Александр. Великий поход - 4

А тем временем в палатке раненого стратега Пармериона, начальник конницы Филота гневно изливал свое негодование в адрес Александра.

— Какая черная неблагодарность досталась нам с тобой за все то, что мы сделали в этой битве для царя! Оба мы стояли на флангах и сдерживали наступление многократно превосходившего нас в численности врага, пока Александр пробивался к Дарию. Только на костях наших солдат, он смог одержать эту победу и что мы получили в благодарность!? Откровенно плевок в сторону истинных героев этого сражения. Для всех у царя нашлось доброе слово, и лишь только тебе одному он посмел бросить упрек в том, что он упустил Дария! Неблагодарный мальчишка! Сколько раз в трудный момент мы бескорыстно оказывали ему помощь, в которой он так остро нуждался и вот как он нас за все отблагодарил!

— Ты не совсем прав сын мой, — глухо ответил Пармерион, в душе переживая холодность от царского упрека по поводу развала левого фланга. — Царь жалует нас своей милостью. Ты начальник гейтеров, а я командовал его левым флангом в этой битве. И если не сумел его удержать, то видно стал стар.

— Стыдись отец. Именно твое упорство и мастерство спасло положение, а не липовая доблесть Кратера как об этом говорят по всему лагерю. Я отчаянно бился с согдийцами, прикрывая фланг царя, и не моя вина, что с таким количеством всадников не смог опрокинуть врага. Он пренебрег твоим советом напасть ночью на испуганных затмением персов, нагло заявив, что он не ворует побед. А когда после смерти Филиппа, ему понадобился твой авторитет и голос в его пользу, он не побоялся отнять трон у законного наследника престола Филиппа.

— Замолчи Филота, не поминай эту скорбную историю в светлый день нашей победы. Не стоит омрачать его мрачными воспоминаниями. Радуйся, что Дарий со своим войском разбит и впереди у нас Вавилон и Сузы, где персы хранят свою несметную казну.

— Я радуюсь отец. Я радуюсь победе, тому, что мы с тобой живы, но не хочу, что бы он в угоду не родовитым македонцам отнимал у нас ту славу и почет, которые нам принадлежат по праву.

— Уверен, что Александр бросил свое обвинение в порыве гнева от неудачной погони, — рассудительно произнес старый полководец. — Пройдет время и царь даст нам заслуженные нами милости. Я в этом уверен, потому что иначе он обратит против себя все военное собрание.

— Да этого он пока еще боится и с этим считается. А в нем у нас много сторонников — с радостью подытожил Филота, довольный тем, что смог нащупать уязвимое место в силе Александра. В миг, все прежние проблемы стали казаться совсем иными. Звонко хлопнув в ладони, он приказал слуге организовать победный пир и приготовить свою наложницу красавицу Антигону. Она была взята македонцами в плен в Дамаске, и досталась Филоте при разделе войсковой добычи. Страшно гордый своей долей, он теперь всюду возил пленницу с собой, постоянно демонстрируя ее македонцам как удачный трофей.

В стане проигравших битву персов царили уныние и ощущение катастрофы. Пункт сбора разбитого воинства стал город Арабелы, куда непрерывно стекались все спасшиеся от мечей противника персидские воины и конные отряды.

Мегабиз прибыл в город уже поздно ночь, вместе со своей конницей. Царь Дарий расположился в скромном дворце правителя города совершенно не подобающего для статуса великого царя Персии. Покинувший поле боя под нажимом своих охранников, он пребывал в подавленном состоянии от случившегося горя. Прибывший вместе с ним бактрийский сатрап Бес, настаивал на дальнейшем отступлении, но царь желал собрать всех уцелевших воинов. Каждого из вновь прибывшего командира уцелевших отрядов, доставляли к царю, который желал лично услышать его отчет о проигранной битве.

Уже прибыл Мадий и Сатибарзан, подошли остатки отрядов индов и парфов, но Дарий упрямо ждал Мегабиза, словно желая услышать из его уст, что — то очень важное для себя. Узнав о прибытии командира каппадокийцев, царь сразу встрепенулся и жадно уставился на дверь. Теперь это не был усталый человек, упустивший свою победу из-за глупого случая. За столом сидел государственный муж, перенесший сильное потрясение, но не сломленный гримасой насмешницы судьбы.

— Рад видеть тебя в полном здравии Мегабиз, — пылко произнес Дарий, приветливо вглядываясь в лицо прибывшего, — расскажи, как ты воевал и что сделал в этом сражении.

Мегабиз храбро шагнул перед царем и начал свое повествование, смело, глядя в глаза повелителя.

— Твой план светлейший был безупречен. По приказу Мадия, я атаковал македонцев и прорвал их фланг. Как мы и предполагали, оборона там была не очень сильна, но македонцы выставили вторую шеренгу гоплитов, с которыми нам пришлось драться дополнительно. Твои конники царь, дрались как львы, и враг ничего не мог с нами сделать, справедливо платя своей головой за каждого убитого нашего воина. Сковав македонцев боем, я послал в прорыв Атропата в надежде, что он ударит с тыла по вражеской фаланге и привезет тебе голову Александра.

По мере рассказа глаза Дария оживали, наливались силой и гордостью за свое войско, которое было так близко к долгожданной победе.

— Но, где голова? — сварливо бросил Бес, ревностно заметив перемену в царском лице. — Мы так же сражались с македонцами, но нужной поддержки не получили.

От едких слов Беса глаза Дария наполнились гневом и стоящие с ним военачальнику проворно отвели свои взгляды в сторону, но не Мегабиз. Перс с упоением продолжил излагать свою правду.

— Малодушный Атропат увлекся грабежом лагеря и не захотел атаковать фалангу с тыла, решив, что дело сделано. Этот шелудивый пес, уже поплатился своей головой за мерзкий проступок и если бы я знал, что великий царь здесь то непременно привез бы ее в подарок светлейшему.

— Продолжай — громко бросил Дарий, который узнал имя виновника его поражения и то, что его постигла заслуженная кара.

— Если бы я знал об измене Атропата, то не минуты не колеблясь, сам атаковал фалангу македонца и не ушел бы без победы — заверил Мегабиз царя. В ответ желчный Бес звучно цокнул языком, но встревать в разговор побоялся, видя с какой жадностью, царь слушает сатрапа.

— Мои люди смело били врага, и если бы у нас в запасе было бы еще полчаса времени, то мы прорвали бы и этот строй. Все спутал Александр, внезапно ударивший нам в спину. По крикам из центра я решил, что ты светлейший погиб был очень омрачен. Видя, что мы проиграли битву, я ударил по македонцам, и пробил своим верным мечом себе дорогу через их ряды.

— Не видел ли ты в этом бою Александра? — спросил оживший Дарий

— Нет, его не видел, но вот его близкий друг Гефестион точно ранен, и я надеюсь на милость богов смертельно.

— Значит своим спасением, я обязан тебе — медленно проговорил Дарий. — Ведь он наверняка бы догнал меня со своими товарищами, если бы не истошные крики Пармериона.

— Я бесконечно счастлив царь, что хоть чем — то смог помочь тебе в этот трудный для всех нас день.

Хорошо. Бес, прикажи собрать всех сатрапов на военный совет. Обсудим наше положение.

Сборы были не долги, и вот уже комната наполнилась разномастными людьми, которых объединяло только одно, поражение в недавней битве. Первым начал Мегабиз, который еще не отошел от своего пересказа былого.

— Враг празднует свою победу и полностью беспечен. Сейчас он слаб как никогда, потому — что полностью списал нас и не ожидает ответного удара. Дозволь господин мне совершить набег на их лагерь. Конечно, наше поражение это полностью не исправит, но нанести максимальный урон и испортить им праздник мы сможем сделать.

— Не дело ты говоришь сатрап, — прервал его Мадий, — только людей положишь зазря теша свое несостоявшееся самолюбие.

— Но момент для нанесения внезапного удара сейчас самый выгодный, — не соглашался Мегабиз, — если к моим каппадокийцам добавить еще согдов и бактрийцев, я уверен мы сможем хорошо потрепать врага и спокойно уйти обратно.

— Нельзя рисковать спасенной конницей, ее стоит приберечь до лучших времен, когда можно будет ее использовать с полной отдачей — авторитетно заявил Бес, и Дарий с ним согласился.

— Сейчас нам стоит решить, что делать дальше. Защищать Вавилонию или отойти вглубь страны? И если отойти то, как далеко? — произнес царь.

— Позволь мне сказать, светлейший, — быстро проговорил Бес. — Я считаю, что Александр не двинется вглубь Персии, довольствуясь Месопотамией. Наш климат слишком жарок для северян и они, измотавшись в песках Евфрата, не будут гореть особым желанием идти дальше. Поэтому нам следует отвести все свои силы в Персию к Экботанам и здесь дать македонцам новое сражение.

— План хорош — поддержал говорившего Мадий. — Вавилоняне ненавидят нас и в любой момент готовы поднять восстание и ударить нам в спину. Пусть македонец сам справляется с этими гадюками, которые не сильно желают признать над собой новую власть.

— Вы оба не правы — яростно отвечал Мегабиз, — у Вавилона крепкие двойные стены, в городе большой запас продовольствия, вода под боком. Он сможет долго простоять в любой осаде перед любым войском.

— Самим сесть в осаду и дать врагу поймать себя в каменный мешок. Поистине мудрое решение в нашем трудном положении. Ты забыл наверно Мегабиз участь Милета, Галикарнаса, Тира и Газы, которых македонец неизменно брал после долгой и упорной осады. И не забывай о вавилонянах, они не на нашей стороне — степенно отвечал Мадий, но сатрап Каппадокии не согласился.

— Любая осада это долгая борьба с неизвестным концом. Если занять город небольшими силами его можно длительно оборонять даже от македонца. А когда он прочно увязнет в осаде, в этот момент необходимо ударить с тыла всеми основными силами — горячо убеждал Мегабиз собравшихся военачальников.

— Он взял Тир и Газу, потому — что никто не беспокоил его и позволял спокойно душить сопротивление города. Зажатый же с двух сторон, он не сможет в полную силу использовать свою конницу и фалангу и будет обречен на поражение. В отношении же угрозы вавилонян, то они уже не те, что были сто и двести лет назад. Мужество и сила покинули их окончательно после покорения их города великим царем Киром. Наша власть полностью сломила им шею, и они признают любого, кто займет их город.

Пламенная речь Мегабиза произвела впечатление на царя, но были против Мадий и Бес.

— Рискованное дело ты предлагаешь. Еще чуть — чуть и подобно покойному Харидему начнешь предлагать выжигать все на пути македонцев, дабы оставить их без припасов — осторожно промолвил бактриец.

— Да, — пылко бросил Мегабиз — Харидем был прав, требуя уничтожить все на пути врага и обречь его на голод и страдания. Голодный гоплит не так резво воюет.

Хитрый Бес недаром подвел имя Харидема к обсуждению вопроса о защите Вавилона. Опытный царедворец, специально приплел покойного стратега казенного ранее по приказу Дария в порыве царского гнева. И пусть Дарий потом сожалел об этом и даже признал правоту суждений грека, но с тех пор он всегда чувствовал себя неуютно при упоминании имени казненного. Простодушный Мегабиз легко попал в хитрую ловушку, и едва прозвучало имя стратега, как царь поспешил, согласился с мнением Беса.

— А Сузы?! — воскликнул Мегабиз.

— Я, конечно, понимаю, что там у тебя дом и жена, — едко заметил сатрап — но Сузы, тоже полный опасности измены подобно Вавилону. Сузианцы всегда ненавидели нас и постараются предать в любой удобный момент. К тому же это своеобразная золотая ловушка для македонцев. В городе располагается часть нашей казны, и мы не станем ее вывозить. Пусть македонцы получат часть нашего золота, ведь ради него и был затеян греками весь этот долгий поход. Так пусть же они получат то к чему, столь стремятся и с помощью чего наши отцы всегда одерживали победы там, где было бессильно наше оружие. Человек, вкусивший блага не захочет их терять перед неизвестным грядущим. Думаю, что после этого мы сможем легче вступить с ними в переговоры и, отдав Месопотамию на грабеж, все вернем мирным путем.

Военачальники согласно закивали своими увитыми бородами. Вернуть все мирным путем это очень мудро и на это стоит пойти. Однако Мегабиз продолжал упорствовать.

— Вы забываете, что Александр не тот человек, который будет довольствоваться частью, ему надо все. Вспомните предложения нашего царя, которое он сделал ему до битвы. Македонец отверг их, хотя они были очень заманчивы, и за принятие их высказывался Пармерион соратник Филиппа. Столь щедрого дара никто из греков никогда не получал за все время наших с ними войн. А он отверг его, не желая идти на компромисс.

— Ему тогда нужно было золото для своих усталых солдат как реальная сиюминутная награда за их кровь и пот — бросил весомый аргумент Бес.

— Получив которую, он станет еще сильнее и потребует еще. Это опасный путь, отдавать врагу свою территорию и золото в надежде, что он успокоиться и пойдет на заключение мира.

— Пойми же, Мегабиз! — гневно бросил царедворец — Нам нужен перерыв, что бы собрать новые силы. Ты сам недавно предлагал ударить по отдыхающему врагу. То же самое мы сделаем, когда соберем новую армию, а македонцы будут праздновать в Вавилоне и Сузах. Постараемся договориться, а нет, вот тогда, ты сам поведешь свой ударный отряд на врага — пообещал Бес.

Сатрап был кровно заинтересован в отходе царя с остатками войска именно к Экботанам. Персидская столица была в его подчинении, и тогда он становился по отношению к Дарию, самым влиятельным из всех присутствующих сатрапов. В душе Бес давно лелеял мечту об умном царском соправителе, и теперь судьба сама сдавала ему козырные карты. Мегабиз же не вписывался в эти планы и верткий сановник, чувствуя его влияние на царя, стремился всеми силами оттеснить его с первых позиций. Это понимал и Мадий, которому появление нового энергичного царского фаворита не сулило ничего хорошего. Каждый из них отчаянно бился за свое место, под солнцем полностью забывая о спасении своей державы.

— Я поддерживаю мнение Беса о золотой ловушке, обратился к царю сатрап. — Пусть македонцы попробуют эту похлебку, и тогда клянусь богом, они станут сговорчивее. Ведь даже гордые спартанцы, утопившие в колодце наших послов во времена похода Ксеркса, охотно брали наше золото для борьбы против своих соплеменников; фиванцев и афинян. Теперь же их царь Агис наш верный союзник против Александра и вот-вот должен поднять против него общегреческое восстание.

Луч надежды разом озарил лица собравшихся в зале людей. Все они прекрасно понимали, что успех Агиса позволит завершить замысел Мемнона о полной изоляции страшного погубителя персидской славы, в крепких тисках чужой страны отрезав Александра от его основной базы.

— Слишком долго он готовился отработать наши деньги — с гневным упреком бросил Мегабиз, но Бес незамедлительно парировал его слова.

— Лучше поздно, чем никогда. Так говорят наши мудрецы, и они правы. Пусть Александр полностью увязнет в песках Месопотамии, отдалившись от своей родины как можно дальше. Все его снабжение армии свежими силами весит на волоске, который должен перерубить спартанский меч. Вступив в борьбу, инородцы сами уничтожают друг друга, ради нашей выгоды затмив свой разум золотым туманом. Кто бы ни одержал вверх в этой схватке, он будет очень слаб после своей победы и не будет страшен нам. Подождем чуть — чуть и возможно бог солнца проявит к нам свою милость.