Александр. Великий поход - 4

Царь Филипп был благодарным человеком и когда преставился удобный случай, посадил своего любовника на эпирское царство. Тогда очень кстати умер Арриба, освободив престол, который должен был унаследовать его прямой наследник Эакид. Но Филипп думал по-другому и, ссылаясь на явную молодость Эакида, а также силу своего оружия, македонец спокойно посадил своего любовника на трон, о чем нисколько не пожалел.

Когда его отношения с Олимпиадой достиг своего логического финала, жена заимела связь на стороне, и верный Антипатр доложил царю о прелюбодеяния его жены, которое он же и подстроил, то царь решил полностью отдалить жену от себя. Разгневанная Олимпиада бежала в родной Эпир, что бы пытаться подбить эпиротов на войну с мужем за свою честь, но была предательски арестована Александром. Под сильным конвоем царица была доставлена в Пеллу и передана Филиппу.

Царь по достоинству оценил действие своего бывшего любовника, который так быстро погасил совершенно не нужный царю конфликт в тылу перед его походом в Персию.

В знак своей признательности, Филипп выдал за него замуж свою дочку, а его племянницу Клеопатру и назначил эпирота командиром своей конницы вместе с лучшими полководцами Пармерионом, Аталлом и Аминтой в своем будущем походе. В то лето, Александр был на вершине своего счастья. Казалось, что жизнь улыбается ему, и впереди его ждало блестящее будущее.

Все рухнуло в один момент, когда во время свадьбы, орестид Павсаний, ударом кинжала убил македонского царя. К власти пришел сын Олимпиады, и эпирота потихоньку отправили домой вместе с молодой женой, поставив жирный крест на всех его жизненных планах.

Александр даже не стал пытаться переговорить со своей сестрой, прекрасно помня все то, что он ей сделал. Будучи человеком практичным, он был рад возможности поскорей унести свои ноги из Пеллы, ставшей для него в один момент опасной ловушкой. Дождавшись ухода Александра, эпирот некоторое время вынашивал дерзкий план захвата власти в Македонии, но каждый раз его останавливало присутствие Антипатра и та безжалостная энергичная деятельность, которую проявила его сестра в дни, когда решался вопрос о власти. Именно она во многом и решила вопрос о передаче власти молодому Александру при наличии множества других претендентов.

Сам эпирот был в прострации и вовремя не смог с ориентироваться в отличие от Олимпиады, которая пошла на союз со своими старыми недругами Антипатром и Пармерионом ради сохранения трона для своего сына.

Большой радостью для эпирота было приглашение, полученное им от Тарента, который просил его оказать помощь городу в борьбе с бруттиями. Наученный многим военным премудростям у Филиппа, Александр сразу наметил себе далеко идущие планы. В них входило покорение не только Италии, но и Сицилии и даже Африки. А чем он хуже своего племянника, который по сути дела украл у него то, что сама судьба пророчила во владение.

Прибыв в Италию, эпирот сначала долго и упорно воевал с апулийцами, пока случай не помог ему заключить дружеский союз с их царем. Потом он затеял войну с бруттиями и луканами, которые не хотели признавать над собой его власть.

Разрозненные и малочисленные отряды италиков не могли оказывать достойного сопротивления эпирской пехоте. В результате чего, Александр захватил Гераклею, Потенцию, Сипонт и Терину. Таким образом, эпирот полностью поставил под свой контроль три италийских области и собирался развивать успех далее.

Для полной надежности, Александр взял триста знатных заложников из знатных семейств и отправил их в Эпир, полностью повторяя тактику своего патрона. Дабы полностью покорить недобитые остатки луканских племен, эпирот в окрестностях города Пандосии, господствующего над пределами луканцев и бруттиев, занял три отстоящих друг от друга холма. Этим хитрым маневром, он обеспечил себе возможность делать набеги во все концы неприятельской территории.

Подобная тактика быстро принесла ему свои победные плоды. Бруттии и луканы полностью присмирели, и оставалось еще совсем чуть — чуть чтобы они полностью признали власть эпирота. Очень многие из доселе сопротивлявшихся ему ранее луканцев, поспешили перейти на сторону Александра поклявшись ему своими оружием служить верой и правдой. Царь был очень доволен этим и всячески привечал перебежчиков, выказывая им свое расположение.

Все планы спутала, осеняя, непогода, которая в одно мгновение превратила выгодное стратегическое расположение эпиротов в коварную ловушку. Стоя на своих холмах, армия Александра оказалась разделенной разлившейся водой, на три отдельные части. И тут сыграло свою роковую роль подражание простого воина более великому стратегу.

Александр, подобно Филиппу, вовремя не усмотрел для себя опасность в подобном разделении своих сил, а если и увидел, то не придал этому нужного значения.

Зато в луканы моментально увидали в этом руку провидения и поспешили воспользоваться представившейся им счастливой возможностью.

Вождь луканов Бардил, быстро собрал воедино оставшиеся в его повиновении войска и выступил против врага. Выждав пока вода уже начала спадать, но еще полностью не ушла, луканцы под покровом ночи смело атаковали одну из частей эпирской армии, беспечно расположившейся на верхушке холма.

От внезапности столь коварного удара, воины не смогли организовать даже подобие сопротивления. Все было решено в один миг, когда испуганные нападением воины разом ринулись, прочь от атакующего ужаса ночи и все полегли под мечами и копьями атакующих солдат. Одни нашли свою смерть в собственных палатках, другие бежали и были безжалостно добиты луканами, когда пытались укрыться в залитых водой полях.

Подобное произошло и во вторую ночь. Здесь хоть эпироты и пытались сопротивляться, но все равно не смогли удержать натиск луканцев, за что и поплатились своими жизнями.

Бардил зорко следил за тем, чтобы никто из эпиротов не спасся и не известил раньше времени Александра о грозящей ему опасности.

Однако в третий раз все прошло не столь гладко. Хоть часовые и поздно заметили наступающих луканцев, Александр не поддался панике и своим грозным голосом сзывал всех к своему шатру на последнюю битву.

Оправившись от шока, воины поспешили к нему, и скоро вокруг него собралось большинство из оставшегося воинства. Построив их в плотную колонну, царь сам решил атаковать, врага не довольствуясь ролью обороняющегося человека. Смело врезались эпироты в растерявшегося врага и обрушили на их головы свои мечи и копья.

Александр сам сошелся в рукопашной с луканским вождем и убил его сильным ударом своего копья. Смерть Бардила приободрила эпиротов и испугала луканов. Они разом смешались, сбились в кучу и уже не пытались атаковать противника, а лишь только отбивались против прорывающихся всадников. Почувствовав слабину врага, эпироты ударили с большим напором и, разорвав ряды луканов, вырвались из западни.

Скакавший в числе первых Александр, стал стягивать своих воинов рассеявшихся при прорыве к берегу реки. Увидев вблизи группу луканских перебежчиков, он махнул им рукой в направлении соседнего берега, призывая переправиться, что бы иметь между собой и противником надежную защиту.

Примеру царя так же последовало несколько эпиротов несколько отставших от вождя во время прорыва. Александр не знал, что перебежчики давно сговорились с Бардилом, разом позабыв свои клятвы верности, едва им стало известно о гибели двух частей армии Александра. Теперь пропуском к их возвращению стала голова эпирота, который совершенно не подозревал о нависшей над ним опасности, всецело полагаясь на клятвы луканов.

Эпирот смело направил своего коня в самую стремнину, стараясь поскорей собрать воедино все оставшиеся силы. Но когда он уже выбрался на мелкое место, один из луканских предателей, выбравший самый подходящий момент, когда царь был отвлечен, метким ударом издали поразил его в шею своим дротиком. Громко вскрикнув от боли, эпирот беспомощно взмахнул руками, конь дернулся и всадник вылетел из седла. В одно мгновение ушло под воду и больше не всплывало.

Так погиб Александр эпирот, намеривавшийся превзойти по славе своего племянника и погибший от самого банального предательства. Через день, река выбросила из своих объятий несчастное тело с торчащим в нем дротиком. По злой иронии судьбы, его прибило к берегу именно там, где расположились луканы праздновавшие свою неожиданную победу. Под смех и гогот Александра извлекли из воды и предали чудовищному глумлению. Враги сначала полностью ободрали его труп, а затем принялись садистки уродовать разбухшее тело. Не насытившись до конца своими действиями, луканы разрубили тело на части и отправили в качестве трофея в различные части Лукании.

Его сестра, царица Олимпиада ничего не почувствовала в этот момент смерти брата. Видимо к этому моменту они стали настолько чуждыми друг для друга людьми, что гибель Александра никак не затронула те невидимые нити души, которые обычно связывают близких родных.

Когда Александр тонул, Олимпиада с помощью Ланики принимала очередную благоухающую ванну, специальные благовоний и мыла, которые были присланы Александром в очередном караване с добычей, отнятой у персов. Вдыхая дивные ароматы далекой страны, царица в очередной раз, с благодарностью вспоминала своего сына, свершавшего великие деяния на благо Македонии, Элладе и ей, македонской царице.

Словно повинуясь неведомому приказу, Ланика брызнула в теплую воду из очередного флакона, и вода вмиг окрасилась в густой розовый цвет. Вытянувшись в ванне, царица наслаждалась редкими минутами блаженства которые не испытывала со времен своей молодости.

Совсем по-другому проходила война македонского регента и спартанского царя Агиса. Имея в своем распоряжении ограниченное число воинов, Антипатр был вынужден проявлять чудеса дипломатии, выставляя вперед свое красноречие и ум, не желая демонстрировать, раньше времени свой последний аргумент войско. И старый соратник Филиппа в очередной раз сумел продемонстрировать свой не дюжий талант организатора и исполнителя.

Используя отсутствие против Македонии единого фронта ее противников, Антипатр сам перешел в быстрое наступление, не собираясь отдавать инициативу в руки врага. Объявив всеобщую мобилизацию, регент сосредоточил все внимание на фракийцах, как наиболее близком из всех противников.

Зная от своих давних агентов и осведомителей среди фракийцев о недовольстве правлением Ресса его родного брата Антея, регент немедленно направил к нему тайное посольство с предложением помощи в свержении тирана и возведения на трон нового монарха. Главным аргументом в этих переговорах было персидское золото, которое прислал в Пеллу прозорливый Александр после своей победы при Иссе.

Антей недолго колебался, услышав столь заманчивое предложение, подкрепленное приятным звоном монет, и вскоре подкупленные ими царские телохранители зарезали мывшегося в бане возмутителя македонского спокойствия.

Ободренный столь быстрым успехом, регент Антипатр немедленно послал новому правителю Фракии новые богатые дары, получив взамен твердое заверение о спокойствии на северных границах александрова царства.

Одновременно с этим Антипатр наращивал непрерывное давление на Афины, дабы удержать их от необдуманной поддержки спартанцев. Умело, играя на старых обидах между этими великими полисами Греции, Антипатр вскоре убедился, что само провидение было против спартанцев. Постоянно выжидая удобного момента и накапливая силы, Агис пропустил благоприятный момент для своего выступления против Пеллы.

После оглушительной победы при Иссе и занятию Египта большинство греков, окончательно уверовало в победу Александра над Дарием, и заняли выжидательную позицию.

Выяснив столь важную позицию со стороны Эллады, регент теперь смело обрушил часть своих сил на иллирийцев во главе с Главком, только, только приведший свои отряды к границам Македонии.

Застигнутые врасплох во время ночного сна, спартанские союзники позорно бежали оставив македонцам свой лагерь со всеми скарбом. Развивая успех, Антипатр объявил большую денежную награду за голову Главка, и теперь незадачливый вождь спасал свою жизнь от своих соплеменников, польстившихся на вражеское золото.

Оставив на время иллирийцев, регент устремился к Амфиополю, под стенами которого должна была решиться судьба всей Эллады. Несмотря на свои успехи Антипатр с тревогой осматривал стан врага, стараясь правильно построить план будущего сражения. Силы противников были примерно равны по численности и одинаковы по своему составу; у македонцев не было тяжелой конницы, которую Александр всю увел с собой в поход.

Кроме этого у регента катастрофически не хватало сариссофоров и стрелков лучников. Поэтому он не мог подобно Филиппу развернуть непробиваемый фронт македонских копейщиков, могущих пробить любой строй фаланги, как это было в прежние времена. Исходя из своих сил, Антипатр поставил сариссофоров в центре, подкрепив их с боков простыми гоплитами.

Сами же спартанцы не изменили своей многолетней тактике, выстроив перед противником свою фалангу с царями на флангах. Под звуки военных флейт, и распевая боевую песню, лакедемоняне мерной поступью устремились на врага, с твердым намерением победить или умереть.

Обменявшись залпом стрел и камней, воины вступили в рукопашную, отчаянно грохоча своими доспехами. Спартанцы бились насмерть, не желая ни в чем уступать своему противнику; на место убитого воина незамедлительно вставал новый гоплит, ничуть не смущаясь вида своего поверженного товарища, а только горя яростным желанием уничтожить противостоящего ему вражеского бойца.

Удача улыбнулась Антипатру в центре. Пока расположенные на флангах гоплиты гибли под мечами неистовых спартанцев, сариссофоры медленно, но неотвратимо выбивали ряд за рядом противостоящих им воинов противника, открыв в монолите агисова войска широкий провал пустоты. Казалась, битва выиграна, но не зря спартанцы считались лучшими воинами Эллады.

Продвигаясь вперед, македонские копьеносцы имели слабо защищенные фланги, поскольку левое и правое крыло спартанского войска не только держалось, но и еще само активно теснило вражеских гоплитов. Антипатр с тревогой наблюдал за продолжением битвы. Теперь его главный козырь превращался в обузу, поскольку сариссофоры могли сражаться только во фронтальной атаке, и были беззащитны от ударов с боков. Конечно, ее можно было вывести в тыл спартанцев и, перестроив снова бросить в бой, но на это ушла бы много времени, а до этого могло многое произойти. Спартанцы никогда не были простыми статистами и всегда стремились выиграть любую битву.

Фланговое прикрытие ударного отряда стало отчаянно прогибаться под ударами лакедемонян, и это вынудило македонского регента пойти на большой риск. Отдав команду сариссофорам на дальнейшее продвижение вперед, он незамедлительно бросил в открывшуюся брешь свой небольшой резерв в составе ста человек, который возглавлял его сын Кассандр.

Едва македонцы оказались в тылу врага, как незамедлительно последовала их атака на правый фланг, где находился царь Агис. Спартанцы не выдержали этого нападения, зашатались, но поведение своего вождя удержало их в едином строю. Гордый царь Спарты сам бросился на македонских воинов, упорно не желая признавать своего поражения. Отчаянно атакуя врага, он смог уложить трех человек но, получив удар копьем в левый бок, рухнул как подкошенный.