— И это всё?
— Нет, конечно. Потом было долгое забытье, а после я увидел альфаров и их подземный Альф-хейм. Они сказали мне, кем я стал, нарушив границу между их миром и миром смертных, и что больше никогда не смогу вернуться обратно домой прежним человеком. Порой альфары одевали белые накидки с капюшонами и поднимались из пещеры, чтобы гулять по снегу и оставаться незамеченными для случайно забредших в те места охотников. Но альфары видели охотников, и тогда-то я и вспомнил, что в деревне никто не решался заходить в эти места, ибо мало кто из охотников и пастухов сумел вернуться оттуда домой. Однажды альфары вывели и меня наверх, и тогда я смог бежать от них. Я уплыл с острова и больше никогда туда не возвращался.
— А хочешь?
Эйнар с минуту помолчал и произнёс:
— Не знаю. С одной стороны, хочется вернуться к родным местам, посмотреть, как сильно они изменились или же нет. А с другой, не хочу попасться на глаза альфарам. Хватит с меня.
— Так они исполнили свое обещание?
— Какое?
— То, что ты увидишь необычный лес.
— Я сам все исполнил. Лет через двести судьба занесла меня в леса близ самой великой реки на земле — Амазонки. Вот тогда я увидел те самые волшебные пейзажи, что были в моем наваждении. Всё повторилось в деталях — цветы, трава, деревья, животные и птицы. Тогда, в пещере я видел не фантастический мир, а Амазонию, хотя она действительно невероятна и непостижима.
— Так все те странные животные были обитателями джунглей? — немного разочаровавшись, произнёс полковник.
— Ну да, — признал Эйнар. — Я ведь исландец и до того не видел никаких земель кроме родного острова, а о дальних странах слышал только сказки. Откуда мне было знать, кто такие ягуары, обезьяны, попугаи и прочие.
— А кем же оказался дракон?
— Ящерицей. Она размером с метр от носа до хвоста, да ещё с пластинками на хребте. А кошечки без шей на самом деле обезьяны-игрунки, но тогда они казались мне упитанными карликовыми котами. В общем, когда я воочию увидел джунгли, то стал самым счастливым человеком на земле, ведь я попал в мир непередаваемой красоты и величия. А потом я неожиданно для себя разочаровался в увиденном. Получается, нет никакого волшебства и запредельных стран, а видения, что насылают альфары хоть и правдивы, но слова их обманчивы. И так у них во всем.
— Ты просто не понял смысла их слов. Поверь, я знаю, о чём говорю.
— Может и так, — неохотно согласился Эйнар. — Да я не очень-то стремился с ними подружиться.
— Зачем же они обрекли тебя на перерождение? Они сказали тебе что-то, кроме сказочных запретов?
Эйнар лишь покачал головой:
— Никто из вечноживущих не помнит, как стал бессмертным. Ещё меньше из них догадываются, почему это случилось именно с ними. А как это произошло с тобой?
Полковник не собирался говорить и лишь недовольно насупился, но против воли с губ слетело:
— Я погубил много людей и того, кому должен был верно служить.
Наступило молчание. Полковник не желал продолжать рассказ, но Эйнар не удовлетворился его ответом, и терпеливо ждал продолжения.
— А после меня растерзала стая волков, и я умер, — закончил полковник.
Эйнар удивлено захлопал глазами и спросил:
— Ты что, помнишь момент своей смерти? А со мной такого не было.
— Я ничего не помню, а потому только предполагаю. Знаешь ли, когда тебе, ещё живому, отгрызают руки и ноги, сложно представить, что ты выживешь. В этот момент только молишь Бога о скорой смерти.
— Но ты ведь не умер, просто впал в забытье от боли, как и я. А альвары, наверняка нашли тебя и вернули к жизни одним им известным способом. А может, и зверей вовсе не было, может они были наваждением как со мной...
Полковник Кристиан задрал рукав по локоть и показал Эйнару руку, что была испещрена мелкой россыпью шрамов от звериных челюстей.
— Выглядят вполне реально, — заметил полковник, скрыв увечья перед оторопевшим Эйнаром.
— Так ты живешь с этим ещё с тех времен?..
— Говорят, у всех вечноживущих остаются только, так сказать, прижизненные шрамы.
Увиденное лишь распалило воображение Эйнара, и он начал размышлять вслух:
— Раз ты не умер, а обрел вечную жизнь, значит, альвары долго лечили тебя, прежде чем свершить перерождение.
— Оставь это, Эйнар, — резко оборвал его полковник. — Я не знаю, что со мной произошло. Знаю только, что я вернулся домой на своих двоих и начал пить кровь. Вот и всё.
Но Эйнар не унимался, видимо ему было интересно докопаться до истины:
— Но пещеры рядом с тем местом, где тебя загрызли, наверняка были.
— Никаких пещер, — отмахнулся полковник, — никаких подземелий.
— А горы были?
— В Эрдее кругом горы.
— Так ты трансильванец? — с пониманием вопросил Эйнар.
— Секей, — с явным неудовольствием поправил его полковник.
— Ну надо же. Столько слышал про твои родные края, а ни одного уроженца Трансильвании так и не видел. Говорят, Эрдей просто кишит всякой чертовщиной.
Полковник смерил Эйнара надменным взглядом и ответил:
— Главную чертовщину всей своей жизни я видел двадцать минут назад. С твоей, надо сказать, помощью.
— Да ладно тебе, — успокаивал его Эйнар, — чего ты переживаешь? Сейчас найдем Зазу и спокойно вернёмся наверх.
Пришлось проделать долгий путь обратно, сжечь несколько свеч, найти правильную расщелину, пройти с полдюжины развилок и спусков, прежде чем Эйнар наконец произнес:
— Вот это место, — и мечтательно добавил, — Заза здесь так красива.
Зал, куда меньше ледяного, сиял зелёными отблесками. Крупинки света скатывались по стенам и плавали в воздухе, меняя свой вольный путь от малейшего ветерка. Полковник подумал, что это некие подземные светлячки, но вскоре понял, что зеленое свечение носило далеко не органическую природу и больше напоминало хаотично разлетевшуюся пыль. Невольно полковник смахнул с одежды крупинки света, и они послушно осыпались на землю, но тут же к его руке прицепились новые. Оставив бесплодную затею очиститься от странного явления природы, полковник невольно глянул в дальний конец зала и заметил невесть откуда появившуюся фигуру.
Заза оказалась стройной женщиной высокого роста, с изящными длинными руками и плывущей походкой. В её пышных волосах играли зеленые огоньки, словно они запутались в длинных мелких кудрях. Заза произнесла что-то озабоченно-резкое в сторону Эйнара на неизвестном полковнику языке и получила успокаивающий ответ, плавно перетекший в долгие разъяснения неизвестно о чём. Заза подошла ближе к полковнику, видимо, желая получше разглядеть его в странном освещении малого зала, и он сам смог увидеть её вблизи. Лицо женщины обладало правильными красивыми чертами, и вместе с тем, было в нём что-то ускользающе странное. Водянистые глаза были Зазе совсем не к лицу. Полковник силился представить, как бы она могла выглядеть, не обладай её кожа паталогической белизной, да ещё без зеленых отблесков, но так и не смог.
— Старый Секей из Эрдея, — глубоким голосом неспешно проговорила она. — Что ты хочешь спросить у меня?
— Как давно ты живешь в этих катакомбах?
— И это все что тебе интересно? — язвительно улыбнулась женщина.
— Все зависит от твоего ответа. Так сколько?
— Я не слежу за ходом времени. Я не в его власти и оно не посещает меня больше.
Поняв бессмысленность дальнейших расспросов на тему сроков, полковник задал следующий вопрос:
— Тебе знакомо имя Самюэля Лиддела Матерса?
Женщина не мигая смотрела на полковника, и лицо её не выражало никаких эмоций.
— Может ты слышала о Мине Бергсон?
— Я не знаю этих людей.
— А дом 87 по улице Моцарта тебе знаком?
— Я не поднимаюсь наверх, я не знаю этого дома, не знаю этой улицы.
— И кто такой Моцарт, ты, конечно же, никогда не слышала, — добавил за неё полковник. — Но ты знаешь других белых, которые бывают в доме по улице Моцарта. А они, в свою очередь, знают по каким ходам и шахтам подняться в подвал этого самого дома.
— Я не знаю, как выйти из каменоломен в чужой дом. Я не знаю, кто это может сделать.
— А кто может ловить на поверхности вечноживущих, тащить их в подземелье и вмораживать в льдины?
По бесстрастному лицу Зазы пробежала тень волнения, и она обернулась к Эйнару.
— Вы видели ледяное кладбище?
— Мы случайно заблудились, когда искали тебя, — ответил тот в оправдание.
— Никому из живущих под солнцем нельзя видеть лица спящих.
— А они спят? — поспешил спросить полковник. — Значит, могут однажды проснуться?
— Они лишние и потому будут спать вечно.
— Для кого лишние? — изумился он.
— Для всех вечноживущих.
— Всех? Лично я не знал ни одного их тех замороженных кровопийц, никто из них мне не мешал.
Заза снисходительно улыбнулась, услышав его рассуждения, и произнесла:
— А вдруг ты смог обрести вечную жизнь только потому, что один из них уснул.
Только сейчас полковник понял назначение светящихся льдин. О чём-то подобном он и сам рассуждал не раз, ведь каждое столетия перерождается не меньше десятка людей, которые никогда не умрут и не уступят своё место новообращенным вечноживущих. И вот, под Парижем кто-то решил устроить смену поколений искусственно.
— Я не просил дарить мне бессмертие, — только и произнёс полковник, чем рассмешил Зазу:
— Никто не просит. Не мы решаем, сколько нам жить.
Её ответ крайне не понравился полковнику, и он с досады произнёс:
— А кто тогда решает? Кому, интересно знать, пришло в голову стать вершителем судеб, дарить то вечную жизнь, то вечный сон?
— Ты ходишь под солнцем, — всерьез напомнила она, дабы умерить пыл полковника. — Тебе не следует этого знать.
— Ну что ж, не следует, так не следует, — поспешил согласиться он. — Я ведь совсем не для этого пришел к тебе. Скажи, кто из альваров-чужаков появлялся здесь в последние лет восемь?
— Индианка, — не долго думая, ответила Заза. — Но она ушла на север.
— Куда именно?
— В Альбион.
Теперь полковник окончательно уверился, что белый кельт хоть и плохой провожатый, но не обманщик. А ещё, в силу новых лингвистических познаний, ему открылся иной смысл слова Альбион.
— Что значит ушла? — решил уточнить полковник. — Чтобы попасть в Лондон нужно переплыть Ла-Манш.
— Это тебе нужно плыть, а она может пройти под морем по земной тверди.
— Через тоннель, ты это имеешь в виду? Может, покажешь мне, где он, а я пойти следом?
— Ты не обитатель Гипогеи и не сможешь это сделать.
— Что такое Гипогея? — поинтересовался полковник.
— Это то место, где ты сейчас стоишь.
Полковник никогда не был силен в греческом, но даже без перевода понял, речь идет о "под-Земле".
— Как велика Гипогея?
— Так же, как и мир под солнцем, где ты можешь ходить.
— Стало быть Гипогея есть мир альваров, так? Под наземным городом всегда есть город снизу, а под дорогами, их соединяющими, тянутся дороги подземные?
Заза ничего не ответила, только одарила полковника одобрительным взглядом.
— Сколько же под-городов соединены между собой? — захотел узнать он.
— Все, но в разной мере. Порой быстрее пройти нужный путь под звездами, чем ходить от одного тоннеля к другому.
— Я лично видел, как с острова Ирландия к Британии плыла лодка с тремя альварессами. Неужели между соседними островами нет подземного тоннеля?
— Я никогда не была там, — отрезала Заза. — Может тоннель и есть, но им было лучше плыть, чем идти. Дороги под Альбионом, куда ушла индианка, нашли смертные и захватили их. Я говорила ей, что пути дальше на север может не быть, но она не передумала и ушла.
— Откуда она здесь появилась?
— Из родных ей земель, и путь этот был нелегким. Дорогу под Магрибом в давние времена забрали для своих святилищ смертные, что мечтали о жизни вечной, но сейчас того народа больше нет, а дорога по сей день не принадлежит альварам.
— Зачем индианке понадобилось идти в Альбион? Дороги там тоже не свободны.
— Мир на поверхности везде разный, — парировала Заза.
— Но кровь везде красна.
— А смертные совсем другие и их города тоже. Я слышала, что Альбион всегда окутан белыми облаками, и лучи солнца больше не падают на его землю и потому любой альвар может ходить по городу даже днём.
— Ты ошибаешься, — покачал головой полковник. — Смог окутывает Лондон лишь иногда.
— А жаль, — последовал лукавый ответ.— Так ты узнал всё, что хотел?
— Да, благодарю тебя, — ответил полковник и глянул в сторону Эйнара.
Исландец, до того послушно молчавший в стороне, словно отпрянул ото сна и суетливо заговорил:
— Ну, вот и всё, пора идти.
— Куда ты собрался? — удивленно произнесла Заза таким тоном, что у Эйнара отпала всякая охота ей прекословить. — Я прождала тебя столько времени, не для того, чтобы ты снова исчез.
— Так ведь надо проводить Секея, — нашелся с ответом Эйнар.
— Нет уж, — отрезал полковник, — больше я с таким провожатым как ты никуда не пойду, — и он обратил взор к Зазе. — Если ты не против, прошу, отведи меня к ближайшему выходу на поверхность, не хочу проходить мимо того могильника ещё раз.
Женщина поспешила согласиться, видимо очень ей хотелось поскорее остаться с возлюбленным наедине.
Путь наверх оказался куда короче, чем можно было предположить. Не прошло и пяти минут, как Заза остановилась у поросшей прошлогодней травой дыры, что зияла в шести футах от земли.
— Вот выход, — указала она. — Доброго тебе пути, Старый Секей из Эрдея.
— И вам двоим всего хорошего, — произнёс полковник и просунул руку сквозь пожухшую траву — снаружи гулял легкий ветерок.
— Прости Заза, я соврал тебе, — внезапно признался Эйнар, чем крайне заинтересовал женщину. — Я здесь не останусь, я пойду с Секеем. Мы все втроем пойдем.
Всё случилось слишком быстро, чтобы Заза успела понять, что с ней произошло, когда Эйнар ухитрился накинуть на неё самодельный мешок. Пока женщина гневно кричала на неизвестном полковнику языке и безудержно брыкалась, полковник с крайней неохотой помог Эйнару связать пленницу — Заза произвела на него хоть и противоречивое, но скорее приятное впечатление, но уговор был уговором. Полковник вылез наружу и подхватил из рук Эйнара его драгоценную Зазу, а потом уже подал руку незадачливому "Ромео".
Вокруг возвышались деревья пугающей высоты, а голые ветки заслоняли ночное небо. Со стороны всё выглядело, будто два человека с шевелящимся мешком вылезли из звериной норы.
— Где мы? — поинтересовался полковник у Эйнара.
— Наверное, в Фонтенбло.
— Тогда всё ясно, — усмехнулся мужчина.
— Что ясно? — не понял Эйнар, но полковник не стал передавать ему слова Инквизитора о происходящих в этом лесу странностях, ведь теперь и они сами стали возмутителями спокойствия этих мест.
— Что будем делать дальше? — поинтересовался полковник, пока Эйнар любовно поглаживал связанную женщину и нашептывал ей что-то успокаивающее.
— Если я правильно помню, то нужно идти на север. На окраине леса я видел заброшенный дом. В нём лет десять никого не было.
