Александр. Великий поход - 4

Подобный обряд отхождения к Морфею, вызывал у всех ее мужчин, имевших счастье разделить царское ложе стойкое удивление, но Олимпиада упрямо держалась за него, свято веря, что именно это позволит сохранить свое тело в прекрасной форме на протяжении многих лет. Многие молоды девушки, позавидовали бы стройности и подтянутости мышц тела царицы, если бы имели возможность видеть его и сравнить со свои прелести.

Эпиротка родилась и выросла в горной стране, где издавна не было большой роскоши и, где она с малых лет научилась обходиться самым малым. Олимпиада была женщиной не простой судьбы, над которой злые Мойры постоянно подшучивали, непристано отдаляя от нее то, к чему она стремилась всю свою жизнь.

Рожденная в царской семье царя Неоптолема и царицы Эвридики, девочка рано лишилась родителей, которые подозрительно быстро скончались от неизвестных болезней. В виду малолетства Олимпиады и ее брата Александра, власть в стране захватил ее дядя Арриба, для которого малые дети брата представляли постоянную угрозу потерю трона. Особенно у Аррибы раздражение вызывала Олимпиада в которой он сразу определил свою главную соперницу. Неизвестно как бы сложилась ее дальнейшая судьба, но в семилетнем возрасте во время очередного смотра подросших девочек, ее заметил верховный жрец Доротек. Разом, выделив из всех остальных будущую царицу, жрец своей властью определил Олимпиаду в менады, повелел готовить ее со всей тщательностью для служения великому богу Дионису. Так верховный жрец мгновенно вывел эпиротку из-под опеки дяди и возможно этим сохранил ее жизнь.

В течение долгих семи лет, под присмотром опытных и знающих вакханок, познавала Олимпиада все тайны великого служения дивному богу вина и плодородия. Старый жрец строго следил за ее воспитанием, стараясь вылепить из нее настоящую фанатичку своего культа. За этот период эпиротка получила хорошее образование, научилась великолепно владеть свои телом, танцевать с ручными змеями и познала все тайные секреты любовных утех, которые открывались только самым перспективным последовательницам культа.

Следя за ее быстрыми успехами, Доротек уверенно прочил девочку в главные менады, но великие Мойры опять отдалили ее от власти. Едва Олимпиаде минуло двенадцать лет, скоропостижно скончался ее наставник. Этому событию особенно обрадовался дядя Арриба. Новый верховный жрец был его протеже, и путь в главные менады Эпира для девочки был навсегда закрыт. Теперь по приказу царя из племянницы целенаправленно делали вакханку, которая обычно становилась простой жрицей Диониса, постоянно приписанной к одному из его храмов и не имевшей возможность покинуть его.

Участь безрадостная и унылая, однако, царский замысел шел гораздо дальше и был более подлым. Ибо Арриба желал видеть Олимпиаду непременно в роли вакханки гетеры. Они особенно ценились среди фракийцев, иллирийцев и трибалов особенно яро поклонявшихся винному богу. А учитывая царское происхождение девочки, от них можно было получить хорошие деньги, продав Олимпиаду этим диким племенам.

Исполняя желание царя, учителя хорошо справились со своей задачей, и когда к четырнадцати годам Олимпиада созрела и сформировалась, оставалось найти богатого покупателя. В полной тайне, по приказу царя, в соседние с Эпиром страны были отправлены доверенные люди. У всех было задание узнать и по возможности пристроить в хорошие руки юную гетеру царских кровей, отныне которой предстояло добывать себе пропитание своей плотью.

Именно один из таких сводников решил показать находившемуся в то время в Додоне, македонскому царю Филиппу в качестве достойного развлечения. Приехав в Эпир за советом к Додонскому оракула, Филипп, как настоящий знаток женщин, сразу распознал в Олимпиаде будущую красавицу. Однако кроме похоти, Филипп увидел и прекрасную возможность достать себе достойную супругу царских кровей.

Его мать Эвридика очень практичная женщина, после занятия его сына престола постоянно твердила ему о необходимости женитьбы, и иметь законного отпрыска для укрепления своей власти. Олимпиада как потомок Ахиллеса была наиболее выгодной партией Филиппу после череды танцовщиц и простых македонянок, от которых он имел детей. Предложение македонца стало громом среди ясного неба для Аррибы. Он не мог напрямую отказать столь сильному соседу, за плечами которого была не одна победа, над своими врагами одержанная царем с помощью своего войска.

Положение царского дома потомков Ахиллеса было очень не стабильное, и эпирот дал предварительное согласие на этот брак. Доброхота, рекомендовавшего Эпиротку Филиппу, Арриба с горя удавил и развернул энергичные усилия для расстройства столь опасного для него союза. По совету одного из приближенных, самым простым и вместе с тем достоверным способом было похищение царской племянницы финикийскими купцами, которые не брезговали подобным ремеслом с большой для себя выгодой. Арриба быстро нашел общий язык с азиатами, которые твердо обещали продать юную гетеру в гарем одного из азиатских владык. Но судьба вновь поменяла свой узор, и вопреки достигнутой договоренности купеческий корабль не пришел в потаенную бухту, дав Олимпиаде неожиданную отсрочку.

Тем временем, кандидатура Олимпиады в качестве достойной супруги сыну очень понравилась Эвридике, и вскоре за ней, по приказу царя было отправлено брачное посольство. Царь Эпира пытаясь оттянуть столь опасную для себя свадьбу всячески развлекал дорогих гостей, устраивая пиры, симпозиумы и охоту, но Филипп постоянно торопил послов и Арриба был вынужден все таки отправить царевну в далекую Пеллу. За прошедший с момента встречи год, Олимпиада еще больше расцвела и похорошела к большой радости Филиппа, который торжественно встретил ее на пороге своего дворца и представил матери.

Молодая эпиротка, выросшая в постоянной нужде, была потрясена красотой и роскошью македонского двора, которая казался ей сказочной по сравнению с тем, что она оставила. Царь Филипп представал прекрасным принцем, который вошел в ее жизнь яркой звездой и открыл совершенно иную жизнь. Однако медовый месяц закончился удивительно быстро. Насытившись плодами своей любви, царь поспешил, уехал на войну, оставив молодую жену открывать совершенно иные стороны своей новой жизни.

Олимпиада быстро открыла для себя не приятную истину, что ее мужу она нужна только как юная рыжеволосая красавица с упругой грудью и стройными ногами имеющая царское происхождение, и только. Услужливые люди быстро перечислили ей весь список женщин царя и его внебрачных отпрысков. Эпиротка была в ужасе от открывшейся ей правды, постоянно твердила, что царь любит только ее, но жизнь приносила ей факты плотских увлечений мужа.

Кроме этого, титул царицы Македонии в отношении неё только звучным титулом. В управление страной, на что она так надеялась и к чему сильно стремилась, царь допускать её совершено не собирался. Вся дворцовая знать желала видеть в ней только смазливую куклу, и за спиной откровенно обсуждали ее прелести и сексуальные возможности.

Холодный ушат дворцовой действительности сразу же выбил молодую эпиротку из душевного равновесия. Мир радости, в котором она находилась последнее время, полностью померк для нее. Именно в этот момент ее одинокая красота привлекла к себе внимание знатного иностранца временно находившегося в столице Македонии. То был знатный египтянин, бежавший из своей страны после очередного захвата ее персами. Он не раскрывал своего инкогнито, но молва упорно твердила, что он один из сыновей последнего египетского фараона Нехобета, которого отец отправил заранее за пределы Египта, предчувствуя падение страны.

Египтянин был богат, образован и неплохо владел астрологией и не дурен собой. Используя эти факторы, он быстро вошел в македонскую богему и благодаря чему прекрасно знал все последние столичные новости. Красавица эпиротка поразила его воображение и, едва царь Филипп отправился в свой очередной воинский поход, хитрец решил немедленно начать осаду крепости.

Благодаря своему умению составлять правдивые гороскопы, египтянин легко обратил на себя внимание молодой царицы, которая однажды пригласила его во дворец для беседы. Египтянину было достаточно одного взгляда, что бы понять все те тревоги, которые заполняли юную душу Олимпиады. Царица не без основания опасалась, что через несколько лет, Филипп может бросить ее, как бросал двух других ее предшественниц.

Своего посетителя Олимпиада решила принять на открытой террасе дворца, избавившись сразу от лишних ушей и одновременно соблюдя правила царского приличия. Усевшись в кресло, она милостиво улыбнулась чужестранцу и предложила присесть на небольшую скамейку у своих ног. Прибывший египтянин учтиво поклонился царице и с такой легкой и непринужденной грацией опустился на скамью, что сразу завоевал ее симпатию. Несомненно, царский сын — подумала про себя эпиротка, с тихим восторгом разглядывая молодого человека.

— Скажи Мефрен, правда ли то, что ты можешь предсказывать судьбы людей, высчитывая их по звездам — спросила царица астролога, уединившись с ним на открытой террасе дворца.

— Нет, царица. Звезды далеки от нас и им нет дела до наших судеб. Но с помощью своей алидады, зная даты рождения людей, я могу легко узнать, что сулят им великие Мойры.

Услышав его слова, Олимпиада закусила свою красивую губку, не решаясь попросить чужака о главном, ради чего собственно она и рискнула пригласить к себе астролога.

Видя эти колебания, Мефрен поспешил прийти ей на помощь.

— Ты видно желаешь госпожа, что бы я проявил перед тобой своей искусство гадания?

— У меня нет денег, оплатить твои услуги — чуть слышно произнесла она, потупив свои зеленые глаза.

— Для прекрасной жены царя Филиппа, я готов сделать это даром — Олимпиада вся вспыхнула, услышав, что ее никому неизвестную эпиротку, столь знатный и богатый царский сын, назвал прекрасной. Проглотив комок в горле, она едва заметно кивнула головой. Закрепляя наметившийся успех, Мефрен извлек из богато отделанной кожаной сумки свое гадательное приспособление.

То было настоящее произведения искусства. Изготовленная из чистого золота алидада неизменно потрясала воображение македонцев своей роскошью и таинственностью. Сделанная в виде тонкого листа, она была богато украшена драгоценными камнями и металлами, которые изображали планеты, созвездия и прочие астрологические атрибуты, помогающие узнать людскую судьбу. Олимпиада как завороженная смотрела на это чудо искусства неизвестных мастеров, не в силах оторвать от нее свой взгляд.

Никогда в жизни она не видела такого количества золота, вот так просто переделанного в астрологический прибор. Каждая планета имела свой камень, а созвездие свой замысловатый знак. Серебряными и бронзовыми нитями была исчерчена астрологическая доска.

— Я получил ее в храме бога Птаха от самого великого Амасиса после посвящения ранг истинного мастера астролога жрецами этого храма, — доверительно говорил Олимпиаде египтянин, продолжая безошибочно завоевывать душу будущей своей жертвы, — что ты желаешь знать?

— Свою судьбу и судьбу царя Филиппа. Как долго мы проживем вместе с ним и, что готовят нам Мойры — тихим голосом произнесла Олимпиада, рискнувшая доверить гадателю свою сокровенную тайну, которая при этом явно читалась на ее лице.

Узнав даты рождения обоих супругов, египтянин с упоением занялся работой. Золотым циркулем с железными иглами выверял и отсчитывал он на своей драгоценной доске необходимые для гадания данные. С таинственным видом совершал Мефрен свои подсчеты нагоняя на юную зрительницу дрожь и страх ее неведомым будущим. Наконец завершив действо, Мефрен объявил Олимпиаде ее судьбу.

— Счастливо и в любви проживешь ты с царем Филиппом. Верной опорой будешь ему ты, во всех царских делах и замыслах. Но недолго продлиться твое счастье, госпожа. Другая женщина перейдет тебе дорогу, и лишит тебя венца, трона и брачного ложа.

С побелевшим от страха лицом слушала Олимпиада пророка, что вещал все самые страшные вещи, которые она так опасалась.

— Однако великие Мойры благоволят к тебе прекрасная царица, ведь недаром в тебе течет кровь великого Ахилла и видно твоя нить судьбы особо отмечена этими богинями. Твой жребий с Филиппом неизменен и никто не сможет переменить его, даже сами Мойры. Но вот подправить его можно.

— Как!? — сдавлено, произнесла Олимпиада, сжав до синевы пальцы своих рук. Завороженная происходящим, она полностью обратилась в слух, внимая каждому слову египтянина.

— Гороскоп предрекает, что если ты по своей воле сойдешься с богом, то родишь себе великого защитника, который никогда не даст тебя в обиду. Как божественный отпрыск, он своими деяниями может превзойти самого Геракла, которого тоже родила смертная женщина. От Филиппа же ты родишь простого смертного, который полностью повторит судьбу своего отца. Он будет царствовать, воевать с соседями и иметь несколько жен. Великое предначертание лежит на твоем лоне, ибо оно может зачать сына бога, или сына простого человека с его обыденным уделом смертного.

Сильная волна жара прилила к лицу эпиротки, как только она услышала свою судьбу. Страх и ужас охватили Олимпиаду, когда она узнала жребий Мойр и то средство способное изменить его. Сердце учащенно заколотилось, лоб покрылся испариной, а во рту пересохло. Видя состояние своей собеседницы и то, что она не может решиться на измену мужу, Мефрен доверительно улыбнулся колеблющейся девушке. Получив ментальный толчок, она облизнула свои губы и хрипло произнесла — с каким богом я должна сойтись?

— С ливийским богом Зевсом — Амоном. Только его семя поможет тебе изменить свой удел и даст верного защитника от всех людских напастей.

— Каков же он из себя? — с дрожью в голосе спросила Олимпиада.

— Бог высок и статен, с золотой головой барана и жезлом верховной власти в одной руке и анкхом в другой. Не к каждой из смертных является он под покровом ночи, дабы соблюсти тайну встречи со своей возлюбленной. Редкие смертные становятся его женами, и получают от него священное семя. Если ты решишься на этот важный шаг, то не медли, ибо для благоприятного зачатия у тебя всего две недели.

— Так мало! — жалобно воскликнула эпиротка.

— Да, — жестко произнес гадатель, — две недели отвели тебя Мойры на выправление своего жребия.

Бедная Олимпиада попала в ловкие руки человека разбившего не одно доверчивое женское сердце. Уверенно играя на страхе царицы, египтянин добился желаемого, зажав свою жертву в тиски времени. Добившись для себя статуса посредника, он вскоре получил доступ во дворец и в одну дождливую ночь, когда грохотала молния, и гремел гром, Мефрен проник в царскую спальню с маской барана на голове.

Согласно полученному приказу, эпиротка лежала на кровати с закрытым свадебной фатой лицом и полностью обнаженным телом. Лоно ее было усеяно зернами пшеницы и облито виноградным вином в знак плодотворности царского чрева. Увидев живого бога в плоти, Олимпиада впала в священный трепет и покорно отдала свое тело во власть новоявленному богу.

С большой жадностью смотрел Мефрен сквозь прорези глаз, на прекрасное тело, отданное в его полное распоряжение этой ночью. Твердой и властной рукой перевернул лжеАмон свою покорную жертву на живот и, поставив на колени начал свое соитие. Олимпиада тонко пискнула, когда ощутила в себе грубо вторгающуюся горячую плоть, но сильный хлопок по ягодице заставил ее умолкнуть. Хитрый египтянин покрыл свое естество особой смесью вызывающей сильное возбуждение при соитии. Олимпиада полностью потеряла над собой контроль и позволяла самозванцу беспрепятственно познавать все прелести юного тела. Закончив свое дело, усталый, но довольный бог удалился, оставив обессиленную царевну на брачном ложе, приказав ей ждать его следующую ночь.