Истинное сокровище

Истинное сокровище

Незнание закона не освобождает от наказания

Оборона Домена трещала под ударами врага, неумолимо проламывающего ее слой за слоем с присущими ему хладнокровием и безжалостностью. Распался еще один щит, звоном отдаваясь в голове стоящего на коленях парня, отчего молодой хаосит дернулся всем телом, но рука, ведущая линию чертежа Печати, не дрогнула. Будет ли толк от этого труда? Маловероятно. Но... Он ничего не может прямо противопоставить существу, ломающему пространственные щиты словно бумажные завесы — слишком велика разница в уровне, классе и опыте прожитых лет. Что может сделать он, только недавно вошедшее в силу Дитя Хаоса, ему, Иерарху Порядка?

Лопнул последний слой обороны, болью проносясь по нервам. По губам стекла капля мерцающей крови и звучно шлепнулась на завершенную Печать, автоматически ее активируя. Парень глухо ругнулся: его ошибка. Активная Печать фонит, ее сложно не заметить. Он — заметит. Но... возможно, это к лучшему.

От осознания мощи приближающегося врага трясло мелким тиком, от каждого прикосновения чужеродной Первоосновы болезненно ныло тело. Присутствие существа Порядка нарушало гармонию сил Домена, ломало и корежило мир, вместе с которым корежило и его создателя. Иерарх ощущался всем телом, всей душой, словно надвигающееся слепящее, беспощадное и бездушное пламя.

Вскочив на ноги, хаосит перевернул гибкий упругий лист половика, укладывая узорчатое полотно на мрамор пола. Раз уж напортачил, надо использовать то, что получилось. Времени исправлять нет. Все чувства орали: враг близко! Вот он, уже в пространстве Домена!

Гулкие шаги эхом разнеслись по галерее. Молодой Владыка встал, вытер текущую по лицу кровь, размазывая ее по руке и сумрачно глядя на резные двери. Шаги замерли. Мгновение подвисшей паузы, тишины, расколовшейся грохотом распахнувшихся и ударившихся о стены створок.

Иерарх вошел в круглый зал, равнодушно скользнув взглядом по утонченному интерьеру и задержав его на тонком узорчатом мягком полотне гладкого коврика.

— Полагаешь, это тебе поможет? — безмятежные слова, произнесенные густым сочным баритоном.

Хаосит дернул плечом.

— Сомнительно. Принять Всеизменяющий можно лишь добровольно. И вы это знаете, Иерарх Тириан. — парень вновь стер текущую из носа кровь. — Это не ловушка: Печать Посвящения активна. Вы не могли не заметить ее.

Темноволосый мужчина кивнул, с некоторой долей интереса глядя на уже поверженного противника. Врагом юного хаосита Иерарх не считал: не дорос еще парнишка, чтобы восприниматься чем-то более досадной помехи, доставившей столько проблем его подчиненной. Да и выглядел он... соответственно: невысокий, худощавый, смазливый как девка, со всклокоченной гривой волнистых черных волос, явственно отливающих чернильным блеском. В больших фиолетовых глазах — безмятежность принятого и осознанного поражения. Парень не будет сопротивляться или унижаться бесполезными угрозами или, тем более, мольбами.

— Тогда какой смысл был тратить последние мгновения на то, чтобы ее начертать?

Юноша прогреб всклокоченные волосы, не замечая, как размазывает по непокорным кудрям светящуюся кровь, вздохнул и ответил:

— Я никогда ранее не сталкивался с Иерархами Порядка. Мне интересно, что будет, если вы на нее наступите.

— Ты же понимаешь, переподчинение не произойдет? — тем же спокойным тоном ответил мужчина, но в голосе промелькнули искорки... интереса.

Парень кивнул.

— Понимаю. Подчинить насильно я вас не смогу, даже если вы войдете в Печать, — разница в силе несопоставима. Но мне все равно... любопытно. — голос угас до шепота.

Ни просьб, ни мольбы. Ни единой попытки избежать участи. Достойно принял поражение. Хорошее было бы пополнение Воинства, если бы парень мог пережить процесс переподчинения, но по личному опыту Тириан знал: урожденные Дети Хаоса не выживают после принятия Порядка. Что-то в самой их сути гибнет, и обращенные угасают менее чем за год. Все. Без исключений.

— Предлагать тебе милость Порядка, я так полагаю, бессмысленно?

Юноша поморщился и кивнул.

— Жаль. — неожиданно даже для себя произнес Иерарх, делая шаг вперед и наступая на край мягкого узорчатого половика. — Я уважаю чужое достоинство и силу воли. — еще один шаг. — Я дам тебе возможность узнать, что будет, если Иерарх Порядка ступит в Печать Посвящения Хаосу.

Яркие фиолетовые глаза юного Владыки изумленно расширились: его враг пересек внешний контур Печати, в три шага дойдя до ее центра.

— Как видишь, ничего не произошло. — тем же спокойным голосом добавил мужчина. — Принять Хаос можно лишь добровольно. А я...

— А ты ДОБРОВОЛЬНО вошел в Печать... — жестко закончил парень, неожиданно широко улыбнувшись.

Мелодичный голос дрожал от штормящих эмоций, самой яркой из которых была... радость? Нет. Удовлетворение. Словно получилось так, как должно было.

Иерарх удивлённо приподнял бровь. Никаких изменений в себе он не ощущал. Активная Печать колола восприятие, но не воздействовала. Хаос лишь предлагал, не требовал и не навязывал свою власть.

— И?

Чутье неприятно дернуло. Что-то он, Иерарх Тириан, забыл. Что-то простое и очевидное, отлично ему знакомое. Что-то... что озвучил криво улыбающийся пацан с холодными и расчетливыми фиолетовыми глазами:

— Порядок есть Закон! А Закон — суров, обязателен для исполнения и судит лишь по поступкам. — выдохнул он, глядя, как Иерарха пробивает первая волна боли. — Ты сам, добровольно и осознанно вступил в Печать Посвящения. — свечение активной Печати проступило сквозь плотный материал. — Действие, Тириан! Не мысли и желания! Не мотивы, толкнувшие на роковой поступок. Закону они не важны. Лишь поступки! — дрожь исчезала из голоса, сменяясь спокойствием и жесткостью. — В глазах своего Сюзерена ты только что от него добровольно отказался. И сейчас он сам обрывает связи с тобой, ведь Закон не имеет исключений и не делает скидку на мотивы!

Дикий крик сотряс воздух, хаосит метнулся вперед, подхватывая оседающего сломанной куклой бывшего Иерарха, а ныне — всего лишь отступника. Одного из многих, отказавшихся от милости Порядка. По собственной воле, из-за ошибки, по глупости или незнанию — не важна причина, итог един.

— Порядок — жесток и беспощаден. — прошептал парень, прижимая к мягкому коврику бьющееся в агонии тело. — Он наказывает за любую провинность, за любую ошибку, не давая даже шанса исправить ее. Ты — ошибся. Слишком сильно верил в своего Сюзерена. Слишком был уверен, что ты лично ему нужен... забывая, что Закон — безличностный. И ты ему безразличен.

В синих глазах появилось понимание. Мужчина оставался в сознании: наказание должно быть получено в полной мере.

— Ты... знал... — Тириан едва сумел вытолкнуть слова.

— Конечно, я знал. — хаосит криво улыбнулся. — Если бы ты потрудился выяснить, к кому пришел, ты убил бы меня на месте, не позволив сказать ни слова: у меня специфическая слава. — видя непонимание, представился: — Шуарез.

Тихий обреченный, злой рык потонул в очередном крике нестерпимой боли, пробивающей все естество, словно ему не тело, душу рвали на куски! Позорная слабость! Недопустимая! И перед кем? Перед врагом, о котором немало слышал!

— Не Хаос был твоим врагом, Иерарх. И не я. Твой настоящий враг — твой же Сюзерен... которому ты так долго служил. — прошептал юный Владыка, с неподдельным интересом глядя, как рвутся одна за другой мощные связи Первоосновы и ее Иерарха, вырывая клочья с верхних слоев души. — И в награду за бесконечные тысячи лет служения, Он тебя губит! За мелкую, ни на что не повлиявшую бы ошибку.

Порядок — беспощаден, ему незнакомо милосердие. Эта аксиома известна всем хаоситам от низших тварей, едва способных свое имя вспомнить вкупе со связной речью, до Детей Всетворящего, но по какой-то странной причине сами существа Порядка о ней забывают, искренне считая своего Сюзерена... милостивым. И за эту слепоту рано или поздно приходится платить, как платит сейчас оступившийся Иерарх.

Сколько раз он это видел, столько раз изумляется: отказ Порядка от разумного бесконечно-жесток. Но обрыв связей с Иерархом превысил даже его понимание: ревнивая Первооснова не просто наказывала отступника, она его убивала, мелочно мстя за невольную ошибку.

Допускать гибель попавшего ему в руки Иерарха Шуарез не собирался. Слишком ценная добыча, чтобы позволить враждебной Первооснове угробить законный приз за успешный блеф. Короткий приказ, Домен охотно отозвался на желание своего создателя, опутывая гибнущее существо силовым коконом и щедро даря жизненно-необходимую энергию, компенсируя чудовищные потери и давая шанс выжить.

— Зачем...

— Я хочу, чтобы ты жил. — пожав плечами, честно ответил Шу, глядя в расширенные от боли глаза. — Соглашайся, Тириан. Прими Всеизменяющий. Иначе погибнешь... зазря, ведь Порядку оказалась не нужна твоя верность.

Синие глаза устало закрылись. Кое в чем гибнущий Иерарх оставался непоколебим.

— Разве стоит такая мелкая ошибка гибели и развоплощения? Ты не прошел бы переподчинения, сам же знаешь. — в мелодичном голосе отчетливо проявилась горечь. — Порядок губит твою душу! Рвет на куски, а ты до сих пор в него веришь! Разве стоит ТАКОЙ Сюзерен твоей безграничной верности? Скажи мне, Тириан!

Иерарх не ответил, хоть и слышал слова обыгравшего его юного Владыки, бьющие в самое уязвимое место. Он не мог ответить. Произнести "Да" не позволяла честь: это будет откровенной ложью, чего Тириан никогда себе не позволял, безукоризненно следуя выработанному за бесконечно-долгую жизнь кодексу. Но и дать честный ответ тоже не мог: открыто признать мелочную жестокость Сюзерена, пусть и бывшего, не получалось. Слишком долго он был верен Порядку. Слишком сильно он въелся в личность.

Судороги становились слабее, угасая вместе с жизнью опального Иерарха. Одна ошибка перечеркнула все, что было сделано ранее, разом обесценивая длинную и во многом мучительную жизнь, так зачем за нее держаться? Возможно, стоит принять заслуженное наказание? Сохранить верность до конца, даже если она оказалась ненужной?

Молодой хаосит резко втянул воздух, выдохнул, положил руку на грудь мужчине, туда, где медленно угасало ядро, осторожно вливая собственную силу в умирающего на руках врага. Тянул время, продлевал жизнь до последнего и говорил:

— Это так легко — сдаться и позволить себе погибнуть из-за единственной допущенной ошибки. Да, Тириан? — тихие слова звучали поразительно громко в гулкой тишине огромного зала. — Ты же ценишь справедливость, я знаю. Разве не будет справедливо хотя бы попробовать оценить то, из-за чего тебя убивают? Что ты теряешь?

— Ты умеешь убеждать. — хриплый шепот был едва слышен.

Парень сощурился: если ответил, шанс еще есть.

— Умею. Но не тебя, да?

Мужчина приоткрыл глаза.

— Возможно и меня. — хрип судороги. — Ответь искренне: зачем это ТЕБЕ? Свою коллекцию ты можешь пополнить и без моего согласия...

Шуарез настороженно замер, встретив пристальный и требовательный взгляд. Всё сказанное ранее померкнет перед этим ответом. Ложь или иносказательность недопустимы. Иерарх требовал прямой и искренний ответ. Простой и четкий.

— Ты мне нужен. Живым и здоровым, а не в виде храна с искалеченной душой на стене моего корабля.

— И принявшим Хаос?

Краткие мгновения колебания, и четкий односложный ответ:

— Да.

Синие глаза вновь закрылись, энергопотенциал резко, рывком просел, словно мужчина отбросил попытки выжить. Последняя связь Порядка со своим бывшим Иерархом лопнула, вырывая очередной, фатальный, кусок из души жертвы. С этого момента дальнейшая судьба изувеченной души никого не волнует. Иерарх, перед которым трепетали подчиненные, погиб. А отступник... кому он интересен? Его не будут искать даже чтобы добить: выгоды никакой.

Последняя, короткая судорога пробила тело, сердце остановилось.

— Как... жаль. — прошептал парень, легонько касаясь пальцами липкого от испарины лба погибшего врага. — Глупая смерть... Бессмысленная... Все равно же не позволю...

Пространство дрогнуло, пошло волнами искажения. Шуарез запнулся, отдернул руку и изумленно выдохнул, ощутив присутствие Воплощения Всетворящего. Великий проявился визуально в любимой форме, свивая кольца призрачного Змея вокруг мертвого тела и своего замершего в восхищении юного Дитя.

— Сюзерен! — с искренней радостью в голосе произнес Шу, охотно отзываясь на мощь проявившего внимание существа.

Змей грациозно повернулся, нависая над юношей, встречая его взгляд. Не было слов в прямом понимании, не было даже образов или мыслей, но заданный вопрос был понят правильно:

— Подари ему своего благоволение, прошу. Дай шанс.

Кольца Змея сжались, поднимая мертвое тело с тусклой, болезненно бьющейся в груди искоркой души.

— Согласен, он дурак, но не глупец. Он поймет и примет. — в фиолетовых глазах промелькнул азарт. — Не сразу. Ты же знаешь, Сюзерен, насколько они твердолобы и упрямы. Их сложно... убеждать.

Сияющие глаза Змея сузились, полная острых зубов пасть оскалилась, но юношу не впечатлил демонстративный гнев Воплощения.

— Я смогу! Перед смертью он колебался. Был готов согласиться, но... не успел. — усмешка на лице юного хаосита была под стать аватару его Сюзерена. — Порядок ревнив. Обычно агония длится днями, чтобы отступник в полной мере прочувствовал наказание, но Иерарха убили быстро. Слишком быстро, не давая времени подумать и лишая возможности принять предложенный дар.

Кольца разжались, опуская безвольное тело на мягкий гладкий коврик, все так же ровно сияющий активной Печатью, огромная вытянутая змеиная голова, увенчанная короной из золотых рожек приблизилась вплотную к лицу хаосита.

— Дай шанс МНЕ! — выдохнул Шуарез. — Прошу. Я прошу. За него.

Великий Змей долго всматривался в глаза своего Дитя, а потом безмолвно исчез, оставив после себя лишь дрожь пространства, резонансом идущую по Домену, и мерно сияющий в воздухе кристалл. Дар, предложение, возможность. Ответ на просьбу его Дитя. А Шу улыбался, глядя на наливающий мощью самоцвет. Ему дали возможность, одарив величайшей редкостью — Зерном, самолично созданным Великим. Остальное — в его руках.

— Ты будешь величайшим моим творением, Тириан! — спокойно произнес парень, озвучивая принятое решение и аккуратно подхватывая сформировавшееся Зерно. — Перековать Иерарха Порядка, тем более, столь одиозного, как Меч Разящий... В этом что-то есть! Но сперва...

Один взгляд, и массивная броня исчезла с тела: в пределах Домена Воля его создателя абсолютна. Мертвый Иерарх не мог воспротивиться такому вандализму, а освященные мощью Порядка вещи... раздражали. Если когда-то он их собирал, то сейчас... Даже доспехи Иерарха не вызывали желания оставить их себе. Лишь раздражали еще больше, до болезненного зуда в теле.

— Мне самому любопытно, что я из тебя смогу сделать. — в голосе — предвкушающее урчание.

Зерно коснулось кожи и продолжило погружение к судорожно бьющейся искорке изувеченной души. Шу с неподдельным интересом наблюдал, как распадается вспышкой Мощи Зерно, как ложатся на места варварски вырванных связей другие, более гибкие и щадящие, как затягиваются жуткие раны в ядре гибнущей души, охотно принимающей в себя ранее столь чуждую силу.