— Ройбуш? Ты сказал Ройбуш? — Айвен уставился сначала на него, а потом на профессора, открыв в изумлении рот.
Словно кто-то в насмешку поставил перед ними лживое зеркало Локки. Старый и неопрятный, в своей изодранной одежде и перепачканный грязью господин Ройбуш, руки которого постоянно двигаются, а сам он и шагу не ступит, чтобы за что-нибудь не зацепиться и не удариться. Совершенно равнодушный не только к своему внешнему виду, но даже и к содержимому своей тарелки! Забывающий некоторые слова и постоянно за что-то извиняющийся.
А напротив — его полная противоположность. До рези в глазах аккуратный и подтянутый молодой человек лет двадцати восьми, не более. На одежде которого нет ни единого пятнышка или случайной складки — и это в белой-то рубахе и сапогах, да еще в такую жару! Который представился так, словно страницу из канцелярской книги прочел, а вставая из кресла сделал это исключительно быстро и ловко, даже не шевельнув шелковых кисточек, украшавших его подлокотники.
— Да-да, так и есть. Мэт — мой племянник. Собственно, с вашего позволения, единственный сын моего самого что ни на есть родного брата. Весьма перспективный и одаренный юноша, между прочим.
— Строитель, значит? — хмыкнул вор, протягивая руку. — А с виду и не скажешь.
— Э-э-э... С чего это вдруг? — открыв рот удивленно захлопал длинными ресницами молодой человек, став вдруг на один краткий миг похожим на своего дядюшку. Но фамильное сходство тут же улетучилось.
— Ну, архитектура там, геометрия...
— Ах вот в чем дело! Нет, я не строитель и даже не архитектор.
— Маттиуш — мой коллега. Геометр, это то же самое, что и геомант. Только вместо чувственной мантики, геометры предпочитают опираться на точные математические расчеты и выверенные формулы. То ли им таланта не хватает, то ли не доверяют своей интуиции, — по тону профессору казалось, что ему искренне жаль своего племянника.
— Послушайте, господин Ройбуш... Ну, в смысле, я к старому обращаюсь... То есть который постарше... Что он здесь делает?
— Дядюшка попросил меня с тобой поговорить и посмотреть на твою Печать, — отозвался Мэт.
— Ты про татуировку что ли? Так это и есть Печать, которая нужна даркам?
— Думаю, что так. Правда, непонятно, как и где ты ухитрился ее получить... Ну-ка, дай свою руку...
Айвен послушно протянул руку, закатывая рукав.
— Только ты ее сейчас не увидишь. Она появляется только тогда...
— Умоляю, не шуми, — перебил его молодой геомант. — Ты мне мешаешь.
Он сильно стиснул запястье вора и легонько царапнул ногтем. Ногти, кстати, у щеголя были длинные, слегка заостренные на кончиках и покрыты белым лаком. Когда капелька крови выступила из царапины, Мэт начал шептать какое-то заклинание и одним движением пальца размазал каплю крови по запястью, вычертив аккуратный круг.
И в этом кругу начал проявляться рисунок. Только сейчас Айвен наконец-то смог рассмотреть его во всех подробностях. Внешний контур сплетался из множества рунных символов. Внутри него шел еще один круг, но уже представлявший собою цепь, сплетенную из двух чередующихся знаков. А в центре круга был изображен какой-то неимоверно сложный рисунок из переплетающихся между собою контуров. Юноша попытался выделить хотя бы один из них, но у него закружилась голова.
— Никогда раньше не видел такого! — восхищенно выдохнул геометр.
— А ты что, раньше видел эти Печати? Сможешь избавить меня от нее?
— Видел, видел. А вот насчет избавиться... С этим сложнее. Обычно Печать исчезает сама через какое-то время или после того, как разрядится. В крайнем случае Печатник может сам же ее и вывести со своего тела. Вот только проблема в том, что ты не Печатник. Откуда она у тебя?! Кто нарисовал ее тебе? Зачем?
— Эй-эй, придержи лошадей! Это я должен был задать тебе эти вопросы! Сижу себе в тюрьме, никого не трогаю. Вдруг заваливаются два пьяных дарка, и начинают убивать моего соседа. А потом у меня на руке обнаруживается эта дрянь, и целая толпа порождений Тьмы на шее, которые так смешно лопаются, когда я до них дотрагиваюсь этой каббрами трижды проклятой Печатью! Больше я ничего не знаю.
— Сосед по камере?
— Он назвался Риулом. Сказал, что путешествует и собирает всякие редкости...
— Риуаллан тор'Дин. Печатник серебряного ранга. Пропал без вести три месяца назад, на связь не выходил все это время...
— Ага. Так его дарк и называл. Но то было пару недель назад. Значит, это он мне нарисовал татуировку? А почему она не появилась там, в камере?
— Не знаю, — задумчиво пробормотал маг, — ничего не знаю. Печатник не может сам нанести себе Печать. По крайней мере, раньше это никому не удавалось. И вообще странно то, что в одной камере с Риулом оказался человек, способный носить Печати.
— То есть? Я, получается, какой-то особенный?
— Ты "Пузырь". Твоя мана-система замкнута на себя, и при этом ты являешься мощным мана-накопителем. Потенциально, ты можешь стать очень сильным Печатником.
— И что это значит?
— Нанесенные на твое тело специальные Печати сделают тебя магом. Разумеется, не полноценным, но тут уж все зависит от твоих ресурсов маны и самих Печатей.
— Что же ты такое? — едва слышно прошептал Айвен, рассматривая рисунок на своей руке. — Благо, или проклятье?
— Это всего лишь мантический контур заклинания, через который ты можешь высвобождать свою магическую энергию, а он ее преобразует. Образно говоря, это дыра в оболочке твоей мана-системы, через которую выходит мана. А от формы такой дырки зависит получаемый эффект.
— И какими заклинаниями может плеваться моя дырка?
— Думаю, что ты об этом знаешь больше моего, — развел руками Мэт.
— И как ты меня избавишь от этой Печати?
— Я же тебе сказал. Она или должна отработать свое, или ты сам...
— А другой Печатник? Смог бы он мне помочь? — перебил его вор.
— О таких случаях мне неизвестно. Может, кто-то и может, но...
— Как насчет Первопечатника? — выложил Айвен свой последний козырь. — Он смог бы помочь?
— Откуда ты знаешь о Первопечатнике?
— Мне сказал об этом Риул. В моем сне.
— Я не знаю... Он живет отшельником более полусотни лет. Быть может, его даже уже нет в живых! Послушай, я понимаю, что ты в отчаянии, но если поедешь со мною, и дашь возможность нашим специалистам изучит эту Печать, то я уверен, что они помогут.
— Нет! Хватит уже с меня экспериментов, — юноша поморщился, вспоминая свой визит к Кожерезу, — Так ведь и без руки остаться недолго. Знаешь, я же как-то привык к ней за два десятка лет. Можешь скопировать рисунок, если он тебе так уж приглянулся.
— Увы, — развел руками маг, — даже обычную Печать невозможно просто взять и скопировать. А уж эту — и подавно.
— Не понял. А что такого особенного в этой картинке? Не считая того, что она находится на моей руке и за нею гоняется половина тварей Даркилона.
— Ну, во-первых, я никогда не видел таких сложных Печатей. Во-вторых, есть незыблемое правило — одна Печать, это одно заклинание. Позволяет она тебе метать Огненные Шары или дышать под водой — это не имеет значения. Ты же вытворяешь фокусы, которых хватит на добрые полдесятка обычных мантических контуров.
Губы Айвена зашевелились, и он принялся загибать пальцы, подсчитывая.
— Допустим. Но ты же сам говорил, что она очень сложная!
— Мэт, не томи юношу, — вмешался молчавший до этого профессор, — Ты же видишь, что ему не по себе.
— Хорошо. Но больше всего меня... Нас, — молодой маг бросил быстрый взгляд на своего дядю, — беспокоят происходящие с тобой изменения. Думаю, что они вызваны именно этой Печатью.
— Изменения? Какие еще изменения? Я ничего не чувствую...
— Например то, как быстро ты оправился от раны. Впрочем, Печать могла среагировать на ранение и активизировать исцеляющие процессы твоего организма. Но... Как давно ты начал видеть в темноте?
— Не понял, — вор нахмурился.
— Здесь нет света. Но я не заметил, чтобы тебя это смутило, — пояснил геометр.
И только сейчас Айвен заметил, что окна комнаты плотно занавешены и ни один лучик света не проходит сквозь плотную ткань. Быстро осмотревшись он понял, что в комнате нет ни единого источника света. Об этом говорило и полное отсутствие теней. Но ему это ничуть не мешало прекрасно видеть своих собеседников и обстановку комнаты.
— Я... я...
— Я убрал свет и наполнил эту комнату темнотой.
— А еще ты слышишь голоса. И в бреду разговаривал на эль'тори, — добавил Ройбуш-старший, — на лирейском наречии.
— Но голос я слышал до того, как попал в тюрьму. Погодите-ка! Я что, знаю эльфийский язык? Но я и эльфа-то живого никого не видел!
— Уже видел. Ты видел Риула, а он на четверть эльф.
— Ребята. Мне нужно присесть, — Айвен внезапно побледнел. Ноги его подкосились, и он уселся на пол. — А еще лучше — прилечь, — прошептал он и потерял сознание.
— Маттиуш, боюсь, что ты слишком много пытаешься взвалить на несчастного юношу, — укоризненно покачал головой историк, наклоняясь над бесчувственным вором.
— Ничего, потерпит, если не хочет оказаться в пыточных камерах Даркилона с содранной шкурой. И что теперь с ним делать, а? Я-то думал, что просто покажу его нашим специалистам, но проклятая Печать не дает на него воздействовать!
— Может быть, удастся его как-нибудь уговорить?
— А вы меня снова отравите, любезнейший старикан, может это поможет, — приоткрыл один глаз "бесчувственный" Айвен. — Я тут немного поразмышлял, и нашел решение, которое устроит всех. — Он устало поднялся с пола и опустился на подставленный Мэтом стул.
— И какое же?
— Я согласен пойти с тобой, к вашим, как ты выразился, специалистам. Но у меня есть два условия.
— Говори, — голос щеголя был все так же спокоен.
— Я хочу знать, кто ты такой. Откуда ты столько знаешь про Печати? И кто эти самые "специалисты", которым я так нужен?
На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь дыханием людей и биением их сердец. Юноша понял, что маг изолировал комнату и для звуков.
— Не думаю, что ты хочешь знать ответ на этот вопрос, — наконец ответил Мэт.
— Ну, тогда очень приятно было познакомиться и все такое, но мне уже пора, — с этими словами он направился к двери. Но едва он коснулся ручки, как дверной замок щелкнул, отсекая путь к отступлению.
— Так быстро уходишь? И даже чаю не попьешь? — голос мага звучал насмешливо.
— Фокус-покус! — вор вытащил отмычки и сунул их в замок. Несколько раз повернул, зацепил, потянул, нажал, и замок снова щелкнул, открывая ему путь к свободе.
— Упс. Надо же, как неловко вышло, — геометр шагнул назад, слегка передвинул стул и, сняв одну из булавок, закрепленных на отвороте куртки, ловким движением согнул ее и воткнул в спинку стула.
Отмычка заскрежетала и обломилась прямо в замке. Несчастный механизм снова щелкнул.
— Ты же прекрасно понимаешь, во что может превратить жизнь вора искусный геомант. А уж я, поверь, весьма хорош. К тому же, что ты будешь делать с дарками и прочими тварями? Рано или поздно, они пустят по твоему следу кибралиска или Ловца Теней. Думаешь, ты сможешь отмахаться от них своей картинкой? А чтобы тебе легче думалось, так уж и быть, я удовлетворю твое любопытство насчет себя.
— Я жду. Но не думай, что твой ответ меня остановит.
— О, напротив, я совершенно уверен, что ты наоборот трусливо засверкаешь пятками нам в лицо. Я — Геометр. Так называется должность, занимаемая мною в Тайной Канцелярии. И никто иной, кроме Писарей Канцелярии, которым я хотел тебя показать, не способен наносить Печати. Риул был одним из нас, занимался поиском и обезвреживанием опасных артефактов. Он был Печатник с особыми полномочиями.
— И как давно Канцелярия заинтересовалась мною? — голос юноши был бесстрастен, но стоило ему это огромных усилий. Еще бы! Перед ним стоял представитель самой таинственной, могущественной и опасной организации в королевстве!
"Когда именно и почему была создана Тайная Канцелярия, не известно никому — на то она и тайная. Некоторые считают, что она существовала всегда, и ее Великий Канцеляр с самого возникновения королевства незримо дергал за ниточки, находясь в тени трона. Впрочем, это всего лишь домыслы — уж что-что, а политика никогда не интересовала Канцелярию, если только в ней не была замешана магия. Зловредная магия, которая может повредить благополучию страны или ее жителям. Ведь именно для этого и создавалась Канцелярия — оберегать Арланию от магии и магов.
Канцеляры и многочисленные службы этой организации внимательно следят за любыми проявлениями магии, которые могут привести к нежелательным последствиям: могущественные древние артефакты или заклинания, нелицензированные колдуны с активным третьим глазом или масс-гипноты, без явных причин саморазупокоившиеся мертвецы или спятившие чародеи — все это сразу же попадало в поле зрения Канцелярии, и принимались соответствующие меры. Артефакты забирали у владельцев и обезвреживали, или прятали в специальных хранилищах. Колдунов лицензировали или лишали проклинающего глаза, если их удавалось взять живьем. Неупокоенных — упокаивали, а безумных магов вразумляли или приводили в "состояние, неопасное для окружающих" — что бы это ни значило...
На любое действие у исполнителей Канцелярии есть королевское разрешение, без оглядки на чины и связи. Глаза, уши, руки и молнии этой организации вездесущи и безжалостны. Впрочем, это все тоже лишь домыслы, построенные на слухах, добрую часть которых распространяет сама Тайная Канцелярия. А те, кому известна правда, вряд ли смогут ее кому-нибудь рассказать..."
"Слухи и домыслы о тайных обществах и организациях",
Симус Хват,
1312 г.в.р.
— В Тайной Канцелярии никто даже не подозревает о твоем существовании. И никто не узнает, если ты сам этого не пожелаешь.
— Но... — Айвен был бы меньше удивлен, проснись он однажды утром русалкой.
— Я здесь нахожусь исключительно как частное лицо, по приглашению моего дяди, который решил тебе помочь по доброте своей душевной. И вожусь я с тобою только ради него. Ну так что, я удовлетворил твое любопытство?
— Более чем.
— Тогда я жду твоего решения. Ты согласен отдать себя в руки Тайной Канцелярии? Не бойся, там тебе не причинят вреда. Нигде больше ничего не знают о Печатях, да и защитить от даркилонцев мы сумеем.
— Не спеши. Я ведь говорил о двух условиях. Итак, вторая моя просьба. Прежде чем я отдам свою руку на растерзание вашим умникам, я хочу поговорить с одним человеком. И именно ты мне в этом поможешь...
— О нет, только не это, — наконец-то на бесстрастном лице молодого геоманта отразились какие-то эмоции...
— Первопечатник. Ты отведешь меня к нему. А потом делайте что хотите, хоть в банку со спиртом засовывайте.
— Но... это невозможно! Он ушел неизвестно куда, может, он уже давно спятил или помер? Соглашайся, у тебя нет другого выхода!
— Ну почему же? Я могу бежать в Хеон или на Острова. Или попытаться найти Первопечатника сам. В конце концов, яд или петля избавят меня от всех этих мучений!