Мартин Скотт. Фракс и ледяной дракон (Перевод)

— Теперь бой будет честным, — говорю я.

— Черт с ним, — ворчит Лисутарида. Она раскрывает ладонь, шепчет слово и рассылает заклинание по всей арене. Щит Бхуралина опускается. Макри пользуется его оплошностью и мгновенно атакует. Как только меч достигает его шеи, он валится на землю, и шлем слетает прочь. Макри встает над ним, держа кончик меча у его глотки.

— Смертельный удар, — объявляет судья.

— Никогда не говори Макри, что я это сделала, — говорит Лисутарида.

К этому времени повсюду царит картина невероятного хаоса. Дети визжат и хохочут, пробегая сквозь толпу, по-прежнему швыряя фрукты. Волшебники вопят и бегают за ними. Распорядители гоняются за всеми ними, без малейшего успеха, так как дети проникают в узкие промежутки, куда за ними не последуешь. Наблюдая за перемещениями их оборванных фигурок и отмечая беспорядок, учиненный ими со всем совершенством, я испытываю удовлетворение, что взятка в сорок гуранов потрачена не зря. Мы с Лисутаридой прогулочным шагом идем на арену, чтобы сопроводить Макри с поля.

— Что происходит? — недоумевает Макри.

— Фракс напустил ораву детворы на волшебников.

— Меня то и дело сбивали с ног, — говорит Макри.

— В тебя летело множество заклинаний, — объясняет Лисутарида. — Я не могла отразить их все.

— Я принял несколько мощных ударов ради твоей защиты, — говорю я. — Но всегда готов услужить. Не надо меня благодарить.

— Я победила честно? — спрашивает Макри.

— Конечно, — отвечает Лисутарида, которая, как я заметил, врет весьма складно, когда не одурманена фазисом. — Как только дела у чародеев разладились, я позволила событиям идти своим ходом.

— Я доложу королю об этом грубом нарушении! — визгливый голос врезается мне в ухо. Это Ласат Золотая Секира. С лицом, переливающимся несколькими синяками, и с остатками четырех-пяти помидоров, все еще налипших на его радужном плаще, выглядит он не слишком представительно.

— Что еще за нарушение? — спрашиваю я.

— Адские дети!

Добродушно смеюсь.

— Я действительно заметил маленьких сорванцов, бегающих вокруг. Детишки захотели позабавиться.

— Они забросали меня фруктами и овощами!

— И меня! — кричит Чарий, пребывающий даже еще в более печальном состоянии, чем Ласат. — Недопустимое оскорбление!

— Ко мне они не приближались, — говорит Лисутарида.

— Конечно нет, — говорю я. — Ты же глава Гильдии. Тебя они уважают

— Я знаю, вы к этому причастны, — вопит Ласат.

— Ничего про это не знаю, — спокойно отвечает Лисутарида.

— Я намерен подать подробный доклад королю.

— Доклад о чем? — спрашиваю я. — Что дети помешали твоей противоправной попытке навредить Макри?

Появляется еще несколько заляпанных плодами самсаринских волшебников, никто из них не светится от счастья. Ситуация грозит выйти из-под контроля, пока барон Мабадос не вклинивается между нами.

— Тихо! — ревет он. — Как барон, ответственный за соревнование, я недоволен этими событиями. Как и король. — Барон глядит на Лисутариду и Ласата. — Король созвал собрание, которое будет проведено перед финалом.

— Буду рад присутствовать, — говорит Ласат. — Королю многое надо узнать о турайских гостях.

Ласат разворачивается на каблуках и уходит прочь со всем достоинством, которое может изобразить, учитывая то количество плодов и овощей, все еще пятнающее его одеяние. Я покидаю поле с Макри и Лисутаридой.

— Ну вот, — говорит Лисутарида. — Ласат собирается рассказать королю, что мы потеряли чертежи Арикдамиса. Он ждал лишь удобного случая раструбить об этом.

— Если он пойдет на это, ты просто все отрицай, — предлагает Макри.

— Как же я могу, если он их предъявит? Я буду полностью дискредитирована.

— Взбодрись, — говорю я. — Мы справлялись и с худшим. И только что выиграли 10000 гуранов. Разве я не говорил вам, что я самый выдающийся игрок в Турае?

Макри смеется.

— Было весьма забавно видеть Ласата, перепачканного фруктами.

Лисутарида присоединяется к веселью, и я вслед за ними. Было смешно, и это в основном подтвердило, когда план претворялся в жизнь, что задумка оказалась действенной.

— Но больше такое не пройдет, — говорит Лисутарида. — Финал будет тяжелым.

Глава 27

Макри и я направляемся к Большому Биксо. Подготовка к предстоящим увеселениям идет полным ходом, все вокруг готовится к полуночному финалу.

— Макри, видишь парня, идущего мимо пивного шатра?

— Тот, что с повязкой на руке?

— Это один из тех, кто напал на меня в переулке. Он был в шлеме, но я узнаю его по рыжим волосам. И его увечье. Ты готова немного размяться?

— Запросто. Нам следует его прикончить?

— Мимо. Хочу узнать, кто приказал напасть на меня.

Мы крадемся за тем человеком на расстоянии, пока он идет вдоль ряда шатров, неспешно покидая фестиваль и направляясь в город.

— Собираешься задавать ему вопросы? — спрашивает Макри.

— Да.

Макри замедляет шаг.

— Я не буду этого делать.

— Что, черт побери, означает твое 'я не буду этого делать'?

— Знаю, что у тебя на уме. Ты хочешь, чтобы я изобразила оркскую женщину-демоницу и напугала его.

— Тебя это волнует?

— Ты же знаешь, мне это не по душе. Это унизительно.

— Погоди, Макри, ты же проделывала такое раньше. Просто убедись, что остроконечные уши видны, и что в твоих глазах — безумный блеск. Да, именно так, это то, что надо. Теперь поторопимся, пока он не скрылся.

Мы остановили нашу жертву на темной дорожке между последним шатром и первой постройкой Элата, сумев застать его врасплох. Хватаю его и скручиваю позади дерева, затем обнажаю клинок.

— Ты пытался меня убить, — говорю я. — Я хочу знать, почему.

— Отравляйся в ад.

Человек делает шаг в сторону, как если бы пытался сбежать, но я прижимаю меч к его груди.

— Ты работаешь на Большого Биксо?

Он с вызовом глядит на меня.

— Я ничего тебе не скажу, пузан.

— Может, тебе придется по нутру мой меч в твоем сердце?

— Ты этого не сделаешь, турайская собака. Только не когда ты работаешь на Лисутариду. Ты же не можешь навлечь на нее неприятности, не так ли?

Он попадает в точку. Не ожидал, что он настолько осведомлен.

— Я, может, и нет, — говорю я ему, — но вот она определенно сумеет.

По сигналу Макри появляется из-за дерева. Ее длинная, пышная шевелюра растрепана, раскидана по лицу и плечам, и глаза сверкают безумием. Она извлекает черный оркский клинок. Мрачное, отталкивающее оружие. Вместо того чтобы отражать свет, оно, казалось, поглощало его. Одним неуловимым движением она хватает парня за волосы и приставляет острие к его глотке.

— Этот меч был выкован демонами в оркском горне у подножия проклятой горы Заракс, — рычит она. — Он выпьет твою душу и отправит в оркскую преисподнюю. Полчища проклятых орков будут вечно измываться над тобой.

Макри использует другую руку, чтобы отбросить волосы.

— Видишь эти уши? Они становятся острее с каждой человечьей душой, что я пью! Умри, человек, и познакомься с оркской загробной жизнью!

Макри заносит меч. Парень в ужасе вопит.

— Не дай ей прикончить меня! Это Магранос послал за твоей головой!

— Кто такой Магранос?

— Главный управляющий барона Возаноса.

— Почему он приказал убить меня?

— А я почем знаю? Он просто хотел твоей смерти. Убери от меня подальше этого демона.

Я киваю Макри. Она убирает клинок. Человек бросается в бега и исчезает без оглядки.

— Отлично сработано. Ты его здорово напугала, — хвалю я Макри. — Убрать волосы было шикарным приемом.

— Это так унизительно, — говорит она. — Я ведь даже не верю, что оркский ад существует. — Мы продолжаем путь. — Так что ты узнал?

— Ну, я не уверен. Магранос, главный управляющий барона Возаноса? Почему вдруг барон вознамерился убрать меня с дороги?

— Его дочь выходит замуж за сынка Демельзы, разве нет?

— Верно. Выглядит так, словно ему не по душе, что я кругом навожу справки.

Замечаю, что Макри не спешит совать меч в ножны, что ей несвойственно. Обычно она держит его там. Один лишь вид нечистого оркского лезвия может вызвать недовольство и отвращение на Западе.

— Зачем ты разглядываешь свой меч?

— Размышляю о его силе. В действительности он не может никого отправить в оркскую преисподнюю, но он весьма могущественный. Его выковали под горой Заракс. Орки говорят, будто клинки, вышедшие из того горнила, могут разрезать все что угодно, даже предметы, защищенные колдовством. — Макри обнажает свой второй меч, яркий серебряный клинок с Эльфийских островов.

— Могут ли эльфские мечи также преодолевать волшебство?

— К чему ты клонишь?

— Ни к чему, — говорит Макри, убирая мечи. — Просто интересуюсь.

Я с подозрением гляжу на нее.

— Намереваешься сокрушить что-то волшебное?

— Нет.

— Хорошо, убедись, что ничего такого не замышляешь. Мы и без того по уши в неприятностях.

Макри прячет мечи в ножнах. Эльфийский клинок был даром эльфов Авулы, а что касается оркского меча, она то ли выиграла его, будучи гладиатором, то ли прихватила с собой в качестве военного трофея, когда устроила всеобщую резню при побеге на Запад. Не уверен, что именно. Она может заполучить другой прекрасный клинок, если победит в состязании, — как часть приза.

Дом Арикдамиса пустует. Все слуги отправились на фестиваль. Озираюсь в кладовке в поисках хоть какой-нибудь еды. Был ранний вечер.

— Глянь, — говорит Макри, — я нашла для тебя пива на кухне.

Принимаю его с благодарностью.

— Тебе следует выспаться, — предлагает она.

— Не думаю, что на это есть время. Лисутарида встречается с королем. Мы должны быть там же. И нам все еще нужно навестить Большого Биксо перед финалом.

— У нас полно времени, — говорит Макри. — Я тебя разбужу.

Гляжу на Макри, затем пожимаю плечами и укладываюсь на кушетку, где мирно дремлю какое-то время. Когда Макри расталкивает меня, снаружи уже темно. Я зеваю, потягиваюсь и пристегиваю меч перед тем, как возобновить путешествие. Хотя в Элате сейчас и мрачно, свет достигает этих мест благодаря факелам и кострам с турнирного поля. Макри просит поделиться с ней моими новыми мыслями по поводу дела, над которым я тружусь.

— Есть кое-что. Думаю, мне известно, что происходит. Но необходимо повторно посетить Королевский Архив.

— Завтра я пойду с тобой, — говорит Макри.

— Если ты победишь, ты все еще будешь праздновать.

— Не буду.

— Ты просто обязана веселиться.

Мы идем дальше мимо дерева, у которого Макри устрашала моего обидчика.

— Я знаю, что ты освободила дракона.

— Ничего я не делала. И как ты вообще мог что-либо знать?

— Когда ты притащила мне пива и уговаривала вздремнуть, я сказал себе — это верный знак, что ты желаешь избавиться от меня на какое-то время. И когда ты интересовалась, могут ли твои мечи прорубаться сквозь чары...

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к своей спутнице.

— Итак, что же произошло?

— Это заняло время. Но я управилась с канатами и ветками. Я проделала достаточно большую дыру, чтобы дракон мог выбраться наружу.

— Что случилось потом?

— Он лизнул меня в лицо и улетел.

Я киваю.

— Не говори Лисутариде, — просит Макри. — Ей это могло бы не понравиться.

— То, что ты пошла против прямых указов короля и освободила зверушку, что была его гордостью и радостью? Да, скажу я, ей это могло бы не понравиться.

— Полагаешь, это отразилось бы на ее статусе?

— Думаю, ее бы вышвырнули вон из страны. А тебе пришлось бы несладко, если б король обнаружил, что ты причастна к пропаже его любимца. Было бы чудесно, если б он подумал, что всему виной никчемное магическое искусство Ласата, которое не сумело удержать дракошу.

Я расцениваю действия Макри как до крайности нелепые, чреватые далеко идущими последствиями, но не могу пробудить в себе чрезмерные переживания касаемо этого. Настолько много всего произошло в последние несколько недель, что один мелкий дракон, беззаботно порхающий где-то, уже не казался чересчур большой заботой. Когда грянет война, что уже не за горами, я встану в середине фаланги с копьем в руке, удерживая щит над головой, в то время как куда более гигантский и смертоносный дракон будет пикировать на меня. Возможно, даже с оркским колдуном на спине, расшвыривающим заклинания.

— Орки скоро выступят, — говорю я. — Если мы до тех пор не выберем себе вождя, нас ожидают неприятности.

— Возможно, все решится на встрече, — полагает Макри.

Это заставляет нас прибавить ходу, прокладывая себе путь через толпы народа, собравшиеся у кромки поля, чтобы попасть в королевскую приемную как можно быстрее. Солдаты охраняют подходы, но пропускают нас после быстрого обыска. Некоторые из них даже поздравляют Макри с удачным выступлением на состязании и желают ей успехов. Возможно, она получит какую-то поддержку. Элупус из Симнии, в конце концов, а Самсарин не ждет ничего хорошего от Симнии.

— Опаздываете, — шипит Лисутарида, как только мы проходим сквозь мраморные врата.

— Моя вина, — говорю я. — Я пил пиво и отсыпался. Что случилось?

— Барон Мабадос жалуется королю, что чистота его состязания была опорочена магией.

— С этим не поспоришь. Ты сообщила ему, что Ласат был тем, кто заварил всю кашу?

— Самсаринские колдуны обвиняют во всем меня.

В этот момент возбужденные голоса баронов перекрывает речь Дарингоса, королевского дворецкого.

— Все это недоказуемо. Соревнование мечников широко известно повсюду. Репутации Самсарина сильно повредит, если люди усомнятся в честности его проведения. Король глубоко потрясен тем, что волшебству позволили вмешаться.

С другой стороны король, восседающий на троне, одобрительно кивает, позволяя нам самим оценить, насколько глубоко его потрясение.

— Что произошло с турнирным волшебником? — спрашивает симнийский посол. — Или он не в ответе за предотвращение подобного рода помех?

— Я сделал все, что в моих силах, — говорит Маркинос Лунный Камень. — Но там было использовано колдовство, значительно превосходящее мой уровень.

Он бросает взгляд на Лисутариду, как будто это все ее вина.

— У вас есть, что сказать по этому поводу, Властительница Небес? — требует ответа Дарингос.

Не желая лишь все отрицать, Лисутарида сама переходит в наступление.

— У меня не было выбора. Гильдия самсаринских волшебников пыталась помешать моему бойцу. Я была обязана защитить ее.

— Что за чушь! — вопит Чарий. — Мы абсолютно ни в чем не виновны. Убежден, что злодейские чары Лисутариды целиком и полностью обеспечили победу ее протеже.

— Макри не нуждалась бы в моей помощи, если бы вы сами на нее не напали.

— То есть, вы признаетесь, что помогали ей? — спрашивает Чарий.

— Никому нельзя использовать магию, — возмущается барон Мабадос. — Я настаиваю, чтобы все прекратили сорить заклятьями на моем состязании.

— Я вот определенно не собираюсь вмешиваться в ход боя, — важно заявляет Ласат.

— Какой вздор, — говорю я, обращаясь к королевскому дворецкому. — Как главный советник Лисутариды, могу подтвердить, что Ласат был наипервейшим зачинщиком. И он явно намеревается продолжать это дело. Он будет сыпать заклятиями на протяжении всего финала, чего бы он тут ни обещал.