Параллельно мы работали с Питером, пытаясь создать амулеты для оборотних. Итогом стали амуле-ты, силы которых хватало на месяц. Потом — начинай сначала. Эти более-менее удачные версии разо-брали две тигрицы и лисичка, как раз находящиеся в 'деликатном' положении. Медведи пока не про-являлись.
ИПФовцы звонили пару раз, но сильно не доставали. Я к ним в гости тоже не напрашивалась. Без них было тяжело. Плюс еще учеба. Я приходила домой, падала — и засыпала, как убитая. Просыпалась ближе к полуночи, ездила к вампирам, учила материал, чтобы не откладывать все до сессии, ездила на тренировки к оборотням, училась владеть оружием... на последнем железно настоял Мечислав. Так что я отрабатывала приемы боя с ножом и стреляла из пистолета. Ни то ни другое по-человечески не получалось.
Телефон дзынькнул над ухом.
— Да?
— Привет, Юленька. Как ты себя чувствуешь?
Мечислав был в своем репертуаре. Вроде бы ничего такого и не сказал, а по коже стадами бегут му-рашки. И думается... ой, не на ту тему, на которую надо! Ему бы с таким голосом в сексе по телефо-ну подрабатывать! Два слова — и клиент счастлив! Только вот телефон оборвут...
— Шикарно, — отозвалась я. — Лучше всех живых и дохлых. Ко мне тетка едет.
Мечислав немного помолчал. И вкрадчиво предложил:
— Одно твое слово — и она никуда не доедет.
— Нет уж. Мне мать этого не простит.
— Но ты учти, мое предложение остается в силе.
— Учла. Что надо?
— Даже мысли не допускаешь, что я могу просто позвонить, поболтать?
— Ты? Скорее свиньи розами обрастут! Так что надо?
— Хотелось бы тебя видеть. Завтра. Ты сможешь приехать?
— Запишу в ежедневник, — буркнула я. И вдруг, поддавшись импульсу, предложила, — а хочешь — сам приезжай.
— Хочу. Но не могу. Ты же мне не разрешала, — справедливо заметил Мечислав.
Я скорчила рожицу. Ну да. Вампиры могут войти в дом только по приглашению. Мечислав мог бы обойти этот вопрос. Попросить Вадима, Бориса, Валентина... да кого угодно из моих друзей — и прийти по их приглашению. Но старался не злить меня еще больше.
— Разрешу.
— Завтра?
— Завтра.
— Хорошо, пушистик. Завтра вечером я буду у тебя.
— До свидания, — я нажала на кнопку отбоя. И подумала, что вампир стал себя вести подозрительно по-человечески. Раньше замучил бы своим сексом! Намеками, предложениями... А сейчас — ну просто воспитанник воскресной школы.
Но не успела я как следует уйти в себя, как раздался звонок в дверь. И Шарль отправился открывать.
Чтобы спустя секунду вернуться ко мне.
— Юля, там твой дед.
Я вздохнула, выбираясь из кресла. Фиг мне, а не отдых.
— Так открой дверь.
Шарль с сомнением поглядел на меня. Но пошел открывать.
Дед особо не церемонился. Прошел в коридор, огляделся — и протянул Шарлю руку.
— Леоверенский. Константин Савельевич.
— Милославский. Александр Данилович, — после секундной заминки представился Шарль. Я улыбну-лась. Хорошо хоть дракоша запомнил, как его зовут. — Можно — Алекс.
— Ага. Юлька, ты где?!
Я высунула нос в коридор.
— Чай пить будем — или в гостиную?
— Какой чай в двенадцать ночи!? — возмутился дед. — Пошли, поговорим.
Я нырнула обратно и заняла кресло. Дед — диван. Шарлю достался компьютерный табурет.
Все разглядывали друг друга. То есть дед и Шарль — друг друга. А я — их обоих. И пыталась угадать, о чем они думают. Тщетно. Оба были профессионалами.
Молчание затягивалось. И первой не выдержала я.
— Ну что, будем лечить больного — или пускай живет?
Мужчины повернулись ко мне.
— Мечислав знает? — задал вопрос дед.
— Абсолютно, — ответил вместо меня Шарль.
— И не возражает?
— Нет. Юля мне как сестра.
Дед поднял бровь, предлагая объяснить подробнее. Дракоша вздохнул. И начал свой рассказ. С того момента, как Альфонсо да Силва приехал в город. Дед слушал не перебивая. Спокойно и сосредото-ченно. А когда Шарль закончил, медленно кивнул.
— Что ж. Ошарашили вы меня.
— Я не хотела, — я опустила глаза. — Просто... дед, это было сильнее меня. Этот Альфонсо — он был хуже эсэсовца!
— Да я не о том, — отмахнулся дед. — Парня вытащила — хорошо. Одной сволочью на земле меньше — еще лучше. Но вот что теперь делать с вашим побратимством?
Вопрос был весьма актуален. Дед молчал еще минут пять, а потом решительно поднялся на ноги.
— Значит так. Я — домой. На ночь глядя, такие вещи не решают. Обдумаю — станет ясно, что делать. Матери пока ни слова. Татьяну к тебе, конечно, не поселим. Да, задали вы мне задачку...
Я вздохнула.
Задали. Не корысти ради, а токмо волею, но от этого ж не легче?
— Дверь за мной закрой, — выдернул меня в реальность дед. И вышел в коридор. Я пошла провожать его.
— Сердишься?
— Нет. Недоумеваю.
— Дед, прости меня, пожалуйста...
— За что тебя прощать?
— Я не хотела вас огорчать...
— Ты и не огорчила. Но вот с Мечиславом мне поговорить надо. Факт.
Я кивнула.
— Телефон...
— Да есть у меня его номер. Как-никак партнеры. Ладно. Не переживай. Утро вечера мудренее.
Дед взъерошил мне волосы — и хлопнул дверью. Шарль робко выглянул в коридор.
— У нас проблемы, сестренка?
Я покачала головой.
— Нет. Мы идем спать. А завтра — будет видно.
Я послала Шарлю теплую улыбку — и направилась в ванную. Умываться, чистить зубы, переодевать-ся... хочу спать! Вообще в последнее время я сплю, как убитая. У Шарля кошмары случаются с неза-видной периодичностью — раз в три дня. А у меня уже недели три, как ничего. Надо радоваться.
* * *
Набранный номер. И две женщины на проводе. С одной стороны — вампир. С другой — оборо-тень. Два женских голоса звучат хрустальными колокольчиками.
— Госпожа, целую землю у ваших ног...
— Это — при встрече. Что ты хотела мне сказать, слуга?
— В городе все тихо. Мечислав успокоился. Мне кажется, самое время...
— согласна.
Женщина тихо рассмеялась, и оборотниха передернулась. Смех вампирши был похож на высы-панное за шиворот ведро мороженых гвоздей.
— Я дам тебе телефон одного... существа.
— госпожа?
— не перебивай меня, тварь! Или я напомню тебе — твое место!
Теперь в голосе женщины звенит гнев. И ее собеседница дрожит. Невзирая на расстояния, вам-пирша может устроить много разнообразных и весьма болезненных неприятностей. Оборотниха знает это на своей шкуре. Уже несколько лет. И она боится. Как боятся вызванного демона.
— Ты закажешь ему Леоверенскую. Заплатишь, сколько он скажет. Если потребует чью-то жизнь, советую отдать. Иначе он заберет твою. И будешь ждать выполнения заказа. Ясно?
— Да. Госпожа, но...
— Что!?
— Если убить Леоверенскую, у нас не останется ни единого шанса на появление детей.
— Ты думаешь, меня волнуют ваши щенки? Меня волнует Мечислав. Он должен умереть. И эта маленькая дрянь — тоже. Остальное меня не интересует. Ты поняла?
В голосе вампирши звучит зимний холод. И оборотниха сжимается. Ей страшно.
— Д-да, госпожа...
— Отлично. Пиши номер. Его зовут Палач.
— Так и...
— Да. Так к нему и обращайся. Поняла?
— Да, госпожа. Я все исполню, как вы сказали.
— То-то же. Исполняй.
* * *
Радоваться я поспешила. Кошмар приснился и мне. Сглазила.
Это был даже не кошмар, а что-то другое. Но проснулась я все равно с криком. А дело было так.
Я уснула. А закрыв глаза, обнаружила себя на морском берегу. Приятный сон. Ничего страшного. Галечный пляж, ветер треплет волосы, волны накатывают на берег, кричат чайки и вдалеке виднеется белый парус... Не хватает только Айвазовского.
Сзади послышались шаги. Я повернулась — и не удержалась от сдавленного крика? Стона?
Рядом со мной стоял Даниэль.
Такой же, как и раньше. Спокойный. Живой. Улыбающийся. В серой рубашке и черных широких брюках. Каштановые волосы стянуты в хвост. Серые глаза искрятся теплом и добротой.
— Здравствуй, любимая.
Он протянул руки — и я бросилась к нему на шею.
Несколько минут мы молчали. А потом я разрыдалась. Не выдержала.
— Ты живой! Живой! Господи, я чуть с ума не сошла, я...
Даниэль остановил меня, проведя ладонью по волосам.
— Не надо, малыш. Я действительно умер.
— Умер? Но ты здесь, ты рядом...
Даниэль вздохнул — и вдруг легко подхватил меня на руки, прошел пару шагов — и опустился на большой камень, словно специально приготовленный для нас.
Я спрятала голову у него на груди. Было так хорошо. Уютно, спокойно, тихо, и оттеняя тишину, слегка шумело море. Ничего более значения не имело. Я была здесь. И здесь был мой мужчина...
— Нет, Юля.
— Почему нет?
Я даже не сразу поняла, что Даниэль отвечает на невысказанное. А когда поняла — посмотрела ему прямо в глаза. И Даниэль опустил ресницы.
— Я должен перед тобой покаяться. И многое рассказать. А времени мало. Очень мало. Мне скоро надо будет уходить.
— А не...
Вампир приложил палец к моим губам, перебивая беспомощное вяканье.
— Я не могу остаться. Пожалуйста, выслушай меня. И не перебивай. Хорошо?
Я тоже чуть опустила ресницы, показывая свое согласие. Вампир тряхнул волосами.
— Я виноват перед тобой. Очень виноват. Ты помогла мне бескорыстно. А я — я пытался откупиться тобой от Мечислава.
— Знаю.
— Он рассказал?
— Догадалась.
— Ты всегда была умницей. Но это не вся правда. Я действительно сначала хотел просто отдать тебя. Но потом... после того, как ты заступалась за свою подругу, дерзила Андрэ, расправилась с Владом... Я сидел тогда в машине, смотрел на твое лицо — и ощущал себя полной скотиной. И идиотом. Потому что понял — я тебя полюбил. Нет, не влюбился. Полюбил. Мечислав наверняка рассказал тебе, что у меня было много женщин.
Я пожала плечами. Это было неважно.
— Это правда. И я влюблялся. Но любил только двоих. Тебя и Марию. Марию отняли у меня. А меня — у тебя. Жестокие весы судьбы. Я могу только сказать тебе, что любил. Искренне. Ты, должно быть, ду-мала, что я оставил тебе?
— Твой дар?
— Да. Это было все, что у меня есть. И я решил попробовать. Отдать хоть что-то любимой женщине. А оказалось, что это — и есть мое искупление.
— За что?
— я много натворил в этой жизни. Был слабым. Трусливым. Подлым.
— Не верю.
— Ты меня до сих пор любишь?
Я задумалась. На миг. Потом пожала плечами.
— Не знаю. Любила. И если бы ты остался рядом — никогда бы не ушла. Но ты ушел. А мне надо было жить дальше.
— Да. И я горжусь тобой.
— Ты не обижаешься?
Даниэль весело рассмеялся.
— Юля! На что!? На то, что ты — живой человек? Ты и должна жить! Долго. Иногда счастливо, иногда — не очень. Но — живи. Ради меня. Я не могу рассказать тебе всего. Ты узнаешь о многом, когда уй-дешь. Но если вкратце... самая страшная жертва, которую может принести человек — это он сам. А я отдал тебе то, что было больше меня. Мой талант. Без которого не мыслил ни жизни, ни смерти. И это оказалось достаточной платой за все мои подлости и глупости.
— И твою плату — приняли.
— Да. Но получилось грустно. Отдав тебе свой талант — я не смог умереть. Я хотел добра. А вышло — вышло как в политике. Оказалось, что я — это просто приложение к своему таланту. И я попал в ло-вушку. Я был просто прикован к тебе. Отсюда и твои сны обо мне.
Я вспомнила кошмары, после которых просыпалась в поту и с диким криком...
— и ты никак не мог дать знать...
— Нет.
— Почему ты пришел именно сейчас?
Даниэль пожал плечами.
— Потому что теперь можно.
— Раньше было нельзя?
— Нельзя. Моя искра была для тебя чужой. Как и мой дар. А теперь это уже твое мастерство. Не пода-ренное. Наоборот, талант — это как свеча, горящая в душе художника и освещающая для него мир. Раньше я горел для тебя. А теперь ты сама сможешь так. И даже еще лучше. Твой дар тоже проснулся, теперь ты сияешь, а моя свеча почти потухла. Когда я уйду — она уйдет со мной. Эту меру таланта я могу вынести. А ты — ты будешь нести свою ношу. Свою искру...
Я хлопала глазами, как сова. В голове просто не укладывалось. А язык вне зависимости от меня, ляпнул первое попавшееся:
— Надеюсь, я не стану авангардисткой?
Даниэль чуть улыбнулся.
— Никогда не понимал этих людей. Художник должен показать людям красоту мира. А они показыва-ют, как они ее видят. Может, это и хорошо, только не для всех. А настоящая красота, красота безус-ловная — это не китч, не надрыв, не авангард и не арьергард. Это когда висит на стене простой рису-нок — вроде бы и есть-то пять линий, и те карандашные, и кое-как растушеваны, а все же глаз не ото-рвешь. Профессор пройдет — заглядится, нищий — залюбуется. Или портрет. Ни красивой одежды, ни богатого убранства, одно лицо, а только смотришь — и все-все об этом человеке понимаешь. До по-следней мысли до последнего вздоха. И в песне так, и в музыке... да везде! Красота — она не всегда сложная. Наоборот... Не станешь ты авангардистом. А вот гореть будешь. Хоть и проклянешь меня за это сто раз.
— Никогда! Если бы ты знал, как я тосковала, как мне было плохо без тебя...
— Связь с умершим человеком ни для кого еще легкой не была. Я тоже пытался докричаться до тебя — и не мог.
— Почему?
— Ты еще не принимала себя.
— А сейчас приняла?
— раньше для тебя существовали два мира. И ты разрывалась между обоими. А теперь они начали сли-ваться. И я смог прийти. Твой огонек зажегся — и я могу уйти.
Я сжала виски ладонями. Я ничего не могла понять. Но разве это важно? Любимый человек рядом со мной. И можно сказать так много...
— Я пришел попрощаться.
Слово упало ножом гильотины. Воздух застрял в груди колючим шариком.
— По... проща... ть... ся?
Нет! Не отпущу!!!
Но Даниэль только покачал головой.
— Я ведь мертв. Я обязательно вернусь на землю, но мы с тобой больше не встретимся. Никогда.
Я всхлипнула. Но вампир был неумолим.
— Прими это как данность. Я — умер. Ты жива. И должна жить. Ради меня. Ради того огонька, который зажегся в твоей душе. Ты еще будешь счастлива. А меня... я не стану просить, чтобы ты меня забыла. Я слишком эгоистичен. Зато я попрошу о другом.
— О чем?
— я попрошу тебя не сердиться на Славку. Он действительно не мог помочь тогда.
— Я знаю. Он не виновен в твоей смерти.
— Ты умница, Юля. Как ты думаешь, если бы мы встретились раньше...
— Если бы ты не умер...
— Я тебя все равно люблю. Я ухожу, но буду тебя помнить. И ты будешь помнить меня. Но жить дру-гой жизнью. И это правильно. Не казни себя. Довольно.
Я всхлипнула. Потерлась щекой о скользкую ткань рубашки. И на миг ощутила биение его сердца. Такого... живого...
— Почему — так!?
— Так правильно. А теперь — отпусти меня. Пожалуйста.
Я могла бы сказать многое. И что не отпущу. И не хочу. И мне будет плохо. И...
Могла бы. Только не стану. Никогда.
Я поднялась с его колен и встала во весь рост. Наклонилась — и на миг прижалась губами к его губам. Сладко закружилась голова. Даниэль ласково погладил меня по щеке.
