— То есть выращенное ведро картошки на следующий год не взойдет?
— Взойти — то взойдет — но урожайность будет никакая. А следующая — и того меньше. Это все вместе с ГМО идет — в одной струе. И никакой в итоге самодеятельности — либо покупаешь такие семена, либо сдохни. Ну а почем продадут такие семена во имя Демократии — полагаю, понятно.
— Но ведь есть же свои семена. Никто ж сдуру не будет одноразовые покупать?
— Уже покупают. Выгодно. А конкуренты... Знаете, в бизнесе с конкурентами не церемонятся. Вот почему-то все случаи птичьего гриппа на нашей территории — как на грех в тех местах были, где птицеводческие крупные комплексы. С чего бы, а? И заброска колорадских жуков имела место. Так что есть о чем думать.
— Это не паранойя?
— Обычная борьба с конкурентами. Капитализм. Ножки Буша — помните, а? Вроде ж не президентское же дело? А как они переживали, Буши, стоило уменьшить покупки.
— То есть, как я понимаю, Вы намекаете на то, что готовилось крупномасштабное "Принуждение к миру -2"? Ну, то — есть принуждение к покупкам одноразовых семян в мировом масштабе?
— Точно так. Та же песня, что с долларом, только тут уже с жратвой. Тут уж за глотку всех бы взяли куда как крепко.
— А Хранилище — на тот случай, если поиметая природа отомстит и все пойдет не гладко?
— Точно так — еще раз.
— Но ведь даже у нас тут в Питере — есть на хранении семена. Заведено так — и наверное давно — вон гордились же, что даже в Блокаду не сожрали.
— Не видите разницу между Хранилищем — и научно-исследовательским институтом? НИИ — то даже бомбовой удар не перенесет, чего уж...
— Кстати, раз такое дело — неплохо бы и нам семенами разжиться. Тут недалеко — на Исаакиевской площади, у Астории.
— Там от мертвяков черным-черно — мрачно замечает маленький омоновец.
— Да и не только мертвяки... — это не менее мрачно говорит Лёня.
— Депутатов имеете в виду? — пытается острить Серега, но Лёня отзывается невесело.
— У нас там неподалеку БТР сожгли. Очевидно, хотели захватить — шарнули из какого-то крупнокалиберного винта по водителю, не попали с первого раза, ну а мехвод в Чечне бывал, обстрелянный, толковый. Дал, как положено при обстреле, по газам — следующая пуля влетела в моторный отсек. Гражданских никого не уцелело, а наших — двое добрались, но искусаны были сильно...
— Откуда в Питере крупнокалиберные винтовки?
— В городе — миллионнике и не такое находится. Может старое что — типа ПТР, а может и новье — после того, как в Грузии война шла с 92 года, да после Таджикистана, Карабаха и Чечни — тут всякого можно найти. Мы потому и дернули по воде, что повторять не хотелось. Черт его знает, может он еще жив, стрелок-то.
— Ну, Лёня, по воде мы дернули потому, что ты из "катерной роты" водоплавающий. Тебя как утку в воду тянет.
— Но сработало же?
— Сработало. Только экскурсовода не хватало: "Посмотрите направо, посмотрите налево, наша экскурсия по рекам и каналам Санкт — Петербурга начинается!"
— И как — плавает броня-то?
— Нормально. Правда, когда плюхнулись — такую волну подняли, думал — утонем. Но ничего, обошлось. Скорость, правда, никакая, но ничего, дочапали.
— А какой помощи от Крепости ждете?
— Гражданских бы сдать — часть — то вообще левые. Еда нужна, патроны нужны.
— То есть перебираться сюда хотите?
— Зачем? Мы там прочно окопались. Вот лед пройдет — можно будет нашу речную технику задействовать. Не все ж броней плавать. А на катере тут по каналам — в момент доберешься.
— А что — неплохо так — водные экскурсии на БТР, такси на БРДМ. Жизнь налаживается.
— Конкуренции с нами не выдержите — спокойно замечает Званцев — на горючем разоритесь.
— Кстати — а как насчет эвакуации? Вот ведь "Миновозец "Бренчащий" — сейчас тут стоит — очень было бы здорово — уж безопасность бы мы обеспечили. А мы бы вам одного Терминатора подарили.
Что-то не понимаю разговора. Судя по физиономиям — это я один что-то протабанил. Влезаю с вопросом.
— После доставки несколькими рейсами груза противопехотных мин решением Штаба в честь заслуг баржа при "Треске" произведена в ранг миновозца. И соответственно получила имя "Бренчащий". А что такое Терминатор — пусть омоновцы разъясняют.
— Эта, Терминатор — это робот.
— Ребята, а серьезно?
— Эта, действительно робот. Саперный робот — для разминирования дистанционного. Наши его немного переделали — так теперь он и стрелять может — идея давно была, а тут и поприжало. Ну и модернизировали — как израильтяне — те тоже к такому ружье приделали, чтоб по шахидам контрольный выстрел делать перед разминированием.
— Точно, я такие машины у амеров видел — даже фильм по телевизору шел — вмешивается Саша. (Вот странное дело — меня в его возрасте девчонки интересовали. А он вроде больше техникой да компами увлечен. Нехорошо это, порядочные люди должны размножаться.)
— Не, у амеров — чисто боевые машинки "Свордз", тупая пехота. А наш Терминатор — он и саперить умеет.
— Опробовали?
— А то ж! Нормально работал, как часики.
— У амеров и саперные есть. "Талоны". И не только они...
— Эта, все равно — НАШ — лучше.
— Ладно, ладно. Пошли-ка вместе на Главную гауптвахту, обсудим: " Что кому почем?" — Николаич тяжело встает.
Званцеву тем временем сообщают что-то по его рации. Отмечаю, что у него она не такая, как у нас, а словно бы погромоздкистее.
— Так, Доктор — пошли встречать комиссию.
— Какую комиссию?
— Из столицы — города — героя Кронштадта. Проверяющую, разумеется — как у вас тут документация ведется, как соблюдаются санитарные нормы, как обстоит дело с противопожарной безопасностью...
— Не надо так шутить, меня от таких шуток оторопь берет! Знаю я такие комиссии!
— Ладно, не переживайте — ваш водоплавающий морф вызвал такие эмоции у нас в штабе, что тут же собрали группу для изучения — так что не так все жутко. Вот эта группа и прибыла. Сплошь ваши знакомые, как на подбор. Пошли, пошли. Они уже на подходах.
Успеваем чуть загодя. Катерок — раньше такой к нам не приходил — щеголеватый, надраенный и какой-то неуловимо парадный ловко причаливает. С катерка на берег перебирается десяток человек — и действительно я узнаю среди них Кабанову, ее кавалера — мичмана и — самым последним спускается братец.
Приятный сюрприз!
Здороваемся. Комиссия тут же рассыпается на составляющие — часть рвется умотать к упокоенному морфу для осмотра на месте и последующей эвакуации, оказавшийся тут же начальник саперов остужает их рвение. Судя по возникшей перепалке, для саперов это малоинтересная возня совсем не ко времени и потому для увязывания интересов вся куча народу валит к Овчинникову. Братец увязывается вместе с галдящей группой — ему не чужд задор свар и перепалок, правда обязанностей по осмотру тела на месте происшествия никто с судмедэкспертов не снимал, так что может кроме поехидничать ему и впрямь должно присутствовать при этом толковище .
Остаемся в дворике втроем — я, да Валентина с мичманом.
— Не ожидал вас тут увидеть — и рад тому, что приехали. Не опасаетесь такие прогулки устраивать?
— Гулять-то надо, а я в Петропавловке сто лет не была. Да и денек сегодня хороший. Смотрите, какая погода — весна уже явно. Опять же морские прогулки...
— Погода как погода, холодно и пасмурно.
— Не заметили, что сегодня на восемь градусов теплее? И с неба ничего не сыплется.
— Ой. Ну, не знаю... Я больше лето люблю.
— Лето — оно еще когда будет. И знаете — очень приятно прогуляться после сидения в лаборатории. Тем более у вас тут совершенно безопасно, в Кронштадте еще бывают эксцессы.
(Это да, грамотная система караулов и патрулей и секретов — обычно и не заметна, но требует толкового подхода, четкости и слаженности. Тут не возразишь. Безопасность люди вообще не замечают, считая, что так оно и должно быть. А на самом деле — безопасность это опять же громадный труд многих людей.).
— Пока они там морфа будут тянуть, хочу пригласить вашу Охотничью команду на свадьбу.
— Ого! А кого с кем? (Сильный вопрос получился — и умный и тактичный, не отнимешь...)
— А нас — меня и Алика — тут Кабанова кивает на мичмана.
Мичман начинает как-то странно ежится и по — моему даже немного краснеет.
— Здорово! А когда свадьба?
— Когда ваша кумпания в Кронштадте будет. Идею Алик подал — говорит у дитя должно быть отчество, да и вообще... Я как-то даже растерялась, но он такой галантный кавалер... Где уж тут слабой женщине устоять. Я и согласилась.
И задорно глядя на жениха, железная Валентина неожиданно для меня, негромко, но мелодично спела на мотив Государственного гимна:
Пусть муж изменяет,
Пусть ходит в пивную,
Я не приревную его ни к кому
Доход не растрачу,
Прибьет — не заплачу,
Всегда буду верной ему одному!
Что утешает — хлопаем глазами мы оба — и я и Алик-мичман. Это... да это просто невозможно, хоть ушам не верь. (Наверное Валентину укусил Семен Семеныч, он у нас песельник...)
Но это явно было. Вот и поди ж ты. А я думал, что знаю свою коллегу.
— Откуда ж такой текст — то? — удивляюсь я, втайне подозревая, что может Валентина Ивановна и стихи по ночам пишет. Да и не удивлюсь уже, если так.
— А это из первомедовского капустника. "Медик-холл" я уже не застала, но кое-что еще помню. Кстати — тут обнаружилась такая вещь — ректор Первого Медицинского успел организовать эвакуацию части студентов и преподавателей. Куда они убыли — неизвестно, но вряд ли на север — там уже наши отзванивались и связывались с кем возможно. Так что вероятнее направление на юг. Имейте на всякий случай это в виду, когда будете завтра там работать. Может, какие-нибудь следы найдете, свидетелей может быть.
— А что была за колонна?
— Автобусы. Автобусы и вроде пара грузовиков с какими-то курсантами.
— Ясно. Будем смотреть.
На самом деле я и так смотрю — на мичмана, краешком глаза — и замечаю, что новоиспеченный женишок моментально втягивает животик и молодецки выпячивает грудь, как только невеста на него посмотрит, и с явным облегчением отпускает пухлое пузико в первоначальное положение, стоит ей отвести взгляд. Учитывая, что Валентина посматривает на него часто — зрелище получается довольно комичное.
— А тебе не влетит, что склад оставил без присмотра?
— Так с вашей легкой руки на складе шаром покати — все роздал, подчистую. (Тут мичман неожиданно подмигивает мне со значением) Только обещанная тебе сабля и осталась! А к Валентине Ивановне меня приписали официально — приказом. Я теперь занимаюсь охраной и обороной Лаборатории.
— Как телохранитель?
— И как телохранитель тоже. И знаешь, когда мужчина реально кого-то должен защищать — жизнь приобретает смысл.
— Кто б спорил.
Из гауптической вахты вываливается мой братец.
— Во! Старика уже почти уломали — сейчас рванем на мины. Между прочим — у нас там в Кронштадте новостей вагон с тележкой. А у вас?
— Ну, вот подплавный морф... Сегодня перед вашим прибытием выперли общим собранием трех возмутителей спокойствия из числе левонападающих.
— Фигасе! Это что ли те, которые организовали свалку в Зоосаде?
— Они самые.
— И что — так прямо и выперли? За ворота?
— Ага. Голова Крепости зачитал краткую речь — типа братья и сестры, к вам обращаюсь я, друзья мои — вот три вредителя — давайте решать, что с этими выкидышами демократии делать? Далее прочел их вины, публика разошлась в две стороны — и пожалуйте граждане вон.
— Типа билетиков на посещение музея нету — пшли отседова?
— Еще раз — ага.
— А оружие им дали?
— Дали.
— Ну и дураки. Лопоухие! (Мичман Алик не выдержал и высказался).
— Это омоновец смилосердничал.
— Вы тут совсем с ума посходили! И что выдал омоновец?
— Швабру.
— А, тогда ладно.
— А в Кронштадте что нового, братец?
— Вчера прибыл наш сухогруз — ну это не новость, корабли постоянно приходят, тут в другом дело — у них за день до прибытия матрос повесился. И его труп они поместили в холодильник. Я его вскрывал — обычный висельник.
— И что?
— Дуб — дерево! Труп не обернулся! Двухдневный труп остался, как и положено — трупом. Не зомби!
— Так что — инфекция все же получается? А эти — изолированные — потому все у них по старому?
— Или иммунные. Но скорее — отсиделись, как в карантине.
— Есть и еще непонятности — добавляет Валентина Ивановна.
— Хорошие или плохие?
— Скорее хорошие. Вы знаете — прогноз исхода заболеваний и ранений улучшился практически вдвое. Мы сначала немного возгордились, что удается вытягивать тяжелых раненых и больных, но здесь видимо не наша заслуга. Раны заживают быстрее, заболевания протекают легче.
— Так что, больные вообще перестали помирать?
— Нет, все-таки и сейчас бывает. Но судите сами — пациент с огнестрельным ранением головы — все еще жив. Больной с молниеносной формой столбняка — еще жив. Я понимаю, что и Кутузов выжил — но тем не менее. Явно есть новый фактор, который придется учитывать.
— А у меня тут как раз уникальный случай излечения опоясывающего герпеса за ночь...
Из здания выкатывается куча народу — уломали Алексея Сергеевича. Братец кивает мне и, поддернув свою здоровенную сумку с суд-мед барахлом, двигает с остальными. Валентина тоже идет с комиссией — хочет быть на вскрытии.
Мне там делать нечего — с результатами и так ознакомят. Сидеть в штабе и слушать, как препираются и торгуются договаривающиеся стороны — можно бы конечно, но зачем?
Завтра выезд. Значит надо помочь Надежде разобраться с грузом, подготовить самое необходимое и еще провести занятия по первой помощи. Вот этим и займусь до обеда.
Странное ощущение оставили слова Званцева — о возможных набегах соседей. С одной стороны в это не верится. В конце концов, жратвы у них своей достаточно. С другой — не все счастье в жратве.
Есть и другие вкусности. Например — женщины. То, что без женщин жизнь плохая, не годится никуда — еще по древним римлянам ясно. Не украли бы они сабинянок — не было бы Рима. А украли — не стало сабинян. Или вот тоже — дети. Очень ценный ресурс. Те же янычары — отличный показатель того, что при правильном воспитании и дети врагов прекрасно служат.
Потом мне в голову приходит неприятная мысль — рабы отличный ресурс. Да, наконец, на мясо люди тоже годятся — столкнулись же мы с людоедами, а чем те же европейцы лучше? Ровно ничем, людоедства и у них даже сейчас полно. Достаточно послушать милую песню Раммштайна "Майн Тайль"...
Так что визиты за женщинами, детьми и рабами — запросто могут быть, тут весьма вероятна паранойя Званцева. Насчет мяса... Во-первых каннибализм экономически не выгоден. Рабовладение дает куда большие выгоды. Раб значительно полезнее — что проверено веками.
Во-вторых, куча болезней передается при каннибализме. Причем серьезных. Примеров — масса.
В — третьих проще и дешевле разводить птицу и домашних животных. Человек — несуразное существо, нарушающее законы природы — у млекопитающих как на грех — особь готова размножаться и становится взрослой прожив одну девятую своей жизни. А у человека — это получается четверть...
