Шпилька

И, что удивительно, когда я ему сказала о гипотетической опасности, обошлось без патетики из серии 'Ты моя жена, слабая женщина, я тебя защищу от всего на свете' и так далее. Чему я была рада. Но с появлением в окрестностях всех этих мужчин, я заподозрила, что Джозеф обошелся без слов, а сразу перешел к действиям. Знать бы еще, что он задумал...

* * *

Два дня прошли спокойно — я беспрепятственно съездила в мэрию, где мы с Генри подписали договор аренды. В тот же день я не утерпела, и собралась поближе взглянуть на будущий полигон, то есть, на шахту. За сборами меня застал Джозеф.

— Ты куда? — он подкрался сзади и облапил своими ручищами, разом лишив возможности двигаться и дышать нормально.

— Шахту посмотреть хочу, — пискнула я, поворачиваясь в кольце его рук.

— Поехали, — согласился он, дотягиваясь до своей куртки.

— Поедешь со мной?

— А ты против?

— Вовсе нет, — смутилась я. — Просто...

— Просто кто-то говорил, что единственное безопасное место — это наш дом, а сам собрался за две мили от этого самого безопасного места, — ехидно напомнил Джозеф. Я независимо пожала плечами и взяла с пола свою сумку.

Предупредив домочадцев о своем временном отъезде, мы выкатились во двор.

— Думаю, мы поедем не на твоей карете, — утвердительно сказал Джозеф и пошел за лошадьми. Я с удовольствием дышала полной грудью, вдыхая свежий утренний воздух, и щурилась, рассматривая пейзаж. Пейзаж был пожалуй что скучным — желтая степь, вдалеке — крыши домов, ратуша, часовня, пожарная каланча. С другой стороны — бледное голубе небо, быстрые облака, на горизонте — снежные шапки гор. В них упирается Пустыня — почти такая же желтая, как степь, но неуловимо отличающаяся, обманчивая. Коварная. Горячая.

— Спайра? — от неожиданности я вздрогнула.

— Прости, задумалась, — муж помог мне взгромоздиться на лошадь. Я, помня о своем таланте наездницы, с сомнением уточнила, — Может, по старинке, на одной?

— Учиться надо, — необидно сказал муж и подал мне поводья. — Она смирная, не скинет, не бойся.

— Ладно, — мы с лошадью с сомнением друг на друга посмотрели, но капризничать не стали.

— Ты только повод не сильно тереби, от этого лошадь нервничает.

— Хорошо, — покладисто согласилась я. — Но если я завтра не смогу встать с кровати....

— Я останусь в ней вместе с тобой, — ухмыльнулся муж, да так красноречиво, что у меня заполыхали щеки. Джозеф довольно хохотнул, и мы выехали со двора.

Через полчаса я приноровилась к шагу своей лошади и стала с интересом изучать местность. Местность разнообразием не баловала, как я уже говорила.

— Что ты все в землю смотришь? — удивился Джозеф.

— Рельсы ищу, — буркнула я. — Кажется, вон они, начинаются.

— Скорее, заканчиваются, — хмыкнул муж, но лошадь остановил и свесился вниз, раздвигая рукой заросли полыни и бурьяна.

— Ну, они?

— Они, — подтвердил он, принимая нормальное положение.

— Угу. — Я достала на ходу карту, и кое-как обозначила на ней расположение рельс.

— Откуда карта? — поинтересовался муж.

— У тебя перерисовала. — Созналась я. — А что?

— Ничего, — он пожал плечами. — Поехали?

— Поехали, — я тронула бока лошади и мы продолжили движение. — Знаешь, что я подумала?

— Слава богу, нет, — хмыкнул Джозеф. — Но, сдается мне, скоро узнаю.

— Надо проложить рельсы до самого дома.

— Так, — подбодрил меня Джозеф.

— И поставить самоходную вагонетку. Раз, прыгнул в такую, и на месте.

— Здорово, — оценил Джозеф. — И через неделю вся окрестная ребятня будет на твоей вагонетке кататься.

— Не будет. — Я усмехнулась. — Она ж на магии будет самоходная.

— А, то есть, покататься на ней можно будет только вместе с тобой, — Джозеф сдвинул мою шляпу мне на лицо. Я вернула шляпу на место и воинственно на него посмотрела.

— А если сделать по-другому, то первую неделю будут кататься взрослые во главе с тобой, а уж через неделю и ребятня!

Джозеф захохотал, откинув голову назад, и я невольно тоже засмеялась — уж больно хорошо себе это представила.

— Приехали, — оповестил муж и слез с лошади.

— Ты уверен? — с сомнением спросила я. То, что это и есть вход в шахту, можно было поверить, лишь обладая большой фантазией.

— Уверен, — хмыкнул Джозеф. — Я тут в детстве все облазил. И не только я.

— Погоди, так тут что, весь город побывал в детстве? — нахмурилась я.

— Ну да, — Джозеф пожал плечами и обогнул большой валун. — Иди сюда.

— И продолжает бывать? — Я последовала за мужем.

— Ну, теперь реже чем раньше. Все-таки, занятий у детей теперь побольше. Опять-таки, школа обязательная открыта. Ярмарки проводят часто....

— Да, что-то такое про ярмарки я уже слышала, — рассеянно отозвалась я, ступая под свод пещеры. Пещера была маленькая — нам двоим тут еле-еле хватало места, к тому же, было довольно темно.

— Послезавтра начинается.

— что начинается? — не поняла я.

— Ярмарка, — Джозеф взял меня за руку и повел вперед. — Смотри под ноги, тут могут быть глубокие трещины.

— Дьявол, темнотища какая, — недовольно проворчала я и пустила маленький светляк. Ну, то есть, я хотела запустить маленький светляк, а озарило дай боже!

— Спайра! — возмутился Джозеф, щуря глаза. У меня глаза тоже щурились, и к тому же, слезились.

— Тут что, остаточная магия скопилась, — пробормотала я растерянно, снижая освещение до приемлемого.

— Какая магия, бог с тобой! — возмутился Джозеф. — Шахту забросили еще до Ералаша! И когда в следующий раз будешь устраивать такое светопреставление, предупреждай, я очки надену!

— Да я нечаянно! — взвыла я оскорбленно. Мы так и топтались в трех метрах от входа.

— Мда? — скептически переспросил Джозеф. Я с удивлением рассматривала свои руки. По идее, от неконтролируемого выброса силы такой мощности, на руках у меня должны были остаться следы. А, учитывая то, что я использовала силу Огня, на руках должны были остаться ожоги. А их не было, и я продолжала рассматривать свои пальцы с растущим недоумением и раздражением. Я не очень-то любила, когда мое тело устраивало мне сюрпризы.

— Ничего не понимаю, — разозлилась я окончательно.

— И понимать нечего, — Джозеф пнул камушек и пожал плечами. Камушек проскакал по полу и гулко звякнул обо что-то железное. Я тут же отвлеклась:

— Что там?

— Подбавь света, — ехидно предложил Джозеф и тут же заработал легкий подзатыльник.

— Вагонетка, — резюмировала я. — Кстати, где рельсы-то?

— Мыши унесли, — непонятно выразился Джозеф. Я обернулась, с недоумением взирая на мужа.

— Какие еще мыши?

— Летучие, — Джозеф помахал руками и вдруг заливисто свистнул. Пещера тут же заполнилась гулким хлопаньем кожистых крыльев, а я, взвизгнув от неожиданности и испуга, присела, закрывая голову руками.

— Джозеф! — от моего гневного вопля с потолка сорвалась вторая партия летучих мышей, и теперь пригнуться пришлось и мужу. Минут десять пришлось сидеть в разных концах пещеры, потом, все-таки, коренные ее обитатели угомонились.

— Доволен? — с некоторым злорадством я наблюдала, как супруг горестно оглядывает обкаканную куртку и шляпу. — Так тебе и надо!

-Да ладно тебе, — он беззлобно махнул рукой и снял куртку. Подумав, положил на камень при выходе. — Глубже пойдем?

— Нет, — поразмыслив, решила я. — Незачем. Ты теперь мне не мешай.

— Не буду, — покладисто кивнул Джозеф, отошел мне за спину, надевая очки. — А что ты делать будешь?

— Я немножко посмотрю, что там в глубине.

— Пыль, грязь, камень и летучие мыши. — Проинформировал Джозеф, опираясь плечом в стену и складывая руки на груди.

— Может быть, какие-то штольни затопило. Может быть, где-то есть ядовитый газ. Может быть, завелось что-то крупнее и опаснее летучих мышей, — методично перечислила я и уселась на пол.

— Не сиди на холодном, — тут же возмутился муж и дернул меня за локоть. Я недовольно скривилась:

— Просила же, не мешай!

— Садись, — буркнул он, кладя на пол свою куртку, вывернутую изнанкой вверх.

— И больше меня не дергай!

— Не буду, — он замолчал, а я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Мне не очень легко удается подобное действо, поэтому требовалось полное сосредоточение. На этот раз, впрочем, все получилось влет.

Я встала с пола и потерла спину.

— И как там? — поинтересовался Джозеф.

— Все почти как ты и говорил. Пару залов надо запечатать, они мне не нравятся. — Я проморгалась от зеленых кругов и теперь с интересом рассматривала вагонетку. — Ну-ка, отойди в сторонку....

Вагонетка со скрипом вынесла себя наружу и замерла возле входа.

— Ну, без рельсов она особо никуда не поедет, — хмыкнул Джозеф и осекся — следом за вагонеткой летели рельсы.

— Зря я что ли, горное дело изучала пять лет, — немного хвастливо заявила я. Джозеф длинно присвистнул. — Часок повозимся, зато домой очень быстро доедем!

— А лошади? — напомнил Джозеф.

— А лошади дойдут сами, под моим чутким руководством, — я разминала пальцы, вспоминая формулы для работы с металлом и камнем.

* * *

Домой мы вернулись как нельзя вовремя — еще бы немного, и за нами бы снарядили спасательную экспедицию. С фонарями и собаками. Дед гневно пыхтел сигарой и обрушивал на наши головы громы и молнии, Мирра стояла за его плечом с непроницаемым выражением лица, телохранители за ее спиной обменивались многозначительными взглядами. Я же присматривалась к деду.

— Дед, мне кажется, или ты помолодел? — я воспользовалась паузой, и пока дед переводил дух, задала каверзный вопрос. И правда, после дня отсутствия стало заметным то, что оставалось незамеченным, пока дед был все время на виду. Дед поперхнулся воздухом и вытаращил глаза.

— Не переводи стрелки, Спайра! — от громового голоса, кажется, затряслись стекла в буфете.

— Дед, прекращай, — решительно сказала я. — Я, в конце концов, не куда-то с кем-то уехала, а с родным мужем за две мили от дома!

— Мы ждали вас раньше, — быстро сказала Мирра, опуская ладонь деду на плечо. Дед выдохнул, но промолчал. — И когда стало темнеть, начали беспокоиться. Джером очень привязан к вам, поэтому ему сложно прислушиваться к голосу рассудка. — Вторая ладонь Мирры опустилась на дедово плечо, и тот закрыл начавший уже было открываться рот.

— Ну, тогда порадуемся, что мы уже дома, — бодро предложил Джозеф и потопал на кухню. — Кстати, мы весь день ничего не ели, и теперь умираем с голода!

— Небось, не помрешь,— буркнул дед, вышагивая следом. Я пропустила его вперед и присмотрелась к походке. Так и есть — хромота стала намного меньше.

— Мирра, — негромко позвала я, и девушка задержалась.

— Да, леди Спайра?

— Твоих рук дело? — я мотнула головой в сторону кухни, где уже вовсю разворачивалась вторая часть баталии.

— Да, леди, — без малейшего раскаяния ответила Мирра. — Думаю, вы согласитесь со мной, что у людей очень много предрассудков, связанных с возрастом....

— Ну, большинство из них имеют под собой веские основания, — мы поднимались на второй этаж.

— Не спорю, — Мирра кивнула. Мы закрыли дверь лаборатории и удобно сели в кресла. — Но время для айдахов идет не так, как для людей.

— Поясни, — попросила я. Мирра легко улыбнулась.

— Все просто и сложно одновременно, леди. Если айдах живет в окружении своего Гнезда, время для него идет медленнее.

— А если айдах живет в окружении людей? — с живым интересом спросила я. Разговор становился все познавательнее.

— Обычно, время идет для него медленнее, чем для людей, но быстрее, чем если бы он был окружен сородичами.

— Иии? — подбодрила я ее.

— Леди, вы жили среди людей, — медленно начала Мирра. Она явно подбирала слова, и с трудом. — Поэтому в человеческом облике вы выглядите на один возраст, в истинном облике вам другое количество лет, а вашему сознанию лет столько, если сложить возраст двух обликов.

— Туманно. — Резюмировала я.

— Я попробую сказать лучше, — вздохнула Мирра. — Мы живем дольше. Намного дольше. Нам нет нужды торопить свое тело расти и стареть. Люди живут мало, и их тело должно меняться чаще, и сильнее....

— Сколько тебе лет, — перебила я ее.

— Я на три года младше Джерома, — мягко улыбнулась девушка. Или бабушка?

Пока я глотала воздух и пыталась переварить такие новости, Мирра скромно перебирала носовой платочек.

— И ты в свои семьдесят с гаком выглядишь как юная девушка, и все еще младший айдах? — с недоверием спросила я.

— Леди, количество прожитых нами лет мало связано со старшинством в Гнезде, и уж тем более, с нашей внешностью. — Кажется, Мирре очень смешно объяснять мне очевидные вещи.

— Мрак. И жуть. — Подвела я итог. Потом спохватилась. — Подожди, так про деда я не очень поняла....

— О, тут все проще, — встрепенулась Мирра. — Люди тяготятся тем, что их жизнь коротка, и это старит их больше, чем количество прожитых лет. Многим людям в душе не пятьдесят, не шестьдесят, не сорок, а много меньше. Радость жизни, ожидание праздника, чуда, да много что еще делает людей моложе внутри. Надо только позволить телу и сознанию придти к одному....

— Общему знаменателю, — брякнула я, вспомнив дядины уроки.

— Именно, — Мирра посветлела лицом. — Джером в душе мальчишка, жадный до впечатлений, до жизни! У него опыт зрелого пожившего мужчины, а тело старее души и сознания. Надо только научить его, позволить быть таким, какой он на самом деле. — Глаза у Мирры разгорелись, щеки раскраснелись, она подалась вперед, с жаром продолжая. — Да что такое тело вообще?! Оболочка, которая совершенно бессмысленна без души, без сознания, без самосознания! Так почему эта оболочка смеет диктовать условия тому, что выше?!

— Наверное, потому что и душа, и сознание, и тело могут существовать только в такой сцепке, — сухо ответила я. — В отдельности друг от друга они не представляют собой живое разумное существо, а являются бессмысленной и, более того, гипотетической субстанцией. Если убрать один компонент, равноценной замены не произойдет, и вся конструкция развалится. И за все приходится расплачиваться. Даже если у тебя душа пятнадцатилетней девушки.

— Леди, — уже совсем шепотом позвала Мирра. — Я не хотела вас обидеть.

— И не обидела, — усмехнулась я. — Просто ты, девочка, кажется, решила, что можешь обмануть природу. И господа Бога.

— Нет, нет, — Мирра отчаянно помотала головой. — Просто я хочу быть счастливой. С Джеромом. Я хочу, чтобы он был счастлив со мной, а как это сделать, если он все время помнит и думает, что он старик?! Как?! Он видит во мне не женщину, а некую мечту, далекую, прекрасную и недосягаемую, он не позволяет себе даже тени того чувства, что я испытываю к нему!

— Тише, тише, — успокаивающе сказала я. — Мирра. — Та только головой мотнула — брызги слез в разные стороны.

— Он не понимает, что я вижу его молодым, полным сил и энергии! Он не верит! И доказать это я могу только одним способом — уравняв в физической оболочке возраст его тела, души и сознания! И я сделаю это, чего бы мне это не стоило, потому что я буду идти до конца, даже если меня покарает природа, господь Бог, и кто угодно!