— Что есть, то есть, — довольно протянул Книпхоф, пригладив бороду. — А тебе не приходило в голову, что полковник Кристиан маг более высокого уровня, чем ты и твой Матерс? В конце концов, он явно сведущ и рассудителен в вопросах оккультной этики по более главы вашего храма. Может, ты напишешь Матерсу, расскажешь ему о полковнике и наших, вернее, твоих догадках на его счет, в общем, заинтересуешь этого полоумного. А он, в свою очередь будет искать встречи с полковником, и обязательно пригласит его в Париж. Вот пусть полковник и посмотрит на Матерса, пусть оценит и поймет, до чего же докатилась ваша Золотая Заря, если такие люди как Матерс имеют наглость руководить целым магическим Орденом.
— Если это принесет пользу Ордену... — в раздумьях протянул Эйтон.
— Конечно, принесет, — настаивал профессор. — Вам уже давно пора обновить вероучение.
— Но ведь это так непросто сделать.
— Ты сомневаешься, что полковник, кем бы он ни был, сможет образумить Матерса?
— Не то что бы, но...
— Не упрямься. Матерс только и умеет, что общаться со зловредными духами, чему учит и остальных. А твой сегодняшний гость, владея тайной бессмертия, может открыть Ордену знания куда более ценные и долговечные, с практической точки зрения.
32
По улице разливалась грязная волна тумана, скрывая в себе дома, фонари, экипажи и людей. Мгла, внезапно окутавшая город, внесла коррективы в дневной распорядок горожан. Те, кто собирался нанести визиты друзья и знакомым, благоразумно предпочли остаться дома. Те же, кого туман застал в пути, теперь безуспешно пытались добраться домой, не видя ничего вокруг себя.
Полковник Кристиан не опасался лондонских туманов — они его просто раздражали. Как и всегда в подобные дни он медленно прохаживался по городским улицам, то и дело натыкаясь на растерянных людей, что выплывали из тумана. Каждый из них считал своим долгом спросить, где он и как пройти на такую-то улицу, и полковник терпеливо объяснял.
Но что-то не давало мужчине покоя, тревожило и тянуло как сомнамбулу неизвестно куда. Сам себя не понимая, он сошел с Хай Холборн в узенький переулок, где вскоре столкнулся с растерянной девушкой, которую сразу же узнал.
— Какое счастье! — воскликнула Ида. — Я думала, что никогда не выберусь из этого ужасного тумана.
Полковник был немало удивлен такой встрече и, вместе с тем, раздосадован.
— Возьмите меня за руку и не отпускайте, — протянул он локоть, и девушка послушно повиновалась. — В такие дни опасно гулять в одиночку. Как вы вообще оказались здесь?
— Мы с Хьюитом вышли из Британского музея и потеряли друг друга из виду. Я уже полчаса хожу, сама не знаю где.
— Ничего страшного. Я отведу вас в гостиницу.
— Надо найти Хьюита — произнесла Ида и тревожно обернулась. — Он наверняка волнуется и ищет меня.
— Как скажете, — стальным голосом произнёс полковник. — Найдем Стэнли, и я объясню ему, как нужно обращаться с леди, когда в городе туман.
— Пожалуйста, только не ругайте его, — взмолилась Ида. — Я сама виновата, что отказалась от его руки.
При этих слова, Ида ещё крепче обвила локоть полковника, а ему, что и скрывать, было приятно слышать и осознавать, что девушка нашла защиту от стихии у него, а не у зеленого юнца.
— Ида, где вы! — послышался обеспокоенный крик вдали.
— Мы здесь, Хьюит! — крикнула она в ответ.
Пару раз в стороне пронесся топот бегущих ног. С третьей попытки полковник протянул руку в непроглядный туман и выхватил из него запыхавшегося Стэнли.
— Какая удача, полковник, — только и вымолвил он и тут же обратил взор на девушку. — Мисс Бильрот, простите, что потерял вас. Проклятый туман! Я и подумать не мог...
— Вот и не надо думать, — сурово произнёс полковник, напоминая Стэнли и о своём присутствии. — Можешь быть свободен.
— Так ведь я... — замялся молодой человек, — хотел проводить мисс Бильрот.
— Мы справимся с этим без твоей помощи.
Стэнли предпочёл не возражать и, распрощавшись, неохотно нырнул в туман, одарив полковника ревнивым взглядом на прощанье.
А Ида продолжала сжимать его руку, словно боясь потерять своего спасителя. Так они и шли в тишине и серой пелене, а девушка только печально заметила:
— Дедушка называет такие дни временем мертвецов.
— Увы, он прав. Смог не безопасен для людей со слабыми лёгкими. Но если бы дело было только в этом.
— А в чем же ещё? — поинтересовалась Ида.
— Вы ведь не далее как пять минут назад блуждали одна в малознакомом городе, которого, к тому же, не видели. Разве вам не было страшно?
— Немного, — тихо призналась девушка.
— На самом деле туман приносит куда больше несчастий, чем просто дурную атмосферу. Часто люди не видят, что творится у них под ногами, и падают в угольные погреба. Омнибусы сталкиваются с поездами. Бывает, что человек блуждает часами и выходит к реке сам того не подозревая, а когда поймет, что ноги его в воде, то станет лихорадочно искать берег, но пойдет в противоположную сторону. После того как уходит туман в Темзе вылавливают немало утонувших, особенно женщин.
— Почему? — слегка взволнованным голосом спросила Ида.
— Просто мужчинам легче выбраться из воды. А женщин тут же тянут на дно тяжелые намокшие юбки. Вы дрожите, Ида? Не пугайтесь понапрасну. Я же вас нашел.
Свободной ладонью полковник накрыл её похолодевшую руку. А ведь он не рассказал об ещё одной опасности, что поджидала лондонцев в тумане. В такие дни, когда солнце скрыто смогом, белые кровопийцы одевают светлые балахоны и дерзают подняться на поверхность, прячась в клубах тумана. Потому и полковник Кристиан каждый раз вынужден гулять по затуманенному городу, чтобы в Темзе находили меньше обескровленных "утопленников".
— Лучше вы расскажите, как вам музей, — предложил он, дабы отвлечь Иду от мрачных мыслей.
— Я уже бывала там однажды. Признаться, я думала, что Хьюит предложит мне посетить какую-нибудь новую экспозицию, но мы снова побывали в египетском зале.
Полковник догадывался, что там понадобилось Стэнли, и мысленно пообещал себе, что отчитает подчиненного за втягивание в расследование постороннего лица.
— Так значит, вы там уже бывали?
— Да, с дедушкой. Ему приглянулся там древний крючок.
— Крючок?
— Для бальзамирования. Им вынимали через ноздри мозг. Ой, — спохватилась Ида, — простите, пожалуйста, вам ведь неприятно слышать такие подробности.
— Не беспокойтесь. У меня крепкие нервы, — признался полковник, припоминая, что видел в морге у Весткотта, как профессор расковыривал чем-то длинным ноздрю покойнику. — Надеюсь, Стэнли не начал увлекаться бальзамированием?
— Нет. Но мы увидели в египетском зале очень странную женщину. Её не интересовало ничего кроме мумии.
— Мумии? — переспросил полковник, уже смекнув, что видела она ни кого иную, как Флоренс Эмери.
— Да. И это так странно. Она больше ничего не осматривала, просто сидела на скамеечке напротив открытого саркофага и не сводила с него глаз. Мне кажется, это ненормально — так пристально интересоваться мертвецами.
— Вы так считаете?
— Мне неприятно, что тела давно почивших людей выставляют в музеях на всеобщее обозрение. Это неправильно и даже неэтично. Я думаю никто из тех жрецов и вельмож древности и представить себе не мог, что ждёт из тела через тысячи лет после погребения. А ведь египтяне с таким трепетом относились к отходу в загробный мир и сохранности собственных тел... Ведь никому в наши дни не приходит в голову раскапывать старые кладбища, и делать выставки полуистлевших костей.
— Просто вы не бывали в седлецкой костнице и парижском оссуарии, — заметил полковник. — Интересно, что бы сказал по этому поводу ваш дед?
— Вы намекаете, что анатомы относятся к мертвецам куда менее щепетильно, чем археологи?
— Я бы сказал, в отношении мертвецов они куда дотошнее и любопытнее чем все посетители музея вместе взятые.
— Это не любопытство, а работа, не самая чистая и приятная.
— Так и для археолога раскопка гробниц тяжелое ремесло.
— Я понимаю. Но зачем же после этого делать из мумий экспонаты? Почему просто не вернуть их туда, откуда взяли?
— С ними поступают милосердно, по сравнению с теми мумиями, что измельчают в порошок и продают по горсточке в качестве лекарства от всех болезней.
— Это ужасно, — согласилась девушка, — есть мертвецов.
— Так не лучше ли на них просто смотреть пока и оставшихся не растолкли?
— И это ужасно. Все ужасно. — И Ида в бессильном негодовании сжала локоть полковника.
— Я вижу, вас расстроило сегодняшнее зрелище. Я обязательно поговорю со Стэнли. Пусть не водит вас в такие мрачные места, а лучше пригласит в театр.
Девушка лишь вяло улыбнулась, и только теперь полковнику стало понятно, что она была бы рада приглашению совсем от другого человека.
— А я ведь до сих пор не знаю вашего имени, — неожиданно произнесла Ида.
Полковник не знал, какую отговорку придумать. Его имя не было известно никому в Обществе, да оно и мало кого интересовало. В Лондоне он был просто полковником Кристианом, отставным военным без имени и вразумительного прошлого. Пытаясь найти правильные слова, он безмолвно любовался улыбкой Иды, когда на её веснушчатое лицо упали долгожданные лучики света.
— Солнце вернулось.
Туман рассеивался, а полковник, не отрываясь, смотрел на девушку и понимал, что её солнечная улыбка пробуждала в нём самые нежные чувства, какие только способен испытывать человек, когда тёплое весеннее солнце греет его своими искрящимися лучами после долгой зимы.
Не в силах противиться этому притяжению, он накрыл её ладонь своей. Ида одарила полковника лучистым взглядом, и все слова и мысли в его голове тут же забылись. Искрящиеся на солнце локоны пылали огнем, таким теплым и притягивающим, что полковник не удержался и прикоснулся к рыжим волосам, легонько и бережно, почти неощутимо.
Глядя в её преданные глаза, полковник неуклюже склонился над девушкой, почти касаясь губами её лба. Но рука невольно скользнула вниз по нежной коже шеи, и ритмичный стук пульса под пальцами одарил полковника волной тепла и непреодолимого желания. С каждым ударам маленького чистого сердечка Иды, кровь по её венам бежала все быстрее и быстрее...
Страшная догадка пронзила разум и разлилась холодом по телу полковника. Это кровь позвала его в переулок и привела к Иде сквозь туман. Кровь — вот единственное, что так влекло полковника к этой чистой девушке всё это время, не давая покоя и тревожа забытые воспоминания. И только её кровь успокоила бы его внезапно пробудившиеся чувства и умиротворила разум.
— Что с вами? — тихо поинтересовалась Ида, и улыбка спала с её лица. — Почему вы так на меня смотрите?
Полковник поспешил отпрянуть от девушки. Если бы он мог ей объяснить... Прежде он не знал, даже не догадывался, что может испытывать такое хищное и порочное влечение к одному единственному человеку, и это чувство не было вожделением к женскому телу, а лишь желанием испить жизненного сока, что дарует этому телу жизнь.
— Простите меня, Ида, простите...
— За что? — удивленно вопросила она, широко распахнув глаза, полные скорби по обретенному и тут же потерянному чувству
— Нам нужно быстрее идти, — поторопил Иду полковник, — солнце пробудет не долго. Вы должны успеть вернуться в гостиницу.
Ему были противны собственные мысли и желания, ведь он знал, что от одного его прикосновения рыжее солнце угаснет и престанет светить и ему и другим. Дарители не живут больше десятка лет... А Ида не заслужила столь безрадостный конец, ей нужно еще столько успеть в жизни...
Приближаясь к месту, где они должны расстаться, девушка поспешила задать лишь один вопрос:
— Полковник... прошу вас, скажите... ведь мы ещё встретимся?
— Может быть, — кинул он на прощание, — в гостях у доктора Рассела, если я не буду занят.
— Полковник... — произнесла она упавшим голосом, от чего ему стало еще больней. — Не бойтесь меня... пожалуйста. Мне будет горько, если вы станете меня сторониться.
Полковник не смог ничего ответить, а только развернулся и спешным шагом пошел прочь. Всю дорогу он пытался бороться с мыслями об Иде и её пульсе, но выходило скверно. Ведь она была влюблена в него, а он вожделел её крови. А может и не только крови. Полковник уже и не знал, что чувствует и, не в силах больше бороться с собственными страстями в одиночку, он спешно направился к Джону Расселу.
— Мне срочно нужна кровь, ещё одно переливание, — заявил он с порога.
— Но последняя процедура у вас была меньше недели назад, — удивленно возразил доктор.
— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать.
— Возможно, так на вас повлияло ранение печени.
— Нет. Так на меня повлияла Ида Бильрот.
Доктор Рассел с минуту молчаливо смотрел на взволнованного мужчину, пытаясь понять истинный смысл услышанного. Полковник же в нетерпении воззвал к его долгу:
— Вы же врач, Рассел. Помогите мне!
— Помнится, раньше вы не питали надежд по поводу моих научных изысканий.
— Вы именно сейчас хотите мне это припомнить?
— Лучше присядьте.
После недолгого бесхитростного осмотра, доктор Рассел попытался выдвинуть собственную теорию о причинах внезапной кровожадности полковника:
— Может это нормальная реакция на определенном этапе жизни? Вы раньше не замечали за собой подобных персонифицированных желаний?
— Нет.
— Может все-таки когда-то что-то...
— Нет, Рассел. Уж поверьте, мне лучше знать, что и когда я чувствовал, а чего не чувствовал никогда.
— Хорошо, — пришлось согласиться доктору. — Все же, я подозреваю, что всему виной ваше недавнее ранение. Ведь печень это кроветворящий орган, а ваша рана по заверению доктора Метца была достаточно серьезной.
— Серьезной она была первые два часа, не более. И это было Бог знает когда. Так вы сделаете переливание или мне навестить фройляйн Бильрот?
— Тише, полковник, успокойтесь.
— Как мне успокоиться? — в бессилии развел он руками. — Я ощущаю себя Джеком-Потрошителем. Может сейчас я желаю крови одной единственной невинной девушки, а завтра захочу кромсать гениталии дешевым проституткам?
— Ну, этого вам опасаться определенно не стоит, — мягко заключил Рассел. — Мне кажется, вы преувеличиваете собственную опасность?
— Преувеличиваю? — раздраженно воззрился на доктора полковник. — Рассел, я — кровопийца. Суть моего вечного существования диктует мне забирать у смертных их годы жизни себе. По-вашему, это в порядке вещей?
— На счет годов вы точно преувеличиваете, — невозмутимо ответил Рассел. — По долгу службы, я знаю всех ваших многочисленных дарителей, и никто из них не делился с вами кровью больше пяти раз. Ваше кровопийство ни в коей мере не фатально для их здоровья, из-за вас они точно не умрут. Может, ваша проблема в том, что вас перестала устраивать во многом формальная процедура переливания? Может вас тянет, так сказать, на полноценное общение? Я думаю, единичная встреча с мисс Бильрот ей нисколько не повредит.
