— И ты предлагаешь...?
— Создать Источник для Кенариуса там, где это удобно нам.
— А какие критерии определяют, подходящее место для Источника? — Ремар даже подался вперед, выдавая нетерпение. Его можно было понять, ни у кого, кроме меня подобных знаний не было и не могло быть.
— Благоприятное место во многом определится после катаклизма, по результатам выброса магии в наш мир и образования магических жил. Однако места, где часто совершались магические ритуалы, обряды и просто мощные чары с большой вероятностью окажутся пригодны.
Выдержав достойную паузу, которую мой собеседник вытерпел со вселенским спокойствием, я завершил:
— Думаю, крепость Силитус идеально подойдет.
Пауза не помогла, так как единственной реакцией Ремара стала удовлетворенная улыбка. А ведь мог хотя бы сделать вид, что удивлен!
— Если честно, боялся, что придется долго уговаривать тебя принять подобный план. Нет, конечно, я не знал, что возможно создать Источник на месте Силитуса, — решил пояснить он, прочитав в моем взгляде вопрос, — но предложить тебе создать Источник вблизи силитидов было наиболее разумным действием с точки зрения политического противостояния. К тому же, само это место не должно вызвать подозрений, ведь и Кенариус и Малфурион знают, что ты служил в этих краях, а значит, создание именно там Источника посчитают обычной спешкой. По крайней мере, на это есть надежда. Когда же тяжесть их положения станет очевидной — будет уже поздно. Ну, а силитиды не дадут нашим сородичам спокойно спать в тиши лесов, чем они намерены были заниматься десять тысяч лет, — закончил речь Ремар, мечтательно улыбаясь.
— А еще наши сородичи послужат нам щитом от жуков. Мы даже можем присылать им время от времени помощь, пусть и не бесплатную, — закончил за друга, отвечая самой доброй из возможных улыбок.
— Не ожидал подобного от тебя. Думал, ты отнесешься к собратьям добрее.
— Не после того, что я видел в будущем и испытал в настоящем. Они желают стать нам врагами, желают отобрать Источник в свое пользование. Так пусть же познают, что каждый поступок имеет последствия!
— Слишком много пафоса, — укорил меня Ремар, — будут еще какие-нибудь добавления?
— Нет уж, говори ты, у меня настроение испорчено.
— Не стоит так переживать Иллидан, ты делаешь заметные успехи. Что же касается иных выгод от передачи последователям Кенариуса Источника на наших условиях... Главным является то, что для нас создание государства калдораев под предводительством Кенариуса и Тиранд не является действительной проблемой, скорее оно благоприятно, главное лишь грамотно поставить себя. Именно так, ты не ослышался, — с улыбкой сказал Ремар, заметив мой изумленный взгляд, — видишь ли, сейчас раскол в нашем народе достиг такой стадии, когда просто замять произошедшее не получится. Слишком велики претензии к тем эльфам, что используют иную магию, отличную от друидизма или обращения к силам Элуны. Да и что скрывать, высокородные эльфы также будут обозлены на своих собратьев за уничтожение Источника Вечности. И если каким-то чудом удастся отстоять единство нашего народа — все эти претензии никуда не исчезнут. Они будут существовать века, тысячелетия, проявляясь в виде волнений, заговоров и многих иных, весьма неприятных явлений. В ином случае к нашим врагам уйдут наиболее радикально настроенные эльфы, которые, оставшись в составе нового королевства, тысячелетиями бы подрывали наши устои и ничего сделать с этим было бы невозможно. Два государства эльфов это выбор, который возможно сделать не прибегая к заговорам. Те, кто не сможет принять наши ценности, уйдут к Кенариусу или будут к нему изгнаны, а мы лишь вздохнем с облегчением от такого решения проблемы. И в то же время к нам будут тянуться эльфы, которым разонравится сон под тенями Вечного леса.
— Недовольные все равно останутся, — заметил я, хотя и сам понимал, что занимаюсь лишь придирками.
— Главное, что все эти волнения утратят силу.
— Что ж, твоя правда. А почему ты не завел этот разговор раньше?
— В этом не было необходимости, и я надеялся, что чем позже обсужу с тобой этот план, тем легче ты его примешь. Порой, проявляется у тебя излишняя щепетильность, — заметил Ремар, на что мне оставалось лишь пожать плечами, пусть думает, что хочет, — а первичную подготовку можно было провести и без всяких разговоров. Мы ведь еще раньше обговорили, что сбор войск и верных нам эльфов будет на северо-востоке Калимдора.
— Это могла быть лишь первая точка маршрута. В целом я тебя понял. Но теперь следует обговорить, какими будут наши следующие действия. Когда нужно будет создать Источник? Как можно раньше или следует подождать некоторое время?
— Мне потребуется несколько недель для объединения хотя бы части калдораев. Затем у нас будет некоторое время, когда Источник предоставит нейтральную энергию, а драконы еще не высадят на нем свой сорняк и необходимо будет этим периодом воспользоваться. Полагаю, что если ты проведешь ритуал к концу третьей недели после катаклизма — я буду готов.
Ремар явно не намерен был добавлять ничего к уже сказанному, и я позволил себе улыбку, весьма хищную, надо признать.
— А еще если лесные после кражи Источника и взращивания на нем Нордрассила решатся на войну, нам только и нужно будет что активировать заклинание и уничтожить этот очаг вместе с сорняком в нем выросшем.
— Что? — мой друг был явно ошеломлен.
— То, что если я в момент создания Источника заложу в нем возможность ликвидации, никто этого не заметит до того самого момента, когда будет уже слишком поздно.
— И если лишить лесных помощи Древа в момент перед решающим сражением они окажутся обречены... Знаешь, Иллидан, я только недавно понял что еще многого не знаю о тебе. Что еще ты скрываешь? — спросил Ремар с хитрым прищуром.
— Еще я мечтаю уничтожить пару миров, Аргус и Натреза** идеально подойдут для удовлетворения моей жажды разрушения, — ответил я с самой милой из возможных улыбок.
*Один из трех (не считаем Пандарию) образовавшихся в результате Катаклизма материков, расположенных к северу от бывшего Источника Вечности. Место обитания троллей племени Драккари, драконов, беорнов и медленно вымиравших из-за проклятия врайкулов (прародителей людей). Еще там водятся нерубы, но они почти никогда не показываются на поверхности.
**Аргус — родной мир эредаров (и дренеев). Так как Иллидану плевать на печаль скитальцев по родному дому он с радостью уничтожит его как только представится такая возможность, как и родину натрезимов (Натреза). Правда выдастся такая возможность не скоро.
Глава 2.
В нескольких километрах от восточного побережья Калимдора, 2 день после раскола мира.
Катаклизм, что прошел так недавно, оставил глубокие следы на всем Азероте. Поваленные, вывороченные с корнем деревья, мертвые животные, а также те несчастные, кому не повезло оказаться слишком близко от уже ослабевшей волны. Были на Калимдоре места и более мрачные в этот час, но для эльфа, замершего посреди поляны, даже этих примет хватало, чтобы осознать масштаб трагедии. Калдорай сидел на коленях и бессмысленно смотрел в даль, безучастный, сломленный. Перед его взором проносилась картина ближайшей к этим краям деревни, бывшей некогда домом для него, а теперь разбитой в щепки, с немногими оставшимися в живых жителями. Он сам попросил прилететь к этому месту и увиденная картина потрясла друида до глубины души. Ведь именно он был повинен в случившемся...
"Нет, это был не я! Моей вины в этом не было!" — именно это хотелось крикнуть, но память раз за разом показывала друиду доказательства преступления. Ведь никто иной, как он принес тот артефакт и пытался применить его к Источнику. И пусть активировал жезл кто-то другой, кто-то использовавший волну магии, если бы орудие не оказалось рядом с озером — ничего бы не произошло.
"А Иллидан знал! Он знал об опасности, но не предупредил, а потому несет не меньшую вину за случившееся!" — сознание пронзила ярость на миг заслонившая отчаянье, но лишь на миг. Как возможно было жить после того, как пусть косвенно, но оказался причастен к гибели сотен тысяч собратьев, миллионов живых существ, как вообще возможно существовать будучи виновным в нанесении таких страшных ран природе, которую клялся оберегать?
Раз за разом в голове проносились эти вопросы, но ответы на них найти не удавалось. Уже несколько часов он просидел на этой поляне, но вместо успокоения все глубже погружался в пучину отчаянья.
— Ты решил сдаться, Малфурион? — прозвучал глубокий, спокойный даже после всех постигших испытаний голос.
— Но как я могу бороться, учитель? Имею ли право жить, после гибели по моей вине стольких? Не лучше ли умереть здесь и сейчас? — голос друида дрожал, наверное, никто и никогда не видел его в таком состоянии.
— Ты решил сдаться? Сбежать от навалившихся невзгод? — голос наставника потяжелел, всякое сочувствие из него исчезло. — Став причиной произошедших несчастий, решил уйти от ответственности? Такому я учил тебя?
Малфурион ничего не ответил, лишь упер взгляд в землю.
— Ты считаешь, что виновен в катастрофе, хотя на самом деле тяжесть ошибки лежит на всех нас, на всех, кто был причастен к атаке на Источник и не смог предотвратить трагедию. И сейчас все мы должны приложить усилия к тому, чтобы восстановить Азерот, природу, что оказалась повреждена нашими действиями и вторжением Легиона. Создать страну, которая возьмет на себя эту миссию! Мне нужна и твоя помощь, Малфурион.
— Учитель, Вы полагаете, что я смогу искупить совершенное? — в глазах друида была надежда.
— Сможешь, если забудешь о своих желаниях и отдашь всего себя делу. И прежде всего ты должен рассказать всем, о том, что именно высокородные уничтожили Источник.
— Но, учитель, ведь в этом был замешан кто-то другой!
— Я это знаю, а еще знаю, что если калдораям станет известна истинная причина катастрофы, от наших идей отвернутся. Ты готов ради желания говорить правду уничтожить мечту о лучшем государстве для эльфов?
— Но можно ведь...
— Нельзя, Малфурион. Эльфы не должны усомниться в друидах. И ты первый, кто должен показать пример верного служения своему народу. Ты должен стать тем знаменем, что направит калдораев в новую жизнь. А потому не смей проявлять слабость, будь опорой своего народа! — выждав несколько минут для того, чтобы ученик уяснил сказанное, Кенариус закончил твердым голосом, чеканя слова, — Я надеюсь, что больше никогда не увижу тебя в таком состоянии. И жду доказательств того, что ты достоин звания моего ученика.
Более не сказав ни слова, полубог, жестом указал Малфуриону направление к лагерю и безмятежно проводил взглядом удаляющегося ученика.
Дождавшись, когда Малфурион скроется из виду, Кенариус повернулся в сторону недавно образовавшегося моря и двинулся неспешным шагом, сохраняя величественный, спокойный вид. По крайней мере так бы сказали посторонние, незнакомые с Кенариусом. Знавшие его лучше могли бы заметить более резкие, чем обычно движения, скорый шаг, хвост, несколько раз хлестнувший по крупу... Мелкие детали, многое говорившие о душевном равновесии Кенариуса. Оставалось удивляться тому, что Малфурион не обратил на них внимание, но друид был в таком состоянии, что и Архимонда мог бы не заметить.
Наконец копыта полубога коснулись соленой воды, грязной от свидетельств катастрофы и только тогда Кенариус позволил себе дать волю чувствам. Воздух прорезал полный ярости крик, а в стороны ударили корни деревьев. В следующую минуту полубог стал оком бури, вокруг которого буйствовала стихия. Кенариуса переполняла ярость от осознания того, что он оказался так слеп и не распознал угрозы. Ведь сам видел тот артефакт, но даже и не подумал о его истинном назначении. Ему и в мыслях не могло прийти, что найдется безумец, что решится на подобное. Как же он был глуп!
Нет, само уничтожение Источника нисколько не трогало полубога. И даже могло принести некоторую пользу, однако понимание того, как много доверившихся ему живых существ погибло в результате катаклизма приносило невероятную боль. Сначала была битва в низинах Нирна, где пали десятки тысяч его созданий, любимых дочерей и учеников, а теперь новая катастрофа, уничтожившая большую часть оставшихся в живых существ. И более всего приводило в ярость то, что он не знал и никогда не узнает, кто стал причиной катастрофы, кто воздействовал на артефакт? Один из Аспектов? Их приближенных? Кто-то третий, о ком он даже не догадывается? Сможет ли он когда-нибудь узнать истинного виновника?
Сейчас необходимо было позаботиться об остатках верных ему разумных. Тех, кто не участвовал в войне и ушел на запад Калимдора, на землю, что не затонула в катаклизме, и тех немногих, что смогли спастись. А еще следует проследить за тем, чтобы эльфы не выбрали старый путь развития. Пусть эта катастрофа была трагедией — нельзя упустить свою выгоду в ней.
Выпустив накопившиеся эмоции, Кенариус направился в сторону лагеря. Необходимо было проследить за тем, как Малфурион подаст произошедшие события. А еще наконец поблагодарить того дракона, что спас его жизнь.
* * *
Город Джеденар, ставка армии калдораев. 2 день после раскола мира.
Что чувствуют разумные после величайшей катастрофы в истории мира? После события, оборвавшего жизни даже не тысяч, а миллионов живых существ, стершего с лица земли города и селения, погрузившего под воду родные земли и ударившего при этом нестерпимой жаждой, жаждой магии? Что они чувствуют, осознавая, что вечность потеряна, что их дети обречены умереть всего спустя несколько десятилетий жизни и что святыня, хранившая их тысячи лет, уничтожена?
Должно быть они испытывают страх, отчаянье, слабость и может быть что-то еще, столь же мерзкое, вот только Майев Песнь теней не собиралась поддаваться этим чувствам и другим не намерена была позволять. Она шла по улице города и каждый, на кого падал ее взор, спешил приступить к работе, боясь ее гнева и мигом забывая о всех своих несчастьях.
Тяжелые, покрытые царапинами доспехи, уверенная поступь и высоко поднятая голова — каждая черта в облике жрицы несла в себе уверенность, твердость, непоколебимость, и она была очень рада, что никто не мог заглянуть к ней в душу. Ведь там жило беспокойство за одного несносного эльфа, судьба которого была ей неизвестна. Однако абсолютная вера в Богиню и ее защиту позволяла сохранять твердость несмотря ни на что.
Спокойный шаг Майев оказался прерван, когда на пути ее оказался сидящий в пыли калдорай, смотрящий вдаль потерянным взором. Зрелище, памятное жрице еще по Киринору, городу с которого начался ее путь в войне с демонами. И еще с тех времен она ненавидела подобное состояние у эльфов.
— Я могу тебе помочь? — произнесла она холодным, почти ледяным тоном. Таким, что даже погруженный в отчаянье эльф не смог ее проигнорировать.
— Чем ты можешь помочь мне? — спросил мужчина, посмотрев на жрицу снизу вверх и даже не совершив попытки подняться.
— Я могу прервать твои мучения и подарить быструю смерть, — ответила Майев, и сам тон ее говорил о том, что сказанное не было шуткой.
