Удержать мечту

Удержать мечту.

Часть I. Игра вслепую.

Холод... Тишина... Парень шел по улице, а с неба, словно слезы, падали холодные капли дождя. Они попадали в лужи, отчего по ним пробегала рябь

В этом же городе жила другая... Она... Она была мечтательницей, пусть немного и странной. Любила ночь, рок, писала стихи на лекциях, а на полях тетрадей рисовала глаза того, кого полюбила так внезапно... Но парень вздыхал по первой красавице курса — мисс Ледяной королеве и не замечал ее...

Глава 1.

— Ты опять витаешь в облаках, Виолетта? — бойкая светловолосая девушка запрыгнула на подоконник. Ну, вообще-то, эта взбалмошная девчонка — моя подруга, Алинка. Дружим мы с ней с самого детства, с песочницы так сказать. Ага, нас родители тогда с трудом разняли: бой на совках прошел удачно для каждой из нас.

— А? Что? — спросила, вытянув наушники, прижимая стопу учебников к себе.

— Я ж говорила. Все по Максу вздыхаешь? — хмыкнула сидящая на подоконнике.

— Нет, с чего ты взяла? Просто... — начала было я.

— Ой, ты мне лапшу-то на уши не вешай, а то снимать уже нечем.

— Алин, ты серьезной хоть иногда бываешь?

— Не-а, если где-нибудь по близости Сержа не наблюдается, — хмыкнула беспечная подруга. Вот как она умудряется все всегда успевать? А Серж — ее парень, который обожает ее до безумия, но терпеть не может ее ветер в голове.

— А я его позову, — подхватив сумку с пола, потопала в храм литературы.

Здесь всегда стояла тишина, которую так любила, а запах книг навевал мысли о том, что вот в этих пожелтевших от времени листочка хранится "глас" народов, эпох, цивилизаций. Возможно, именно поэтому я и выбрала исторический факультет: с детства меня привлекали загадки и тайны прошлого. Особенно мне нравилась античная история, а точнее мифы этого периода. Зевс, Аид, Афродита — все это настолько интересно и увлекательно. Возможно, когда-нибудь и я, подобно Шлиману [1], раскопаю какую-нибудь "Трою[2]". Эх, мечты...

— Здравствуйте, а есть здесь кто-нибудь? — водрузив книги на стойку, прошлась вдоль одного из стеллажей, проводя пальцами по корешкам столь любимых мной рукописей.

— Чего тебе? — буркнул парень, выходя из дальнего угла библиотеки. Темные, вечно растрепанные волосы, голубые, холодные, словно лед, глаза... Глаза, которые мне снились, которые рисовала в тетрадях во время лекций...

— Не хами, Ветров. Будь добр, выдай мне книги, указанные в списке, — протянув ему листок, отошла к противоположному стеллажу, вытащив первую попавшуюся книгу:

"....Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?— Сам человек и управляет, — поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.

— Виноват, — мягко отозвался неизвестный, — для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план, хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день? И, в самом деле, — тут неизвестный повернулся к Берлиозу, — вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас... кхе-кхе... саркома легкого... — тут иностранец сладко усмехнулся, как будто мысль о саркоме легкого доставила ему удовольствие, — да, саркома, — жмурясь, как кот, повторил он звучное слово, — и вот ваше управление закончилось! Ничья судьба, кроме своей собственной, вас более не интересует. Родные вам начинают лгать, вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам. Как первое и второе, так и третье — совершенно бессмысленно, вы сами понимаете. И все это кончается трагически: тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи. А бывает и еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск, — тут иностранец прищурился на Берлиоза, — пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет — поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управился так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой? — и здесь незнакомец рассмеялся странным смешком.....[Булгаков, "Мастер и Маргарита"]

— Ларина, ты у нас не пуп земли, чтобы тратить на хамство тебе время, — хмыкнул он, отвлекая меня от чтения и отдавая мне немаленькую стопку книг. На одно мгновение наши пальцы соприкоснулись, а взгляды встретились... Хлопнула входная дверь, и вошла она, Амалия, наша "мисс снежная королева".

— О, Макс. Что ты делаешь с этой замарашкой наедине, да еще и не в сильно светлом помещении? — эта фифа уселась на стул, закинув ногу на ногу.

— А что, по-твоему, можно делать в библиотеке, если не книги выдавать и получать, а так же сдавать? — ох, как же она меня бесит: самомнение зашкаливает, а в блондинистой голове — пусто.

— Ну... — интересно, что же она там такого себе напредставляла?

— Да книги он мне выдавал! — подхватив выше обозначенные предметы, потопала к выходу, но не тут-то было... Один из сателлитов[4] блондинистой куклы вытянул ноги, об которые я запнулась, в результате чего полетела на пол. Очки слетели, а без них — самый натуральный крот.

— Ха-ха-ха, посмотрите на это ничтожество. Макс, жду тебя сегодня в "Ривьере", — и вся компания под гогот и смех, выперлась из кабинета. Какой раз надо мной так издеваются? Не знаю, но привыкла уже это все терпеть, так как пока ничего не могу сделать...

С трудом нащупав очки, водрузила их на нос и принялась собирать книги.

— Держи! — тяжелые томики посыпались на меня, больно ударяя по голове.

— С-спасибо, — выдавила с трудом, собрав учебники, выскочила за дверь.

Максим

Виолетта, кажется, так ее зовут, выскочила за дверь, стукнувшись об косяк, а я облокотился на стояк, где она оставила сданные книги.

— Черт, на фига это сделал? Да еще и Амалия пригласила в "Ривьеру", но что-то особой радости нет, — на полу валялся тетрадный листок, который, видимо, потерял очкарик. Подняв его, глянул, что там написано:

Прости, что люблю так сильно,

Прости, что не смею сказать,

Мои слова лишь пылью

Могут на снег оседать.

Увы, ты меня не заметишь...

Ты мимо пройдешь, не взглянув,

А я отвернусь, чтоб не видел,

Как с глаз я стираю слезу...

-"Это она написала? Кому? Да с чего меня это интересует?" — перевернув листок, на то, что там было нарисовано... Там был я, — "Что? Эта идиотка влюблена в меня?" — запихав листок в карман джинс, потопал искать эту ненормальную, чтобы расставить все точки над i.

Виолетта

— "Блин, куда делся этот проклятый листок бумаги? Неужели я его потеряла?" — я судорожно рылась в сумке, ища злополучный клочок бумаги. В парке никого не было: все студенты были на лекции, так что можно свободно вытряхнуть все содержимое моей сумки на лавку. Ой, чего тут только не было: тетрадки, учебники, запасные струны для гитары, защита на волейбол, ноты и прочая, прочая, прочая...

— Виолетта, нам нужно поговорить, — черт, а он-то что здесь делает?

— О чем? — не глядя, поинтересовалась я, все так же лихорадочно роясь в сумке, — "Да долго он тут будет стоять? Памятник Октябрю, блин!"

— Случайно не вот это ищешь? — парень извлек из кармана мой листок.

— Отдай! — подошла к нему ближе, чтобы вырвать дурацкую бумажку, — "Неужели он ее читал?"

— А зачем? — хмыкнул он, поднимая руку вверх, чтобы я не смогла ее вырвать: куда уж мне с моими 160 см до его 2 метров?

— За надом! Не твоя вещь, вот и отдай!

— Да? А написано очень даже про меня, да и портретик... — вот скажите, если вы любить человека — вам хотелось его убить? Нет? А у меня руки чешутся, чтобы пристукнуть Максима.

— Во-первых, тебе разрешали читать? Во-вторых, что-то самомнение у тебя зашкаливает. Я пишу стихи везде, где есть место, а вот таких от портретиков у меня до фига великого, — потрясла перед его носом стопкой рисунков, где был нарисован весь наш курс. Пока он отвлекся, подпрыгнула, выхватив листок, при этом свалив парня на землю. Он, в свою очередь, схватил меня за руку, увлекая за собой.

Да, живописная картинка: мокрая, желтая листва, парень, растянувшийся на ней, а сверху него распласталась девушка...

— Может, слезешь с меня? Ты не пушинка, знаешь ли, а мне пока пожить охота, — Макс уставился на меня снизу вверх. А глаза у него реально красивые глаза... Голубые, с синим ободком около зрачка. В них так и хотелось затеряться, забыть обо всем, но нельзя, ведь потом будет слишком больно.

— Щас сползу, — оттолкнувшись от земли, встала: напомнили о себе занятия борьбой. Да чем я только не занималась: волейбол, борьба, шахматы, но свое призвание нашла лишь в музыке.

Раньше я читала, читала запойно... А потом начало падать зрение, и читать в таких количествах запретили...

Сейчас я уже не мыслю своей жизни без музыки, без нашей группы Dark Angel[5], а вспомнить, как все начиналось...

Тогда я была слишком... даже не знаю, как сказать, замкнутой, наверное. Постоянные: школа — музыкалка — дом. В то время меня ничего не привлекало, я просто жила по определенному расписанию, но вот, муз. школа закончилась, и появилась свобода. Вот в это время мы и решили с девчонками записаться на занятия, где создавали музыкальные группы.

— Здрасте, можно? — заглянув в кабинет, спросила я.

— Ну, заходите, коль не шутите, — м-да, какой у нас препод, хм, брутальный. На вид ему лет двадцать, длинные темные волосы, убранные в хвост, карие глаза, острые скулы и пальцы... Такие изящные, что даже и не скажешь, что они принадлежат мужчине. Ну да, попробуй, поиграй не один год на гитаре и клавишах — не такие будут.

В целом, под студию был занят небольшой кабинет с невысоким потолком и окнами, открывающими вид на площадь. С одной стороны была импровизированная сцена, где располагались черные электрогитары, небольшой синтезатор и барабанная установка.

— Ну, что? Рассаживайтесь за инструменты, — скомандовал он, усаживаясь на стол, стоящий около окна, стул парень почему-то проигнорировал.

Юлька вскочила на сцену и, взяв бас-гитару, пробежалась пальцами по струнам, которые гудящим звуком ответили на ее прикосновение. Алинка, самая шумная из нашей компании, выбрала ударные, Настасья — гитару, а я — клавиши, к которым с детства питала слабость.

— Ну, что, народ, будем пытаться хоть что-то сыграть? — спросила Настя, наигрывая какой-то мотивчик, причем сильно знакомый, — например, вот это.

И полилась музыка, она, то нарастала, то, наоборот, затихала. Плавная и нежная, она лилась, заполняя собой все пространство, а потом, как-то не сговариваясь, подключились девчонки, и я запела...

— Мне хочется плакать от боли

Или забыться во сне...

Где твои крылья,

Которые так нравились мне?

Где твои крылья,

Которые нравились мне?

Где твои крылья,

Которые нравились мне?[Наутилус — Крылья] — да, мы с девчонками давно выбрали песню, даже выучили, кто на чем мог, а теперь, наконец-то, собрали все кусочки мозаики воедино...

Очередная пара закончилась, я даже и не заметила этого, и все студенты дружной толпой вывалили в парк.

— Лета, а чего тебя не было на паре? Алексей Викторович рвал и метал, мол, что его лучшая студентка прогуливать начала, — Алинка скопировала выражение лица лектора, отчего окружающие рассмеялись.

— В тебе умер клоун, милая, — Серега поцеловал ее, взъерошив рыжеватые волосы девушки.

Встречаться они начали еще на первом курсе, а познакомились еще на занятиях музыкой, но это совсем другая история...

— Так, народ, давайте быстрее, а то опоздаем, и Алекс нас прихлопнет, а Юлька поддержит, — развернувшись, подхватила сумку и пошла на выход, думая о том, как же мы иногда бываем слепы. Вон Юлька, все ждала принца на белом Мерседесе, встречалась только с богатыми и смазливыми, а Алекса даже не замечала, и вдруг прозрела, наконец-то, поняв, что ей нужен только он.

— А ну, стой! Мы не договорили! — Ветров, о котором на время благополучно забыла, дернул меня за руку, разворачивая лицом к себе.

— Отпусти, — спокойно произнесла я, пытаясь вырвать запястье из его хватки, — мы с тобой обо всем поговорили! — черт, что ему еще нужно? Никогда внимания не обращал, а тут... И все из-за какого-то дурацкого стишка!

Парень до боли сжал мои запястья, в его глазах полыхала ярость, и мне стало страшно.

— Я тебя ненавижу! И не строй воздушных замков на пустом месте! — ледяным голосом произнес он, оттолкнув меня, отчего я полетела на асфальт, больно ударившись об него коленями. Но больно было не от этого — болело сердце, болело оттого, что его, его любовь отвергли, словно ненужную куклу, бросив на асфальт.

Поднявшись, стряхнула с джинс прилипшую листву и. сжав кулаки, посмотрела на того, кому отдала свою любовь, которая оказалась ненужной.

— А с чего ты взял, что нужен мне? И с чего решил, что стихотворение посвящено тебе? Неужели ты думаешь, что кому-то нужен такой эгоист, как ты, не видящий ничего дальше своего носа? Ах, да... Я забыла, что есть еще Амалия. Вы с ней одного поля ягоды. Лезь к ней, а от меня отстань, раньше это у тебя хорошо получалось! — я кричала на него, пытаясь сдержать слезы, пытаясь скрыть свою боль. Он стоял и молча слушал, с пренебрежением глядя на меня, а затем, тишину нарушил звук пощечины, припечатавшей мою щеку. Конец выдержке. Из глаз брызнули так долго сдерживаемые слезы, поэтому, развернувшись, я побежала. Побежала от себя, от смеющихся студентов, от него...

— Истеричка, — донеслось до моего слуха, а дальше я выбежала на дорогу, ведущую к мосту Вздохов. Странное название, скажете вы. Да нет, все просто. Этот мост когда-то был связан с тюрьмой, где ждали своего последнего часа заключенные, а когда их вели на смерть, они видели отсюда последний раз восходящее солнце, золотившее фасады зданий. Эти люди отдавали мосту свой последний вздох.

Я бродила по аллее, растущей недалеко от моста, пока не успокоилась, а потом побежала в клуб, где мы сегодня давали концерт. Да, было больно, очень больно, но я знала, на что шла, когда влюбилась, как последняя дура. Увы, сердцу не прикажешь.