— Это не человек, — твердил Томас, не переставая, — она не может быть живой...
Белая кровопийца показала Тому лишь свою руку, но его воображение лихорадочно перебирало образы, пытаясь представить, как же может выглядеть вечноживущая целиком. Когда в мыслях всплыло пугающее лицо, Том окончательно уверился, что полковник вовсе не такой как она, он самый настоящий человек, как и все, кто ходит под солнцем.
— Как она говорила с тобой? — спросил полковник Кристиан.
— Странно, — признал Том и поспешил отхлебнуть из стакана, — я понимал слова, но не их смысл.
— Это нормально. Белые строят фразы по канонам прошедших веков, когда они ещё жили среди смертных. В современном говоре они не успевают разобраться.
— А потом, — продолжал Том, не слыша собеседника, — я почувствовал её внушение — и, тут же обхватив голову руками, воскликнул, — Боже, я же клялся, что не подчинюсь чужому внушению!
Так он вспомнил об Ордене, о торжественной церемонии посвящения, о напутственных речах коронера Весткотта и собственных заверениях. Вспомнил Томас и о Флоренс. Какой же она была чистой и возвышенной в тот день. Какой же распутной и мерзкой она выглядела всего час назад.
Том не выдержал и спьяну горько расплакался. На сей раз в словах молодого человека не было и толики стеснения — он поведал полковнику всю ужасную историю, что произошла в квартире Флоренс без утайки и купюр, потому как был не в состоянии адекватно оценить, что же с ним произошло и рассортировать подробности на приличные и не очень.
— Что это было? — дрожащим голосом спросил Вильерс. — Вы знаете? Может всё дело в том духе мумии, от которого Фло получает письма? Хотя нет, она говорила, что это дух певицы из храма Амона. А может это был стихиалий, сильф или саламандр? Я читал, они стремятся заключать плотские браки с людьми, чтобы обрести для себя бессмертную душу. И они невидимы ни для кого, кроме посвящённых магов...
— Очнись, Вильерс, — тряханул его за плечо полковник, — какие ещё духи стихий? У тебя совсем ум зашел за разум на почве оккультных наук?
— Так вы не верите мне? — мокрыми глазами воззрился на полковника Том.
— Очень даже верю. Не обижайся, но ты не Шарль Перро, чтобы так складно что-то выдумать посреди ночи и бежать с этим ко мне. Я верю тебе.
— Так что же это было, если не дух?
— Во времена моей молодости это называлось инкубом, — кратко ответил полковник.
— Инкуб? — Том стал вспоминать, что значит это слово, но шестеренки в затуманенной алкоголем голове крутились медленно. — Похотливый демон?
— Он самый. А ещё, в мои времена твою Фло сожгли бы за такую связь с нечистым на костре. И правильно бы сделали.
— Не говорите так! — вскочил с места Том и невольно выпустил стакан из рук, от чего всё его содержимое разлилось по столу и потекло на пол. — Она добрая женщина и никогда не позволит себе не то что подлость, даже грубость.
— Будь мужчиной, возьми себя в руки! — гаркнул полковник, и тут же осекся, вспомнив, что сейчас глубокая ночь и соседи по дому наверняка, желают выспаться.
А обессиленный Том опустился на место и начал причитать:
— Я ведь люблю её больше жизни. Как никого и никогда. Таких как она больше нет и не будет. Вы ведь не знаете, какая она кроткая и изящная. Каждое движение как танец, каждое слово как песня. У неё такой проникновенный, завораживающий голос...
Полковник не смог и дальше слушать эти сантименты и, схватив Вильерса за грудки, поднял со стула и пару раз хорошенько тряхнул.
— У тебя совсем в голове помутилось? Какая любовь после того, что ты видел?!
— Вы не поймете, вы так не любили.
Со злобы полковник ещё сильнее сжал лацкан пиджака и тут же резко отпустил, а обмякшее тело Тома безвольно упало на стул.
— Черт возьми, что это?!
Полковник смотрел на капельку темной крови, выступившую на ладони и тут же застывшую — он так и не понял, обо что поранился.
— Извините, — заплетающимся языкам произнёс Том, — это из-за булавки. Флоренс вышила для меня талисман и наказала, чтобы я носил его у сердца.
Полковник Кристиан тут же распахнул его пиджак. Том даже не успел запротестовать, как мужчина отцепил кусочек черного атласа, где золотыми нитями был вышит неведомый колдовской знак. Полковник поспешил забрать тряпицу себе и после этого сказал:
— Поднимайся Вильерс, я отведу тебя наверх.
— Зачем?
— Проспишься в моей комнате до утра.
— А вы?
— Я не сплю, — коротко ответил полковник, поднимая Тома.
— И не пьете, — заплетающимся языком лопотал тот, пока они поднимались по лестнице. — Как же вам, должно быть, тяжело жить.
— Это точно. Как ты, я не могу снять стресс.
— А как можете?
— Никак. Только самоуговорами.
Кинув полусонного Томаса на кровать, полковник прихватил с собой пальто и вышел из комнаты. Спускаясь по лестнице, он встретил недовольную хозяйку квартиры.
— Послушайте, полковник Кристиан, — начала миссис Рэдфорд, — я понимаю, что кэбы в такой час не ходят, но это не повод, чтобы к вам заявлялись посреди ночи приятели и...
— Он мой подчиненный.
— Так вы ещё и напоили его? Интересная у вас, должно быть, служба.
— Миссис Рэдфорд, — как можно более учтиво и пристыженно говорил полковник, — разве за все девять лет, что я снимаю у вас комнату, происходило что-либо подобное?
— Я вообще надеюсь, что сегодняшний инцидент больше никогда не повторится. У меня приличный дом. Другим жильцам категорически не понравится, когда они узнают, что сегодня вы ночевали в одной комнате с посторонним молодым человеком.
— Он будет ночевать там один.
— Что значит "один"? А вы куда собрались?
— Возникли неотложные дела, — произнёс полковник, надевая пальто. — Я вернусь только днем. И пожалуйста, миссис Рэдфорд, приготовьте мистеру Вильерсу завтрак, когда он проснется.
С этими словами он покинул квартиру, оставив хозяйку в недоумении, ведь для самого себя полковник никогда не просил готовить еды.
29
Стоило полковнику Кристиану появиться на пороге дома Семпронии, как он услышал возмущенное:
— Ну, что ещё?!
— Простите, вы не одна?
— Это всё, что вас интересует?
Дабы не дать женщине шанс захлопнуть дверь прямо перед своим носом, полковник сразу же вложил главный козырь:
— Неподалеку от вашего дома сегодня видели белую. Вы случайно ничего об этом не знаете?
Женщина побледнела и отшатнулась, дав полковнику беспрепятственно войти в дом. Видимо, ни что в этом мире так не пугало Семпронию как белые кровопийцы, в особенности те из них, кто разгуливал по поверхности.
— Она приходила за мной? — дрожащим голосом поспешила спросить женщина.
— При чем тут вы? — Полковник вошел в уже знакомую ему гостиную как к себе домой и по-хозяйски уселся в кресло. — Она говорила с Томасом Вильерсом.
— Тем мальчиком? — пребывая в крайней степени задумчивости, спросила Семпрония, входя в комнату следом.
— Да, пару часов назад, на Кинг-стрит. Этот дурак так бы и не понял, кто она такая, пока не увидел белую руку. Но ему простительно, кроме нас с вами он вечноживущих не встречал.
— Что она с ним сделала? — не скрывая тревоги, спросила женщина.
— По счастью, ничего. Она называет себя Меритсегер. Знаете такую? У неё ещё есть ручная кобра, которая прокусывает людям кожу, чтобы хозяйка напилась их крови. Не очень-то понятно, что ей вообще было нужно от Вильерса. Но она определенно что-то знает о вашей соседке миссис Эмери, она же мисс Фарр.
Семпрония одарила полковника подозрительным взглядом.
— У вас мания? Что вам сделала Флоренс, что вы не можете оставить её в покое?
— Лучше спросите, что делает она. Вам когда-нибудь приходилось видеть инкуба живьем?
— Вы шутите? — опешила Семпрония.
— А Вильерс видел, и ему было совсем не смешно. Так вам известно что-нибудь об инкубате?
— Средневековье, какое-то, — недовольно букнула она. — Вы только для этого сюда явились? Или есть более веские причины?
— По Брук-Грин гуляет белая в черном одеянии и заговаривает с прохожими — чем не причина? Войдите в мое положение, Семпрония. Я как служащий Общества ответственен за безопасность горожан.
— А я-то тут при чем?
— Горячие головы в нашем Обществе уже успели высказать подозрение, что ваше появление в городе и возросшая дерзость белых не случайное совпадение.
Семпрония уже было задохнулась от негодования, но полковник продолжил:
— Я еле успел отговорить коллегу от дальнейшего развития абсурдных теорий. Но он так рвался в бой...
Женщина холодно вопросила:
— Чего вы опять хотите, шантажист?
Полковник и вправду начал входить во вкус. Всё-таки, это очень удобно — просто намекнуть о грозящих неудобствах, пусть даже и не существующих, и тут же получить в ответ желаемое. Но...
— Как жаль, что вы считаете меня чудовищем.
— Все это время вы были непростительно дерзки со мной, — обиженно бросила женщина.
— Простите меня, прекрасная Семпрония, я ни в коей мере не желал вас обидеть. Однако и мне приходится сносить бурю вашего ответного гнева.
— Я южанка и потому могу быть эмоциональна. А вы — дакийский варвар с Востока и этим, все сказано.
— Так меня ещё никто не называл, — рассмеялся полковник. — Только от гордой римлянки, пожалуй, стерплю столь категоричную характеристику. Однако если пользоваться вашей античной терминологией, я скорее гунн, чем дак.
— Однако прислуживали последним.
— Нес почетную службу в рядах защитников христианства от натиска мусульман, — поправил её полковник.
— Говорят, — лукаво сощурилась Семпрония, — вы предательски убили дакийского правителя, которого должны были верно охранять.
— Говорят, — бесстрастно повторил полковник, ясно давая понять, что не собирается развивать тему, а тем более подтверждать или опровергать давние слухи.
— Вот и обо мне постоянно говорят несусветную чушь, — помрачнела Семпрония, — выставляют чуть ли не старухой.
— Помилуйте, в нашем положении не может быть стариков, только мудрые и многое повидавшие старейшины.
— Но мне не две тысячи лет, чтобы постоянно попрекать меня древностью.
— Простите, я как и многие считал, что вы уроженка Древнего Рима и...
— Да, — спешно перебила Семпрония, — я знала Цицерона. С Горацием мы проводили долгие часы в беседах. Я вдохновляла Вергилия на сложение "Энеиды". Все эти вещие сны, оракулы, чудеса, предзнаменования так увлекли его воображение... — мечтательно улыбнувшись, Семпрония снова погрустнела. — Без меня Овидий никогда бы не написал свою "Науку любви". Он посвящал мне элегии, где называл Коринной... Слишком давно всё это было. — И голос её дрогнул. — Люди не верят в существование вечноживущих, зато охотно верят, что когда-то давно существовал Древний Рим. Просто смешно... Я знавала таких людей!.. И что теперь? Если кого это и интересует, то только затем, чтобы узнать, не пила ли я их крови, не убавила ли я тем великим мужам их дней?
— Поверьте, меня эти подробности вовсе не заботят.
— А что же вам нужно?
— Ничего особенного. Просто хочу, чтобы вы как женщина просветили меня, ничего не смыслящего мужчину на счет инкубата.
Семпрония сомкнула пальцы в замок и, обхватив ладонями колено, надменно вопросила:
— С чего вы решили, что я могу что-то об этом знать?
— Я полагаюсь на ваш немалый жизненный опыт. Даже та Меритсегер что-то знает.
— Вот с ней и говорите. Или вам её слов мало?
— Что же, вы не знаете белых? У них каждая фраза как ребус. Я уверен, вы можете объяснить доходчивее. Вам же приходилось общаться с миссис Эмери...
— Исключительно по вашей прихоти, — твердым тоном оборвала его Семпрония.
— Что же, она настолько неприятная особа?
— Почему бы вам не задать этот же вопрос вашему протеже?
— Потому что я прекрасно знаю, что он ответит.
На лице Семпронии заиграла довольная улыбка.
— Вы знаете, какие слухи ходят о Флоренс?
— Просветите.
— За минувший год она успела сменить с десяток любовников. Правда, так говорит один брошенный ею воздыхатель, а большинство отвергнутых мужчин такие злословные... Но, мне кажется, он не врет.
— Так Эмери содержанка?
— Вовсе нет. Одевается она более чем скромно, роскоши в её квартире я тоже не заметила, если не считать тех египетских инструментов, вернее, их имитации. Я слышала, она живет на пособие своего покойного отца, а он был известным медиком. Так что, любовников она меняет не ради денег.
— А для чего? По позыву сердца?
— Вам известно, кто такая la femme fatale?
— Та, стало быть, Флоренс Эмери и есть роковая женщина?
— А вы сомневаетесь? Роковая женщина одним мимолётным жестом заставляет мужчин падать к своим ногам, чтобы потом съесть их с потрохами.
Полковник не смог сдержать улыбки.
— Так вот значит, в чём ваш секрет.
— Ну что вы, — махнула рукой Семпрония, — я добрая и отзывчивая, если меня не обижать. А настоящая роковая женщина не знает жалости. Она выпьет все жизненные соки из своего преданного любовника, чтобы потом откинуть его иссохшую тушку и найти нового воздыхателя.
Полковник не мог не оценить столь циничную фразу, тем более что Вильерс в последнее время и вправду выглядел как сонный доходяга, а после сегодняшнего инцидента и того хуже.
— Про жизненные соки это фигуральное выражение или?..
— Я не имею в виду кровь, если вы об этом. Смертные забирают жизненную энергию друг у друга без пития телесных жидкостей.
— Серьезно? — недоверчиво спросил полковник.
— Почему нет? Нечто подобное я слышала от одного своего любовника. Правда, после того, что он рассказал, я поспешила с ним расстаться, на всякий случай. — При этом Семпрония кокетливо изогнула бровь и с придыханием поведала, — Когда он вернулся из миссии в Китае, то поведал мне о том, как тамошние старики продлевают свои годы.
— Что-то вроде поисков вечной молодости?
— Вряд ли после проделанного они молодели, но, как говорят, ощутимо умножали свои годы.
— Надеюсь, кровь здесь ни при чем?
— Совсем нет. Чтобы продлить свою жизнь, даосские старцы соединялись со множеством девственниц. Они считали, что женщина есть источник жизненной энергии, и энергию эту можно у неё забрать. И это не суеверие, а четко прописанная практика. Достаточно довести любовницу до пика наслаждения, и тогда её тело исторгнет вожделенную энергию жизненных сил. При этом старец не должен испустить семени, чтобы не растратить своей энергии. Если оба эти условия соблюдены, то начинается некое "большое втягивание", как они это называют, когда энергия женщины перетекает в тело мужчины, там, где их тела соединяются.
— Что за чушь...
— Это не чушь, это мужской вампиризм. Но есть у него и другая сторона, когда женщина может сделать то же самое с мужчиной.
Видимо, на лице полковника отразилось неподдельное удивление, потому как Семпрония заливисто рассмеялась:
— Да не смотрите на меня такими испуганными глазами. О, Боже, мужчины просто смешны, когда считают, что обладают чем-то исключительным. Спешу вас разочаровать, — при этом она коварно улыбнулась, — согласно даосской традиции, мы, женщины, умеем впитывать мужскую энергию куда лучше. Сама природа позволила нам делать это намного искуснее. Достаточно запретить себе испытать наслаждение, но сделать всё, чтобы довести мужчину до пика, и, — Семпрония торжественно хлопнула в ладоши, — тогда женщина станет вампиром. У китайцев-даосов есть легенда о бессмертной богине — Царице Западного Рая. У неё было множество любовников, и все молодые сильные мужчины. Но она часто меняла их, потому что прежние истощались, а новые ещё были полны жизненной энергией, которую она и всасывала из них своим лоном во время соития. Так любовники её болели и чахли, а Царица всегда оставалась молодой.
