Александр. Великий поход - 4

Всех их возглавил Филота, что блистая ораторским искусством, пытался привлечь на свою сторону остальных македонцев.

— Персы сейчас слабы и раздавлены, они пойдут на любые наши условия лишь бы получить мир и сохранить свою власть на оставшейся части своих владений. Зачем нам нужно еще лить кровь и подвергаться опасностям свои жизни, когда мы все, что нам так необходимо получим мирным путем. Дарий сам привезет нам столько золота, сколько мы от него потребуем и будет только рад, что так легко отделался.

— Ты забываешь главную заповедь моего отца царя Филиппа, недобитый враг очень опасен и его следует уничтожить, — возразил ему Александр.

— Я это прекрасно помню и вовсе не призываю наше собрание к благодушию и какому-либо снисхождению к персам. Они наши старые враги и самый лучший разговор с ними на языке македонского оружия, но сейчас я говорю о другом. Хребет персидского могущества сломлен нами раз и навсегда, и этот факт уже не вызывает никакого сомнения ни у нас ни у врага. Так зачем же нам нужно идти дальше, проникать в их знойные и жаркие земли, когда можно остановиться в устье Евфрата, и получить все, что только пожелаем, не вынимая своего меча из ножен.

Александр коже ощущал, как эти сладкие речи начинают потихоньку разгадать его железных стратегов, и тем самым могут поставить жирный крест на его военных планах глубинного проникновения в Азию. Необходимо было, что-то предпринять и царь незамедлительно поспешил дать отпор.

— Ты красиво говоришь Филота, и если бы дело обстояло именно так, я бы полностью согласился с тобой, но это не вся, правда. Ты предлагаешь заключить мир с Дарием и получать спокойно золото под угрозой оружия. Вариант очень хорош, но он достоин простого торгаша или лавочника, но никак не македонского война — голос царя звенел от возмущения и обиды.

— И если ты забыл Филота, то я напомню тебе, что самой главной целью нашего похода было не звонкое персидское золото, что приятно звенит в кошеле, а священная месть за все города и земли, разрушенные персидским царем Ксерксом. Именно она сплотила разрозненные города Эллады и Македонию в единое целое и ради нее великие боги Олимпа даровали нам победу против персидских полчищ. Когда-то персы принесли огонь войны в Афины и надругались над греческими святынями, теперь мы должны сделать это в отношении их главного города Персиполя. Он подобно громадному пауку доверху набит золотой данью, которую сотни лет свозили в этот город покоренные персами народы Ойкумены. Туда же привез свою добычу из похода, привез и Ксеркс разрушитель. Пришла пора отдать этот старый долг, унаследованный от наших предков. Если кто — то из вас не хочет участвовать в этом и желает остаться в Сузах со своей добычей, то я только буду рад этому, потому что не желаю делить славу покорителя Персиполя с человеком ставящего свое золото выше нашего священного долга мщения. Желающие среди вас могут сейчас же отправиться в Македонию. Клянусь Зевсом, я ничего не сделаю этим людям и их родне, и пусть они живут с миром и спокойствием, если смогут!

Царь победоносно окинул взглядом своих соратников и тотчас ему в ответ полетел яростный гул голосов обиженных гейтеров. Все они выражали немедленную готовность выступить на Персиполь под командованием Александра.

Филота сразу осознал свое поражение и больше не посмел подать голоса против речи царя. Начальник гейтеров только многозначительно улыбался, показывая всем своим видом, что знает значительно больше, чем все остальные македонцы.

Когда командиры покинули дворец, к Александру подошел секретарь Эвмен, в ведении которого находилось управление разрастающегося александрова царства.

— Государь, опасные дела начинаются в нашем войске.

— О чем ты говоришь Эвмен? — удивился македонец.

— Я говорю о Филоте. Очень опасную игру затеял начальник гейтеров. Он явно настроен, быстрей закончить войну, и вернуться домой вопреки твоей воле.

— А ты? — спокойно спросил Александр, хотя в этот момент его душа вся сжалась, ибо Эвмен коснулся очень болезненной для него темы.

— Я полностью согласен с тобой царь, что сейчас мир с Дарием невозможен. Его нужно сначала пленить, а только затем думать о завершении похода. Филота сеет опасные семена, которые боком выйдут всем нам. Было бы куда спокойней, если бы он действительно остался в Сузах или вернулся в Македонию.

— Мой дорогой Эвмен, я очень рад, что ты разделяешь мои мысли. Слова Филоты сильно разочаровали меня, и я бы тоже желал бы видеть его в Сузах, но он сын Пармериона, прошел с нами от самого начала похода и просто так я не могу назначить нового начальника гейтеров без веских на то оснований.

— Если ты желаешь, я могу постараться найти для тебя эти веские причины — глаза Эвмена хитро мигнули.

— Как? Опять с помощью Нефтеха и его гадания?

— О нет. На этот раз все проще. В Дамаске Филота захватил в плен красавицу Антигону и сделал ее своей наложницей. Она ненавидит его и готова рассказать тебе все, что услышит из его уст и уст посетителей его шатра.

Александр на минуту задумался, взвешивая в своей душе нравственность, воспитанную в нем Аристотелем и жизненную необходимость которую диктовала жизнь, а главное основная цель продолжения похода. После некоторой борьбы, он с неохотой согласился на заманчивое предложение своего канцеляриста.

Ободренные сведениями от разведчиков и беглых персидских вельмож, что Дарий отступил в Экботаны и оставил Персиполь без войск, македонцы смело шли вперед. Рассказы о городе доверху набитого золотом подгоняли их ничуть не меньше царского приказа. Своими глазами, увидев богатства Вавилона и Суз, солдаты теперь свято верили любому слову о сокровищах персов и теперь идущие сзади сильно завидовали тем, кто ушел вперед. Успокоенные легкой сдачей двух персидских твердынь македонцы расслабились, потеряли бдительность, за что и были жестоко наказаны судьбой в лице Мегабиза. Да Дарий был Экботанах, но там не было славного воителя стремившегося нанести македонцам максимальный ущерб.

Прекрасно зная свою страну, перс решил непрерывно нападать на врагов умело, используя особенности местности. Перебирая в уме возможные места для засад, в числе первых Мегабиз выбрал земли уксиев. Они жили в горах на границе Сузианы и Персиды, и всегда взимали плату за поход по их землям. Мегабизу было несложно сильно завести горцев против македонцев и когда первые отряды подошли к их землям, врага достойно встретили.

Горцы просто перегородили узкую дорогу каменным завалом и потребовали от македонцев денег. Командующий авангардом Клит, стремясь первым захватить Персиполь, не стал дожидаться прибытия полководца, и сам атаковал уксиев. За что и поплатился десятью убитых и множеством раненых.

Подошедшие гоплиты Александра под прикрытием пельтеков и лучников попытались повторно атаковать врага, но были безжалостно обстреляны со скал стрелами и забросаны камнями. От новой атаки потери среди македонцев возросли, что очень радовало сердце Мегабиза принявшего с горсткой своих воинов участие в отражение штурма укрепления. Но, увы, он рано радовался. К его удивлению уксии, несмотря на все его уговоры, покинули свое укрепление на ночь и разошлись по своим домам. Лишь только по требованию Мегабиза они оставили несколько часовых на своих несокрушимых позициях.

Перс как чувствовал опасность и всю ночь не спал, с тревогой прислушиваясь к горной дороге. Этой ночью сам Александр во главе с телохранителями, щитоносцами и стрелками ударил по укреплению. Часовые, заметившие врага, подали сигнал опасности, но было уже поздно. Преодолев завал, македонцы ударили по выбегавшим спросонья горцам, вымещая на них всю свою злобу за неудачные дневные атаки.

От македонского меча мало кто спасся. Мегабиз вовремя увел своих людей, проклиная безмозглых "стратегов", так бездарно погубивших столь хорошее начало. Однако это не прошло для него даром. Перс воочию увидел слабости македонцев и решил непременно воспользоваться этим в самом ближайшем времени.

Александр спешил, извилистые горные дороги сильно задерживали его, и поэтому он решил разделить свое войско. Сам во главе с македонской пехотой, конницей, агрианами и лучниками двинулся к Персидским воротам кратчайшей дорогой к Персиполю. Пармерион вместе с фалангой и фессалийцами и обозами двинулся более спокойной дорогой в обход.

Разведчики вовремя донесли об этом Мегабизу, и он решил ударить по Александру. Когда македонцы дошли до самого узкого места дороги, им глазам предстала большая каменная стена, за которой укрылись персы. Едва македонцы встали перед препятствием, как с обеих сторон скал на них обрушились камни, и стрелы заботливо укрывшись на верху врага. Гоплиты попытались укрыться под щитами, наспех соорудив свою черепаху, но это не помогло. Падающие камни легко сминали их защиту и открывали лучникам оставшихся без защиты солдат. Македонцы гибли десятками, не имея возможности отомстить своему врагу.

Дополнительную сумятицу в построении врагов, вносили метательные аппараты, которые Мегабиз заботливо расположил за стеной, и с помощью которых персы поражали своих врагов. И тут случилось то, что еще никогда не происходило с македонцами, они побежали. Бежали победители Граника и Иссы, покорители Галикарнаса и Тира, люди, еще недавно разбившие великого царя Дария под Гавгамелами. Радостнее всего для Мегабиза было возможность видеть многочисленные потери среди врагов и полное отсутствие в своих рядах даже раненых.

Александр быстро усвоил преподнесенный Мегабизом урок и больше не пытался атаковать стену. Он вышел из ущелья и встал лагерем. На военном совете все старались не смотреть в глаза царю, так сильно они пылали ненавистью и гневом. Однако, несмотря на весь свой гнев, он трезво смотрел на вещи и запретил Кратеру и Мелеагру новую атаку, на которой так настаивали молодые стратеги.

— Она принесет новые смерти и не даст нам победы — горько констатировал царь и приказал идти в обход стены, благо имелось второе ущелье. Оно было не столь удобно как первое, но это не смутило царя. С легкой рукой он послал на разведку отряд лучников критян и пельтеков во главе с Гектором близким другом Филоты. Все с нетерпением ожидали известия о свободном проходе, были готовы к серьезной и опасной схватке с врагом, но все оказалось гораздо хуже.

Персы, затаившись среди камней, спокойно пропустили отряд, а затем обрушились на него градом стрел и камней. Из всех посланных уцелели всего двое, одного из которых убил сам Филота услышавший, что его друга Гектора сравняло с землей огромным валуном. Из-под него торчат только ноги, и вытащить тело, не представляется возможным из-за меткой стрельбы персов стоящих на скалах.

Вот тогда царь дал своему гневу место, грозно обругав Филоту и гневно сверкая очами, удалился к себе в палатку в сопровождении Гефестиона.

Войско стояло, время шло, а результата не было. Кратер вновь с Мелеагром и Кеном поднимали вопрос о штурме, но на этот раз их остановил Птоломей, рекомендовавший им лучше разработать эту операцию.

Помощь, как это было не странно, пришла со стороны просвещенного жреца Нефтеха. Будучи знакомым, с историей военного дела, он сразу обратил свое внимание на пастухов, чьи стада паслись неподалеку. День за днем он обходил их и случайно наткнулся на ликийца, который ранее попал в плен к персам и хорошо знал эти места. Желая отплатить за все годы рабства и прилично подзаработать, он рассказал об обходном пути через горы. Нефтех сразу же доставил его в лагерь, где представил его своему патрону Эвмену и его другу Пердикке, окрепшего от полученного в битве ранения.

— Царь вот это человек знает и может показать обходной путь через горы, — молвил Пердикка, вводя ликийца царский шатер, — его нашел египтянин Нефтех, по-нашему с Эвменом приказу среди остальных пастухов. С его сведениями теперь ты непременно одержишь победу и отомстишь за наших павших солдат.

Александр с сомнением поглядел на пастуха стоящего перед нм на коленях. Тот только трясся и постоянно кивал головой от радости видеть прославленного полководца и освободителя всех греков.

— Ты знаешь обходной путь?

— Да великий — подтвердил человечек, от которого резко пахло овцами. Видя сильное недоверие царя, в разговор вступил Эвмен.

— Вспомни Фермопилы, Александр. Неприступное укрепление греков, сдержавшее натиск орд Ксеркса пало от измены.

— Ты прав — произнес македонец после короткого раздумья — покажешь дорогу, я по-царски награжу тебя, а обманешь, повешу.

Согласие было достигнуто и пастух едва стемнело, повел отборные войска во главе с царем и Пердиккой, по глубоким снегам и ущельям ориентируясь по только одному ему известным приметам.

На рассвете, гоплиты Пердикки вырезав боковое сторожевое охранение персов, и осторожно передвигаясь по камням, вышел к перевалу. Здесь располагался резерв Мегабиза на случай атаки македонцев. Полководец выждал пока не подошли все воины, и атаковал неприятеля. Одновременно он приказал громко трубить в трубы, давая, таким образом, сигнал Кратеру к началу атаки на укрепление. Персы были сильно напуганы появлением злого Искандера, но храбро встретили его войско, оказавшись между двух огней.

Получив сведения о порыве врага в свой тыл, Мегабиз сразу же отдал приказ своим главным силам отходить. Персы не подались паники, которая часто возникает в подобных случаях. Они спокойно и мужественно покинули свои укрепления. Воины смело бились с гоплитами, орудуя своими пиками и секирами, против копий и мечей врага. Будь враг один, они смогли бы достойно выстоять против него, но наличие в тылу Александра все меняло. Он подобно лесному пожару пожирал резерв, стремясь не допустить слияние двух частей войска.

Македонцы прорвали строй, когда основная сила во главе с Мегабизом, уже подходила, активно преследуемая Кратером. С громкими криками устремились в прорыв гоплиты твердо уверенные в своей победе, намериваясь ударить в спину отходившим, однако жестоко просчитались. Персы вовремя успели подтянуть оставшихся стрелков и ударную конницу. Сначала на гоплитов обрушились стрелы, а затем ударила тяжелая кавалерия, имевшая давние счеты с гоплитами со времен Гавгамел. Пока Мегабиз атаковал Пердикку и останавливал Александра, кавалеристы ожесточенно рубились с Кратером. Его гоплиты не ожидали столь яростного сопротивления со стороны уже обреченного противника. Македонцы уже привыкли, что персы сразу бегут, но теперь бежали они, не выдержав удара.

Конечно, много воинов, почти вся пехота, полегла под мечами македонцев, прикрывая отход самого Мегабиза, но и немало гоплитов потерял и Александр. Он не смог из-за потерь сразу преследовать отходящих персов, благоразумно посчитав остановиться на достигнутом результате. Отходя на восток, Мегабиз уничтожил мост через реку, что заставило Кена и Аминту простоять лишний день, наводя переправы.

Горы кончились, теперь персы уже не могли делать засад и, скрипя сердцем Мегабиз, приказал своему потрепанному отряду отходить на Экбатаны. Летучие конники Филоты попытались перехватить его, но были жестоко разбиты во встречном бою.