— Ха-х!
— Разобрались! И позволь тебе заметить, ступка ты чугунная, единственно возможным способом!
— А можно и мне о нем послушать? А то... мало ли.
— Да, пожалуйста, дорогая Евсения! Только, камушек... при себе — в ладошке.
— Абсентус! Чёй-то мне начало уже не нравится. Так, если что, в конце я могу этот палатум сама подержать и подальше отойти. Давайте, просвещайте. А то превратили мою подругу в... в...
— Спасибо, Любоня, — обе воззрились мы на оратора.
— Рассказываю, — отступил на шаг мужчина. — Позвольте сначала объяснить сам термин "разделение души". Это явление наблюдается у практически всех, населяющих Алантар, разумных рас. Но, особенно ему подвержены расы, владеющие магией. Из-за сложной структуры тонких тел. Не в обиду вам, дорогая Любоня, но, это тоже самое, что разбитый глиняный горшок и разбитая хрустальная ваза. Второе склеить всегда гораздо сложнее. Так вот, у простых людей разделение души характеризуется ипохондрией, плохим сном и аппетитом, да еще, пожалуй, снижением уровня защиты от болезней. Существа же, владеющие магией и привыкшие к "расщеплению" на собственные составляющие, рискуют летально... То есть, смерть, — на всякий случай, уточнил Абсентус. — Причины "разделения" могут быть разными: от склоки с домашними, до несчастной любви. Тоже, что касается лично вас... — вышагивая вдоль стола, замер он напротив моей внимающей персоны. — Евсения... То здесь налицо явные последствия сильного заклятия, примененного вами, скорее всего, от их незнания. Дело в том, что... ведь это было заклятие "полного персонального отсекновения"?
— "Дриадская пелена", — честно вздохнула я.
— Ага... Тоже самое. Только у нас оно считается запрещенным даже для Прокурата, — насладился он моим разинутым ртом. — При этом заклятии, наложенном на очень дорогое вам создание, вы выпустили на свободу ту часть своей души, которую ему, с позволения сказать, сами же когда-то и отдали. И чем больше отдали, тем больше, в нашем случае, потеряли. А по закону физики: весы всегда опустятся в ту сторону, где чаша тяжелее. Вот вас и "потянуло" вслед за второй, беспризорной частью. Которую нам и пришлось срочно возвращать, — бросил он взгляд на своего ученика, и скоро добавил. — В вашем случае — в камень палатум, любезно предоставленный Тишком из закромов вашей же сумки.
— А почему в него? — невольно разжала я ладонь.
— Да потому что, действовать пришлось очень быстро и при полном вашем сопротивлении. Причем, двойном сопротивлении, — вздохнул мужчина, глядя на мои волосы. — На вас была довольно серьезная защита — защита рода. А это вещь, одновременно и верная и... сродни службе сторожевого пса — он и от грабителей защитит, и лекаря к хозяину не подпустит. Вот и пришлось сначала избавляться от нее.
— Стрижкой волос? — изумилась Любоня.
— Совершенно верно. Значение силы волос сильно же преувеличено в обывательских кругах. Единственную роль, которую они выполняют, по настоящему, важную, точнее, их две — хранение информации о прошлом и родовая защита, — авторитетно изрек Абсентус, а потом, вскользь, добавил. — Это позже я уже разглядел на вашем пальце сам защитный артефакт. Когда снимать его было...
— Ха-х!
Но здесь я угрюмо промолчала, потому как, отчасти, была виновата сама: во-первых, не избавилась от кольца еще в Тинарре, а во-вторых... нередко носила его "монеткой" вниз, так как очень быстро развила обыкновение крутить на пальце...
— Атма.
— Это вы о чем? — склонился ко мне маг.
— Моей защитой была Атма, желтая птица — душа умершего кентавра. И я даже знаю, чья... Скажите, Абсентус, а как мне теперь жить дальше? С моим "разделением"? Эти мои...
— Нормально будете жить, — как то, не очень уверенно, протянул тот. — Мишка!
— Сей момент, — исчез ученик за смежной с комнатой дверью.
— Я понимаю, вы опасаетесь "обострения" своих эмоций? Ну, здесь, как сами делили, так и получили: все самое лучшее, светлое и дорогое — ему, а остальное запрятали в себе. Это, не плохо. Просто, нужно научиться себя контролировать. А иногда, так даже полезно. Например, при встрече с врагом. Ведь ваши силы при таком "чистом раскладе", не сдерживаемые догмами морали, увеличиваются многократно... О, а вот, как раз то, что нам нужно, — повис перед моим носом кожаный шнурок с маленьким мешочком на нем. — Палатум — сюда и — на шею.
— И как адекватный член общества, — ободряюще расплылся мне Мишка.
— Ага, — невольно пригладила я свою кривую челку... а потом расплылась им обоим. — Спасибо.
— Да, пожалуйста, — видя такое дело, заметно оживился маг. — Честно сказать, ваш случай — уникален. У меня есть несколько авторитетов в данной области, но, они практиковались исключительно на... — вовремя встретился он взглядом с моей дорогой подругой. — А, впрочем, у меня к вам предложение, Евсения: оставайтесь жить у меня. Я буду за вами... опекать, а вы — учиться магии. Ведь, насколько я понял, у вас с этим — большие проблемы.
— Ну-у... Проблем, конечно, хватает, — пришлось мне согласиться, однако у Любони на этот счет было свое авторитетное мнение:
— Это чёй-то она в вашем пыльном чулане забыла? Сюда можно и просто на уроки приходить, не так уж от нас и далеко. Евся, собирай монатки. И ты, Тишок. Кора уже там. Русан и тетка — в ожидании. Мы пока у нее квартируемся. А, когда доделаем у себя, над лавкой, ремонт, все туда переедем.
— Любонь, да я вообще еще не решила, где мне жить в этой стране, — напряженно сморщилась я.
— А я тебя никуда в таком... — кивнула она на мои стриженные патлы. — состоянии не отпущу. Уважаемый Абсентус, есть в этом доме мало-мальски чистый платок? — на что маг не слишком обнадеживающе скривился, и мы, уже все вместе, глубоко вздохнули...
На старом, с шаткими досками, крыльце Абсентуса я впервые огляделась. Это был, все же, Медянск. Хотя, и самая его северная окраина. С огородами за высокими, обитыми жестью заборами (с чего бы, вдруг?) и садами. Бесконечными садами. Сейчас уже тихими, вечерними.
— Евся, идем? — опустив взгляд, увидела серого кобелька, мнущегося в траве, у нижней ступеньки. А, чуть поодаль, уже у низкой калитки — застывшую подругу с моей, перекинутой через плечо, сумкой... Конечно, я им все расскажу. Только... не сейчас.
— Идем, — ступенька под ногой испуганно ойкнула, будто, взяв на себя всю мою непосильную ношу. — Только, давайте, молча и медленно?
— Угу.
— Как скажешь. Ты главное, просто... иди, — дрогнул подружкин голос.
И мы пошли... Спутники мои, преданно молчаливые. И я, боясь "расплескать" свою непосильную ношу — в центре. Как под конвоем. Правда, уже за дверью гостеприимной Любониной тетки, конвой мой убавился наполовину (помнит бес про запрет). А я, переступив, высокий порог, на миг зажмурилась от яркого света, а потом, ища глазами саму здешнюю хозяйку, наткнулась ими на...
— А-а...
— О-ой! — испуганно подпрыгнув, смела подружка с комода короб с бумажкой и почтовыми штампами. — Евся, мы тут вечерить... Евся.
— Это она?
— Ага, посылка твоя... пришла... Евся!
А вот теперь меня, наконец-то, прорвало. Целым горячим потоком с подвываниями, от которых собаки окрестные стыдливо притихли. А когда я закончила, еще долго задумчиво молчали. В отличие от меня:
— И ты знаешь, после всего, что случилось, я поняла одну вещь: я не хочу больше быть "при ком-то". Я хочу просто жить. Научиться просто жить.
— Ага, — вздохнула в темноте спальни Любоня. — Что тебе там этот Макарий советовал? Спрятаться и сидеть в своем лесу? Да хрен ему тинаррский. Выжили из страны. С любимым разлучили. Так еще и дальше тобой решили командовать.
— С любимым я сама, — шмыгнув носом, уточнила я.
— Ага, сама. Ты уж меня извини, подруга, но, я не верю, чтобы твое Его Высочество на ту унылую воблу слюну пустило.
— А зачем он меня обманывал? Почему скрыл о том, что у них был роман?
— Зачем обманывал? — скосилась на меня подруга. — Да, Евся, тебе действительно, нужно учиться жить. Ты знаешь, что умные женщины говорят? — кивнула она в пол, видно, имея в виду храпящую на нижнем этаже тетушку. — Скрывать что-то от нас чревато. Но, еще опаснее все нам рассказывать. Ей, знаешь, как покойный муж изменял? А она не знала и жила в тиши и радости... до его похорон, где с этими всеми... ознакомилась. А тут, просто роман.
— Так ты хочешь сказать, не было той измены? — даже подпрыгнула я на кровати. — Любоня, Кир мне правду сказал. Он их своими глазами видел. И я, в отличие от... умных женщин, такое простить не могу. Не могу и все.
— А-а...
— И, знаешь, что? — заставила я захлопнуть подружку рот. — Если уж начинать свою жизнь по новому, то значит, забыть всю старую. Ты меня поняла? Иначе...
— Усвистаешь в заповедный лес?
— Нет. Но, и здесь не останусь... Любоня, очень тебя прошу, — умоляюще протянула я.
— Ну, хорошо... На том и порешим, — отведя глаза в сторону, кивнула она.
Начинать свою жизнь по-новому — "монстром" внутри и снаружи. Зато, по-новому. А что? Возможно, так и должно быть? Ведь, у всего есть свои положительные "новые" стороны. Не надо, например, с утра тратить время на расчесывание и плетение кос. Да и с камушком своим. Стоит лишь уточнить невзначай: "Ой, а я, кажется, дома шнурок забыла". И тебя тут же оставляют в покое. Мало того, стороной обходят. И уважительно расплываются на любую глупость. Только вот в жизни этой, "новой" осталось несколько "старых" заноз. И я до сих пор ни за что не войду в лавку под названием "Адьяна"... Даже, спустя два месяца, прожитых здесь, в Медянске. Ни за что не войду...
ГЛАВА 11
— И вот на этой красочной картине мира мы с вами и закончим. На сегодня, — оторвав взгляд от окна, развернулся Абсентус. Мы с Мишкой выжидающе замерли. — Так где моя старая горелка? Ну, подтекала которая из-за трещинки? Та, что стояла на полке слева и еще...
— Понятия не имею, — во второй раз уверенно заявила я, воспроизведя в памяти кучу мусора через три огорода.
— Ага... Ага... Мишка, а ты?
— Так вы ее сами, наверное, до конца грохнули, когда в прошлую среду в сильном расстройстве сильно же и... расстроились психикой и координацией.
Абсентус скривился, не то от похмельных воспоминаний, не то от очередной Мишкиной "витиеватости". А потом, все ж, смолчать не смог:
— Вот сколько тебя учу, и все без толку, ибо сказано великим Диронием: "Почитай своего учителя, как бога и так с ним и разговаривай".
— А мне вот Альберт Великий вспомнился... — потягиваясь, встала я из-за стола. — и его шестое алхимическое правило: "Проявляй внимание к материалам, используй только чистые вещества и процессы, дабы избежать загрязнения". О! А у тебя сегодня лучше получилось, — и уперла взгляд в очередной ученический шедевр. Парень, сидя, раскланялся.
У него вообще талант к рисованию. Особенно меня и с натуры. Правда, "натура" эта была неизменно искажена алхимическими аллегориями, я в которых представала мутантом из ворона и лебедя (что означало разделение души на две половины: черную, то есть, зло, и белую — добро). Сегодня лохматостью была украшена белая лебединая макушка. Хотя, здесь автор позволял себе варианты.
— Я — к себе наверх. И до вечера меня не беспокоить! — плюнув на горелку, уже с лестницы досадливо взвизгнул маг... И хлопнул дверью.
— А-а, — вслед ему открыла я рот. — Так скоро новый лабораторный шкаф подвезут. Вдруг, и этот ему не понравится?
— Значит, сюрприз будет, — выдирая из тетради лист, вручил мне художник новое уродство. — Ну что, на развал? До шкафа успеем.
До шкафа успеем... Я вообще, за последние два месяца научилась многое успевать. И многому успела научиться (в том числе, и витиеватости). Хотя, поначалу жизнь свою менять так стремительно совсем не рассчитывала. Как-то все само собой получилось. А началось как раз с этого самого места. Нет, с Любони и ее женской мудрости.
Потому как она перед собой особо сложных задач мудро же не ставила: разбудила, накормила, за дверь выпнула, ручкой помахала. Вечером — в обратном порядке плюс обязательная беседа на ночь. А днем — теория от Абсентуса и практика с Мишкой. Причем, иногда одновременно:
— Главное, Евсения, понять свое место в этом мире. Свою точку равноудаленности от его центра. И лишь тогда возможно постижение гармонии, что для вас, как для балансии, жизненно важно, — втирал мне маг с безопасного от нас с учеником угла. Ба-бах! — Ничего, ничего. Этот жестяной забор и не такое выдержит. Только шар должен быть не боевой. Это я так, на будущее.
— Забор то выдержит, а я?
— А ты помолчи, иначе я тебя по голосу вычислю, — замерла я на мгновенье. И, поправив повязку, вновь продолжила свое вращение в "центре мира". — Значит, я — балансия? То есть...
— Равновесие сторон, гармония. Или хранительница, если угодно. Хотя, этот термин не совсем отражает вашу суть. Балансиями рождаются полукровки, причем, обязательно с матерью — дриадой. Так как именно эти лесные духи наиболее близки к состоянию гармонии с окружающим миром. С вероятностью, примерно, одна на сотню младенцев. Однако лет семьсот назад соотношение было: одна на тысячу. Это, так называемый, ответ матери-природы на возрастающее вмешательство в ее святые законы. Вот, что такое, балансии. Они не решают глобальных конфликтов, не вмешиваются в политику. Их невозможно использовать в чьих-либо интересах, по крайней мере, в открытую, потому как они сразу чувствуют ложь. Тем не менее, балансиям принадлежит огромная сила, действующая скрытно, как сама природа. Вы способны дарить покой и радость окружающим, исцелять душевные недуги, очищать реки и лечить леса, но...
— Но? — застыла я, с отведенной в сторону рукой... Хр-рясь.
— А-ай! Да, не честно так! Я на черепки в траве наступил! Давай снова.
— Но, для всего этого балансии нужно находиться в гармонии с собственным внутренним миром. Иначе — никак.
— Понятно. Либо — лебедь. Либо — ворона со всеми вытекающими отсюда сюрпризами.
— Ну, что касается... сюрпризов, — задумчиво смолк на своем углу маг. — А вы знаете, Евсения, что такое "морс пер димидиум"?.. На латыни: "смерть наполовину".
— Это, как у меня недавно?
— Нет. Но, вполне может произойти. При наихудшем развитии событий. Если вас, например... убьют, и тело при этом останется в "пригодном состоянии"...
— Без расчлененки что ли? — не удержался от уточнения Мишка.
— Примерно, да. Так вот, в этом случае, будет вполне возможным вернуть вас к жизни с помощью вашей "душевной заначки" в палатуме. Хотя, это — лишь теоретические измышления. И подтвердить их опытно еще никому из моих коллег... не посчастливилось, — закончил он с явной грустью, на что ученик алхимика -некроманта тут же среагировал своим привычным...
— Ха-х!.. А-ай! Ну, с меня на сегодня хватит.
— Да и с меня тоже, — сдернула я повязку с глаз. — Не посчастливилось, значит? — и обвела ими захламленный старый двор.
— Так, я выразился отвлеченно теоретически, — на всякий случай пояснил маг.
— А я — практически. И к тому, что невозможно добиться состояния счастья и гармонии в таких вот трущобах. Поэтому, отсюда и начнем.
