Нф 2017: Церебрум

Алеся Троицкая

Церебрум

Далекое будущее — какое оно? Светлое и безоблачное или мрачное и потерянное?

Но каким оно является для Эвы, девчонки, выросшей в глухом лесу вне системы, далеко от идеального мира? Мира, в котором правят металлические 'боги'. Мира, в котором люди воссозданы из праха, чтобы скрасить бесконечность божественного существования.

Не знаете?

Вот и Эва не знала, пока не отправилась в Церебрум на поиски пропавшего отца.

Сумеет ли она противостоять жестокой новой цивилизации, найти отца и вернуться домой? А самое главное — сумеет ли сохранить свою душу?..

Пролог

Шесть правил идеального робота

Правило первое: Не доверять роботам задачи, которые связаны со значительным риском для общества. Другими словами, действия роботов должны быть предсказуемы, а возможность катастроф сведена к минимуму.

Правило второе: Ни при каких условиях не доверять роботам оружие и/или не предоставлять им управление вооружением.

Правило третье: Соблюдать три Закона робототехники Азимова:

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

2. Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности, пока это не противоречит Первому и Второму Законам.

Правило четвертое: Программирование роботов с учетом целого ряда условий и принципов. Одним из них является принцип максимально полезных действий — то есть, выбирать из целого ряда возможных поступков лишь те, которые принесут пользу как можно большему количеству людей.

Правило пятое: Наделять робота только основным набором эмоций.

Правило шестое: Не наделять машину СОЗНАНИЕМ — 'РАЗУМОМ'!

Мы пренебрегли всеми этими принципами во благо человечества. И не успеем осознать свою ошибку, так как нас... не станет.

Последняя запись из дневника Грегори Райна.

Год 2220

Глава 1

— Вы Антигус? Хозяин Эсфиры?

— Да, — принципал с прилизанной причёской поспешил подняться и протянуть руку в знак приветствия мужчине в медицинской робе.

— Прошу, проследуйте за мной.

— Если вы видите в этом необходимость... — недоумение Антигуса можно было легко прочесть по лицу.

Он робко прошёл за доктором в просторный кабинет, где не было ничего лишнего и все казалось подчеркнуто строгим: в бело-сером исполнении.

— Прошу, присядем.

— Ваше приглашение настораживает, доктор, я не понимаю, для чего я здесь, — оставаясь на ногах, сказал Антигус.

Но доктор не ответил. Он неспешно, с вычурной небрежностью прошествовал за широкий стол и чинно уселся в черное кресло, которое вносило в светлый интерьер диссонанс, как, впрочем, и его алая форма врача.

— Прошу, угощайтесь... — доктор указал на полусферическую вазу, доверху наполненную цветными энерго-кристаллами.

Устоять перед соблазном было невозможно. Алчно блеснули глаза, и Антигус в небрежной манере подошёл к столу.

— Позволите, я возьму два?

— Да, да, пожалуйста.

Но жадная рука не удержалась и зачерпнула горстку, быстро спрятала в кармане. Не заботясь больше о приличиях, Антигус отправил один кристаллик, размером с ноготок, себе под язык. Пару секунд ушло на то, чтобы он растворился и передал телу заряд энергии. При этом лицо принципала конвульсивно дернулось, а глаза прикрылись, легкая эйфория ненадолго сменила напряжение.

Уже пребывая в лучшем расположении духа Антигус под пристальным и немного нетерпеливом взглядом уселся в белоснежное кресло напротив.

— Что-то с Эсфирой, да? Говорите правду, доктор...

— Нет.

— Нет?

— Нет, у нее не все хорошо, — доктор сложил пальцы домиком и чуть наклонился вперед. — Мне сообщили, что вам пришлось буквально силой тащить ее к нам, это правда?

Поерзав на месте, Антигус произнес:

— Да, да, вы правы. Я не знаю, что случилось, она обычно робкая и покорная, но сегодня, когда я ей сообщил, что поведу на плановую стерилизацию, ее как будто подменили.

— Ох уж эти безродные примитивки, с ними столько проблем... — доктор протяжно вздохнул и жестом велел продолжить.

— Она стала подавленной, агрессивной. Вы не поверите, пыталась от меня сбежать! — удрученно воскликнул Антигус, понимая, что если его примитивка сломалась, другую он вряд ли сможет себе позволить, да и лишних денег на усыпление у него нет. — Мне ничего не оставалось, как ограничить ее движения, надеть намордник и притащить силой.

— Я правильно понимаю, вы не выявили причину ее поведения? — доктор, на лице которого еще при создании умерли все эмоции, кажется, искренне удивился.

Неужели Антигус настолько глуп и наивен? Хотя, если судить по обшарпанному виду и тому, что он проживает на окраине Церебрума, все возможно. У людей этого квадранта уже можно наблюдать психические отклонения от недостатка питания.

— Нет, доктор, я надеюсь, стерилизация приведет все в норму. И она станет прежней.

— Хорошо, — доктор резко выпрямился и направился к выходу.

— Что хорошего? — тут же подскочил с места и Антигус. — Когда отдадут мне примитивку?

— Точно не сегодня, — доктор открыл дверь, но Антигус загородил собой проход. неоднозначный ответ ему не нравился.

— Что вы от меня хотите? — проницательный взгляд доктора остановился на недовольном Антигусе.

— Я хочу, чтобы вы вернули мне Эсфиру немедленно. Мы воспользуемся услугами другого социального учреждения.

— Это невозможно, — спокойно произнес доктор, все еще буравя мужчину пронизывающим взглядом.

— Но почему? — отчаянно протянул Антигус и сам удивился тому, как здорово у него получилась эта эмоция.

— Да потому, что поздно ее стерилизовать, она беременна! Вы понимаете, чем это грозит?

— Огромный штраф, — глаза принципала расширились от страха. — Если она произведет на свет себе подобного, мне светит огромный штраф, я должен буду в течении десяти лет выплачивать Архии неустойку, что для меня равносильно смерти. Мои скудные доходы лишат меня возможности вовремя питаться. А это недопустимо и приведет...

— Вот именно, поэтому готовьтесь к неприятным последствиям, — оттеснив Антигуса в коридор, доктор закрыл дверь и попытался скрыться за ближайшим поворотом.

— Стойте, вы не можете! — теряя себя от безысходности, Антигус засеменил за доктором, но поймал на себе пару любопытных взглядов и понизил голос до шёпота: — Прошу, не наказывайте меня за мою беспечность. Я, правда, никогда не подозревал за своей Эсфирой ничего противозаконного. Я даже не могу предположить, с кем она могла спариться.

Доктора признания Антигуса не впечатлили, он изломил бровь.

— Когда вы приручили примитивку, вы должны были осознавать ответственность и понимать, что подобные эпизоды имеют место быть, поэтому и следить за девчонкой нужно было тщательнее либо приводить раньше, а не тянуть до крайности.

— Да, моя вина, безусловно, присутствует, и я сожалею об этом... Но как мне быть? Ребенок мне не нужен, он слишком мал, да и продать в таком возрасте его не получится, тем более без племенного клейма. Прошу, вытащите из нее выродка и утилизируйте, а Эсфиру верните мне.

Мольбу, перерождающуюся в истерику, доктор проигнорировал. Ведь не первый раз он сталкивался с подобным, и ему просто уже надоели типы, подобные Антигусу. Сначала они делают глупость, ну а потом подбивают его на должностное преступление.

— А я безусловно убежден, что нельзя привязываться к своим питомцам. Как видите, это не приводит ни к чему хорошему.

— Доктор, вы срочно нужны на первом уровне, — молодая медсестричка пронеслась вихрем, звонко отстукивая ритм каблучками.

— Простите, я не могу и не хочу больше уделять вам время, мне нужно идти.

Понуро опустив голову, мужчина отступил, от обиды спрятав лицо в ладонях. По крайней мере ему казалось, это правильная реакция в подобном случае. Так всегда делала его Эсфира, когда была расстроена. Врач же, резко поменяв направление, отправился за хорошенькой медсестрой. Но, прежде чем скрыться окончательно, обернулся, на секунду замер, явно, что-то обдумывая.

— Единственное, что я могу для вас сделать, это забыть о вашем с ней существовании. Она в третьей полате. Убирайтесь прочь.

* * *

— Антигус, нет! Прошу, что ты делаешь! — Эсфира пыталась избавиться от пут, крепко приковывающих ее хрупкие лодыжки и запястья к дужкам кровати.

— Эсфира, если ты не прекратишь кричать, мне придётся воспользоваться кляпом, а я знаю, что он тебе не по нраву.

Но девушка как будто не слышала размеренной и успокаивающей речи. Она яростней заелозила в попытке освободиться, не переставая умолять:

— Антигус, прошу, не делай того, о чем потом пожалеешь! Оставь ребенка! Я обещаю, он тебе не помешает, ты его даже не будешь видеть. В любом случае, ты его можешь продать или кому-нибудь подарить. Я уверена, ребенка заберут.

— Эсфира, я устал тебе объяснять, почему неразумно его оставлять. Сейчас я не в состоянии тратиться на энергию для поддержания твоей жизни больше, чем планирую, мне самому едва хватает...

— Но новорожденному не нужна еда, только молоко...

— Он будет отнимать твое время, которое полностью принадлежит мне.

— Анти-и-и-и-гус!..

— И вообще, примитив без родословной никому не нужен даже даром, и тебе это хорошо известно.

Категоричность в бездушном голосе заставила девушку разрыдаться сильнее.

Она никак не ожидала подобного исхода, до последнего надеялась, что ее принципал не такой, как другие, что в нем по крайней мере есть частичка души. Но Эсфира ошиблась и теперь должна дорого за это заплатить. Ее вера в справедливость сыграла с ней злую шутку, она доверилась тому, кого знала с рождения, кого считала больше, чем просто хозяином. И этим предала не только Иринарха, но и малыша внутри себя.

Антигус присел на краешек кровати и стал медленно водить ладошкой по спутанным волосам.

— Не бойся, Эсфира, я нашёл человека, который нам поможет. Он пообещал вытащить из тебя плод практически безболезненно, для этого даже не придётся тебя усыплять. А что самое главное, об этом никто не узнает, и нам не придётся платить штраф. Хотя признаю, моя вина очевидна. Я пренебрег правилами, которые красным шрифтом проходят во всех учебных фильмах: 'Не давай примитивам свободы больше, чем нужно для выполнения возложенных на них функций. Не доверяй примитивам! Лгать и изворачиваться это в их природе. И самое главное, никогда не позволяй примитивам общаться с себе подобными, если за ними не стоит принципал'.

Рваные рыдания усилились, тело начала бить крупная дрожь.

— Не надо! Это мой ребенок, это мой малыш! Не трогай его, он ни в чем не виноват...

— Сказать честно, Эсфира, ты меня очень обязала, — как ни в чем не бывало, продолжал Антигус, будто не слыша яростных криков и стенаний обреченной девушки, у которой от пут стала проступать кровь. — Из-за твоего эгоизма сегодняшнюю встречу с Ганджи пришлось отменить, а ведь мы каждую среду играем с ним в шахматы. Вот если бы я тебя не знал, то подумал, что ты сделала это нарочно, чтобы досадить мне. Но ты ведь не такая?!

Антигус попытался заглянуть в глаза девушки, но та не находила покоя, дико вопя, голова металась по подушке. Ее руки не переставали стирать кожу в кровь, а тело без остановки извивалось. Но это нисколько не смущало принципала, вызывая у него лишь праздное любопытство.

— Какое варварство...

Он не был знатоком в психологии примитивок, но всегда считал Эсфиру самой уравновешенной из всех. Он даже предположить не мог, что освобождение ее тела от выродка может вызвать такую бурную реакцию. И из-за чего? Из-за того, что она даже никогда не видела. Хм... глупость, да и только.

'Надеюсь, после избавления Эсфира станет прежней?'

В любом другом случае, если примитивка становится непросчитываемой, ее усыпляют. Нет, о таком раскладе Антигу не хотелось думать, так как его примитивка не выработала даже треть своих ресурсов в качестве его дочери. Да и утратив примитивку, Антигус резко потеряет в своем статусе. А в глазах знакомых и окружающих станет неудачником.

Громкий звонок оповестил о госте. Эсфира тут же замерла и настороженно посмотрела на входную дверь. Из ее горло выходило только рваное дыхание.

— Не бойся, это всего-навсего доктор. Он пришёл помочь.

— Нет! Нет! Нет!

— Эсфира, будь хорошей девочкой, и после я тебя поощрю, — Антигус понизил голос до театрального шёпота. — Ты ведь любишь те маленькие кексики, с белым кремом... — принципал натянул на лицо загадочную улыбку, надеясь, что уловка удалась.

— Я тебя ненавижу! — совсем севшим и осипшим голосом выкрикнула девушка.

Антигус выпрямился.

— Хм, по мне так это равноценная замена. Все примитивы любят еду. А если она еще и вкусная, так рады вдвойне.

И Эсфира не была исключением, раньше она никогда не отказывалась от подобного. Она обычно радовалась, как ребенок, и не могла дождаться конца месяца, когда Антигус со своей щедростью приносил ей шоколадный кекс. Тогда девушка казалась самым счастливым примитивом из всех живущих на Земле. Что поменялось сейчас? Непонятно.

— Еще раз здравствуйте, мы говорили с вами по телефону, — мужчина — принципал среднего возраста с посеребренными волосами, вошёл в комнату, протянул в знак приветствия руку: — Я Хионн, простите, что без приглашения, но я долго стучался, а мне никто не открывал.

— Ничего страшного, доктор, прошу, проходите.

У мужчины в руках было два ящика, один хранил инструменты, другой продолговатый объемный контейнер, как пояснил Хионн, для плода.

— Спасибо, доктор, спасибо еще раз, что так скоро откликнулись на мою просьбу! Проходите.

Хионн ничего не ответил, лишь вежливо кивнул.

— Здравствуй, милая, меня зовут доктор Хионн, я пришёл тебе помочь. Не бойся, больнее, чем нужно, не будет.

Эсфира, как будто отойдя от первого шока, с ненавистью во взгляде уставилась на мужчину, который начал прослушивать ее пульс.

— Вы ведь не доктор, вы палач!

— Эсфира, не стоит так грубо разговаривать с нашим гостем.

— На вас даже форма черного цвета, вы утилизатор? Ваша профессия, скажите!

— Да, Эсфира, ты права, — доктор открыл чемоданчик, — но это не помешает мне провести операцию, ведь моих знаний должно хватить, что бы избавить тебя от этого выродка.

Хионн положил широкую ладонь ей на живот. Но Эсфира попыталась отстраниться.

— Это не выродок! — сквозь зубы зарычала девушка. — Это ребенок, мой ребенок! Убери от меня свои руки. Иначе... иначе... Я убью вас!!! Я убью вас всех!

Антигус удрученно покачал головой, похоже, его примитивка окончательно сломалась. Жаль, если из-за этого ее придётся утилизировать, как и то, чем она заразилась.

Холодный металл ножниц заскользил по нежной коже.

— Нет... пожалуйста... пожалуйста. Отпустите.

— Эсфира, я был бы очень тебе признателен, если бы ты не шевелилась. Не хочу тебе навредить, — с мнимой заботой произнес доктор, продолжая разрезать материю ее платья, которое было невозможно снять не отвязав руки.