На рынке всегда шумно и людно, но сегодня, по-моему, еще и какой-то местный праздник, потому что я попадаю в центр какого-то шествия. Шествие настолько пестрое, что только диву даешься, люди стоят плотно друг к другу, вернее, пытаются идти. Весела толчея. Тут и там взрывы хохота, песни, кто-то танцует. Группы людей в карнавальных костюмах делают вид, что маршируют под бодрую музыку. Мне на голову надевают какой-то венок из сильно пахнущих листьев и цветов, на руку повязывают пестрый платок. Я не возражаю — местное население развлекается, как считает нужным, а в чужой монастырь со своей пентаграммой не лезут, как известно.

Ох, мать честная, вот теперь я точно в самом центре гулянья — давка тут такая, что выбраться назад не представляется возможным, меня стискивает между горячими телами, и тут мне становится по-настоящему страшно. Потому что нет ничего страшнее толпы. Не дай бог упасть, главное, устоять на ногах, остальное переживем, главное не упасть! Повторяя про себя эту мантру, я кое-как справляюсь со своей паникой, но продвинуться вперед или вернуться назад не получается никак! Я топчусь в одной точке вместе со всей этой разряженной толпой, широкие белозубые улыбки сливаются в один оскал, запахи забивают ноздри, солнце печет неимоверно, голова кружится, а к горлу подкатывает тошнота....

— Клара, каким ветром вас сюда занесло? — прорывается через вату смутно знакомый голос.

— Капитан, — с облегчением вздыхаю я и упираюсь лбом в его плечо. Горячие ладони осторожно сжимают мои плечи, — капитан, все, что угодно, только вытащите меня отсюда! — прошу я вполне серьезно. Капитан отвечает мне пристальным взглядом, потом кивает:

— Попробуем отсюда вылезти. — Он ловко поворачивается ко мне спиной, придерживая мои руки на своей талии. — Держитесь крепко, хорошо? — я и так вцепилась в него, как в родного!

Мы движемся медленно, но все же, двигаемся. Я временами спотыкаюсь и наступаю ему на пятки, по сторонам стараюсь не смотреть, а просто утыкаюсь лбом ему в спину между лопатками. Под моими пальцами, под тонкой тканью сокращаются крепкие мышцы, подрагивают, и это ощущение приятно, и запах от капитана исходит тоже приятный — горько-соленый. Но не противный, нисколько. Примерно через полчаса идти становится легче, вокруг немного просторнее, чем раньше, и я нервно и быстро оглядываюсь — да, толпа поредела, и хотя конца и края ей не видно, уже не так страшно. Еще минут через пятнадцать можно идти рядом, не боясь потеряться, что мы и делаем. Капитан спокойно и уверенно держит меня за руку, лавирует между людьми. Я, наконец, решаюсь заговорить:

— Не ожидала вас тут увидеть, капитан.

— Взаимно, Клара, — он мельком мне улыбается и крепче перехватывает мою влажную от пота ладонь. — Иду, гуляю, смотрю — батюшки-светы, да это же мой старший системотехник стоит!

— Вы что, смеетесь надо мной? — с подозрением уточняю я, мгновенно приходя в чувство. Дурашливо-насмешливый тон моментально вывел меня из себя. Капитан обезоруживающе улыбается, пожимает плечом:

— Если только самую малость, Клара. Кстати, вам идет бирюзовый цвет.

— Какой еще бирюзовый, — я с недоумением оглядываю себя, и никакого бирюзового цвета на себе не вижу.

— Вот этот, — он трогает что-то у меня на голове, и я вспоминаю про венок. Да, вид у меня, должно быть, весьма яркий. — Венок вам тоже идет, не снимайте, — просит он, придерживая мои руки. — Ну, выбрались, слава богу.

Мы и правда, вышли на какую-то улицу, где народу совсем мало, а капитан, между прочим, продолжает держать меня за руку. Даже за две. И стоим мы при этом буквально посреди дороги. Я потихоньку вытягиваю свои руки из рук капитана, а он меня не пускает, продолжая торчать столбом.

— Капитан, может, мы пойдем дальше? — намекаю я, продолжая нервно тащить свои конечности.

— С вами хоть на край света, — ухмыляется он.

— Господи, и там мне покоя от вас не будет, — закатываю я глаза. Дело сдвинулось с мертвой точки, в смысле, мы опять куда-то идем.

— Так мне показалось, что вы были рады меня видеть? — ухмыляется капитан еще шире.

— Это было минутное помешательство, — фыркаю я и меняю тему. — Капитан, говорят, вы сегодня прощальный вечер организовываете?

— Ну, это громко сказано, — он беззаботно машет свободной рукой.

— Куда идем-то? — мрачно интересуюсь я.

— Сейчас, или вечером? — уточняет капитан, а я сдавленно рычу.

— Сейчас. И вечером. — Уговариваю себя не беситься на ровном месте.

— Сейчас мы просто гуляем. А вечером нас ждут в 'Третьем шлюзе'

— Капитан, а давайте не просто гулять, — ворчу я. Капитан оживляется, смотрит на меня с интересом. — Мне надо кое-что купить. Если вам больше нечем заняться, можете составить мне компанию в походах по магазинам, — надеюсь, после такого 'приглашения' он точно со мной не пойдет. Ан нет. Не тут-то было.

— Мне тоже нужно кое-что купить, — белозубо скалится капитан. — Вдвоем веселее.

А руку мою так и держит, между прочим.

* * *

В 'Третьем шлюзе' шумно, почти темно, пахнет жареным мясом, алкоголем и табаком. Наша дружная компания занимает почти половину зала, поначалу все немного скованы, но после третьей рюмки все расслабляются. Я после третьей рюмки перестаю пить — во избежание, мне со вчерашнего вечера хватило впечатлений, с избытком! Сижу я от капитана далеко, в его сторону посматриваю редко, но, когда смотрю, обязательно встречаюсь с ним взглядом. Через пару часов меня это веселит со страшной силой. А еще я замечаю, что капитана усиленно пытаются напоить. Размышления — сказать ему об этом, или пусть сам догадывается, заканчиваются быстро — мне тоже интересно посмотреть на пьяного капитана. Пока же не заметно, что он хотя бы захмелел, но это вопрос времени, я так полагаю.

Сижу я в своем уголке, потягиваю безалкогольное пойло и перебираю свои мысли и воспоминания. Окружающие мне не мешают — они в моем обществе пока не нуждаются. Это ближе к концу пирушки народ пойдет ко мне косяком — плакаться в мою жилетку, делиться планами и сплетничать.

День сегодня прошел продуктивно. Капитан оказался на редкость компанейским типом, и любопытным сверх всякой меры — свой нос он совал мне в руки постоянно, задавал уйму вопросов, и мне потребовалось немало усилий и сноровки, чтобы отшучиваться, переводить темы, уходить от ответов, и прочее. А что поделать — капитан задался целью узнать меня как можно лучше, в чем сам же и признался, ничтоже сумняшеся.

— Музыку, — требует кто-то не очень прямостоящий, и я напрягаю зрение, пытаясь увидеть, кто ж из наших так нажрался. Ибо у всех наступает такая кондиция, когда кажется, что ты обалденно танцуешь! А, Заккери. Ну, этого следовало ожидать, про Зака я забыла. Попрыгунчик наш.

— Клара, вы танцуете? — как обычно, незаметно, подкрался капитан. Я отрицательно качаю головой и отпиваю из стакана. Капитан провожает заинтересованным взглядом, как я облизываю губы, и повторяет свой вопрос.

— Нет, капитан, я не танцую, — озвучиваю я свое мнение, и с трудом соображаю, что мои бандиты все-таки ухитрились напоить капитана. Хотя речь у него связная, и на ногах, вроде, стоит крепко, а вот взгляд... какой-то рассеянный, как будто сфокусироваться не может.

— Я тоже не танцую, — неожиданно сознается капитан, чем вызывает у меня немалое изумление.

— А зачем тогда звали танцевать? — задаю я резонный вопрос, и тут же спохватываюсь. Дергает же меня что-то вечно выяснять подоплеку его действий. Уже ежу понятно, что подоплека тут одна и та же — оказаться поближе ко мне. Кошмар, но мне это льстит со страшной силой.

Капитан в ответ на мой вопрос неопределенно пожимает плечами и трет лоб пальцами, потом массирует виски.

— Вы в порядке?

— Я немного перебрал, — улыбается он какой-то виноватой улыбкой.

— Со всеми бывает, — философски отвечаю я. — Посидите тут минутку в одиночестве, хорошо? Я сейчас приду. — Он кивает в ответ и снова трет лоб. Я же отправляюсь искать своих бандитов.

— Какого лешего вам неймется? — ласково спрашиваю я, раскочегаривая свою трубку. Дин и Зак становятся как будто меньше ростом и неопределенно поводят плечами. Хорохорятся. — Вам в голову не приходило, что человек может переносить алкоголь не так, как ваши примитивные организмы? — продолжаю я светскую беседу.

— Да он меня перепил, — обиженно вставляет Морис, и тут же роняет вихрастую голову обратно на стол.

— Понятно все с вами. Зак, найди нам мобиль.

— Ты вернешься?

— Не знаю, — зеваю я. — Виновники торжества уже отбыли, а смотреть на ваши пьяные физиономии — радости мало.

— А на капитанскую пьяную морду, значит, много, — язвит Дин. Я выпускаю дым, потом лениво перевожу на него взгляд.

— Да уж побольше будет, — с удовольствием отвечаю я. Парни переглядываются и растворяются в темноте зала. Я возвращаюсь к капитану. Он сидит в той же позе, лоб покрыт испариной, а взгляд вообще, бессмысленный.

— Капитан, поехали баиньки? — предлагаю я таким тоном, будто уговариваю систему охлаждения не кипятиться.

— Поехали, — соглашается капитан. Идет за мной, как привязанный, послушно садится в мобиль. Зак и Дин топчутся рядом с нами.

— Чтобы не позднее полудня все были на борту, — тихо и внятно говорю я. Лица у парней светлеют, и они почти бегом смываются обратно в заведение.

Капитан сидит неподвижно, глаза полу прикрыты, и дыхание какое-то неровное, и вообще, я как-то чересчур беспокоюсь за него.

— Капитан, вы меня слышите? — спрашиваю его негромко.

— Я слышу вас, Клара.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально.

Ну да, оно и видно. Я тяжело вздыхаю.

— Мы уже едем домой.

— Хорошо. — Нет, ну, на нормальных людей алкоголь разве так действует? Безобразие сплошное.... Сейчас упихаю его в медкамеру, будет знать, как поддаваться на провокации молодых балбесов. Хотя, он сам такой же молодой балбес. Говорят, это с возрастом проходит. Капитан, по крайне мере, дает такую надежду.....

* * *

— Боги, Клара, что вчера было? — негромкий голос, полный страданий и мук, вырывает меня из остатков сна. Я сажусь на узкой кушетке и тру лицо руками.

— Попойка вчера была, — напоминаю я капитану. Капитан бледен до зеленого цвета, местами переходящего в синеву. — Как себя чувствуете?

— Не понял пока, — сознается он и потихоньку оглядывается. — Клара, последнее, что я помню — это как я в мобиле задремал, а дальше что?

Ну да, задремал. Вышел из мобиля сам, и на корабль поднялся тоже сам — на автопилоте, видимо. А потом ему и сплохело, до медкамеры мы толком не добрались, только до медотсека. Зато я теперь знаю, как делается промывание желудка, и что надо делать при интоксикации организма.

— Вам было плохо, капитан. — Отвечаю я дипломатично. О том, что в выпивку ему явно подсунули какую-то химическую дрянь я пока умалчиваю. Сначала сама разберусь со своими. — Я побоялась оставить вас одного.

— Спасибо, Клара, — благодарит меня капитан, с легким недоумением оглядывая себя. Ну да, голый по пояс, а что делать? Пришлось раздевать его, он же весь изгваздался.... И я тоже изгваздалась, водой мы только три раза облились. — Я что, приставал к вам!? — он переводит на меня взгляд полный священного ужаса, и мне становится смешно.

— Что вы, капитан. Это я до вас домогалась. Но вы крепкий орешек, вы не дались мне. — С трудом сдерживаю хохот, уж больно выразительная мимика у капитана.

— Вы шутите, — с облегчением констатирует капитан и потихоньку поднимается.

— Конечно, шучу, — ворчу я и тоже встаю. — Давайте я провожу вас до вашей каюты, и мы разойдемся спать?

— Согласен, — бормочет он, его ведет, и, судя по всему, морозит. — Клара....

— Давайте потом, а? — с легкой досадой предлагаю я. Извинения и благодарности капитана я уже знала наизусть и подумывала о том, чтобы начать их принимать в письменном виде.

Сбагрив капитана спать, я принимаю контрастный душ, привожу себя в порядок и сажусь в бытовке. Мне нужны трое — те, кто усиленнее всех вчера поили капитана. Ничего хорошего их не ждет, но они пока об это даже не подозревают. Итак, Морис, Зак и Дин. Неразлучная троица, моя вечная головная боль, неистощимые выдумщики, шутники и балагуры. До сего дня их шутки и розыгрыши были безобидные, хотя и не всегда добрые, но всему приходит конец, и моему терпению тоже.

— А вот и мы! — радостно оповещает Зак и тут же осекается под моим взглядом. — Клара, ты чего?

— На склад. Шагом марш. — Тихо командую я и быстро иду вперед. Они топают за мной, тихо шушукаясь.

— Да что стряслось-то? — пытается хорохориться Зак. Морис, кажется, искренне не понимает, в чем дело. Дин молча отводит взгляд.

— Что вы ему подсунули? — ровно спрашиваю я. Зак нервно передергивает плечами, начинает возмущаться. Я слушаю ровно две минуты.

— Есть такая вещь — анализ крови называется, — доверительно сообщаю я и похрустываю пальцами. Зак осекается на полуслове, Морис по-прежнему не понимает, в чем дело.

— Итак. Спрашиваю второй и последний раз — что вы ему подсунули?

— Хамшу, — сознается Зак.

— Крошку! — подхватывает Дин.

— Идиоты. — Резюмирует Морис. Всегда соображал хорошо.

— Согласна, — киваю я. — А о том, что он помереть мог от вашей хамши, вы в курсе?

— А че, помер? — охнул Зак. Я прикрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— Нет. Я его откачать успела.

— Клара....

— Молчать. Второй вопрос. Зачем вы это сделали? — голос мой монотонный и тихий, хотя мне больше всего хочется настучать по этим пустым головам ломом.

— Да он пил, пил, уже и Мориса перепил, — неохотно начал Зак. Ну, да, Мориса перепить — это я не знаю, какой желудок надо иметь! — Нам уже не лезет, Морис под столом, а этот хлыщ сидит, как ни в чем не бывало!

— И? — подбадриваю я.

— Да просто пошутили, Клара, чего ты!

— Сейчас объясню. Значит, первое. Этот человек на своих плечах вас, кретинов, ввозит в рай заработка. Вы за одно это должны с него пылинки сдувать. Но, так как вы клинические идиоты, вы этого не понимаете, и пытаетесь убить его.

— Клара, да мы вовсе....

— Молчать. Второе вытекает из того, что я уже упоминала. Вы неспособны на маломальский анализ своих поступков, и не соображаете, что человек мог умереть. Просто оттого, что вам, видишь, ли, перепить его не удалось. То, что он со всем персоналом носится, как курица с яйцом, вы тоже забыли. И благодарность вам чужда. Вы почему-то решили, что вы шикарные специалисты, что вас должны беречь, как зеницу ока? Я вас разочарую. Таких, как вы — толпа. Так поясните мне, почему, взамен элементарного человеческого отношения, уважения и благодарности, капитан получает гремучую смесь в стакане? — все, я выдохлась. Парни стояли красные, сопели, явно хотели мне что-то сказать, но стеснялись.

— В общем, так. — О, встрепенулись. — Всему есть предел, и моему терпению тоже. Ваши дурацкие розыгрыши и развлекалово я терпела долго, сама не знаю, почему. Хватит. У вас есть два варианта — либо вы идете и признаетесь во всем капитану, либо увольняетесь по своему желанию.