Даже не думай! (Completed)

Классический список предупреждений

Во-первых, это официальная версия романа. С 24 декабря 2016 года она включает в себя все правки, которые мы договорились внести в сюжет вместе с бетой.

Во-вторых, в тексте ДнД слишком много 'соплей', 'рассуждений', 'лирических отступлений', 'шизофрении' и прочих душевных (*усмехаюсь*) болезней.

Кому-то это может показаться существенным недостатком. Но, дорогие читатели, я заранее заявила об этом. Так же заранее предупреждаю о том, что изначально ДнД не предполагал полного погружения в бытовые проблемы ГГероев, описания их работы или отношений с родителями/коллегами и просто знакомыми из их близкого окружения.

Если все вышеперечисленное до сих пор вас не отпугнуло, тогда напоминаю, что в списке предупреждений существует еще и 'в-третьих'. Так вот.

В-третьих, автор открыто и уже не в первый раз заявляет о том, что любит критику. Я адекватно отношусь к тапкам в сторону сюжета, поведения и эмоций героев, описания событий, орфографии и стилистики. Единственное что меня ...мммм.... выводит из себя — это переход на личности.

Не смотря на то, что первая правка романа только что была завершена, и в сюжет был внесен ряд небольших изменений, я по-прежнему рада любым замечаниям и предложениям со стороны читателей.

В-четвертых, несмотря на заявленный в аннотации жанр 'Любовный роман', настоящей любви (розовой романтики и прочих бредней) в этой истории слишком мало. Жанр: dark real love, пожалуй.

В-пятых, я никогда не претендовала на абсолютное знание современной жизни. 'Даже не Думай' и его продолжение 'Предлагаю Ничью' — отражение только моего видения человеческих отношений. Быть может, поэтому сюжет серии не вполне предсказуем, а поведение главной героини вызывает нарекания и вопросы. Кто-то называет ее шлюхой, кто-то считает слабохарактерной дурой. Какой вы сможете увидеть ее, мне сложно предположить. Я никому не навязываю своего мнения и не прошу судить героиню точно так же, как сужу ее я.

Я пишу этот роман лишь потому, что подобную историю мне самой интересно было бы прочитать. Меня бесят предсказуемые, уверенные или полностью неуверенные в себе героини. Очень красивые или страшненькие, как смерть. В книгах, которые я так часто читаю, авторы бросаются из крайности в крайность. Но я не любитель золотой середины. И людей с характером ни рыба, ни мясо, я терпеть не могу. Может быть, именно поэтому героиня этой серии кажется мне вполне реальной.

В-шестых, Вы до сих пор не закрыли страницу?

* * *

Я забуду, как пишется имя.

* * *

Этот день я запомнила навсегда. 18 мая, пять лет назад. Один из самых страшных дней моей жизни. Он многое изменил, перевернул мой мир и не оставил от меня прежней ни малейшего следа. Этот день положил конец одной дурацкой истории и открыл начало следующей, не менее дурацкой, но куда более счастливой, чем предыдущая.

Да, сейчас я счастлива, как никогда. И, вероятно, все это благодаря тому-самому-дню. Но порой, когда никого нет рядом, я думаю о том, что, не вмешайся в мою жизнь Судьба и оставь все, как было, я и тогда была бы счастливой. Только в этом случае мой малыш появился бы на свет...

Сейчас все это покажется кому-то дурным сном. Может быть, так оно и есть. Но беда лишь в том, что забыть тот день я не смогу никогда. Что бы кто ни говорил...

* * *

Распахнутое настежь окно. И никакого ветра. Жара, обрушившаяся на город несколько дней назад, стала сегодня еще сильней.

Оторвав глаза от заполненного лишь наполовину листа, я с тоской взглянула на полупрозрачные кроны берез. Их тонкие ветви, тянущиеся к подоконнику, были почти неподвижны.

Штиль.

И нет надежды на скорую смену погоды.

Я тяжело вздохнула и снова вернулась к списку вопросов контрольной, хотя годовой тест по стилистике перестал меня волновать минут десять назад. Единственное окно аудитории, в которой по воле нашего деканата, группе 4А выпало писать злополучный тест, выходило на южную сторону, и к полудню обжигающие лучи прогрели маленькое помещение до состояния хорошо раскаленной духовки.

Но, похоже, никто, кроме меня, не замечал жары. Одногруппники, почти в полном составе явившиеся на занятие, были заняты написанием теста. И только я никак не могла сконцентрироваться на бесконечных вопросах. Все чаще отвлекаясь от полупустого листа, я думала о том, какую глупость совершила, приехав сегодня в универ.

Последние результаты коагулограммы были плохими. Лечащий врач к списку обязательных лекарств добавил настойку валерианы и баралгин по таблетке три раза в день. Еще он посоветовал избегать стрессовых ситуаций и хорошо высыпаться.

Но с этим было сложно. Неделя контрольных и тестов была в самом разгаре, который день подряд я до глубокой ночи сидела с учебниками, повторяя пройденный за семестр материал.

Все это ни могло не сказаться на моем состоянии. Этим утром, поспав всего часов пять, я едва нашла в себе силы, чтобы подняться с постели. Голова раскалывалась и гудела... И все же, несмотря ни на что, я не рискнула пропустить последний — зачетный — тест по стилистике.

Дура... какая же я дура.

До конца пары, отведенной для написания контрольной, осталось еще полчаса. Но за каплю свежего воздуха прямо сейчас я была готова на все. Даже на то, чтобы уйти с занятия. В моем состоянии гонка за идеальной зачеткой давно потеряла смысл.

— Дмитрий Сергеевич, я закончила. Можно мне сдать работу?

— Так-с, так-с, сударыня Ветрова, неужели, хотите вновь блеснуть своими знаниями? — профессор заметно оживился и в предвкушении даже потер руки. — Давайте скорее сюда. Я посмотрю.

Я покорно протянула Лисицину листы. Он одобрительно улыбнулся, а мне на секунду стало грустно. Что он подумает обо мне, когда поймет, что я ставила ответы наугад?

— Дмитрий Сергеевич, мне можно теперь уйти? — спросила тихо, стараясь не выдать дрожи. От резких движений перед глазами вдруг появились радужные разводы. В испуге я схватилась за край стола, успев обрадоваться тому, что еще не попыталась встать.

— Вам так не терпится покинуть нашу компанию? — в голосе профессора послышалась легкая грусть.

— Мне очень нужно.

Врать этому человеку, которого я уважала за безупречное знание предмета, не хотелось. Но дальше терпеть тошноту и головную боль я не могла.

— Дмитрий Сергеевич, мне... мне действительно надо уйти.

В нетерпении я прикусила нижнюю губу.

Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-алуйста!

— Ну, идите, Ветрова. Если вам так сильно нужно.

Я схватила сумку и, скомкано попрощавшись, вышла в пустой коридор. К счастью, никто не заметил, насколько мне плохо.

* * *

В туалете, десятью минутами позже, привалившись к прохладному кафелю напротив огромных зеркал, я испугано разглядывала свое отражение.

Даже после нескольких минут в компании фаянсового "друга" мне не стало легче. Головная боль лишь усилилась, и тошнота не прошла. Перед глазами по-прежнему вспыхивали мелкие черные точки.

Я вытащила из сумки маленькую бутылку воды и несколько упаковок с таблетками. Проглотила их одну за одной, надеясь на то, что боль вскоре утихнет.

Минут пять или десять, и все будет в порядке. Ведь правда?

Измученная блондинка в белой футболке с принтом на французском: "Loin des yeux, loin du coeur"? криво улыбнулась мне из зеркала.

Эта стильная вещь — подарок мамы, который она преподнесла мне на Новый год. За восемь дней до отъезда в Лондон со своим — теперь уже вполне официальным — мужем. Но, покупая эту футболку, как мама могла угадать, что оригинальная надпись на белом хлопке так тонко намекнет на будущие отношения между нами?

"С глаз долой — из сердца вон". Черные винтажные буковки. Тряпичное разорванное пополам сердце. Красиво и ярко. Не более того.

Мама, мама... Если бы ты знала, что со мной происходит, ты бы вернулась назад? Ты бы осталась рядом?

Улыбаюсь горько. Ответ очевиден.

Мой ответ. Потому что этот вопрос я задаю только себе. У меня не хватит смелости озвучить его маме. Я не рискну ни в чем ей признаться и попросить совета и помощи не смогу. Только не в тот момент, когда она, наконец-то, позволила себе быть счастливой.

Не сейчас.

* * *

После недолгих раздумий я извлекла из внутреннего кармашка телефон и в списке контактов нашла знакомое имя.

— Кси, здравствуй, моя дорогая. Как ты там? — Марина подняла трубку после третьего гудка.

— Привет. Есть две минуты?

— Есть, — откликнулась девушка шепотом. А я поняла, что Маришка безбожно врет.

Марр со второго курса подрабатывала в прокуратуре. Судя по ее приглушенному ответу, у девушки в самом разгаре было очередное собрание. Но Марина никогда не призналась бы в том, что я ее отвлекаю. Потому что... потому.

Моя лучшая подруга, живущая от меня на расстоянии приличного количества километров, единственная, кто знает всю правду о том, что со мной произошло.

— Что случилось? — встревожено уточнила Маринка.

— Марр, мне ... плохо.

— Я поняла, — голос Никитиной ничем не выдал ее волнения. — Что не так?

— Головная боль и тошнота.

— А боль внизу живота?

— Не-ет... вроде. Просто кажется, что я что-то не то съела. Ну, как месяц назад, когда ты приезжала. Помнишь?

— Помню... Ты не дома сейчас?

— В универе.

— Ясно. Тогда бери такси и возвращайся. Если станет хуже, сразу звони врачу.

— Поняла. Я так и хотела сделать. Просто...

Маринка будто услышала не заданный мной вопрос.

— Там нет никого, кто бы тебя проводил?

— Нет.

— Не паникуй, — приказала Никитина. И я вздохнула.

В голосе девушки звучала сталь. Мне нужно было именно это. Как всегда в критические моменты, Маринка отлично держала себя в руках и не позволяла устраивать истерик. Особенно мне. И особенно последние месяца два. Как раз с тех пор, как мое настроение стало меняться каждые полчаса. И смех, и слезы. Впрочем, плакать мне всегда хотелось сильней. Недаром еще со школьных времен ко мне прилипла дурацкая кличка "Плакса".

— Я буду ждать твоего звонка через полчаса. Тебе хватит, чтобы поймать машину?

— Да. Наверное. Я тебе позвоню еще.

— Звони. И еще... Кси.

— Что?

— На всякий случай, набери ... Флейму, — голос Маринки все-таки дрогнул. — Мне будет спокойнее за тебя.

— Спасибо, Марр.

— Не забудь. Я жду звонка.

— Да.

* * *

Я последовала совету подруги и сразу после разговора с ней попыталась связаться с Флеймом. Маринка права. Его лучше предупредить о том, что со мной происходит. Он мне поможет, если ...

Я не рассказала Маришке всей правды. Мне было в разы хуже, чем в прошлый раз. И было в разы страшней. Но я не имела права срывать подругу с работы. Да, она вполне могла бросить все дела и приехать. Два с половиной часа дороги, и Маришка была бы со мной. Но...

Зачем? За это время я либо доберусь до дома сама, либо...

Я сглотнула, мысленно споткнувшись на этом "либо". И не позволила себе думать дальше. Я справлюсь. Мне осталось лишь дозвониться до Андрея. Но...

Длинные гудки без ответа звучали в трубке. Абонент молчал, не желая отзываться. Флейм сейчас на работе и, конечно, он не всегда поднимает трубку после первого же моего звонка. Но мне было жизненно необходимо, чтобы парень ответил, иначе...

Что со мной случится, если я не выберусь из университета и не окажусь в спасительной прохладе родного дома, я боялась представить. Голова кружилась, и было трудно дышать. Страх с каждой секундой становился сильнее.

Андрей, ну, где же ты??

Я заставила себя вызвать такси, когда спустя несколько минут не смогла найти ни его, ни Ника. Телефон отзывался то гудками, то механическим женским голосом, сообщающим, что два моих лучших друга временно находятся "вне зоны действия сети".

Хорошо, значит, будет такси. Главное не паниковать. Я смогу это сделать. Смогу спуститься вниз с четвертого этажа. Смогу добраться до выхода из универа. И со мной все будет в порядке.

* * *

Мне понадобилось минут пятнадцать, чтобы преодолеть четыре пролета. Мне некуда было торопиться. В диспетчерской обещали прислать такси лишь через полчаса. И потому я аккуратно спускалась по длинной лестнице. После очередной "партии" ступенек останавливалась, чтобы передохнуть, подходила к расписанию занятий чужих факультетов и делала вид, будто что-то ищу.

Редкие студенты, пробегавшие мимо меня, не обращали внимания. А я старалась изо всех сил: не хмуриться, не стонать, не плакать. Моя бабушка, представленный к награде "за отвагу" ветеран войны, не одобрила бы моей слабости. Она всегда учила меня, что в некоторых ситуациях нужно "держать лицо".

Я держала...

* * *

Звонок, знаменующий окончание второй пары, прозвенел до того, как я успела спуститься вниз. Всего за несколько мгновений коридоры и лестницы оказались заполнены студентами, спешащими по своим делам. Стараясь не привлекать к себе внимания, я замерла на пролете между вторым и первым этажами и сделала вид, будто что-то ищу в сумке. Если переждать хотя бы две-три минуты, основной поток студентов схлынет, и я осторожно продолжу путь вниз.

Главное — выдержать все это время.

Но последнее оказалось самым тяжелым. Потому что через пару секунд откуда-то из-за моей спины донесся грудной голос Лисицина, и мое сердце сбилось с четкого ритма из-за дурных предчувствий.

— Тимур, передайте вашим прогульщикам, что на экзамене они смогут не рассчитывать на поблажки. Если студенты находят возможным пропустить зачетный тест, то я ничего не могу для них сделать.

ДэЭс вещал монотонно, нудно, чуть-чуть скрипуче, а я, замерев в дурацкой позе, испуганно ждала, когда преподаватель вместе с нашим старостой пройдут мимо меня. И не заметят. Нет, больше всего я хотела, чтобы меня не заметил ОН.

Тимур Керимов — последний человек на курсе и во всем универе, с которым я хотела бы столкнуться прямо сейчас. Наша взаимная нелюбовь с Тимуром, начавшаяся много лет назад в пору обучения в одном классе, давно переросла в войну. А на войне хороши все средства. И Керимов не остановится ни перед чем, чтобы меня унизить.

Только я сейчас совсем не в том состоянии, чтобы бороться с ним.

— Я передам, конечно, — спокойно ответил парень.

— Хорошо, Тимур, что вы серьезно относитесь к своей учебе. Всегда приятно...

Я не расслышала того, что ответил на похвалу Керимов, потому что в этот момент протискивающийся мимо меня парень запнулся за одну из ступенек и неожиданно сильно ударил меня локтем. Я коротко охнула от резкой боли в плече и выпустила из пальцев сумку. Магнитная кнопка одного из внешних карманов расстегнулась, и ручки выкатились наружу, точно на середину заполненной людьми площадки.