— Мы должны строго следовать правилам. А в них написано черным по белому: тот, чье имя выпало из Кубка, обязан безоговорочно участвовать в турнире.
— Боюсь, господин Крауч, Вы ошибаетесь, — влез я в разговор взрослых и кем-то даже уважаемых .
— Я не ошибаюсь! — величественно возвестил тот.
— И, тем не менее, — усмехнулся я. — В нашем мире существует такая замечательная вещь, как магическое опекунство. Опекун имеет право на многое в отношении опекаемого. Имеет право лишить доступа к деньгам, забрав ключ от сейфа опекаемого и передав его третьим, совершенно посторонним людям... — Дамблдор поморщился, хотя в этот раз ключ и не оказался у Молли Уизли, но вот Хагриду он мой ключ однозначно давал. — ...имеет право вынуждать опекаемого жить с ненавидящими его людьми, на многое, в общем, имеет право опекун. Но. Поскольку я, как подопечный, признаюсь Магией и Государством в качестве недееспособного — то и по моим обязательствам отвечает тоже опекун. Вы думаете, требование совершеннолетия участников возникло из каких-то там соображений милосердия ? Ждите! Просто на Турнире 1732 года Альтаир Блэк был избран Чемпионом. А когда он отказался участвовать — его опекун и дядя Кафф Блэк лишился магии, и чуть было не лишился жизни. Впрочем, надо сказать, когда через три дня Альтаир достиг совершеннолетия — он вызвал на дуэль уже сквиба Каффа, и, как сам написал в своем дневнике, исправил эту ошибку мироздания .
— Ты врешь! — выдохнул Крауч-старший, а его сын в облике Грюма чуть не сел мимо стула.
— Кричер! — позвал я служителя Дома Блэк, и тот немедленно появился с легким хлопком.
— Глава? — вопросительно посмотрел он на меня.
— Копию дневника Альтаира Блэка, которую я просил доставить мне 2 ноября — принеси, пожалуйста.
Хлопок, потом еще один — и перед судьями на столе лежит толстая тетрадь в массивном кожаном переплете.
— Копия? — посмотрел на меня Кауч-младший.
— Разумеется, — кивнул я. — Оригинал никогда не покидал и не покинет Дом. Даже Глава Дома не имеет права вынести его. Разумеется, в этой копии нет изысканий Альтаира Блэка и их результатов, составляющих Тайну Дома, но только его личные воспоминания, в которых если когда-то и были какие-то горячие секреты, то давно остыли. Как например, история происхождения младшей семьи Макнейр: пикантно, скандально, изложено с присущим Альтаиру блековским* юмором, а оттого — довольно интересно к прочтению... Но все действующие лица той истории давно умерли, а потому сама история представляет собой разве что литературный интерес...
/*Прим. автора: игра слов. В данном случае black humor можно понять и как юмор Блэка , и как черный юмор */
Странно блеснувшие глаза Макгонагалл намекнули мне, что леди Аметист, как всегда, не ошиблась, и интерес, представляемый воспоминаниями Альтаира — далеко не только литературный, но и весьма злободневный. Но в данном случае меня это слабо интересовало, так что если декан попросит у меня еще одну копию дневника, я ей таковую, разумеется, дам.
— И ты рискнешь магией и жизнью на основе ложных записей древнего мальчишки? — возмутился Бэгмен.
Те, кто был в теме посмотрели на него так, как он того и заслуживал. Я же взял на себя труд ответить.
— Разумеется, я перепроверил по другим источникам. Все совпадает.
— И ты готов таким образом поступить со своим опекуном? — удивился Крауч-младший.
— Хоть узнаю, кто это такой, — отозвался я.
— Хватит врать! Мальчишка! Ты хочешь сказать, что не знаешь, кто твой опекун?! — взвился Каркаров.
— Не знаю, — дурашливо улыбнулся я. — На этот день о моем опекуне мне известно только, что он снял из моего сейфа 200 галеонов, не предоставив каких-либо документов о том, куда и на что они пошли, и попытался заключить от моего имени помолвку с девушкой, которая меня не устраивает по соображениям политическим, экономическим, ритуальным и даже личным.
— И чем же тебя не устроила Джинни... — вздохнул Дамблдор, вызвав на себя возмущенно-недоуменный взгляд Макгонагалл.
— Тем, что я уже связан и поддерживаю отношения с двумя девушками, и третья мне совершенно не нужна. Что и было закреплено кровавым ритуалом...
— То есть, ты признаешься в том, что... — начал было Крауч, но я перебил его.
— ...что присутствовал в Гринготтсе при проведении ритуала, разрешенного гоблинам, поскольку запрет не был прописан в прошлых договорах, а чтобы его внести в новые — потребуется не менее, чем новая Гоблинская война? Признаюсь.
Крауч замолчал. Права и привилегии Гринготтса давно стояли поперек горла Светлой стороне. Но поскольку многие проводимые гоблинами ритуалы нужны были немалому числу волшебников, причем отнюдь не только чистокровных — вопрос о том, чтобы принудить гоблинов принять новые ограничения на их магию даже не поднимался. Да и сами гоблины, распоряжающиеся золотом волшебного мира Британии, пусть и пределах, оговоренных старыми договорами, крепко держали волшебников если не за горло, то за некоторые другие нежные места своей зеленой мозолистой рукой.
— Директор... — возмущенно начала МакГонагалл...
— Да верну я ему эти двести галеонов, которые потратил на изыскания, связанные со... — Дамблдор задумался, а потом сформулировал: — со смертью профессора Квирелла.
— Упс... — произнес я. — Тогда не надо возвращать. Согласен, что эти изыскания действительно имеют отношение к моей безопасности. Но, надеюсь, Вы предоставите мне их результаты.
— Как только ты будешь к этом готов, — снова вздохнул Дамблдор.
— Хорошо, — кивнул я. Вообще-то можно было побороться... Но поскольку результаты этих исследований я и так неплохо себе представлял, отвлекаться от основной цели ради выигрыша изолированной пешки на фланге не имело смысла.
— Что ты хочешь за то, чтобы все-таки принять участие в Турнире и не выставлять министерство и Визенгамот в неприглядном виде? — а также не подставлять его Верховного чародея под Кару Магии, но об этом промолчим — и так этот момент всем, кроме Людо был и так очевиден.
Я на мгновение задумался. Конечно, можно было упереться всеми лапами... Но тогда придется противостоять безумному личу в одиночестве. Да и устроить мне и девочкам в промежутке до первого испытания очень веселую и разнообразную жизнь Верховный Чародей Визенгамота и Председатель Международной конфедерации магов — очень даже может. Так что лучше следовать уже продуманному плану, а Дамблдор... Лучше я ему потом расскажу видение о том, где обретается Воскрешающий камень.
— Эмансипацию, — подсказал я очевидный выход. — По полному ритуалу с признанием Министерством. Тогда, как для совершеннолетнего, обязательства перед Кубком — станут моими обязательствами, и я приму участие в Турнире с полным на то правом. А то, что я оказался Четвертым Чемпионом... Скажем, глупый мальчишка, — я дурашливо поклонился, — позабыл вписать название школы. Вот Кубок и не понял, что моя заявка относится к Хогвартсу, а посчитал меня единственным претендентом от некоей другой школы, название которой ему не сообщили.
— Но тогда, — вмешалась до сих пор молчавшая директор Олимпия Максим, — и выступать ты будешь не от Хогвартса, а от этой неназванной школы .
— Конечно, — согласился я. — Хотя мне, безусловно, льстит, что Вы считаете меня, только начавшего обучение на четвертом курсе — достойным и опасным соперником своим выпускникам.
Мадам Максим скривилась. Разумеется, она так не считала. Но после скандала вначале, когда она с Каркаровым возмущалась мошенничеством Хогвартса, заграбаставшего себе сразу двух Чемпионов, сказать об этом было бы... неблагоразумно.
— Шармбатон согласен с таким решением, и рекомендует приять его, — вздохнув, произнесла Олимпия.
— Дурмстранг не возражает, — выплюнул Каркаров.
На мгновением мне захотелось попросить Крауча-старшего зачитать пункт 6 раздела 3 Кодекса Правил Турнира, где сказано, что, представляющиеся кубку в качестве судей — берут на себя обязательство судить честно и беспристрастно, с чем, по моему убеждению, и была связана смерть Каркарова в прошлый раз (вот делать нечего было Тому, как за одним предателем по всему миру гоняться). Но потом — махнул рукой. В конце концов, если взрослый человек, маг, имея дело с древним и опасным артефактом, не взял на себя труд ознакомиться с объемом принятых на себя обязательств — это инкурабельно*.
/*Прим. автора: инкурабельно — неизлечимо (мед.)*/
— Хогвартс, разумеется, тоже согласен, — вздохнул Дамблдор. — Ну и, как Верховный Чародей Визенгамота, пожалуй, я тоже выскажусь за такое решение. Барти?
В принципе, голос Крауча-старшего уже ничего не решал, но поскольку Краучу-младшему было край как нужно мое участие — то он проголосовал за . Так что Людо, что бы он там себе не думал, выступать против не стал. И, кстати, насчет Бэгмена...
— А еще, — я встал и вызвал на себя целый шквал недовольных взглядов, — если кому-то в пустую голову придет мысль использовать для большей драматичности учеников и гостей Хогвартса в качестве реквизита — клянусь, я сначала оторву тупую, битую бладжерами башку, а только потом начну выполнять условия испытания.
— Га... — начал было Дамблдор, универсальным движением брови осадивший начавшего было возмущаться Людо, но вовремя поправился. — Анрио, у тебя снова видения?
— Да, — твердо кивнул я. — Я увидел привязанных на дне Черного озера Гермиону, Чжоу Чанг, — Седрик сжал кулаки и что-то прошипел сквозь зубы. — Маленькую девочку с серебристыми волосами, очень похожую на мадмуазель Делакур...
Флер вскочила и сначала что-то быстро произнесла по-французски, а потом, обратилась к тем, кто французского не разумеет:
— Если это быть так, я есть присоединяться к мсье Анрио в его благородный подвиг. Настолько пустая голова плечи не место!*
/*Прим. автора: не лингвист, если кто-то из читателей возьмет на себя труд придать правдоподобие французскому акценту Флер — буду благодарен*/
— Дальше видения становятся смутны и недостоверны, — вздохнул я. — Ну вот что бы на дне делать Рональду Уизли? Разве что его засунули туда как самого большого фаната Виктора?
Виктор пробормотал себе под нос что-то ругательное... Но недовольно зыркнул, как ни странно, отнюдь не в мою сторону. Людо поежился.
— Анрио, — вздохнул Дамблдор. — Разумеется, мы постараемся уменьшить опасность этого Турнира. И, естественно, никто не будет использовать детей в качестве приза...
Вот и отлично! Глядишь — обойдемся без купания Гермионы. Ведь в прошлый раз я разобрался с яйцом раньше всех, сразу после объявления Рождественского бала... И не решился пригласить ее, поняв, что именно партнеров Чемпионов используют как то, чего больше всего будет не хватать . Кто ж знал, что она примет приглашение Виктора, и все равно окажется на дне?! Ну и, заодно, залегендируем знание будущего, чтобы никто не удивлялся: откуда это я знаю про драконов?
Проведение всех магических и юридических ритуалов, связанных с эмансипацией подростка, заняло некоторое время. Так что когда я вышел из комнатки судейства в Большой зал — уже близился отбой.
Естественно, девочки, наплевав на попытки отправить их в общежитие Дома Гриффиндор, ждали меня в зале.
-?? — молчаливый вопрос легко читался в их глазах. Какие они у меня все-таки красивые!
Я обнял девочек и потихоньку принялся напевать:
— Слово Огня, слово Огня — сказано! Воля твоя, воля твоя — связана!
Луна улыбнулась выходящему псевдоГрюму, и чуть громче напела другой припев:
— В зубы огня листья-слова брошены! Воля твоя словно трава — скошена!
Интерлюдии
Я посмотрел на брата. Брат посмотрел на меня. Происходило что-то непонятное. Конечно, то, что нас обсмеяли при попытке пройти возрастную черту — это не слишком приятно, но ожидаемо и даже почти не обидно. Но вот то, как Поттер стал Чемпионом — это вообще непонятно. Ну, где это видано, чтобы магия признала совершеннолетним, а потому черта просто пропустила его? А уж Глупый мальчишка просто не написал название школы, а потому Кубок принял его как единственного Чемпиона неназванной школы, и, соответственно, выбрал его. Но не думайте повторять его подвиг — к следующему Турниру мы поменяем настройки Кубка, и заявки, не содержащие названия одной из трех участвующих школ, будут просто отвергнуты — так и вообще. Это кем надо быть, чтобы прохлопать такой косяк?!
Мы с братом еще раз переглянулись. Надо попробовать подслушать Поттера, когда он будет общаться со своими девчонками. Глядишь — и сможем узнать хоть что-нибудь более серьезное, чем официальная информация , которая к тому, что происходит на самом деле, частенько имеет мало отношения. А уж инсайдерская информация — это важно. Особенно — для начинающих букмекеров. Глядишь, и сумеем вернуть деньги, потерянные на этом уроде — Людо, расплатившемся с нами лепрекорнским золотом.
Тварь! Хоть и ушибленный бладжерами, а когда не надо — соображает. Хорошо еще мы додумались не ставить все наши сбережения. В конце концов, нашей ставкой было не выиграет Ирландия, но снитч поймает Крам ... Вот на это не жалко было бы и все поставить, но... Не получилось. Просто рука не поднялась поставить на уже вроде бы оговоренный и согласованный вариант, ограничившись простым победа Ирландии .
— Доставай... — начал Фордж, и мне не составило труда понять, о чем он думает, и подхватить фразу:
— ...уши-подслуши?
Карта Мародеров позволила довольно-таки быстро найти Гарри и его боевой гарем , как стали шутить некоторые после их феерического выступления в прошлом году. Впрочем, те, кто осмелился-таки храбро скрутить фиги по этому поводу — вынуть руки из карманов так и не решились. Все-таки подпасть под Пророчество Безумной Девочки, как показал пример Захарии — не то, что нужно для долгой и здоровой жизни. Да и Гарри... то есть — Анрио, если его разозлить, вполне может дойти до стадии лечу запор взглядом . Жажда крови при этом от него расходится такая, что Снейпа на два шага отбросило! На этом фоне Гермилапочка выглядит тихой, мирной и почти пушистой... Но уж мы-то знаем, что если ее разозлить — ее фантазия в создании составных ядов не знает никаких пределов. Как мы не стереглись, переходя в режим максимальной паранойи, но после той шутки с превращением Гермионы в девочку-кошку, похожую на тех, которых рисуют в доставшихся нам по случаю от папы японских комиксах, нам пришлось провести целый день в общении с белым другом . Причем позже Гермиона сказала, что самым сложным и узким местом в ее плане было уговорить Анрио не срываться самому, а позволить заняться местью ей . И получилось это у нее только по той причине, что Анрио ее обновленный облик понравился. Так что в качестве виры с нас стребовали рецепт этого шуточного зелья. И мы дружно считаем, что очень легко отделались.
Мы тогда еще спросили Гермиону, как ей удалось обойти все наши предосторожности... А она — возьми да и расскажи о способах доставки в наши организмы полутора десятков по отдельности безобидных ингредиентов, об их химическом и символическом взаимодействии как между собой, так и с упомянутыми организмами... В общем, схема была настолько избыточна, что мы с братом поплыли еще на восемнадцатом шаге Пути-к-Победе, как этот кошмар назвала Гермиона. Правда, чуть позже она призналась, что схему она сознательно переусложняла именно из соображений потренироваться . Так что если кто ее серьезно обидит — такой дурью она пользоваться не будет, а возьмет Путь попроще, да понадежнее... Ну и в качестве победы будет рассматривать не неприятное, но, в сущности, безобидное сидение на горшке, а что-нибудь более... существенное. А еще она из ниоткуда взяла стопку листов, на которых Путь-к-Победе был расписан во всем своем великолепии. Мы с братцем Форджем целую неделю посвящали все более-менее свободное (или, хотя бы — поддающееся освобождению) время попыткам разобраться в нагромождении вроде бы случайных действий, вроде как когда тень от Дракучей ивы коснется желтого камня, толкнуть случайно подвернувшегося под руку рейвенкловца, чтобы он сделал хотя бы один шаг в сторону... . Но, в итоге, вроде бы поняли если не все , то, как минимум, несколько достаточно интересных вещей, чтобы Монтегю, в очередной раз развонявшийся из отверстия в верхнем конце пищевода в сторону нашей Джинни — отправился в больничное крыло на неделю, и никто нас с этим замечательным событием не связал. Хотя и пытались многие, и в первую очередь — сам Монтегю и его декан. Но ничего не получилось. Алиби у нас было железное: сам Снейп, у которого мы дружно чистили котлы в то самое время, когда, по расчетам мадам Помфри, слизеринец получил дозу зелья. А то, что на самом деле он получил зелье в дезактивированном состоянии, активировавшимся по условию ... Ну, о том, что такое могут наворотить школьники — никто даже не подумал, а кто подумал — того подняли на смех.
