Нф 2017: Церебрум

В этот момент принципал в маске к нему обернулся и произнес:

— Ты можешь выбрать одного, кто останется в живых.

— Я не понимаю, это что, еще один тест? Зачем вы это делаете?

— У тебя пять секунд.

Повторять дважды Артуру не пришлось. Что есть силы он помчался к той, кого считал самым родным и близким человеком, кто по крови не был ему роднёй, но кого любил больше всех в этом мире. Раньше Артуру никогда не приходила в голову мысль, что вот так он сможет понять, в чем суть его существования. Понять, для чего он все еще дышит. Но сейчас все изменилось. И он сделал самый правильный выбор в жизни. Путаясь в собственных ногах, он подбежал к маленькой Кнопке и подхватил на руки, буквально за секунду до того как пуля пробила место, где была ее голова.

Он спас Майю, пожертвовав родителями.

* * *

Голова болела неимоверно. Открывать глаза еще сложнее. Свет, обжигающий и такой неприятный, вновь ослепил. Голос над головой все так же безустанно вещал про порядок и гармонию, от которых хотелось блевать.

— Как вы себя чувствуете?

— Что со мной?

— Я уже говорил вам. Вы находились в регулятивном сне.

— Не понимаю, где моя сестра? Где Кнопка?

— Не переживайте, это остаточные явления, они скоро пройдут, и вы почувствуете реальность.

— Реальность? — Артуру хотелось рвать и метать, ему никогда не было так плохо, в голове плескался суп из непонятной субстанции, попытка думать вызывала страшные головные боли. — Меня сейчас стошнит.

— Нет, не думаю, — выдал голос, продолжая стучать по невидимым клавишам. — Сейчас вас отведут в помещение, где вы сможете отдохнуть.

— Вы меня обманули.

— Не думаю, — повторил робот.

— Вы дали поверить, что там была моя сестра.

— Это всего лишь проекция вашего тестового задания.

Артур дернулся, пытаясь вновь проделать фокус с кольцом, но у него не получилось. Кольца намертво примагничивали руки.

— Скажите, — еле ворочая языком, проговорил он,— скажите, зачем все это, зачем вы меня мучаете?

Но робот больше не реагировал. Он как будто вообще перестал замечать его.

Собрав остатки злости, Артур выкрикнул:

— Скажите, Дарвин вас разорви, зачем?!

Наконец, робот соизволил поднять голову и внимательно посмотреть на объект своего исследования.

— Что вы помните? Последнее из воспоминаний?

Артур попытался, нахмурился, вспоминая.

— Как был у своей пары, Анны.

— Вам было хорошо с ней?

— Вполне.

Робот сделал пометку в своем планшете, удовлетворенно кивнув.

— Дальше.

— Дальше все, как обычно, я вернулся домой и...

— И?

— И не помню! Абсолютно ничего не помню. Почему я не помню?!

— Успокойтесь. На вас все еще действует парализующий мозговую активность газ в области памяти, он скоро рассеется.

— Газ?

— Тогда вам лучше взглянуть на это.

На стене напротив ожило видео, заставив Артура издать тихий стон.

На экране появился он, но не как обычно, красующийся и улыбающийся в тридцать два зуба, а другой Артур, яростно крушащий столовую, в которой, похоже, до этого они ужинали. Вернее, ужинали они с Кнопкой, а их родители молча наблюдали.

— Это неправда...

— Почему? — скучающе спросил робот, готовый сделать новую запись.

— Потому что это невозможно. Это не я, ничто не могло меня взбесить и покачнуть мою стабильность.

Доктор черканул его слова и в секунду перемотал запись на начало.

— Тогда смотрите.

Вот Артур и его сестренка Майя мирно ужинали, что самое удивительное, ужинали вместе с родителями, вернее, принципалы делали вид, что ели, поглощая энерго-кристаллы и запивая темной жидкостью, похожей на нефть.

За столом велась непринужденная беседа. Как называл ее про себя Артур — разговор о пустом. Соревнования, прошедшие и будущие, победы, вскользь мода, Анна, и как идут у них с ней дела, вкусный ли ужин, и вот оно, та неаккуратно брошенная фраза.

Между прочим Мими заявила, что после недавнего обследования у Майи обнаружили нестабильный ген, который в будущем может сказаться на способностях половозрелого организма производить жизнеспособное потомство, и что, взвесив с Рируаром риски, они решили ее усыпить.

Вот так просто, сухо и невыразительно они сообщили, что убьют его сестру.

Глава 10

Идти по пустынным улицам мертвого города, города, похороненного под землей, было жутко до омерзения. Темнота, сырость и холод заставляли ежиться и выдыхать легкое облачко пара. Эва знала по опыту, что в пещерах всегда дурной климат, но здесь, казалось, гораздо хуже. Мокрое платье, облепившее, как щупальца, плотно и неприятно, заставляло ее непроизвольно трястись; стылая земля — подгибать пальцы.

— Если не умру от истощения и ран, замерзну насмерть.

Также старик предупредил, чтобы она держалась в тени, и пожелал ей как можно скорее найти укрытие. Город огромный, но это не значит, что в нем легко затеряться, наоборот, разгуливающая молодая девица у всех, как на ладони, просматривается из любой дыры.

Осторожно она перебралась через очередную кучу мусора, состоящую из строительного шлака, остановилась возле приземистого одноэтажного здания. Оно было исчерчено похабными надписями и пошлыми рисунками. Эва скривилась от отвращения. Ее интересовало не народное творчество местного населения, а проржавевшая металлическая штука на крыше в виде надкусанного яблока. Возможно, когда-то здесь угощали этими чудесными плодами?!

Эва мечтательно прикрыла глаза, вспоминая свежеть, кислинку и хруст фрукта, отчаянно простонала, понимая, что еще немного, и ее желудок начнет переваривать сам себя.

Где-то в стороне промелькнул хвост. Эва замерла в оборонительной позе, вытянув перед собой палку. Но зверь либо сам боялся, либо ждал удачного момента, чтобы напасть. Сделать следующий шаг оказалось непросто, напряжение сковало, дыхание стало отрывистым и частым. Адреналин, разгоняющий кровь, помог согреться.

Продолжив путь, она оказалась на рухнувшем мосту. Конструкция впечатляла своим размахом. Возможно, когда-то он соединял одну часть города с другой. Эва даже представила, как огромный, величественный мост возвышается над пропастью или рекой, она изучила взглядом огромную яму, в которой валялись ржавые опоры и детали, утверждая свою догадку. Да, там наверняка была вода.

Она выдохнула, поражаясь умению древних людей делать что-то подобное. Конечно, в Церебруме тоже были впечатляющие постройки, но они не вызывали того благоговейного трепета, как эти руины. Почему? Она не понимала. Но знала точно, этот мир ей нравится больше, чем верхний.

Не видя необходимости перехода, она свернула в совсем узкий проем, наступив на что-то острое, поморщилась, но даже не удосужилась посмотреть. Все ее внимание занимали темные прорехи. Множество пустых оконных проемов, казалось, хранили в своей темноте чудищ. Древних и таких же уродливых, как лик самого города. И если чуть потерять бдительность, они выпустят свои длиннющие лапы, чтобы схватить, разорвать и поглотить глупого путника.

За тяжелыми размышлениями Эванжелина не сразу поняла, что отчетливо услышала голоса. Спорящие, крикливые и бранящиеся на все лады. Они так неожиданно оглушили, что она замерла, не понимая, что ей делать дальше. Ее стало одолевать беспокойство, и она заколебалась. И когда уже была готова развернуться и уйти, почувствовала запах еды.

Глупо, но ногами повелевал желудок. Он почувствовал запах подгоревшего мяса. Самого настоящего. От счастья сделал кульбит вместе с выбивающим ритм сердцем, и, не давая времени раздумать, потащили Эву вперед.

— Свежее мясо! Тушки! Лапки! Головы!

— Рыба! Рыбьи потроха!

— Новости с поверхности: завтра казнят пойманную дичалую на центральной площади! Последние новости с поверхности...

— Держи воришку...

Какофония голосов обрушилась, как опавшие листья диких медовиков с одного порыва ветра. Эву как будто из пустоты перебросило в бурлящий котел. На импровизированной площади толпилось множество разномастного народа. Да так много, что Эва вновь растерялась. Она не ожидала увидеть и половину. Но, понимая, что отступать поздно, да и некуда, она позволила потоку людей утащить себя в новый мир.

Толкая и пихая друг друга, люди походили на безумных оборванцев. Грязные лица с сальными волосами, потрепанная и рваная одежда и стойкий запах немытых тел наводили на мысли, что жилось этим людям несладко. Но зато они явно отличались от людей с поверхности. По крайней мере на этих лицах эмоции были живыми, передавали истинное состояние их владельцев.

Старики медленно шаркали и тыкали сморщенными носами в прилавках, с острым любопытством осматривая нетривиальный товар, сомневаясь в его качестве, о чем не стеснялись говорить. Продавцы в свою очередь яро оспаривали наговоры, лишь некоторые недовольно поджимали губы.

Люди помоложе, в основном женщины сорока-пятидесяти лет, толпились возле некоторых прилавков наперебой и выторговывали полусгнившие или совсем зеленые овощи, которых на всех не хватало. И поэтому они перекрикивали друг-друга, пытаясь предложить на обмен что-то более невыгодное. Эва обреченно посмотрела на еду, ей нечего было предложить. А если и будет, то ее затопчут конкурентки. Даже не попытав судьбу, она отправилась дальше, увидев совсем молодых ребят, мельтешащих под ногами толпы, играя в салки.

— Эй, серая, лови оплеуху!

Не успела Эва сообразить, как в ее щеку прилетел ком грязи. Мальчишки засмеялись и тут же скрылись, вероятно, боясь расплаты.

— Ах вы, грязные щенки ! — крикнула худощавая тетка им вслед. Она с жалостью глянула на Эву. — Внимательнее нужно быть.

— Спасибо, — проговорила Эва, вытирая щеку ладонью. — Вы можете мне...

Но женщина не дослушала, качая головой, скрылась следом за шебутной детворой.

— Девушка— девушка, купите обувь, почти новые, совсем немного ношенные...

Перед Эвой появилась пара старых, пожёванных временем башмаков с отваливающимися подошвами.

— Нет, спасибо, — она нырнула под руки продавца, легонько отмахнувшись.

— Девушка, может, вам нужно оружие? — спохватился продавец напротив. — У меня есть прекрасный каменный нож. Посмотрите, какой он острый.

Мужик в замызганной рубашке без рукавов резко взмахивал своим самодельным оружием, пытаясь разрезать кусок толстой веревки, но получалось не очень. Эва даже не успела ничего ответить, как ее схватил и привлек к себе другой продавец.

— Вероятно, вы хотите пить? У меня самая чистая вода во всей Изнанке, она из личного источника самого Гоблина.

Эва улыбнулась, осторожно высвобождая руку.

— Спасибо, но мне не надо.

— Ну как же, я вижу, что тебе хочется пить, — настаивал продавец, начиная злиться, растеряв всю любезность.

— Я возьму недорого, твое платье за стакан чистой воды.

— Платье?

— Да, моей девке очень нужно, а оно у тебя хорошее, правда, коротковато, но это только плюс, аппетитнее будет. А то она у меня совсем опаршивела. Хочешь, я дам тебе два стакана чудесной водицы, ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить, прежде чем ее добыть, поэтому сделка честная. Отдавай свое платье, — и, чтобы Эва поняла серьезность его намерений, резко тряхнул ее.

Вскрик боли не привлек ничьего внимания, люди обтекали их, как река, не обращая внимания на жестокость мужчины и на трепыхающуюся в его руках измученную девушку, готовую от боли потерять сознание.

— А-а! — Эва с размаху опустила конец своей палки на ногу незнакомца. Этого хватило, чтобы вырваться.

— Ах ты, тварь!

Но Эва не слышала конец фразы, спотыкаясь и врезаясь в людей, как в бетонные стены, протискивалась вперед, все дальше убегая от жуткого типа. С быстро колотящимся сердцем, она обернулась и поняла, что он ее не догоняет. Наверняка побоялся бросить свою лавку. Если бы он только знал, что в ней еще плескалась вода, то не был бы таким настойчивым. А возможно, стукнул бы по голове и стянул платье, походящее на тряпку.

— Осторожней!

— Смотри, куда прешь!

— Совсем глаза на жопе?!

И почему здесь все такие злые, — Эва, наконец, нашла то, что искала. Источник ароматного мяса. Оно лежало прямо на углях, сильно обгорая. Эва, которая с детства умела готовить, поморщилась: кощунство так обращаться с едой. Что, нельзя было накалить камни и положить на них? Но даже страшный обугленный вид не отбил желания есть, и она подошла к здоровенной женщине, вес которой обращал на себя внимание, таких толстых людей она здесь не видела. Интересно, сколько она сжирает, чтобы так походить на гору? Тонну?

— Что, серая, уставилась, а ну проваливай, своим видом ты отбиваешь у меня клиентов, — она махнула грязной тряпицей, раздувая угли и заставляя подниматься облако пепла и гуще им облеплять изрядно почерневшее мясцо.

Эва недоуменно посмотрела по сторонам. Очереди из желающих купить кусок она не обнаружила. И вообще пятачок возле этой женщины был пустым, здесь мало кто ходил. Сглотнув голодную слюну и гордость, которая требовала ответа, Эва указала на подобие жаровни.

— Я хочу есть!

— И что? — женщина уперла руки в бока, от чего стала казаться больше.

— Может, вы хотите на что-нибудь поменяться?

Женщина не сдержала злого смеха.

— А что ты мне можешь предложить за кусок вкуснейшего жареного мяса?

Насчет вкуснейшего можно было поспорить.

— Я, — Эванжелина растерялась, понимая, что, кроме платья и палки в руках, у нее ничего нет.

— Вот и проваливай! Когда найдешь, придешь.

— Но, может, вы... я смогу заплатить позже?

Громкий смех женщины привлек продавцов торгующих рядом.

— Нет, вы слышали? Слышали? Она заплатит позже. Ха-ха, она заплатит позже.

С каждым новым устремленным на нее взглядом Эва как будто сдувалась, становясь меньше. Ее голова ушла в плечи, а спина согнулась.

— Может, я смогу отработать?

— Проваливай, побирушка, а то охрану вызову.

— Правильно, Мари, гони в шею попрошаек, а то совсем распоясались. Работать их не заставишь, а как есть, так они первые, — худощавый мужик со сверкающей лысиной сплюнул, тем самым высказывая свое неуважение к трясущейся девушке.

Глотая обиду, слезы и невероятную ярость, просящую отомстить обидчице, Эва отошла, устало облокотилась на стену. Заметила, что рана на ноге открылась, насквозь пропитав тряпку. Перебравшись через край, кровь тоненькой струйкой устремилась вниз, к земляному полу, вместе с красными каплями рана отнимала частички жизненной силы. Но нет, она еще не в том состоянии, чтобы умолять дать ей еду, тем более эту...

Вдруг, откуда не возьмись, появились те самые мальчишки, которых она видела в начале. Они встали возле женщины, дразня и издеваясь.

— Толстая Мари, заживо сгори.

— Толстая мари, заживо сгори!

— Ах вы, грязные оборванцы, а ну пошли вон!

Один мальчишка кинул в нее куском грязи, попав прямо в рот. Женщина заревела по-звериному и попыталась схватить наглеца, но тот, нырнув под ее руку, пнул. 'Гора' не удержавшись, упала. А мальчишки, стали быстро хватать куски обжигающего мяса.