Неоконченный портрет

В стареньком домике на отшибе, который служил ему художественной мастерской и объектом тренировки для создания мастерской уже мага — домик этот с легкостью, возможной только для главы Первой Площадки, сущности почти всемогущей в сравнении с простыми людьми, связанными своими простыми законами, подарила графиня — уже лежало на столе заведенное на убийцу ведьмовского курьера тоненькое дельце. Ознакомиться с ним надо было хотя бы сегодня, под вечер, но он все тянул да тянул, крутя в голове сегодняшний разговор — очередной разговор на повышенных тонах...

И что это такое, я еще раз вас спрашиваю?

Вид на пустыню Руб-эль-Хали.

Вы замалевали часть холста черным.

Мы смотрим изнутри черепа.

Час от часу не легче. А вот это вот...это вообще что?

Муха. В правой его глазнице.

Довольно. Заверните...

Улыбнувшись непонятно чему, он вдруг даже не услышал — почувствовал — чьи-то приближающиеся шаги. Ключи свое дело знали: к нему самому еще можно было подкрасться, но вот к ним...

Обернулся он так резко, что тот человек мигом растерял все слова — во всяком случае, лицо у него оказалось несколько ошарашенным. Вернее, у нее.

-Вы! — а вот голос, когда он вернулся, был вполне себе уверенный, равно как и сердитый взгляд из-за старых странных очков на цепочке. — Снова вы!

-Мир слишком тесен для комфортной жизни, — бросил он в ответ, надевая привычное лицо нахала. — Бутылочка-то не разбилась?

-Еще раз, кого там тебе пошерстить? — голос Веселкова был настолько сонным, словно последнюю неделю он не выезжал пару-тройку раз за ведьмой, а работал на стройке без отдыха. — Ну?

-Передаю по бу-у-у-уквам, — протянул Мотылек в черную телефонную трубку. — Ю-ю-ю-ю-л-и-и-и-и-я-я-я Бе-е-е-елкина-а-а-а...слушай, я не слишком быстро? Ты там успеваешь?

-Все бы тебе юродствовать. Чего дружка своего не попросил? — сердито поинтересовался бывший боец "Атропы". — Он вроде скоро приезжает...

-Его хватило на три минуты, — не менее раздраженно бросил в ответ Макаров. — Потом он выдал "Мотылек нашел себе миленький цветочек" и связь оборвалась. Думаю, таки треснул со смеху надвое. Ну, хоть теперь и правда на фомора похож будет...

-Я гляжу, тебя хорошо вымуштровали, — мрачно усмехнулся Веселков. — Настоящий маг. Только познакомился с девушкой, а уже начинаешь под нее копать...и не говори, что дала повод. У вас что угодно поводом бывает.

-А то, что в тот день, когда мы сшиблись, был не выходной, тебе не хватит? — бросил Мотылек. — И если бы она действительно училась в первом медицинском, пусть бы даже и опаздывала...куда там ей опаздывалось...она бы тащила туда отнюдь не ту хренотень, что я по асфальту раскидал. Улавливаешь?

-Мало ли, чем в свободное время занимаются. Кто-то, вон, всякую чертовщину малюет...

-А кто-то от работы нагло отлынивает. Даже не задумываясь, что над ним уже сгущаются тучи и вот-вот приложит молнией-другой. Слушай, я же тебя не в архивы Второй пропихиваться прошу, а, считай, на мелководье рыбешки понабрать. Есть такая там или нет — да и все. Сложно, что ли?

-Ладно, черт с тобой.

-Все шесть и даже больше, и всегда. Ты от темы не уходи, не заест. Когда информация будет?

-Завтра, завтра. Через день на край. Пойдет, господин начальник? — издевательски спросил водитель ведьмы.

-И кто тут юродствует?

-Девка-то красивая хоть?

-Слышало бы тебя ее сиятельство, — рассмеялся Макаров. — Напомнила бы, как пехотный офицер в ее годы разговаривал. А ты — "девка"...

-А если серьезно?

-Интересная. Странная. Голодная. Вечно, — он снова рассмеялся. — Нашему-то брату, сам знаешь, даже очереди незнакомы, а вот она, похоже, на хлебе с водой последнее время сидела.

-С чего взял?

-С глазок ее, с чего. Да с того, что в нашей кофеенке как во дворце озиралась.

-Ты что же, ее потащил...туда?

-А куда прикажешь? После того, что я с трамваем выкинул, извиняться ж как-то надо. А у нас как раз там тихо...

-Обычно тебя такие мелочи не заботили. Выкинул бы еще десяток "мелочей" и при ней, — Веселков позволил себе вернуть обратно издевательские нотки. — Мотылек нашел цветочек...

-Отскребись уже, а? Поработал бы лучше, — уронив трубку на рычаг, Макаров медленно отодвинул телефонный аппарат подальше, пытаясь сосредоточить взгляд на тоненькой стопке бумаг.

Это было тяжело — и тяжесть та была очень странной. Было что-то в этой тихой, в древних очках, девушке, что напрочь рассеивало концентрацию на делах текущих — для мага то было непозволительно, а уж для такого, как он, тем более. Ну не настолько же он глуп, чтобы...нет, конечно же, нет. Урок усвоен давно и прочно. Когда маг подпускает человека слишком близко, все кончается печально — и хорошо, если только для кого-то одного. Урок усвоен — и вспоминать, как то было, что-то вообще не тянет. На встречу, о которой они условились, он не явится — ей так будет лучше. Ведьма бы одобрила...

На этих мыслях его разбирает смех — хриплый и жестокий. Отвернувшись зачем-то к стене — в комнате и так, казалось бы, никого нет — дает волю ключам: они могут общаться и так, но голосом все-таки почему-то проще.

-Растрачивать наше драгоценное время на сии пустяки не только непозволительно, но и преступно глупо. Всецело согласен, коллега. Лучше займемся тем убийством. Убийство. Что тот жалкий выродок может знать об убийствах? Что? Это просто...Да у тебя все просто, дурилка оловянная. Игра продолжается, но ее нет в наших планах. Она не важна для нашей игры. А я-то думал тебе постарше нравятся. Ты умеешь думать? Я, признаться, немного удивлен, что ты вообще понимаешь тонкие материи, о которых мы в настоящий момент...Заткнись, заткнись, заткнись! Почему я должен разделять тело с бесхребетной гнилью вроде тебя?

Как и всегда, совета в таких делах от них не допросишься, значит, лучше думать самому. А что тут, собственно, думать? Даже если допустить, что она его нашла случайно — что то меняет? Им все равно не по пути, и нечего даже ломать комедию. Чувствуя, как просыпается в ответ на все стройное и логичное его привычное звериное упрямство, он снова рассмеялся в пустоту. В ней и правда что-то было, что он почуял даже за один день — что там за день, за те несчастные четыре с половиной часа, что им тот день оставил. Что-то, что делало ее полной противоположностью ведьмы, которую он знал так близко и в то же время, наверное, не знал и наполовину. Что-то, что он сам начал терять еще давным-давно, в отцовском операционном театре — а может и еще раньше. Было ли это причиной, по которой хотелось увидеть ее снова? Человеческий интерес или интерес мага? А если...

Усилием воли заставив мысли потухнуть, он сорвал со стола первую бумажку, заскользив взглядом по тексту.

...с высокой долей вероятности использовались именно пыточные цепи, типовое оружие служителей Тайного Синода...

Зацепив уголок страницы, он на мгновение прикрыл глаза, зарываясь в память — не свою, но ключей. Старая грязная история начала века. Синод разошелся по швам так быстро, что это было похоже на чудо — в реальности, конечно же, причиной была лишь грамотная работа еще едва-едва оперившегося Клуба, неожиданно обретшего поддержку среди наиболее радикальных палаческих кругов. Простоявшая века глыба, сменившая за них далеко не одно название и не одну ширму, треснула от первых же ударов — все потому, что удары те нанесли изнутри.

Старая грязная история. Палачей использовали в качестве пушечного мяса везде и всюду, затыкали ими все дыры, какие только могли — и когда их сносило потоком, лишь потирали руки: те, кому не было места в новом мире, убивали друг друга — чего еще желать?

Разве что того, чтобы те, кто остался за бортом, вымерли сами — но этого, как успешно доказывали недавние события, не случилось.

Голова болела нещадно. Перевернув страницу, он продолжил штурмовать текст. Нужно было хотя бы попытаться заняться делом.

Черные провалы окон вспыхивали огнями один за другим. Опустившаяся на город ночь словно призывала к тишине — и три человека, что сейчас медленно сходились в старом парке у не менее старого фонтана — его давно уже отключили, а вскоре и вовсе должны были одеть на зиму в доски — эту самую тишину соблюдали свято. Один, с чудовищно заросшим лицом — в этих зарослях с трудом угадывались глаза и рот — остановился, принявшись выбивать из пачки сигарету — стоявшая напротив девушка, судя по глазам, всерьез раздумывала о том, не превратится ли попытка закурить в акт самосожжения. Второй мужчина — напротив, гладко выбритый и чуть полноватый — потер руки и заговорил низким холодным голосом:

-Контакт состоялся?

-Я говорила, — тихо произнесла девушка.

-Извольте докладывать по форме, — рыкнул бородатый, теперь уже завозившийся с зажигалкой. — Распустились совсем, я погляжу, без работы-то...

-Виновата, — глаза девушки уткнулись в холодную землю. — Контакт прошел успешно. За пару недель я, возможно, смогу выяснить...

-У нас нет пары недель, — оборвал ее бородач. — Хорошо если одна-то в запасе осталась. Груз нужно срочно извлечь и переправить, но все наши силы сейчас идут на то, чтобы поддерживать экранирование.

-Времени подкапываться к цели нет, — добавил его спутник. — Входить в доверие на должном уровне тоже. Сделайте что сможете за оставшиеся шесть дней, чтобы чуть снизить его бдительность, а на седьмой — бейте.

-Разрешите спросить?

-Разрешаю.

-Он...он мне не показался опасным. Взбалмошным, нахальным, легкомысленным...но не опасным.

-Вам напомнить, сколько жизней на его совести?

-Я...я помню. Я понимаю.

-Очень на то надеюсь, — бородатый выдохнул дым. — Он проходил обучение у Стальной ведьмы, а это сами знаете, что это за школа. Не исключена ответная слежка, в связи с чем все контакты до последнего часа мы обрываем. Вы уходите в свободное плаванье — если считаете, что опыта маловато, откажитесь сейчас. Провал прощен не будет.

-Синод и так пошел вам навстречу, когда сохранил жизнь, — фыркнул второй. — Если вам не страшно опозорить нас, подумайте о...

-Я понимаю, — твердо повторила она. — Не волнуйтесь. Я справлюсь.

-Вам же лучше, если будет так. Не вживайтесь в свою роль слишком сильно. Помните — он убийца.

-Он убийца, — короткий кивок. — Я помню.

-Ваша задача?

-Расчистить путь к Стальной ведьме. Заставить ее сделать ошибку.

-Верно. Ступайте.

Завернувшись поплотнее в свой теплый платок — ветер этой ночью расшалился не на шутку — девушка поплела прочь — безвольной походкой лунатика.

-Все-таки зря мы ее втянули, — бородач покусал окурок. — Зеленая, как трава. Надо было убрать за Спокойным до конца.

-У нее хорошие данные, — неторопливо ответил другой. — Он все-таки успел ее кое-чему научить.

-Данные, — проворчал заросший. — А в голове ветер гуляет. Ладно, пока что погодим зарывать в землю все те годы тренировок.

-А если она провалится?

-А вот тогда и зароем. Пожалуй, я даже сделаю это лично...

Дожди нападали на город внезапно — да так, что сделали бы честь "атроповским" штурмовикам по этой самой внезапности. По утрам на небе обычно было ни облачка, но уже к середине дня появлялся авангард будущего ливня: путешествующие в своем странном строю тучи рассредоточивались, выступая на позиции и ожидая сигнала к атаке — он обычно поступал часов после двух. До того времени надо было успеть занять укрытие — и уж конечно, сделать большую часть своих дел...ну или послать к чертям и то и второе, что сейчас он и делал самым наглым образом.

-Так откуда ты все-таки?

-Я-то? Издалека. Из очень далекого и страшного "далека"... — пробормотал он, почти не покривив душой при этом ответе — ну или хотя бы в его части. — А ты ведь тоже не здешняя...

-Это почему такие мысли?

-На дожди те зря жаловалась, — улыбнулся он. — Здесь эту кашу почти круглый год кушать приходится. Я привык уже. Да и ты привыкнешь.

-А кто сказал, что я здесь останусь?

Над мостом стоял запах бензина, рыбы и почему-то металла, точнее какой-то окалины. Небо постепенно наливалось сталью — на небо он старался лишний раз не глядеть. В этот раз у глаз нашлось поле для отдыха — та, что ходила в старых очках, сапогах на пару размеров больше и поношенном пальто. Глядя на нее, он постепенно начинал понимать, что именно служило своего рода магнитом — то, пусть это и звучало до безумия смешно, была полная противоположность накрепко сидящему в черепе образу графини. Быть может, конечно, всему виной было просто то, что она оказалась первым человеком, от которого он просто-напросто не стал держаться подальше, как стоило бы по уму, кто знает. Но видеть глаза без вековой усталости, слышать в голосе человеческий интерес — к человеку же, а не к его боли — или что там необходимо было ведьме, чтобы как следует забыться — было почти в новинку. Этот пустяковый разговор ни о чем за два-три часа до начала дождя был похож на давно и накрепко забытый вкус какого-то редкого фрукта или сладости — из тех, что завозят раз в сто лет, или и того реже. Какая-то часть его, конечно, бесновалась на всю катушку — и он сам удивился, как, оказывается, легко было ее заткнуть. Как, оказывается, легко было не держать вновь перед глазами висящую на стене шпагу и не вспоминать, почему ему не место рядом с людьми, рядом с такими, как она. Как, оказывается, до безобразия легко было вновь заставить висевшую над ним тень ведьмы снова схлынуть в туман...

-И все-таки, кто они были?

-Те трое-то? — он пожал плечами. — Да так, знакомцы старые да не добрые. Пытались мне вот морду начистить. Плохо пытались, я тебе скажу.

-Я даже не знаю, стоит ли спрашивать, кому ты мог так крепко насолить...

-Людям с длинными руками, — легко произнес он. — По обыкновению они их в перчатки суют. Да ты не волнуйся. Не придут они больше. А придут — снова сыграем чем-нибудь тяжелым по их тыквам, ни один врач не заштопает. Ну, разве что ты, когда доучишься...

-Выгонят раньше, — невесело произнесла она, поправив очки. — Там думают, что я все еще болею.

-А ты и рада.

-А я и...ну, меня попросили помочь с другим делом, — как-то неловко произнесла она. — Ты, наверное, видел...когда мы...встретились...

-И что то были за бирюльки? Или тайна за семью замочками?

-Какая уж тут тайна. Знакомый занимается реставрацией...а, всего, что придется, в общем-то. Ему и несла.

-Он хоть не очень про тот пузырек сокрушался?

-Тебе честно ответить или пожалеть?

-Пожалей, — усмехнулся он, остановившись у конца моста. — Давно того никто не делал. Эй, ты чего застыла-то?

Юлия и правда стояла как вкопанная — удивленно и настороженно всматриваясь в выросшие на горизонте старинные дома.

-Не нравится мне это место, — наконец, сказала он. — Одни заборы кругом, гулять там и негде. Может, куда-нибудь еще...

-Да куда скажешь, — легко согласился Мотылек. — В "Амаранте" тебе, я так помню, слишком мрачно оказалось?