Мартин Скотт. Фракс и ледяной дракон (Перевод)

Подавальщица смотрит на Макри, Макри качает головой, ничего не желая.

— Тебе следует поддерживать силы, Макри. Ты же собралась победить в состязании.

Губы Макри кривятся в слабой усмешке.

— Я могла бы победить даже во сне. Что все эти люди знают о сражении? Я в одиночку перебила всю почетную охрану оркского лорда, поэтому не собираюсь беспокоиться о каком-либо турнирном бойце.

— Здесь будет множество хороших мечников.

— Нет в них ничего хорошего.

Мне не нравится чрезмерная самоуверенность Макри.

— Говорю тебе, хорошие бойцы будут. Элупус, например.

Макри издевательски усмехается.

— Элупус? Он не умеет сражаться.

— Ты-то откуда знаешь? Ты же никогда не видала его в бою.

Макри пожимает плечами.

— Могу рассказать. Я не была впечатлена, повстречав его. Я его побью. Легко, как подкупить сенатора. Меня более интересуют Арикдамис и его изобретения. Тебе известно, что он разрабатывает особый вид огромного самострела, сбивающего драконов? Он показал мне чертежи.

Теперь мой черед сомневаться.

— Он никогда не сможет работать. Пытались прежде. Нельзя построить что-то настолько большое, чтобы запустить стрелу, пробивающую шкуру дракона. Машина получилась бы слишком громоздкой.

— Арикдамис не думает, что это невозможно. Он создал новую вращающуюся опору, способную увеличить подвижность. И изобрел новый вид прицела, где есть маленькое зеркало. Это одна из самых хитроумных вещей, что я когда-либо видела.

Я близок к тому, чтобы высказаться по поводу умственных способностей любого, кто достаточно глуп, полагая, что может сбить боевого дракона из самострела, когда Макри неожиданно печалится.

— Как же я хочу, чтобы Арикдамис мог увидеться с Саманатием, — говорит она, — но, скорее всего, Саманатий погиб.

Мало что можно сказать по этому поводу. Саманатий почти наверняка мертв. Сильно сомневаюсь, что пожилой философ пережил гибель Турая. Уныние Макри быстро предается и мне, и я поедаю пироги без лишнего шума, думая при этом о Гурде, капитане Ралли, Танроуз и об остальных, кого знавал в Турае.

— Нужно немедленно вернуться туда, а не сидеть здесь, — заявляет Макри.

— Согласен. Но чтобы организовать подобное, требуется время. Как только Лисутарида восстановит контроль над Гильдией волшебников, мы увидим хоть какие-то подвижки.

Хотя едальная палатка полна, около нас расчистилось небольшое место. Никто не хочет сидеть вблизи Макри. Если она и замечает это, то показывать не хочет. Ожидаю некоторую неловкость, когда мы идем оформлять ее участие в соревновании. Тут есть небольшой шатер, где участники записывают свои имена для состязания. Здесь царит суматоха, поскольку состязающиеся окликают друг друга и обмениваются дружескими ругательствами, пока их сторонники наблюдают за соперниками и обсуждают текущий список бойцов. Здесь, как нигде больше, не придают значения происхождению. Бароны и их свита сливаются в одно целое с их излюбленными бойцами, тренерами и оружейниками. По мере нашего приближения подшучивание затихает. Чиновники не выражают никакого протеста, когда Макри сообщает свое имя — самсаринское состязание гордится тем, что открыто для любого, — но они далеки от благожелательности. Записываю Макри в обстановке враждебной тишины.

— Мне рады так же, как орку на свадьбе эльфа, — ворчит Макри, когда мы выходим из шатра.

— Верно.

— Как думаешь, эльфы когда-нибудь пригласят меня на свадьбу?

— Вероятно, нет.

Теперь, когда Макри стала участником, я тороплюсь сделать ставки. Ставки на исход состязания принимают несколько букмекеров, все они проворачивают дела в палатках вблизи бойцовской арены. Самые значительные сделки приходятся на долю Большого Биксо. Насколько могу судить, он достаточно честен, хотя бы потому, что все махинации находятся под личным надзором барона Мабадоса, который, как главенствующий в этой области аристократ, наложил руки на самые выгодные дела, связанные с соревнованием. Естественно, ему придется поделиться весомой долей прибыли с королем, но все равно это хороший источник дохода для барона.

Спрашиваю Макри, не хочет ли та составить мне компанию, пока я делаю ставки, но она отказывается. Ей нужно сопровождать Лисутариду на встречу. Прибыл первый из эльфийских послов, также как и военные советники из Хадассы, Камара и других стран с юга и запада. С того времени, как пал Турай, прошло несколько недель, и еще несколько с той поры, как орки выступили с Востока. Несмотря на это, силы Запада все еще не готовы встретить их лицом к лицу.

— Не хватает руководства, — говорит Макри. — Симния и Самсарин — крупнейшие государства, но они ни в чем не могут прийти к согласию. Ниож сам по себе, а Лига городов-государств трещит по швам. Что необходимо, так это чтобы кто-нибудь взял дело в свои руки.

— Было бы не так худо, если б у эльфов имелся приличный военачальник, — говорю я, — но, похоже, даже у них все сейчас пребывает в беспорядке. Нет настоящего военного лидера. Генерал Акарий, вероятно, единственный подходящий воин из тех, что у нас остались.

— Но он же джувалец, — говорит Макри, которая явно стала экспертом в мировой политике. — Джуваль — крохотное местечко, а Симния и Самсарин не последуют за Джувалем. Есть лишь один кандидат — Лисутарида.

— Ну, может быть, — говорю я. — Но большинству солдат не понравится иметь командиром чародейку.

— Глава Гильдии волшебников и прежде вел Запад на войну.

— Это было давно, и тогда главой Гильдии была не женщина. Не уверен, что симнийцы и самсаринцы потянутся за Лисутаридой. А где она сейчас?

Макри выглядит озабоченной.

— Готовит заклинание.

— Какое именно?

— Заставляющее ее новые посадки фазиса расти быстрее. Лучше мне идти. Надо убедиться, что она годится для встречи.

Макри спешит прочь, волоча свои новые доспехи. Качаю головой и бреду к палатке Большого Биксо. Мне надлежит ознакомиться с предлагаемыми ставками и подготовить свою систему ставок. Имея ограниченные средства, я вынужден тщательно составлять план. Когда состязание проходит, как полагается, участвуют тридцать два бойца. Однако, чтобы достичь этой стадии, Макри придется пройти квалификацию. Из тридцати двух мест шестнадцать доступны только по приглашениям. Некоторые из этих приглашений отходят всемирно известным мечникам. Другие идут местным чемпионам, главным образом поддерживаемым самсаринскими баронами, и еще несколько — бойцам, выставляемым аристократами соседних стран. Остальные шестнадцать мест доступны широкому кругу, но необходимо быть умелым бойцом, чтобы пробиться туда. Мне пришлось пройти квалификацию, и было это тяжко. Некоторые из бойцов оказались весьма умелыми, хоть и не обладали известностью. Мне вдруг становится тревожно из-за того, что Макри относится к состязанию спустя рукава. Не уверен, что она правильно оценивает уровень соперников.

Прогоняю тревогу. Макри — лучший боец из тех, что я когда-либо видел, а видел я их порядком. Она выиграет состязание. Вхожу в шатер Большого Биксо с выражением спокойной решимости на своем лице. Пора начинать повергать в отчаяние самсаринских букмекеров.

Глава 11

Сделав ставки, я держу путь в особняк баронессы Демельзы, где предстоит поговорить с ее дочерью Мерлионой. В Турае были наемные экипажи, но повозки в Элате, по-видимому, принадлежат только лишь баронам и их родне. Простолюдины везде ходят пешком. Юный слуга, который принимает меня, облачен в простую белую тунику. Я ожидал, что слуги барона Мабадоса будут носить нечто более модное. Украшенное вышивкой, по крайней мере. Возможно, барон слишком любит дешевизну, чтобы нормально одевать своих слуг. Или, вероятно, в Самсарине безыскусно одевать своих слуг является признаком хорошего тона. Не могу сказать. Я не знаю нюансов одеяний слуг так, как это было в Турае. Мне не известны нюансы любой части здешнего общества.

— Баронесса велела сопроводить тебя в западную приемную. Мерлиона ожидает там.

В сущности, для летнего домика это достаточно большое местечко. Мы идем по простым белым коридорам, увешанным портретами предков барона, и проходим храм в центре дома, где мельком замечаю простецкое изваяние святого Кватиния. Как давно я не возносил молитвы. В Турае было принято молиться три раза на дню. Религиозный устав в Самсарине отличен от турайского. Вечером отводится время, когда все прекращают дела, дабы преклонить колени, но днем такой определенности нет. Возможно, бароны не желают, чтобы их крестьяне слишком отвлекались от работы на полях.

Я представлял себе дочь Демельзы робкой девицей, преисполненной воображаемых страхов и опасений. На самом деле все это не особо точно. С одной стороны, она чуть старше, чем ожидалось. Восемнадцати лет, скорее всего. Возраст, достаточный для того, чтобы речь зашла о выгодном династическом браке. Дело в том, что от нее, возможно, утаивают кое-какие сведения о семейных делах, но не знаю, что именно. Она приветствует меня достаточно уверенно. Она довольно привлекательная молодая женщина — хотя нахожу, что с возрастом мне становится труднее судить об этом, — весьма просто одетая, в скромной синей накидке поверх белого платья, которое выглядит так же, как и те, что носит большинство женщин в Элате. Ладный покрой одеяния, но не то, что надлежит носить дочери барона. На ней нет каких-либо вычурных драгоценностей, которые были бы обязательными для богатой девушки в Турае. Взамен она щеголяет браслетом из зерен камней королевы.

Усаживаюсь и перехожу к делу.

— Так понимаю, кто-то пытается тебя убить?

— Пытается, — говорит она. — И к слову, я это не выдумываю.

— А кто так считает?

— Все. Но они ошибаются. И смерть Алцетен тоже не была случайностью, что бы ни говорили. Ее убили.

Мерлиона смотрит мне в глаза, словно бросая вызов. У нее весьма темные глаза. Она немного похожа на свою мать, когда та была молодой. Это пробуждает во мне смутные воспоминания о своей собственной юности.

— Расскажи, что произошло.

— Только если ты здесь затем, чтобы выяснить, кто повинен в ее смерти. Если же ради попытки убедить меня, что это был несчастный случай, — мне нечего тебе сказать.

— Получается, изначальное расследование тебя не впечатлило?

Мерлиона с горечью смеется.

— Расследование? Не было никакого расследования. Дарингос, королевский дворецкий, задал несколько вопросов и поверил тому, чему было легче всего поверить. Повозка, что переехала Алцетен, принадлежала барону Гиримосу, поэтому Дарингос не собирался доставлять неприятности барону.

— Кто такой барон Гиримос?

Мерлиона смотрит на меня куда менее дружелюбно.

— Разве это не то, что тебе полагается знать?

— Я новичок в городе.

— Выглядит так, словно ты не в состоянии установить истину.

— Прояви ко мне снисхождение. У меня есть скрытые таланты. Кто же такой барон Гиримос?

— Его владения охватывают все земли на западе страны. Очень богатая и важная персона. Один из главных союзников короля, поэтому никто не собирается его в чем-то обвинять.

— Полагаешь, барон Гиримос стоял за смертью твоей подруги?

— Не знаю. Не вижу причины. Но кто-то умышленно направил повозку на Алцетен. Они сказали, что просто лошади понесли, но я-то видела, как кто-то ей управлял. Он лежал на сидении, практически укрывшись за перегородкой. Он не мог толково править, но все же подстегнул лошадей, и они сшибли Алцетен. Повозка промчалась вниз по улице. Когда ее нашли, от возницы не осталось и следа.

— И более никто его не видел?

— Нет. Одна я.

— Дело было вечером? Когда уже темно?

— Да, довольно-таки темно.

— И шел дождь?

Мерлиона обиделась.

— Да, шел дождь. Но я знаю, что видела. В повозке кто-то был.

— Имелись ли другие очевидцы?

— Только Зинлантол. Она работает в Архиве. Она сказала королевскому дворецкому, что повозкой никто не управлял. Но она вышла из здания после Алцетен и не могла все разглядеть.

— Кто-нибудь объяснил, почему лошади понесли?

— Дарингос сказал нам, что, должно быть, их напугали собаки. Время от времени там бегают собаки. Но я не слышала, чтобы какая-нибудь из них лаяла.

Принимаю это к сведению. Я знаю, что лошадей пугает собачий лай. Мне также известны люди, погибшие под неуправляемыми экипажами в условиях узких городских улочек. Спрашиваю Мерлиону, что она делала рядом с Королевским Архивом.

— Алцетен попросила меня встретиться с ней. Ее отец — королевский хранитель архивов.

— Ты с ней часто там встречалась?

— Не очень, — признается Мерлиона. — Но иногда мы встречались перед тем, как пойти в баню Королевы. В тот день она отправила мне весточку, что вечером хочет со мной повидаться.

— В связи с чем?

— Не знаю. В сообщении шла речь только лишь о встрече.

— И ты прибыла как раз в то время, чтобы увидеть, как она погибла. У тебя есть какие-нибудь идеи, что могло бы за всем этим стоять? У нее были враги?

— Нет, насколько мне известно.

— А у тебя?

Мерлиона качает головой, хотя впервые за все время нашей беседы она выглядит озабоченной.

— Я так не думаю. Но я была очень близко от Алцетен, когда ее переехало. На мой взгляд, кто-то надеялся, что мы обе попадем под колеса. Но это не все, что произошло. Два дня спустя я гуляла по Блистательной Королевской дороге, и с крыши сорвалась черепица и упала рядом со мной.

— Думаешь, это не было случайностью?

— Уверена, что нет.

Я не спешил в этом убеждаться. Черепица, падающая с крыши, — не такое уж незаурядное событие. Блистательная Королевская дорога, несмотря на причудливое название, представляет собой ряд изветшалых построек, идущий от баронских домов в центр Элата. Дорога нуждается в ремонте, да и дома тоже.

Мерлиона отпивает воды из серебряного бокала.

— Зачем моя мать наняла тебя? — спрашивает она вдруг.

— Для расследования.

— Но ты же чужак в городе. Почему тебя?

— Я профессиональный детектив. У вас таких в Элате нет.

Мерлиона сомневается.

— Для меня это странно. Кто-то рекомендовал тебя ей?

Я бы предпочел избежать вопроса о том, как познакомился с баронессой Демельзой. До меня вдруг доходит, что я уже давно не пил пива.

— Не могла бы ты послать за пивом?

— Ты имеешь в виду за вином?

— Нет, за пивом.

— Не думаю, что у нас оно есть.

— Обычно пиво есть у слуг.

Мерлиона удивлена моим требованием, но хлопает в ладоши, торопясь вызвать слугу.

— У нас имеется пиво для нашего гостя?

Слуга обдает меня взглядом, полным испепеляющего презрения.

— Полагаю, шеф-повар может держать кое-какой запас на кухне.

Мерлиона улыбается, как только слуга уходит.

— Не думаю, что кто-нибудь когда-либо просил пива. Это правда, что у тебя жена из орков?

— Нет. У меня есть спутница, которая орк лишь отчасти.

— Весьма дикая?

— Временами. Еще она учится.

— Правда? — Мерилона, излучающая дружелюбие с того момента, как я попросил пива, подается вперед, заинтересовавшись. — И чему же она учится?

— Всему. Сейчас мы переехали к Арикдамису, где она болтает с ним об измерении объема конусов. Или цилиндров. Или парабол. Что-то в этом роде, мне не ясно.