Путь Дракона

— Это Ленара, — он нежно скользнул по лезвию пальцами. — Клинок хаоса. Как-то мне довелось встретиться с демоном, и на память об этой встрече, тот милостиво пожертвовал мне свою дубину. Сама по себе она была весьма неказиста, зато смогла стать замечательной матерью для Ленары и стилетов. Правда, мне для этого пришлось изрядно помахать молотом.

— Ух, так это настоящее волшебное оружие? Прямо как волшебные копья из келлара? — у меня загорелись глаза. Неужели повезло увидеть одно из легендарных творений?

— Келларовые копья — это оружие грязных предателей. Склонить весы боя в свою пользу за счет лишения противника сил еще до его начала, что может быть отвратительнее?

— Думаю, проиграть это в любом случае отвратительнее, чем победить, — я пожала плечами.

— Леди у вас психология гаремной рабыни, — брезгливо скривился он. — Или жреца. Цель оправдывает средства... Забудьте об этом, по крайней мере до тех пор, пока мы с вами не расстанемся.

— Но если цель не оправдывает средства, то что оправдывает цели?

— Цели не значат ничего, — катана в его руке описала дугу на такой скорости, что клинок превратился в размытую серую дымку. — Путь к цели — это все. Победа, поражение по сути своей не имеют никакого значения. Главное процесс. До тех пор, пока вы не научитесь получать удовольствие от блеска стали, гибкости движения, отточености удара, красоты комбинации, того, что ваш противник, сам того не понимая, пляшет как марионетка на ниточках, за которые дергаете вы, вам не победить. Даже гаремно-инквизиторскими методами.

— Только такому психу как вы может доставлять наслаждение процесс уничтожения ближнего своего. Для всех остальных это всего лишь жестокая необходимость. А значит в минимальные сроки с максимальной эффективностью.

— Ударь меня.

— Что??? — у меня округлились глаза. — Вы в своем уме?

— Ударь меня. Это приказ.

Моя правая рука все еще была занята стилетом. Чтоб не мешал. Потому что я левша. Пожав плечами, я вздохнула и залепила Дейсвингу такую звонкую оплеуху, что ладонь онемела и покрылась мурашками. Дракон смотрел на меня непонимающими глазами. Поднес руку к лицу, потрогал горящую щеку. Скривился.

— И что это было? — обманчиво спокойным тоном поинтересовался он.

В комнате запахло смертью.

— Сам сказал — ударь, — я предусмотрительно отступила к стенке.

— Я имел в виду несколько иное. Ну что ж, не умеешь — научим, не хочешь — заставим. Защищайтесь, Леди, — он совершил неуловимое глазом движение, и меч материализовался в волоске от моего кончика носа.

Я так и продолжала стоять, чуть приоткрыв рот и хлопая глазами.

— Плохо. Ты мертва. Если точнее, разрублена пополам.

— Но... разве тренироваться нужно не на деревянном оружии?

— Что за глупости? Тренироваться нужно на том оружии, которым собираешься драться. Давай, соберись, хватит зря тратить мое время. Я нападаю, ты защищаешься.

— Но как?

— А раньше как было?

— Божественной силой.

— Агррр, — зарычал он. По-моему у него на это словосочетание уже аллергия. — Значит, защищайся как хочешь.

Еще несколько атак он провел так же безуспешно. У меня не хватало скорости реакции не только на то, чтоб заметить его движение, но даже просто понять что происходит. От учителя всерьез потянуло злостью.

— Что ж. Раз ты отказываешься учиться по-хорошему, попробуем чуть иначе.

Он снова атаковал, но на этот раз атака закончилась не блеском клинка у моего тела, она взорвалась болью. "Неужели он разозлился настолько, чтоб убить меня?" — в панике подумала я, падая на землю. Нет. Раны не было. Эта боль — всего лишь иллюзия, но, боги, какая реальная.

— Вставай.

— Не надо, — всхлипнула я.

— С тобой иначе не выходит.

Еще удар, и еще, я пыталась отскакивать и отдергиваться заранее, но слишком медленно. Одним экономным, почти незаметным движением, он успевал изменить траекторию полета лезвия так, чтоб оно вновь и вновь находило мое тело. Рука, грудь, ноги. Меня била паника. Этот маньяк будет избивать меня до тех пор, пока я не научусь защищаться, или не сойду с ума от болевого шока. Надо что-то делать. Я слышала его запах. Вот он немного изменился, и я кубарем откатилась в сторону, успев заметить, как в место, где недавно был мой живот, врезается сталь катаны. Уже лучше. Удар не прошел, но радоваться было некогда, небольшое удивление в его запахе сменилось возбуждением и азартом, лезвие снова полетело ко мне. Я откатилась в другую сторону.

— Так и будешь играть в червя? Или все-таки на ноги встанешь?

Катана снова была готова выстрелить в мою сторону. На сей раз, я попыталась ее перепрыгнуть, но он меня достал. Боль пронзила ногу.

— Хватит, — Я готова была разреветься. — Перестаньте меня мучить.

-Хорошо. Давай сделаем небольшой перерыв на теорию. Заработала, — он присел рядом и прикоснулся ко мне. Боль ушла, как и не было. — Расскажи, как тебе удалось избежать двух последних ударов.

— Запах.

— Запах?

— Да. Когда вы собираетесь ударить, у вас запах меняется.

— С этого момента поподробнее, пожалуйста, — Дейсвинг явно заинтересовался, а я была готова рассказать ему что угодно, начиная от истории сотворения мира и заканчивая графиком собственных месячных, лишь бы подольше спокойно сидеть под стенкой и не опасаться, что тело снова взорвется болью.

— Ну... запах есть у всех. И все пахнут по-разному, двух одинаково пахнущих существ не найти в мире. При этом запах меняется каждый раз, когда меняются ваши эмоции, не сильно, как выражение на лице. Чем сильнее эмоция, тем он сильнее. Магия тоже пахнет. Каждая школа по-разному. Если ты хоть раз это учуял, уже не забудешь, и для того, чтоб увидеть летящий фаербол, не нужны будут глаза. Правда, угадать с какой стороны опасность, куда сложнее. А, учитывая, что большинство живых не страдают чистоплотностью, в толпе что-то учуять практически нереально.

— А ну-ка. Давай проверим кое-что. Вставай. И хватит смотреть на меня так, словно я собираюсь тебя убить. Какая же ты все-таки трусиха, — с сожалением произнес он. — С мужиком работать было бы куда легче. Вставай, я не сделаю тебе больно.

Я со вздохом поднялась. "Ну и трусиха. Ну и ладно. А кто, собственно, решил, что я должна быть бесстрашным самураем? Он? Ну, пусть сам и будет храбрым мазохистом. А я каэра нормальная, и болевой порог у меня низкий". Дейсвинг завязал мне глаза черной лентой и выпил магию из помещения. Неприятное ощущение. Абсолютная тьма, лишенный магических потоков воздух стерилен, бездушен и бога рядом нет. Только слабый запах стоящего рядом мужчины и легкий шорох моей одежды.

— Ты слышишь меня?

— Да.

— А запах чувствуешь?

— Да.

— Хорошо. Твоя задача — ко мне подойти. Я буду перемещаться по помещению, иди на запах. И... постарайся не шлепнуться и не разбить нос.

Я сосредоточилась, попыталась переключить обоняние на чуть более привычные зрительные ассоциации и УВИДЕТЬ как он пахнет. Почти получилось. Размытый силуэт медленно перемещался по диагонали, от одной стены зала ко второй, абсолютно бесшумно, к слову сказать. Я даже позавидовала. Услужливое воображение тут же подкинуло контуры стен и легкие охарзания пола. Стало немного комфортнее. Я пошла на образ. Наверное, все получилось правильно, потому что силуэт ускорил свое движение, вынуждая меня ускорить шаг. Бегать с завязанными глазами для существа, привыкшего всегда полагаться на зрение, не самая легкая задача. Мне приходилось нащупывать пол ногами, прежде чем сделать шаг, чтоб не наткнуться на какой-нибудь спортивный снаряд, которых здесь было множество. В один момент, я особенно сильно отвлеклась, чтоб перелезть через что-то большое и неудобное, а, вернувшись к своему "носовидению", обнаружила, что в помещении ничем не пахнет. И никем. Запаха Дейсвинга не было. Запаниковав, я сдернула повязку с глаз, но светлее не стало. Пробираясь на ощупь и растеряв остатки уверенности, я добралась до стены и вжалась в нее спиной.

— Ты слышишь не запахи, — Раздался над ухом спокойный мужской голос.

От неожиданности я взвизгнула, отскочив в сторону. Наткнулась на какую-то штуковину, больно ударилась коленкой и кубарем покатилась на пол. В зал вернулся свет, ударив по глазам, и осветив стоящую у стены фигуру учителя.

— Загадочное создание, — хмыкнул он. — Сначала прижимаешься, потом визжишь и скачешь, как ненормальная. А я тебя, кстати, даже пальцем не тронул.

— Вы!!! Вы!.. Вы меня напугали, — ответила я, потирая ушибленную ногу. — Вас там не нюхалось.

— А ты и не нюхаешь. Потому что драконы не пахнут. Просто ты очень сильный, скорее всего урожденный, эмпат. Привыкла ловить чужие эмоции и решила для себя, что это запахи. Твоим развитием и воспитанием хоть кто-то в детстве занимался? Или я ошибся, и ты не принцесса, а сирота бездомная?

— Я не сирота!!! — рявкнула я на него. — У меня мама есть.

— Так какого хрена, мамаша не занималась развитием твоего дара?!

— Это не ваше дело. Раз не занималась, значит, не считала нужным его развивать.

— Угу. Или не считала нужным тратить свое время на такую мелочь, как собственный ребенок.

Алая пелена ярости застелила мне глаза. Сжав кулаки, я бросилась на дракона, и изо всех сил врезала ему в челюсть. Не знаю, почему он не уклонился и не парировал атаку. Наверное, просто не ожидал такого поворота событий. С ударом вся ярость куда-то ушла. Я остановилась, ужасаясь содеянным и прижимая к груди ушибленную руку, а он смотрел на меня удивленными глазами и потирал челюсть.

— Вообще-то, это мне больно, — наконец-то прервал молчание он. — Так что не смей реветь, а то сдачи дам. Так реагировать на слова глупо и опасно. Учись себя контролировать.

— Простите, пожалуйста. Я нечаянно. Больше не буду.

— Да уж не нарочно, — скривился он. — Радуйся. Тренировки с оружием пока отменяются. С завтрашнего дня будем развивать твой дар настолько, настолько это возможно. Сегодня отдыхаешь.

* * *

Вернувшись в свой кабинет, лорд Дейсвинг долго не мог успокоиться. Впервые за несколько столетий он пропустил удар. Дважды. И впервые не ответил. Эта наглая девчонка странно на него действовала. Слишком расслабляющее. Он не мог поверить в то, что она способна кого-либо ударить, даже потирая ушибленную скулу. Может, дело было в отчаянно-испуганном выражении почти не покидающем ее мордашку? Ну не должно настолько трусливое и зависимое существо бросаться с кулаками на дракона. Но бросается. Глупая женщина, абсолютно не способна постоять за себя. Даже не пытается толком сопротивляться, когда ее избивают, но при этом превратилась в берсерка, стоило только зацепить память ее матери. До какой же степени она ее любила? Или дело не в любви? Совершенно чужого Неудачника она тоже кинулась защищать чуть ли не ценою своей жизни. На мгновение Дейсвингу захотелось стать маленьким и беззащитным, просто для того чтоб понять, как это, когда кто-то готов пожертвовать ради тебя жизнью просто потому, что ты слабее. Дурацкая мысль.

Поняв, что проблемная ученица в ближайший час из головы никуда не денется, и спокойно поработать ему не светит, дракон настроил серьгу на незаметное наблюдение за комнатой Итинь и расположился в кресле, желая себе интересного просмотра.

Девушка играла на арфе. Чарующие звуки каэрской музыки порождали неясные образы чего-то доброго, теплого и светлого, нежный голосок ласкал слух дивными переливами незнакомых этому миру слов. У лорда Дейсвинга никогда не было детства, но если бы оно было, он хотел бы, чтоб оно было именно таким, как эта ласковая колыбельная, пришедшая из уничтоженного мира. Покой и умиротворение волнами накатывали на дракона. И в этих волнах тонула и раздражающая Алекстраза, и вечные заботы о процветании рода, и жажда власти над миром. Волшебные звуки, как ласковые руки никогда не существующей матери, несли его в сон. Тряхнув головой, прогоняя наваждение, Дейсвинг шагнул в астрал. Сегодня у него еще были нерешенные дела.

Хаккар сидел на том же месте, где они вчера расстались.

— Все пытаешься отловить канал, по которому ее хотят забрать? — присел Дейсвинг рядом со змеем.

— Угу.

— И как?

— Никак.

— Плохо. Кто она?

— Моя дочь.

— Кем были ее настоящие родители?

— Не знаю

— А что ты вообще знаешь?

Хаккар вздохнул, подпер голову кольцами и начал говорить. Голос его был похож на шелест листьев под легким осенним дождем.

— Когда-то, давным-давно, я был одним из сильнейших богов Даркорра. Мир разрывали войны, леоды били друг друга, кровь текла рекой, и жертвы шли сплошным потоком. Я упивался своей силой и величием, бог войны в мире, суть которого — война.

Дейсвинг сделал страдальческое лицо и откинулся на спину.

— А потом все кончилось. Просто все "хорошие" леоды перерезали всех "плохих", а после этого их осталось так мало, что дальнейшие конфликты грозили попросту истребить жизнь на земле. Миру повезло, "хорошие" одновременно оказались умными, и войн не стало. Все переросло в постоянные дипломатические игры, поток крови и жертв иссяк. Единственное что мне оставалось — погрузиться в спячку до лучших времен, и я уснул, — Хаккар словно забыл о существовании Дейсвинга и всецело отдался в мягкие руки воспоминаний. — Сон мой длился веками, мир менялся. А потом пришла она. Меня разбудил тихий шелест шагов в глубинах одного из храмов и страх. Неужели? Жертва? Собрав последние силы, я бросился на встречу. Я был счастлив, столетия сна наконец-то подходили к концу, мир снова воззвал ко мне. Представь же всю глубину моего разочарования, когда на месте жертвы я увидел девушку-подростка. Представь всю степень моего удивления, когда она, вместо того, чтоб бежать от меня кинулась со слезами мне на шею, умоляя защитить от... темноты. Ад и все его демоны, бог войны стал не страшнее детских кошмаров! Удивление и любопытство пересилило мой голод. Я успокоил ребенка как мог, пообещал ей защиту и отправился выяснять, как она попала в открытый лишь для верховных жрецов храм. Выяснил. Не знаю, кто ее родители, но знаю, что смерти Итинь желали двое из министров сильнейшего на тот момент государства. Причем, они боялись запачкать руки в ее крови настолько, что рискнули устранить девочку с моей помощью. А теперь попробуй представить всю глубину пылающей во мне ярости. Меня, того кто пожрал души миллионов храбрейших из воинов, того, в чью честь сражались на аренах гладиаторы, попытались накормить душой ребенка, ни разу не пролившего кровь. Меня, Бога, попытались сделать марионеткой смертные!!!

— Да, за марионетку я, наверное, обиделся бы, — пожал плечами Дейсвинг. — Но, давай поменьше пафоса и побольше дела.