николаич не возражает против старой, но верной методы хороший — плохой.
— Получается так, ничего он не расскажет. Он вон в истерике. Нашатырь лучше дайте ему понюхать, даме нервной.
Мужик словно выныривает из омута, с ненавистью смотрит на Николаича и обращаясь уже только ко мне достаточно внятно говорит:
— Я — инженер Севостьянов. Лагерь спасения — открыли на второй день этого гадства. Указатели поставили. Эвакуации помогали. Тут неподалеку учебка ментовская — вот курсанты прикрывали. Народ туда бежал потоком. Епта — чего не бежать — тут это самое укрепленное место.
И из Стрельны. Из Петергофа были. С дороги — кто откуда. Мы помогали колючку тянуть, забор наростили, сами как дураки вышки дополнительно поставили. Но все равно мертвяки прорывались, а потом какие-то твари — тоже мертвые, но здоровущие. Народ потому заперли по цехам — чтоб жертв не было. А потом ночью стрельба. Утром — бля, утром оказалось, что власть переменилась. Новые какие-то появились — но и ментов осталось, хотя сильно меньше, чем было.
Мужик со стоном переводит дух.
— Весь лагерь — ловушка. Люди — мясо. Последние три дня ни воды, ни еды. Согнали как селедок в бочку — не сесть, ни лечь. Кто умирал — соседи чтоб не сдохнуть голыми руками шеи умершим ломали. И бля нашлось пидоров — тоже в охрану подались. Из наших же! А там ритуал. Нам показывали. Мы все видели. Чтоб они суки в своих кишках задохлись! Нелюдь, хуже мертвяков.
— Кто там сейчас верховодит?
— Психопаты какие-то долбанутые на всю голову. Церковь "Священной Вечной жизни" с Великим Мастером во главе.
— Первый раз слышу.
— Я тоже впервые услышал. Но от этого не легче.
— Они могут оказать сопротивление?
— Могут. И окажут. Они ж долбанутые! Оружие у них есть.
— Там у вас на заводе — только корпуса или бортовое вооружение тоже есть?
— К нам техника разоруженная поступает. Но у этих пара БТР с вооружением были точно — свои, наверное. Это только то, что я видел. БТР— 80. Но камуфляж у них другой.
— Мины, фугасы — видел? — это сапер о своем, о девичьем.
— Не видел.
— Гранатометы есть? ПТУРСЫ? Танки на ходу?
— Не знаю. Тех, кого видел — с легким стрелковым были.
— Сколько всего там этих церковников?
— Полста будет точно. Может и больше.
— Ты-то как удрал?
— Нас шестеро бежало. Ночью еще. Мы ж заводские, там у себя как дома. Я один выбрался. Водички дайте еще, а? Пересохло все внутри.
Издалека доносится автоматная трескотня, потом раскатистое драканье крупнокалиберных — два, потом еще один. Интересное кино — это наши или по нашим?
— Связь, что там?
— Огневой контакт! Атакованы морфом, есть потери, просят медиков — помочь.
— Это точно наши?
— Ручаюсь — Пашка там, точно он на связи. Да, морф необычный — у него четыре руки!
— Они что там — пьяные?
— Нет, точно — подтверждает — четырехрукий.
Ерунда какая-то...
Летеха, к которому мы обращаемся с требованием транспорта — жмется и кряхтит.
Начинается херомуть многоначалия — мы не можем ему приказать, он — нам. В итоге возникает дискуссия изначально дурацкого свойства типа "должен ли джентльмен, если он должен?"
Под огонь попали не его сослуживцы, ему до них нет никакого дела, а отправить коробочку непойми куда — тоже стремно. Я прекрасно его понимаю. Самому ехать неохота, тем более, что начальство новоявленное точно не стронется со своего бережка, где ему уютно под сенью пушек.
Однако там раненые, и они точно ждут с нетерпением бронированную скорую помощь. Будет очень кисло, если они помрут только из-за того, что летеха пожабится дать колесницу гусеничную.
Некоторое время идет яростная торговля в радиоэфире, в итоге летехе обещают много всего полезного — если пришлет коробку — и кучу ебуков физического свойства — если не пришлет.
Скоропомощной экипаж формируется несколько необычно — маталыга, как наиболее подходящая для перевозки раненых — у нее дверцы сзади и пузо вместительное, мы с Надеждой (чертова баба даже слушать не стала возражения — дескать не стоит класть всех медиков группы в одну корзину и просто залезла в таратайку), Саша с Серегой — в усиление и пара курсантов — в которых я не без удивления узнал Званцева — младшего и его приятеля.
Туда мы катим сидя внутри гусеничной кареты скорой помощи, как ее нарек смешливый лопоухий курсантер. Одно дело — когда рядом сидит Андрей со слонобоем, а другое дело Саша или курсантеры, которые хорошие ребята и даже стреляют неплохо, но вот при нападении морфа я бы все же лучше б оказался рядом с Андреем.
