Надо будет заглянуть в расчеты. Мне любопытно — что именно и как он считал, что пришел к такому выводу.
— Думаю, выражу общее недоумение, если спрошу: и к чему ты это? — спросил Синдзи.
— К тому, что это очень большая бомба, — ответила Хеза. — Которой можно просто шантажировать весь мир. Даже если Пейн не сможет сделать то, о чем он говорил, у него в руках все равно будет очень мощная дубина.
Дейдара закивал и показал на Хезу пальцем, всем видом выражая поддержку.
— Мы в любом случае не собирались позволять Акацки собрать всех биджу, — отмахнулся Шикамару и перевел взгляд на Итачи. — На каких правах здесь он?
Хороший вопрос. Сильный синоби, однажды уже предавший деревню. Проблема в том, что сейчас мне сильные синоби очень нужны. Именно сейчас. И потому приходится работать со всем, что можно получить. Почти со всем. Убийцу Сигурэ я не мог не прикончить.
— Вы знаете обстоятельства моего... Предательства, — напомнил Итачи. — И понимаете мои мотивы. Предлагаю на время конфликта отложить наши противоречия.
Хеза ухмыльнулась, посмотрев на меня:
— Ему тоже печать предложишь?
Мы живем в интересное время, так сказать. Время, когда из-за обстоятельств старые враги могут стать временными союзниками. А могут и не временными. Но его мотив мне действительно понятен. И он действительно может быть моим союзником в борьбе с тем же культом. Или с другими деревнями, если мы не сумеем договориться. Но не в борьбе с Нагато. А печать на него ставить бесполезно. Шаринган позволит понять механику техники, и он найдет способ вывернуться. Хеза тоже может найти такой способ, со временем, но я ей достаточно времени на это не дам.
— Итачи. Твой статус — наемник с высоким уровнем допуска. Но запомни — сделаешь нечто, что сделает тебя моим личным врагом, я уничтожу не только тебя, но и весь твой клан. Я достаточно ясно выразился?
Учиха ответил мне хмурым взглядом, но все же кивнул:
— Кристально, Хокаге-сама.
А теперь можно и напакостить.
— Хеза. Опроси его об Акацки.
Куноити ухмыльнулась, поняв, что таким образом я отыгрываюсь на Учихе, и с готовностью кивнула.
— Сделаю.
Итачи напрягся, видимо, хотел отказаться.
— Это обязательно?
— Считай это декларацией о доверии. Идите.
Когда они вышли, я перевел внимание на Дейдару.
— Мне нужен запасной план на случай конфронтации с Рассветом. Амегакурэ должно иметь очень серьезную защиту. И я не имею ни малейшего желания пробивать ее лбом. Дейдара. Нужна атака, которая разрушит город вместе с защитой, но не детонирует чакру биджу, если та окажется недостаточно защищена.
Блондин расцвел. Глаза так и светились радостью.
— Устроить точно выверенный взрыв! Я все сделаю, сенсей! О да! Я знаю, что нужно сделать!
Тут же вскочил и убежал, видимо, в свою лабораторию, делать расчеты и проводить испытания. Маньяк-подрывник.
— Шикамару. План войны готов?
Нара кивнул:
— По большей части. Как ты и сказал — долгая, затяжная кровопролитная война с сомнительным результатом.
Да. Это план на случай, если договориться мирно не получится. С учетом открывшейся информации, в такой ситуации можно задуматься о том, чтобы встать на сторону Нагато. Ведь в случае худшего развития событий мы с Облаком будем вдвоем, а такими силами победить акацки будет не просто. И это еще не вспоминая о соседях, с которыми так же придется воевать. А еще есть Культ, и с ними, опять же, нужно будет воевать. Их необходимо будет уничтожить.
— Подготовь приказ о введении нормативов военного времени для получения рангов тюнина и специального дзенина. Подготовь инструктажи по проведению полевой аттестации. Подготовь приказ о введении штата военного времени. Для всего личного состава. И найди себе замену в аналитический отдел. К моему возвращению ты должен быть главой Корня, а Коноха должна быть полностью приведена в боевую готовность.
Шикамару поднялся, глядя на меня усталыми спокойными глазами. Похоже, он окончательно разучился удивляться.
— А я точно справлюсь?
Как будто мне есть, кого ставить на эту должность, помимо него. Есть синоби старше и опытнее, возможно. Но нет таких, кому я могу доверить эту должность. Лидер Корня. Когда-то эта должность была пределом моих мечтаний. Забавно, как меняются приоритеты.
— Будешь работать, пока не умрешь, или пока я не найду кого-нибудь получше.
Нара без улыбки хмыкнул:
— Жизнеутверждающе. Я все подготовлю.
Он ушел. Я перевел внимание на Узумаки.
— Синдзи. Мне нужна печать-техника для диагностики состояния чакры. Хочу попробовать найти способ блокировки техник двух не в меру прытких сеннинов. Нужно проверить несколько теорий.
Узумаки, оба, кивнули и поднялись, чтобы уйти. Остался Заку и Тсуме с Куромару.
— Заку. Иди, отдыхай.
Не то, чтобы ему нужно было отдыхать, но он понял меня правильно. Когда он ушел, я обратился к Тсуме:
— На резиденцию Като напали. Есть пара убитых, твоя дочь в порядке.
Она выдохнула и улыбнулась, совсем без радости.
— Ты был прав. Безопасных мест больше нет.
А я прислушался к себе. Да, процесс завершился. Я думал, что почувствую что-то. Какие-то изменения. Но нет, внутри все та же глухая холодная пустота, а вокруг все тот же раздражающе одинаковый черно-белый мир. Хотя кое-что все же изменилось. Я поднял руки и открыл замки, а затем снял маску и стянул капюшон. Всего десяток часов. Прошло всего несколько часов. Иронично, что мне все это время мешал именно Като. Тсуме с некоторым удивлением посмотрела на мое лицо. А я не могу "рассмотреть" свое лицо. Не могу понять, как выгляжу. Не вижу, есть у меня шрамы, или кожа чистая. Даже не знаю, светятся ли глаза. Не знаю даже, какого цвета мои короткие волосы.
— Как я выгляжу?
Тсуме помедлила, прежде чем ответить.
— Внушительно, хозяин.
Мимики у меня нет, или я ее совсем не ощущаю. И еще...
— Прикоснись. Я хочу понять, чувствует ли что-либо моя кожа.
Женщина снова помедлила. Но все же решилась и, стянув перчатку, протянула руку к моему лицу. Ее пальцы коснулись моей щеки, прошлись по носу, по губам. Она выглядела так, будто готова в любой момент одернуть руку. А я практически ничего не ощущал. Я знал, что она касается меня, но не ощущал прикосновения. Не чувствовал, какие ее пальцы. Теплые или прохладные, сухие или влажные. Никаких ощущений. Проклятое мертвое тело.
— У... у тебя прохладная кожа...
Не удивлен.
— Как у мертвеца, — подсказал я. — Да, это логично.
Но Тсуме не убирала руку. Провела по виску, потрогав, видимо, шрам. Коснулась волос.
— Ты выглядишь старше, чем должен быть. Ты ведь сверстник моего сына.
— Нет, Тсуме. Я, скорее, твой ровесник.
Ее рука дрогнула, и она чуть отстранилась.
— И... Как? Какие ощущения?
Отрицательно качаю головой:
— Почти никаких. Но я хочу попробовать кое-что еще.
Сосредотачиваюсь и постепенно разгоняю чакру. Конечно — глупо тратить силы на такую ерунду, но... Я хочу хоть что-то ощутить. Поэтому практически перехожу в режим сеннина. А это был единственный доступный и известный мне способ. Тсуме внимательно наблюдала за моим лицом, ожидая, наверное, новой команды. Иронично.
— А теперь?
Она снова аккуратно прикоснулась к моему лицу, удивившись:
— Теплая.
И я, наконец, почувствовал именно прикосновение пальцев. Впервые за несколько лет.
— Уже лучше, — киваю.
Протягиваю руку и провожу по ее волосам. Тсуме удивляется, а я одергиваю себя. Расслабился.
— Да, теперь я хоть что-то ощущаю, — отстраняюсь и провожу кончиком большого пальца по остальным.
— Это... — она сама запнулась, но все же с вызовом посмотрела в мое лицо, закончив вопрос. — Это все?
Странный вопрос. А чего я еще хотел? Потрахаться? Нет. Просто почувствовать чье-то тепло. Глупая слабость. Бесконечное ощущение холода и пустоты. Черно-белый мир в серых тонах. Признайся, Пепел. Признайся самому себе — ты устал. Устал тащить все это дерьмо на себе, делая вид, что ты — несгибаемый нагибатор-доминант.
— Да, это все. Спасибо.
Тсуме одновременно выдала облегчение и какое-то разочарование. Даже любопытно, прикажи я ей снять штаны и раздвинуть ноги прямо здесь, что бы она ответила? Но я себя не обманываю. Не уверен, что чисто физиологически способен кого бы то ни было трахнуть.
— Курохай?
Нужно заканчивать этот затянувшийся кошмар. А то это становиться плохой традицией. Умирают все вокруг меня, но не я. Иногда возникает ощущение, что я один пытаюсь предотвратить войну. Или, как минимум, единственный из тех, кто на это способен.
— Курохай! — крикнула куноити.
— Что?
— Вы, конечно, имеете полное право игнорировать, хозяин, — раздраженно заговорила она. — Но тогда не обижайтесь, если я начну привлекать ваше внимание пинками.
Я бы на это посмотрел.
— Что случилось?
— У вас... К биджу! — она поморщилась. — Что с твоей рожей? Ты вообще отдыхаешь? Спишь? Когда ты последний раз нормально разговаривал с людьми? Ты — живой человек. Знаю, что в отношении синоби твоего уровня это звучит смешно, но ты — живой человек.
Дожил. Меня утешают. Впрочем...
— Спасибо. Все в порядке.
— Да не похоже! Ты сам мне говорил, что уставший совершает ошибки. Тебе нужен отдых!
Отрицательно качнул головой:
— Я не сплю. И я отдыхаю. И вообще, ты разговариваешь с Хокаге.
— Да насрать! Как ты меня накажешь? И вообще... — она задумчиво посмотрела на дверь. — Идем!
Стоя на месте, глядя на нее.
— Идем же! — Тсуме взяла меня за руку и потянула за собой. — От тебя не убудет. Все важные приказы ты уже отдал. Так что Коноха поживет без тебя несколько часов.
Вернув на место броню, я позволил себя куда-то увести.
Тсуме вызвала клона и отправила его куда-то. А меня повела на выход из подземелий. Мы вышли в стороне от Конохи, в лесу. Я сориентировался, мы были севернее, но ничего интересного в этой области не было. Но куноити продолжала меня куда-то вести. Через какое-то время я понял, что мы идем к реке. Нас нагнал ее клон, несущий целый ящик. Внутри лежали бутылки и свертки с едой.
— Это забавно, Тсуме. Но я не могу напиться.
— Это для меня, — парировала Инузука. — По-другому я с тобой говорить не смогу.
Мы остановились в месте, где начинались пороги. Земля уходила вниз и, наверное, отсюда открывался неплохой вид.
— Я долго искала это место. Отсюда не видно Коноху, и можно на какое-то время представить, что все проблемы остались где-то там, вдалеке, — объяснила женщина.
— Это... сентиментально.
Она кивнула.
— Да, наверное. Мне тоже нужно выглядеть суровым лидером клана перед своими.
— Тебе не нужно выглядеть. Ты и есть суровый лидер своего клана.
Она хмыкнула. Клон поставил ящик и развеялся. Тсуме оперативно устроила пикник и сама села, посмотрев на меня. Куромару прилег рядом с хозяйкой.
— Ты хотя бы иногда это железо снимаешь?
Подумав немного, отошел в сторону и снял с себя броню, оставшись в черных штанах и водолазке, стандартных для синоби. Вернулся к Тсуме и сел на траву, сделав вид, что смотрю вдаль. Какого биджу я здесь делаю?
— Попытайся расслабиться, — предложила женщина. — Мы не можем контролировать все. Постарайся забыть о Конохе на какое-то время. Хотя бы на пару часов.
Она взяла бутылку и, выдернув пробку, просто выпила из горла.
— Тогда отойти нужно было подальше. Я вполне дотягиваюсь до деревни.
Тсуме, вертевшая пробку в руке, резко запустила ее мне в голову. А я просто позволил пробке ударить меня в висок и упасть на землю. Сложно представляю, что я должен делать прямо сейчас. Забыл.
— Будешь так пить...
— Так надо, — отрезала Тсуме, снова отпив из бутылки. — Мне тоже нужно отодвинуть мысль о том, что я сижу здесь рядом с Хокаге. Я помню, как ты поступил с Гаем. Знаю, почему ты это сделал. Считаю, что ты был прав. Уверена, что не сделаешь этого со мной. Но сложно об этом не думать.
Я промолчал. Тсуме потрепала полуволка по голове:
— Иди. Поохоться.
Я сосредоточился, добавив:
— В полукилометре вверх по течению к водопою пришла косуля. Вниз по течению, сразу после порогов, семейство диких кабанов. Еще есть кролики, но на такую мелочь ты, наверное, не охотишься.
Волк изобразил нечто вроде собачьего "гав" и убежал за косулей. А Тсуме рассмеялась:
— Это... Как-то... Не спортивно. С какого расстояния ты можешь вот так увидеть?
— Это имеет значение?
— Мне интересно!
— Пара сотен метров в спокойном состоянии, почти километр, если сосредоточусь. Если буду искать в узком диапазоне, то до нескольких километров. Чем больше расстояние, тем сложнее различать детали. Чем больше объектов, тем сложнее выделить один из них.
— Это круче, чем могут Хьюги, — оценила Тсуме.
Это было даже как-то обидно.
— Бьякуган — додзютсу. Мои способности — комплексное усиление обычных чувств. Звук, запах, вибрации. Это нормально для всех сениннов, но у других в меньшей степени.
Она посмотрела на меня с недоверием.
— Как можно иметь такую чувствительность, и не чувствовать прикосновения?
— Любой звук и действие отражается на природной энергии, пронизывающей весь мир. Я чувствую колебания природной энергии, воспринимая их так, как будто у меня...
— Да, да, да поняла, будто у тебя усилены органы чувств. А с близкого расстояния видишь все подробности?
Кивнул:
— Да. Как бьется сердце, как вино попадает в желудок, каждый вдох и выдох. Я, в прямом смысле, вижу всех насквозь.
— О! Эта была шутка! Ты не совсем безнадежен.
— Я сказал совершенно серьезно.
Но Тсуме отмахнула, продолжив вдумчиво напиваться.
— Ты знаешь, что когда ты напьешься и уснешь, мне придется тащить тебя в Коноху?
— Это будет потом. А мы сюда пришли, чтобы не думать о том, что будет потом. Верно?
Я все еще не уверен, зачем сюда пришел.
— У меня есть десяток дел, которые стоит сделать прямо сейчас.
— Забудь.
— Два десятка.
— Ляг на спину.
— Зачем?
Тсуме откинула пустую бутылку и повернулась в мо сторону.
— Просто сделай.
— Тсуме...
— Давай. От тебя не убудет.
Я откинулся на спину, положив руки под голову.
— Закрой глаза, — последовала следующая команда.
— Это лишено смысла.
— Тогда приглуши свои чувства.
Легко сказать.
— А теперь сосредоточься на какой-нибудь ерунде. На насекомом, например.
Я понял, в чем была суть. Точнее, что хотела сделать Тсуме.
— Расскажи что-нибудь.
— М?
— Какую-нибудь пустяковую историю. За насекомыми наблюдать не интересно, я этим и так два года занимался. Просто расскажи что-нибудь. Я не ем, не сплю, не пью. Не чувствую вкуса. Могу определить запах, но это другое. И я действительно ни с кем не говорил. Поэтому просто расскажи что-нибудь.
Куноити задумалась, глядя вдаль.
— Можешь детскую сказку рассказать, — подсказал я.
— Нет, я вспомнила одну историю. Слушай.
Она заговорила, а я сосредоточился на голосе и постарался абстрагироваться от всего остального. Не замечать происходящего вокруг... Не замечать вообще ничего, кроме одного голоса было сложно. Но, кажется, у меня это получилось. А затем я, кажется, заснул...
