Истинное сокровище

Истинное сокровище

Незнание закона не освобождает от наказания

Оборона Домена трещала под ударами врага, неумолимо проламывающего ее слой за слоем с присущими ему хладнокровием и безжалостностью. Распался еще один щит, звоном отдаваясь в голове стоящего на коленях парня, отчего молодой хаосит дернулся всем телом, но рука, ведущая линию чертежа Печати, не дрогнула. Будет ли толк от этого труда? Маловероятно. Но... Он ничего не может прямо противопоставить существу, ломающему пространственные щиты словно бумажные завесы — слишком велика разница в уровне, классе и опыте прожитых лет. Что может сделать он, только недавно вошедшее в силу Дитя Хаоса, ему, Иерарху Порядка?

Лопнул последний слой обороны, болью проносясь по нервам. По губам стекла капля мерцающей крови и звучно шлепнулась на завершенную Печать, автоматически ее активируя. Парень глухо ругнулся: его ошибка. Активная Печать фонит, ее сложно не заметить. Он — заметит. Но... возможно, это к лучшему.

От осознания мощи приближающегося врага трясло мелким тиком, от каждого прикосновения чужеродной Первоосновы болезненно ныло тело. Присутствие существа Порядка нарушало гармонию сил Домена, ломало и корежило мир, вместе с которым корежило и его создателя. Иерарх ощущался всем телом, всей душой, словно надвигающееся слепящее, беспощадное и бездушное пламя.

Вскочив на ноги, хаосит перевернул гибкий упругий лист половика, укладывая узорчатое полотно на мрамор пола. Раз уж напортачил, надо использовать то, что получилось. Времени исправлять нет. Все чувства орали: враг близко! Вот он, уже в пространстве Домена!

Гулкие шаги эхом разнеслись по галерее. Молодой Владыка встал, вытер текущую по лицу кровь, размазывая ее по руке и сумрачно глядя на резные двери. Шаги замерли. Мгновение подвисшей паузы, тишины, расколовшейся грохотом распахнувшихся и ударившихся о стены створок.

Иерарх вошел в круглый зал, равнодушно скользнув взглядом по утонченному интерьеру и задержав его на тонком узорчатом мягком полотне гладкого коврика.

— Полагаешь, это тебе поможет? — безмятежные слова, произнесенные густым сочным баритоном.

Хаосит дернул плечом.

— Сомнительно. Принять Всеизменяющий можно лишь добровольно. И вы это знаете, Иерарх Тириан. — парень вновь стер текущую из носа кровь. — Это не ловушка: Печать Посвящения активна. Вы не могли не заметить ее.

Темноволосый мужчина кивнул, с некоторой долей интереса глядя на уже поверженного противника. Врагом юного хаосита Иерарх не считал: не дорос еще парнишка, чтобы восприниматься чем-то более досадной помехи, доставившей столько проблем его подчиненной. Да и выглядел он... соответственно: невысокий, худощавый, смазливый как девка, со всклокоченной гривой волнистых черных волос, явственно отливающих чернильным блеском. В больших фиолетовых глазах — безмятежность принятого и осознанного поражения. Парень не будет сопротивляться или унижаться бесполезными угрозами или, тем более, мольбами.

— Тогда какой смысл был тратить последние мгновения на то, чтобы ее начертать?

Юноша прогреб всклокоченные волосы, не замечая, как размазывает по непокорным кудрям светящуюся кровь, вздохнул и ответил:

— Я никогда ранее не сталкивался с Иерархами Порядка. Мне интересно, что будет, если вы на нее наступите.

— Ты же понимаешь, переподчинение не произойдет? — тем же спокойным тоном ответил мужчина, но в голосе промелькнули искорки... интереса.

Парень кивнул.

— Понимаю. Подчинить насильно я вас не смогу, даже если вы войдете в Печать, — разница в силе несопоставима. Но мне все равно... любопытно. — голос угас до шепота.

Ни просьб, ни мольбы. Ни единой попытки избежать участи. Достойно принял поражение. Хорошее было бы пополнение Воинства, если бы парень мог пережить процесс переподчинения, но по личному опыту Тириан знал: урожденные Дети Хаоса не выживают после принятия Порядка. Что-то в самой их сути гибнет, и обращенные угасают менее чем за год. Все. Без исключений.

— Предлагать тебе милость Порядка, я так полагаю, бессмысленно?

Юноша поморщился и кивнул.

— Жаль. — неожиданно даже для себя произнес Иерарх, делая шаг вперед и наступая на край мягкого узорчатого половика. — Я уважаю чужое достоинство и силу воли. — еще один шаг. — Я дам тебе возможность узнать, что будет, если Иерарх Порядка ступит в Печать Посвящения Хаосу.

Яркие фиолетовые глаза юного Владыки изумленно расширились: его враг пересек внешний контур Печати, в три шага дойдя до ее центра.

— Как видишь, ничего не произошло. — тем же спокойным голосом добавил мужчина. — Принять Хаос можно лишь добровольно. А я...

— А ты ДОБРОВОЛЬНО вошел в Печать... — жестко закончил парень, неожиданно широко улыбнувшись.

Мелодичный голос дрожал от штормящих эмоций, самой яркой из которых была... радость? Нет. Удовлетворение. Словно получилось так, как должно было.

Иерарх удивлённо приподнял бровь. Никаких изменений в себе он не ощущал. Активная Печать колола восприятие, но не воздействовала. Хаос лишь предлагал, не требовал и не навязывал свою власть.

— И?

Чутье неприятно дернуло. Что-то он, Иерарх Тириан, забыл. Что-то простое и очевидное, отлично ему знакомое. Что-то... что озвучил криво улыбающийся пацан с холодными и расчетливыми фиолетовыми глазами:

— Порядок есть Закон! А Закон — суров, обязателен для исполнения и судит лишь по поступкам. — выдохнул он, глядя, как Иерарха пробивает первая волна боли. — Ты сам, добровольно и осознанно вступил в Печать Посвящения. — свечение активной Печати проступило сквозь плотный материал. — Действие, Тириан! Не мысли и желания! Не мотивы, толкнувшие на роковой поступок. Закону они не важны. Лишь поступки! — дрожь исчезала из голоса, сменяясь спокойствием и жесткостью. — В глазах своего Сюзерена ты только что от него добровольно отказался. И сейчас он сам обрывает связи с тобой, ведь Закон не имеет исключений и не делает скидку на мотивы!

Дикий крик сотряс воздух, хаосит метнулся вперед, подхватывая оседающего сломанной куклой бывшего Иерарха, а ныне — всего лишь отступника. Одного из многих, отказавшихся от милости Порядка. По собственной воле, из-за ошибки, по глупости или незнанию — не важна причина, итог един.

— Порядок — жесток и беспощаден. — прошептал парень, прижимая к мягкому коврику бьющееся в агонии тело. — Он наказывает за любую провинность, за любую ошибку, не давая даже шанса исправить ее. Ты — ошибся. Слишком сильно верил в своего Сюзерена. Слишком был уверен, что ты лично ему нужен... забывая, что Закон — безличностный. И ты ему безразличен.

В синих глазах появилось понимание. Мужчина оставался в сознании: наказание должно быть получено в полной мере.

— Ты... знал... — Тириан едва сумел вытолкнуть слова.

— Конечно, я знал. — хаосит криво улыбнулся. — Если бы ты потрудился выяснить, к кому пришел, ты убил бы меня на месте, не позволив сказать ни слова: у меня специфическая слава. — видя непонимание, представился: — Шуарез.

Тихий обреченный, злой рык потонул в очередном крике нестерпимой боли, пробивающей все естество, словно ему не тело, душу рвали на куски! Позорная слабость! Недопустимая! И перед кем? Перед врагом, о котором немало слышал!

— Не Хаос был твоим врагом, Иерарх. И не я. Твой настоящий враг — твой же Сюзерен... которому ты так долго служил. — прошептал юный Владыка, с неподдельным интересом глядя, как рвутся одна за другой мощные связи Первоосновы и ее Иерарха, вырывая клочья с верхних слоев души. — И в награду за бесконечные тысячи лет служения, Он тебя губит! За мелкую, ни на что не повлиявшую бы ошибку.

Порядок — беспощаден, ему незнакомо милосердие. Эта аксиома известна всем хаоситам от низших тварей, едва способных свое имя вспомнить вкупе со связной речью, до Детей Всетворящего, но по какой-то странной причине сами существа Порядка о ней забывают, искренне считая своего Сюзерена... милостивым. И за эту слепоту рано или поздно приходится платить, как платит сейчас оступившийся Иерарх.

Сколько раз он это видел, столько раз изумляется: отказ Порядка от разумного бесконечно-жесток. Но обрыв связей с Иерархом превысил даже его понимание: ревнивая Первооснова не просто наказывала отступника, она его убивала, мелочно мстя за невольную ошибку.

Допускать гибель попавшего ему в руки Иерарха Шуарез не собирался. Слишком ценная добыча, чтобы позволить враждебной Первооснове угробить законный приз за успешный блеф. Короткий приказ, Домен охотно отозвался на желание своего создателя, опутывая гибнущее существо силовым коконом и щедро даря жизненно-необходимую энергию, компенсируя чудовищные потери и давая шанс выжить.

— Зачем...

— Я хочу, чтобы ты жил. — пожав плечами, честно ответил Шу, глядя в расширенные от боли глаза. — Соглашайся, Тириан. Прими Всеизменяющий. Иначе погибнешь... зазря, ведь Порядку оказалась не нужна твоя верность.

Синие глаза устало закрылись. Кое в чем гибнущий Иерарх оставался непоколебим.

— Разве стоит такая мелкая ошибка гибели и развоплощения? Ты не прошел бы переподчинения, сам же знаешь. — в мелодичном голосе отчетливо проявилась горечь. — Порядок губит твою душу! Рвет на куски, а ты до сих пор в него веришь! Разве стоит ТАКОЙ Сюзерен твоей безграничной верности? Скажи мне, Тириан!

Иерарх не ответил, хоть и слышал слова обыгравшего его юного Владыки, бьющие в самое уязвимое место. Он не мог ответить. Произнести "Да" не позволяла честь: это будет откровенной ложью, чего Тириан никогда себе не позволял, безукоризненно следуя выработанному за бесконечно-долгую жизнь кодексу. Но и дать честный ответ тоже не мог: открыто признать мелочную жестокость Сюзерена, пусть и бывшего, не получалось. Слишком долго он был верен Порядку. Слишком сильно он въелся в личность.

Судороги становились слабее, угасая вместе с жизнью опального Иерарха. Одна ошибка перечеркнула все, что было сделано ранее, разом обесценивая длинную и во многом мучительную жизнь, так зачем за нее держаться? Возможно, стоит принять заслуженное наказание? Сохранить верность до конца, даже если она оказалась ненужной?

Молодой хаосит резко втянул воздух, выдохнул, положил руку на грудь мужчине, туда, где медленно угасало ядро, осторожно вливая собственную силу в умирающего на руках врага. Тянул время, продлевал жизнь до последнего и говорил:

— Это так легко — сдаться и позволить себе погибнуть из-за единственной допущенной ошибки. Да, Тириан? — тихие слова звучали поразительно громко в гулкой тишине огромного зала. — Ты же ценишь справедливость, я знаю. Разве не будет справедливо хотя бы попробовать оценить то, из-за чего тебя убивают? Что ты теряешь?

— Ты умеешь убеждать. — хриплый шепот был едва слышен.

Парень сощурился: если ответил, шанс еще есть.

— Умею. Но не тебя, да?

Мужчина приоткрыл глаза.

— Возможно и меня. — хрип судороги. — Ответь искренне: зачем это ТЕБЕ? Свою коллекцию ты можешь пополнить и без моего согласия...

Шуарез настороженно замер, встретив пристальный и требовательный взгляд. Всё сказанное ранее померкнет перед этим ответом. Ложь или иносказательность недопустимы. Иерарх требовал прямой и искренний ответ. Простой и четкий.

— Ты мне нужен. Живым и здоровым, а не в виде храна с искалеченной душой на стене моего корабля.

— И принявшим Хаос?

Краткие мгновения колебания, и четкий односложный ответ:

— Да.

Синие глаза вновь закрылись, энергопотенциал резко, рывком просел, словно мужчина отбросил попытки выжить. Последняя связь Порядка со своим бывшим Иерархом лопнула, вырывая очередной, фатальный, кусок из души жертвы. С этого момента дальнейшая судьба изувеченной души никого не волнует. Иерарх, перед которым трепетали подчиненные, погиб. А отступник... кому он интересен? Его не будут искать даже чтобы добить: выгоды никакой.

Последняя, короткая судорога пробила тело, сердце остановилось.

— Как... жаль. — прошептал парень, легонько касаясь пальцами липкого от испарины лба погибшего врага. — Глупая смерть... Бессмысленная... Все равно же не позволю...

Пространство дрогнуло, пошло волнами искажения. Шуарез запнулся, отдернул руку и изумленно выдохнул, ощутив присутствие Воплощения Всетворящего. Великий проявился визуально в любимой форме, свивая кольца призрачного Змея вокруг мертвого тела и своего замершего в восхищении юного Дитя.

— Сюзерен! — с искренней радостью в голосе произнес Шу, охотно отзываясь на мощь проявившего внимание существа.

Змей грациозно повернулся, нависая над юношей, встречая его взгляд. Не было слов в прямом понимании, не было даже образов или мыслей, но заданный вопрос был понят правильно:

— Подари ему своего благоволение, прошу. Дай шанс.

Кольца Змея сжались, поднимая мертвое тело с тусклой, болезненно бьющейся в груди искоркой души.

— Согласен, он дурак, но не глупец. Он поймет и примет. — в фиолетовых глазах промелькнул азарт. — Не сразу. Ты же знаешь, Сюзерен, насколько они твердолобы и упрямы. Их сложно... убеждать.

Сияющие глаза Змея сузились, полная острых зубов пасть оскалилась, но юношу не впечатлил демонстративный гнев Воплощения.

— Я смогу! Перед смертью он колебался. Был готов согласиться, но... не успел. — усмешка на лице юного хаосита была под стать аватару его Сюзерена. — Порядок ревнив. Обычно агония длится днями, чтобы отступник в полной мере прочувствовал наказание, но Иерарха убили быстро. Слишком быстро, не давая времени подумать и лишая возможности принять предложенный дар.

Кольца разжались, опуская безвольное тело на мягкий гладкий коврик, все так же ровно сияющий активной Печатью, огромная вытянутая змеиная голова, увенчанная короной из золотых рожек приблизилась вплотную к лицу хаосита.

— Дай шанс МНЕ! — выдохнул Шуарез. — Прошу. Я прошу. За него.

Великий Змей долго всматривался в глаза своего Дитя, а потом безмолвно исчез, оставив после себя лишь дрожь пространства, резонансом идущую по Домену, и мерно сияющий в воздухе кристалл. Дар, предложение, возможность. Ответ на просьбу его Дитя. А Шу улыбался, глядя на наливающий мощью самоцвет. Ему дали возможность, одарив величайшей редкостью — Зерном, самолично созданным Великим. Остальное — в его руках.

— Ты будешь величайшим моим творением, Тириан! — спокойно произнес парень, озвучивая принятое решение и аккуратно подхватывая сформировавшееся Зерно. — Перековать Иерарха Порядка, тем более, столь одиозного, как Меч Разящий... В этом что-то есть! Но сперва...

Один взгляд, и массивная броня исчезла с тела: в пределах Домена Воля его создателя абсолютна. Мертвый Иерарх не мог воспротивиться такому вандализму, а освященные мощью Порядка вещи... раздражали. Если когда-то он их собирал, то сейчас... Даже доспехи Иерарха не вызывали желания оставить их себе. Лишь раздражали еще больше, до болезненного зуда в теле.

— Мне самому любопытно, что я из тебя смогу сделать. — в голосе — предвкушающее урчание.

Зерно коснулось кожи и продолжило погружение к судорожно бьющейся искорке изувеченной души. Шу с неподдельным интересом наблюдал, как распадается вспышкой Мощи Зерно, как ложатся на места варварски вырванных связей другие, более гибкие и щадящие, как затягиваются жуткие раны в ядре гибнущей души, охотно принимающей в себя ранее столь чуждую силу.

Усмешка исказила тонкие черты лишенного возраста лица. Существа Порядка так искренне верят в свою силу воли и несгибаемость личности, забывая, что душа живет инстинктами, словно дикий зверь. Что бы ни говорила личность, душа жаждет жить. И сейчас, когда разум спит, царствуют инстинкты, жадно ухватившиеся за возможность ВЫЖИТЬ! Что угодно, лишь бы спастись от развоплощения. Тириану хватило силы воли отказаться от Дара и обречь себя на гибель, но стоило сознанию угаснуть, как его душа радостно ухватилась за щедрый дар... посвящая себя Всетворящему.

— И все же, ты Его принял... — облегченно выдохнул Шу, вновь утирая текущую из носа кровь. — Пусть условно-добровольно и не совсем осознанно, но ведь это мелочи, не так ли, Тириан?

В голове вновь прострелило болью, удачно дополнившей разрывающий разум гул от попыток родни до него достучаться. Вторжение в его Домен они почувствовали, кто б сомневался, но бездумно ломиться не спешили: Ядро цело, так что лично ему ничего не угрожает. Успели подготовиться и с мгновения на мгновение явятся лично... в компании с одним из Легионов Доминиона, что сейчас... не совсем уместно.

— "На связи." — по въевшейся привычке сбросил короткую мысль-ответ, разом активируя связь.

Вместе со словами, Шу отправил свой аурный слепок, наглядно показывающий, что он жив, здоров и нисколько не пострадал от атаки существа Порядка.

— "Помощь требуется?" — аззар отца, как всегда, порывист и вспыльчив.

— "Только с внешней защитой Домена." — ответил Шу, поднимая безвольное тело на руки. — "Я занят и не смогу уделить должное время ее восстановлению. Я буду занят очень долго."

Его поняли правильно: не впервой после сражения ему запираться в Домене. Работа с разумным существом требует времени и покоя. Но никогда ранее в его руки не попадал кто-то настолько могущественный и уникальный, как Иерарх Порядка. Тем более — Меч Разящий! Воистину — бесценный материал, из которого можно сделать истинное сокровище.

— "Тебя не побеспокоят." — ментальный голос отца искрился иронией, прячущей тяжелую тревогу и страх. — "Сообщи, когда можно будет нарушить твой покой."

— "Сообщу. Но не жди в ближайшие годы."

Тяжелый интерес резанул по восприятию: обычно работа с существами Порядка занимала у него недели. В худшем случае — месяцы. Но никогда — годы.

— "Не спрашивай — не скажу. Пусть будет... сюрпризом."

Говорить об Иерархе не хотелось. Подспудное чутье. Шепот интуиции, которой он привык доверять безоговорочно.

— "Как скажешь." — спорить отец не стал, лишь прислал чувство поддержки.

Связь распалась. Шу шел по коридорам своего дворца и улыбался. Общение с родителями всегда доставляло удовольствие, как и прикосновение родственных душ. Чувствовать их заботу и тревогу за него, искреннюю поддержку и понимание. И, что самое бесценное — искреннюю любовь. То, ради чего стоит жить вечно. Понимание, что он кому-то нужен, давало стимул выживать и бороться в любой, даже самой безнадежной ситуации. Как сегодня. Ведь нападение Иерарха — это безнадежный бой, который он сумел выиграть на чистом блефе... зная, куда и как надо надавить, чтобы получить нужный результат.

— Вроде бы и сильный, и умный. И опыта — сотни тысяч лет. А развел его как последнего... идиота. — проворчал Шу, поправившись в последний момент на менее обидное определение. — И с этим тоже надо будет что-то делать. Дабы никогда впредь... — он запнулся, поморщившись от прострела боли.

Иерарх не слишком церемонился, взламывая защиту Домена, и теперь пространство вокруг дворца выглядело... не лучшим образом. Какое-то время у него есть на то, чтобы поднять внутреннюю защиту, восстановить частично разрушенный мир и проконтролировать первое пробуждение Тириана. Последнее — важнее всего. От первого их нормального разговора многое зависит, и упускать ТАКОЙ шанс он не собирался.

— Нет, ну надо же... Иерарх!

Веселье в голосе зашкаливало, приближаясь к грани, за которой начинается обычная нервная истерика. Накатывала эйфория и безбашенное счастье от самого факта выживания, ведь шансов против Иерарха у него не было. Силы даже близко неравные! Но... Слепота существ Порядка в отношении их же Сюзерена уже который раз спасла ему жизнь. Гордыня и самоуверенность, вера в собственную значимость для бездушной Первоосновы, многократное превосходство личной силы сработали против Иерарха, и Тириан не оценил всё коварство ловушки, даже видя ее и зная о ней. Наступил на Печать, не ожидая удара со стороны Порядка, которому так верно служил.

Двери послушно распахнулись: Домен исполнял даже мимолетные мысли и пожелания создателя и хозяина, желая угодить после выигранного боя. А ведь он выиграл! Победил, благодаря чужой ошибке, и Право Победителя грело душу мерным свечением Марки. Оно пригодиться, ведь отдавать его должен тот, кто проиграл — Иерарх Порядка, и в нужный момент, когда это Право будет затребовано, Тириан получит всю свою былую силу вопреки желанию и воле Порядка. Таковы правила Мультиверсума, и даже Первоосновы вынуждены им подчиняться, тем более, столь догматичная и жестко следующая правилам как Порядок.

— В этом есть некая доля иронии... — высказал вслух завершение своих мыслей Шу, укладывая ныне безымянного и лишенного былой мощи мужчину на кровать.

Несвоевременный чужой направленный переход, взбаламутивший остатки защиты, вырвал глухой рык, утихший, стоило лишь опознать, кто именно пришел в его дворец. Поднимающиеся заново щиты разошлись, открывая доступ к центру Домена и убирая помехи для стабилизации перехода.

— Я же предупредил, что занят. — укоризненно, но со смирением произнес Шуарез, едва треск портала стих.

Объемный конструкт стремительно формировался в воздухе, покрывая мертвое тело сетью энергетических линий принудительного подключения организма к силовой магистрали Ядра.

— Я вижу, сын. — невозмутимо ответила очаровательная молодая женщина, подходя к хозяину Домена. — Это он на тебя напал?

— Ага.

Тусклое голубое свечение разливалось в воздухе: насыщенные энергией линии и резкие глифы проявлялись визуально.

— Лицо знакомо. — в голосе — легкая заинтересованность.

Шуарез коснулся кончиками пальцев груди мужчины, сбрасывая различимый визуально сгусток энергии, запуская остановившееся сердце. Умалчивать сейчас чревато: мать — особа вспыльчивая. Сама узнает. И вот тогда могут быть... ненужные последствия.

— Еще бы оно не было тебе знакомо. — с еще большим укором ответил Шу. — Это Тириан.

Скулы заострились, темные серые глаза опасно сузились.

— Иерарх Порядка Тириан Исагрейд? — чуть свистящим голосом уточнила Анза.

Шуарез поежился: мать в ярости. Сходу поняла, что он был на грани гибели.

— Уточню: принявший Хаос бывший Иерарх Порядка Тириан Исагрейд. — с непередаваемым удовольствием и гордостью произнес Шу.

Эмоции взбурлили, собираясь колким клубком, но так же стремительно угасли.

— Я не буду спрашивать, КАК ты этого добился. — Анза покачала головой, с укором глядя на довольного сына. — Я лишь спрошу, зачем он тебе нужен.

Тот пожал плечами и честно ответил:

— Не знаю. Еще не решил.

— Но он тебе определенно нужен? — укор бесследно исчез, сменившись иронией.

Ответ был дан моментально с явственно ощутимым проблеском собственнического инстинкта:

— Да!

Анза понимающе улыбнулась: Иерархи Порядка — редки. Каждый из них — уникален и невероятно могущественен. Шу сделал невозможное, и теперь закономерно горд результатом. Потерять с таким трудом полученного бесценного подопечного он не захочет. Естественное желание.

— Я рада твоему успеху.

— Это еще не успех... — молодой хаосит покосился на едва живого мужчину и облегченно вздохнул: гроза миновала.

— Я помню, сколько уходит времени и сил на адаптацию существ Порядка. С бывшим Иерархом... Сомнительно, что это вообще возможно.

Шуарез хмыкнул.

— Проблемы и сложности с ним будут, это бесспорно, но ничего принципиально-невозможного я не вижу.

— Иерарх — хлопотное и сомнительное приобретение. Даже бывший. Даже принявший Всетворящего. Даже принявший ДОБРОВОЛЬНО и ОСОЗНАННО.

— Я знаю. — невозмутимо ответил парень, покосившись на мать. Последнее уточнение дало понять, что она отлично поняла суть провернутой авантюры. — Придется постараться и выложиться больше обычного. Но он того стоит: прекрасные данные.

Анза легонько погладила сына по испачканным в крови волосам, улыбнулась. Шуарез никогда ранее не отзывался о своих жертвах с таким азартом и предвкушением. Чем-то опальный Иерарх ему приглянулся.

— Понравился?

— Понравился. — не стал спорить с очевидным Шу. — Редко можно встретить настолько удачный и гармоничный набор личных качеств в базисе.

Женщина понимающе улыбнулась.

— Мы поставим внешнюю защиту вокруг твоего Домена. Внутреннюю восстановишь сам. — сделав паузу, добавила: — Когда он пройдет первые этапы адаптации и будет готов — приводи его в Доминион.

— По возможности. — вздохнув, добавил: — Он светлый, мам. По-настоящему светлый! Сломать ему психику и личность — легко. Как на мой взгляд — слишком легко. Она и так была надломлена.

— Я в тебя верю, Шу. Мы в тебя верим.

Женщина поцеловала сына в лоб и исчезла, обрывая разговор и уходя в родной мир.

Парень вздохнул, осмотрел подопечного, проверил сияющий в воздухе конструкт, добавил пару глифов и... ушел. Сейчас подопечному ничего не грозит. Он в полной безопасности, а вот ему стоит отдохнуть, привести мысли в порядок, успокоить нервы и подготовиться морально: первый разговор с Тирианом будет... выматывающим.

* * *

Он спал и видел сны. Кошмары, наполненные болью и разочарованием.

Сначала была одна лишь боль, наполненная сумбурными образами, от которых хотелось выть, забившись куда-нибудь далеко-далеко, закрыться от этих снов и не видеть их. Никогда. Потому что в них он был монстром. Сильным, безжалостным, ужасающим. Ему поклонялись, его боготворили, ему подчинялись и за ним шли на смерть. Но почему-то это не радовало. Вызывало обиду, чувство потери и боль... Острую и сильную, рвущую на части, но уходящую под тихий мерный Шепот, навязчиво крутящийся где-то на самой грани понимания. Он не слышал, что ему говорил Шепот. Он его слушал как музыку: мягкие переливы рокочущих слов и видений безграничных просторов, на которых нет ничего невозможного. Надо лишь пожелать. Согласиться. Принять всем сердцем и душой. Этот шепот вползал в разум, затеняя образы-воспоминания, полные смерти и глухого одиночества в толпе последователей. Унимал жгучую обиду и разочарование. Но что-то противилось. Что-то, дергающее непонятные и бессмысленные образы из памяти равнодушного монстра, которым он был.

Был еще один голос: встревоженный, зовущий, знакомый. Ему что-то говорили, что-то обещали. Что? Он не помнил, но в один момент кошмары ушли и больше не возвращались, хотя боль — она осталась и так же рвала на части, но без кошмаров она начала угасать. Становилась мягче, словно что-то, что так сильно болело, медленно исцелялось. Шепот зазвучал отчетливее, стали ярче образы безграничного изменчивого мира, в котором не было никаких ограничений и запретов. В котором возможно ВСЁ! Сны несли покой, уносили в видения невозможного, и лишь мягкий мелодичный голос не давал затеряться в этих снах, звал, возвращая к утихающей боли. Просил не уходить. Вернуться.

Зачем?

Ответ был всегда один: "Потому что ты мне нужен".

— Просыпайся... — вновь звучал знакомый голос. — Ты можешь.

Может. Но надо ли?

— Просыпайся. Пора.

Пора? Да, пора. Боль давно ушла.

— Я же знаю: ты меня слышишь. Давай же. Открой глаза.

Слышит. И, казалось, слышал всегда.

— Просыпайся!

Спящий мужчина дрогнул, пальцы дернулись, сминая простыню. Светящиеся линии медицинского конструкта замерцали ярче: сознание активно, воспринимает окружение, но до сих пор пребывает в дреме и не желает из нее выходить.

— Просыпайся... Ты можешь.

Давить нельзя. Лишенный памяти рассудок — хрупок. Личность только-только сформировалась. Новая, лишенная груза бесконечности прожитых тысячелетий. Эталонная личность, не искаженная воспитанием, не изувеченная жизнью. И он продолжал звать. Мягко, уговаривая, убеждая:

— Просыпайся. Пора.

Глаза двигались под веками, непроизвольно жмурясь, когда на них попадали искорки света. Дрема истаивала, приближая момент пробуждения.

— Я же знаю: ты меня слышишь. Давай же. Открой глаза.

Парень коснулся пальцами груди спящего, сбрасывая в его энергосистему мощный импульс. Не опасный, не болезненный, но бодрящий, словно разряд тока.

Мужчина дернулся всем телом и резко распахнул глаза.

— С возвращением, Тириан. — облегченно выдохнул Шу, встречая расфокусированный взгляд синих глаз.

Несколько долгих, казалось — бесконечных мгновений мужчина молча смотрел в никуда, но вот взгляд приобрел остроту и жесткость, перешел на темноволосого парня, сидящего на краю кровати, зацепился за его взгляд.

— Кто ты? — тихий вопрос осипшим голосом.

— Шуарез. Зови просто — Шу. — ответил тот, подсаживаясь ближе. — Я хозяин этого места. — и тут же — без паузы: — Пить хочешь?

Жажда ощущалась вязкой сухостью во рту и першением в горле.

— Да.

В руках Шу появился высокий стакан и завис в воздухе.

— Сейчас, погоди. — парень аккуратно приподнял мужчину, помогая сесть. — Ты полтора года в коме, тело сильно ослабло. Потребуется время на реабилитацию, но ничего критичного и непоправимого нет.

Усадив подопечного, Шу протянул ему стакан и помог напиться.

— Что со мной случилось?

Стакан растаял в воздухе так же бесследно, как и появился.

— Из-за твоей случайной ошибки, от тебя отказался твой Сюзерен — Первооснова Порядка. — четко и подробно ответил парень. — После обрыва связей между ним и тобой, твоя душа была сильно повреждена и находилась на грани развоплощения. Ее лечение заняло полтора года.

Сказанное удивления не вызвало: что-то подобное он предполагал. Лечение...

— Из-за этого я потерял память?

— Нет. — Шу поднял руку и тронул висящую в центре сияющего конструкта сферу с переливающейся внутри нее дымкой. — Это твой дух. Он хранит память и остатки старой личности. Его пришлось отделить — воспоминания мешали лечению. Они тебя убивали. Я оставил безличностные базовые знания: речь, чистую информацию. Кое-что дополнил сам, чтобы ты после пробуждения не чувствовал себя... неуютно.

Вот как... Кошмары оказались воспоминаниями... Худший из возможных вариантов.

Мужчина передернул плечами, зябло поежился. Вспоминать прошлое отчего не хотелось. Было какое-то подспудное знание — ему будет плохо от этой правды, а назад былое не вернуть.

— Тириан — это мое имя?

— Это было твое имя. Тириан Исагрейд.

Странность формулировки ответа кольнуло восприятие.

— Почему — было?

— Потому что после обрыва связей с Порядком, ты лишился не только прошлого статуса, но и имени. — честный ответ, но в ярких фиолетовых глазах — настороженность. — Однако ЗДЕСЬ никто не запрещает тебе им пользоваться. Если захочешь — изменишь.

Скосив взгляд на сферу с памятью, мужчина помрачнел.

— Пока оставлю прошлое имя.

Шу развел руками.

— Твое право.

— А ты? Ты из Порядка? — новый осторожный вопрос.

Юноша покачал головой.

— Нет. Я — Дитя Хаоса.

Дополнительных объяснений не требовалось: он отлично знал, что это означает. Нужная информация всплывала сама, поясняя недосказанное.

— Тогда что я тут делаю?

— Лечишься.

Синие глаза опасно сузились. Не это он желал услышать.

— Как я тут оказался?

— Сам пришел. — иронично ответил Шу. И тут же добавил: — Ты на меня напал.

Тириан удивленно моргнул.

— Я правильно тебя понял? — мягко переспросил он.

Ответом был тихий смех.

— Вполне. Ты — Иерарх Порядка Тириан Исагрейд, напал на меня — Дитя Хаоса Шуарез.

— Я хотел твоей смерти?

— Ага.

— Почему я еще жив?

И вновь — тот же ответ, который он слышал во снах:

— Потому что ты мне нужен.

Спрашивать зачем он нужен, Тириан не стал. Не хотелось услышать ответ. Хозяин... память услужливо подкинула название — Домена к нему благожелателен. По какой причине — сейчас не важно.

— Не стоит надумывать лишнего, Тириан. Если бы я хотел причинить вред — я мог это сделать давно и так, как мне того хотелось. У меня было полтора года... А еще я мог бы уничтожить твой дух, стереть память и воспитать тебя так, как мне было бы угодно.

— Но ты этого не сделал.

Шуарез согласно кивнул.

— Свою память ты можешь взять в любое время — достаточно коснуться сферы. Но предупреждаю сразу: тебе не понравится то, что ты там можешь найти. Потому — не спеши вспоминать былое.

Вспоминать прошлое не хотелось вовсе. Достаточно было сумбурных кошмаров, чтобы понять: Шу прав. Ему не понравится его же прошлое. Но было кое-что, что не давало покоя.

— За мной кто-нибудь приходил?

Парень не ответил, но у него были ОЧЕНЬ выразительные глаза.

Он это знал сам. Подспудно. Вспоминая обрывки кошмаров. Никто за ним не приходил. И никогда не придет.

— Чем выше статус, тем полнее одиночество. — словно эхо его мыслей, произнес молодой парень с глазами древнего существа. — У тебя был ОЧЕНЬ высокий статус.

Какое-то время они молчали. Тириан переваривал новости, а Шу понятливо не мешал ему думать и оценивать перспективы. Взгляд сам собой возвращался к мерцающей сфере. Его память. Прошлое. Есть ли смысл их возвращать? Или стоит начать заново, раз ему дали такой шанс?

— Мы то, что мы о себе помним. — вновь словно эхо мыслей произнес Шу. — Не стоит отказываться от бесценного опыта.

Ответ хаосита оказался в чем-то неожиданным.

— Я ожидал иного ответа.

Шу усмехнулся.

— Я знаю. Возвращение твоей памяти принесет мне много хлопот, а тебе... — парень пожал плечами. — Это зависит от того, позволишь ты окрепнуть новой личности или нет.

Очередная возможность выбора?

— Договаривай.

— Если новая личность полностью сформируется и окрепнет, старая не возродится, и ты останешься таким, какой есть сейчас, восстановив лишь память.

— А если нет?

Шу пожал плечами.

— Если ты возьмешь сферу прямо сейчас, ты вновь станешь тем, кем был полтора года назад.

Честно и правдиво. Странно было иное.

— Тебя устроит любой вариант?

Ответ последовал незамедлительно:

— Да.

— Но? — вопросительно приподнял бровь Тириан.

— Но ты новый куда приятнее в общении. — фыркнул парень. — Меньше пафоса и самомнения. И стереотипов. Про комплексы и огромное количество хранящихся вот там догм, фобий и, особенно, роскошного комплекта всевозможных предубеждений, я говорить не стану. — парень указал на сферу с духом. — Сам можешь осознать глубину твоей будущей проблемы.

Тириан поморщился. Если он был Иерархом Порядка, в чем он уже не сомневался, предубеждений у него должно быть изрядно. И тем сомнительнее становится ценность старой памяти. Возвращать предубеждения не хотелось: они слишком сильно могут осложнить новую жизнь.

Ирония в голосе исчезла, дальше хаосит говорил полностью серьезно:

— Базис личности сохраняется всегда, даже если дух гибнет. Он заложен в особенности души. Характер, инстинктивные предпочтения. Базисы. Они остаются неизменными. У тебя дух не прошел полного стирания: я изъял лишь воспоминания, не трогая подсознание и инстинктивный пласт. Считай, у тебя амнезия.

— Иными словами, личность отличаться не будет? — с долей скепсиса спросил Тириан, зная, что это не так. Хотелось кое-что уточнить.

Шу покачал головой. И дал ответ, на который мужчина надеялся:

— Будет. И сильно. Твоя новая личность сформируется вне социума и его моральных основ. Без влияния религии, догм общества, чужого мнения и прочих сдерживающих и ограничивающих факторов. Конечно, она будет отличаться.

Не стал лгать.

— А ты? — новый вопрос с множеством подтекстов.

— А я Дитя Хаоса.

— Исчерпывающий ответ. — Тириан поморщился. — Поправь меня, если я в чем ошибусь.

Шуарез приглашающе взмахнул рукой, всем видом выражая готовность слушать.

— Я — бывший Иерарх Порядка, напавший на тебя, но из-за допущенной ошибки, полагаю, не без твоей посильной помощи, лишившийся благословения Сюзерена.

Парень кивнул, обаятельно улыбнувшись.

— Но ты не добил. Наоборот, сохранил мне жизнь, потратив полтора года и немало сил, чтобы залечить душу, поврежденную обрывом привязки. Я ни в чем пока не ошибся?

— Нет, все верно.

— И вместо того, чтобы перековать под свои нужды, ты предоставляешь мне шанс вернуть прошлую личность и воспоминания? — подозрительно, со скепсисом произнес Тириан.

Ответ был полон безмятежности и умиротворения:

— Ага.

Синие глаза опасно сузились.

— В чем подвох, Шу? Не говори мне про альтруизм и безвозмездную помощь. Тебе что-то от меня нужно.

Молодой Владыка тихо рассмеялся. Весело, искренне, с непонятным умилением глядя на беспомощного мужчину.

— Я тебе уже сказал, что мне нужно.

Тириан прикрыл глаза, с трудом поднял непослушную, тяжелую руку, провел дрожащими пальцами по лицу. Ответ был очевиден. Он его слышал во сне. Не единожды слышал. Знал. Отчетливо знал, но не хотел признать.

— Я?

Парень милостиво кивнул и со все тем же умилением на смазливой мордашке подтвердил:

— Ты.

— Зачем?

Шуарез пожал плечами.

— Потому что ты мне понравился.

Тириан прикрыл глаза и выматерился. Про себя. Логика Детей Хаоса порой крайне специфичная.

— Знаешь, как это звучит?

— Знаю. Двусмысленно. — парень усмехнулся. — Если тебе станет легче, у меня было и время, и возможности сделать с тобой что угодно.

— Но не сделал.

Шу покачал головой.

— Нет. Не сделал. Я только лечил тебя, исправляя то, что сотворил с тобой Порядок.

— Вот это мне и непонятно. Потому спрошу еще раз: в чем подвох?

Шуарез хмыкнул.

— Подвох в том, Тириан, что нет никакого подвоха. Сколько бы ты ни искал. Можешь вернуть себе память, вновь вспомнить, кем ты был. Но, опять же. Подвох в том, что...

— Нет никакого подвоха. — хмуро закончил фразу мужчина. — Я понял.

Хаосит вновь улыбнулся.

— Вот и чудно. — Шу глянул на светящийся конструкт. — Отдыхай. Я усилю подачу энергии, и к вечеру ты сможешь встать на ноги. Сейчас середина дня.

— Я полтора года отдыхал.

— Ты полтора года был в коме. — резко отрубил хаосит, вставая. — После обрыва связей, ты ослаблен и можешь жить только потому, что находишься на непрерывной подпитке от Ядра моего Домена. Стоит подпитку прервать, и ты погибнешь. Потому лежи и набирайся сил. Я зайду чуть позже и принесу еды. Как раз к этому времени твой организм восстановит способность к пищеварению.

Дитя Хаоса ушел, а Тириан еще долго лежал, глядя на мерцающую сферу с его памятью, и думал. Шуарез милостиво предоставил ему возможность прийти в себя и обдумать полученную информацию. Дает принять решение самостоятельно, без воздействия извне.

Уголок губ дернулся в раздражении.

Выбор... Каждый озвученный Шу выбор не имел вариантов: альтернативы, прежде всего, вредили лично ему, Тириану. Выбор первый: вернуть память или нет. Шу настаивал на ее возвращении и... он прав: опыт — бесценен. Выбор второй: вернуть ее сейчас или позже, дав новой личности сформироваться. Шу рекомендовал подождать. И вновь он прав. Разумом правота понятна. Логика совета тоже понятна: она проста и, что самое странное, прежде всего направлена на защиту самого Тириана. Шуарез ничего не теряет. Не его жизнь, психика и личность стоят под вопросом.

Тириан лежал и думал, ломал голову над не дающими покоя вопросами. Он чувствовал, что чего-то не заметил. Не понял что-то важное, лежащее на поверхности. Очевидное. Но что? Понимание не приходило, а в какой-то момент собственное тело подвело, и сознание угасло, погружаясь в крепкий, здоровый сон.

Шуарез подошел к кровати, покачал головой. Яркие линии медицинской системы замерцали и распались: в них более не было нужды. Лишь сфера с духом погибшего Иерарха неспешно плавала в воздухе над кроватью. Достаточно высоко, чтобы не задеть ее случайно, но и на уровне, когда ее можно достать. Когда придет время, Тириан возьмет ее. И только тогда начнется настоящая работа с ним. Все, что будет ДО этого — лишь подготовка.

— Интересно, когда ты поймешь смысл сказанного? — в равной степени иронично и устало поинтересовался Дитя Хаоса. — Когда ты поймешь, что получил исчерпывающий ответ на все свои вопросы? Или до тебя дойдет лишь когда...

Он замолчал, не высказав вслух давно принятое решение. Взвешенное, обдуманное и хладнокровное решение, лишенное импульсивности, для исполнения которого придется еще много работать.

Пальцы привычно перекатывали узорчатую гибкую полоску мерцающего металла, созданную под настроение через год после нападения Тириана. Как итог долгих размышлений.

— Спи. Вечер начнется, когда ты проснешься.

Искры памяти

Проснулся Тириан с тяжелой после наполненного кошмарами сна головой и ноющей болью. Тело неприятно ломило, предательская слабость ощущалась даже при попытке оторвать руку от кровати. Какое-то время он лежал без движений: любое движение немедленно наказывалось прострелом острой боли, прошибающим голову огненной спицей. Но самое неприятное — не боль и не слабость. Их можно оправдать длительной комой и отсоединением от силовой магистрали чужого Домена. Самым страшным были сны. Воспоминания, всплывающие на исходе дремы. Яркие вспышки образов, лишенных яркого эмоционального отклика, словно он наблюдал за действием со стороны. Это были его воспоминания. Того, иного его, чья суть зазывно мерцала в некрупной сфере, мерно плавающей над кроватью.

От увиденного хотелось... кричать. От злости, ярости, безнадежности и беспомощности. Непонятны были его мотивы, когда он ЭТО творил. Неизвестны первопричины. Он видел лишь само действие. Была краткая информация — словно выжимка, сухо сообщающая обо всех его жертвах. Но ни единого грана знаний о нем самом. Только о тех, кого он сгубил. Зато очень яркие образы последствий. Гибнущие миры, уходящие в Бездну вслед за погибшим создателем. Рушащиеся цивилизации, только-только начавшие восходить к вершине развития. Планетарные катастрофы. Схлопывание реальности. Развоплощение миллиардов душ. Последствия ЕГО работы.

Тириан знал, кто был причиной появления этого знания: Шуарез. Иного ответа быть не могло: тот, прошлый он никогда не интересовался дальнейшей судьбой Домена, лишившегося хозяина. Он выполнял свою работу — уничтожал тварей Хаоса. А что было после — не его забота. И не его проблемы.

Видел он далеко не все. Немного... примеров, но от понимания, что это — достоверные образы, становилось еще хуже. Не возникло ни тени сомнения, что буде у него желание, гостеприимный хозяин легко сможет предоставить ему полный и подробный отчет о КАЖДОМ погибшем по его вине мире.

— Меч Разящий... — прошептал он, вновь прикрыв глаза.

Собственное прозвище — признак заслуг и высокого статуса — вызывало не былую гордость, а горький привкус гари и пепла, металлический — крови. Хотелось, безумно хотелось обвинить Шуарез в подтасовке фактов, в искажении произошедшего, но что-то в душе нашептывало: это правда. То, что он видел. Никаких домыслов. Чистая, жестокая правда, которой не важны мотивы, побуждавшие его убивать тех, кто не мог ему противостоять. Детей Хаоса, даже отдаленно не приблизившихся к его силе и мощи.

Мальчишка не солгал: новая личность будет иной. Тириан это понимал вполне отчетливо. Он УЖЕ иной. Отличается от того, кто хранится в мерцающей сфере. Увиденное во снах лишь увеличит эту разницу, усугубит ситуацию. Четкое, хорошо спланированное, расчетливое и предельно жестокое воздействие с помощью самого страшного и безотказного оружия — правды.

Пальцы сжались, сминая простыню в молчаливом гневе. Почему он решил, что его не будут перековывать и менять? Потому, что это не было сделано ранее? Так перековку начали лишь сейчас, с его пробуждением! Размеренно и расчетливо. Дозируя информацию и четко отмеряя меру давления. Не скрывая, ибо знали: он, Тириан, не будет возражать и пытаться вернуться к былому.

Синие глаза открылись, зацепившись взглядом за мягко сияющую в полумраке комнате сферу с памятью и духом. Вот она. Совсем рядом. Достаточно встать на кровати в полный рост, чтобы она оказалась в руках. Он в любое мгновение может ее взять: Шуарез не солгал. Он не будет лгать в таких мелочах. Зачем, если можно показать то, что там хранится? Зачем, если мальчишка с яркими фиолетовыми глазами прекрасно знал, какая будет у него, Тириана, реакция на возможность вернуть себя?

Страх.

Банальный, обыденный страх. Ничем не замутненный, искренний страх потерять себя от груза того, что там хранится. Страх вновь стать тем бездушным монстром, который обрекал на гибель миры ради... ради чего? Ради чего он губил создателей вселенных? Что за причина могла быть достойной такому деянию?

Ответ глумливо мерцал над головой, словно издевался: дотронься до меня и узнаешь. Вспомнишь, кем ты был и ради чего жил бесконечность сотен тысячелетий, неся лишь разрушения и смерть. Вспомнишь...

— Я не хочу... вспоминать. — тихий шепот был едва слышен. — Не хочу!

От мерцающей сферы отделилась крохотная искорка и начала свое неспешное падение. Тириан замер, подозрительно следя за снижением блеклого огонька, оставляющего за собой мерцающий след. Появилось позорное желание... сбежать, откатиться от неумолимо опускающейся искорки, но... он не стал.

— Чего ты хочешь, Шу? — беззвучно прошептал бывший Иерарх, прикрывая глаза. — Что ты хочешь от меня получить?

Ответ пришел спустя протянувшиеся бесконечностью мгновения, когда искорка коснулась тела, а разум рухнул в яркие видения прошлого. В кровавую войну, развязанную его подчиненными ради того, чтобы раскачать оборону Домена и вынудить его хозяина выйти на открытый бой.

От него хотят добиться ПОНИМАНИЯ.

Это была первая мысль, всплывшая в измученном затяжным кошмаром разуме. Шуарез хочет, чтобы он ПОНЯЛ, кем был. Осознал, что творил по приказу своего прошлого Сюзерена. Оценил последствия. И прочувствовал на себе.

Металл куют раскаленным... и процесс этот для заготовки не самый... нежный.

Тириан провел дрожащей рукой по лицу, снимая текущий по коже пот. А в темноте наступившей ночи вновь кружилась яркая искорка...

* * *

Наполненный яростью и болью крик разорвал ночную тишину, эхом разлетевшись по пустому дворцу:

— Шуарез! Ты слышишь? Убери ее, Шу! Прошу! Уничтожь ее! Я НЕ ХОЧУ ЭТОГО ЗНАТЬ!!!

Улыбка приподняла уголки губ. Мягкая, удовлетворенная, жестокая. Фиолетовые глаза пристально следили за потоком данных, сплошной стеной текущим по экрану, растянутому в пустоте огромного зала.

— ШУАРЕЗ!!! — ярость испарилась, осталась лишь острая боль и мольба.

По тонкому лицу прошла судорога подавленной трансформы.

Взгляд расфокусировался, всматриваясь сквозь физический мир в метущуюся искру яркой, наливающейся былой мощью души. Пальцы привычно перебирали гибкую узорчатую полоску металла, лаская и нежа неброское статусное украшение, вновь и вновь скользя вдоль линий простого лаконичного узора.

Успокаивающее, умиротворяющее действие.

— Я слышу. — прошептал Владыка Домена, наблюдая, как из сильно потускневшей сферы с духом отделяется очередная искра информационного пакета. — Я все слышу, Тириан...

Искорка коснулась ауры тяжело дышащего мужчины, вновь сбрасывая его в наполненный воспоминаниями кошмар. В который раз за эту бесконечную ночь, длящуюся долго, очень долго...

— Это по-своему символично... — мелодичный голос утратил мурлыкающие интонации, приобретая металлический звон. — Ночь — время таинства... Познания. Время, за которым начинается новый день. Новая жизнь...

Измученное затяжными кошмарами тело забилось на кровати. Воспоминание дошло до своего пика и пошло на спад, показывая самое жуткое — последствия. И снова — бессвязные слова, наполненные болью, мучительной мольбой, стыдом и ужасом сотворенного, срывающийся на хриплые крики голос.

— Ты так его сломаешь, сын.

Анза опустилась за соткавшееся из воздуха кресло, откинулась на спинку.

— Сила воздействия отмерена точно: он не сломается. — отозвался Шу, скосив глаза на мать. — Я даю время усвоить информацию и пережить нервный срыв. Даю время на отдых и залечиваю нанесенные самому себе травмы.

— Он уже на грани.

Хаосит покачал головой.

— Он в таком состоянии после первого десятка воспоминаний. — голос дрогнул. — Я поддерживаю в нем жизнь и слежу за состоянием рассудка. — узорчатая металлическая полоска удобно стекла в ладонь, холодя кожу. — Я не причиню ему вреда.

— У тебя, порой, странное понимание вроде бы лишенных двусмысленности терминов. — тем же мягким тоном отозвалась прелестная женщина. — Разве это не вред?

Высокоточный силовой экран беспощадно показывал пустой невидящий взгляд черных во тьме глаз тяжело, с сипом и присвистом дышащего мужчины. Сведенные судорогой пальцы стискивают мокрую от пота простыню, комкая мягкую ткань, тело бьет мелкая дрожь, почти тик, аура взбаламучена, но эмоциональная сфера серая — признак срыва и следующего за ним ментального стазиса.

Пиковое состояние достигнуто.

— Это всего лишь нервный срыв. — Шуарез передавил силовой канал, и Тириан потерял сознание, проваливаясь в сон без сновидений. — Сон позволит ему восстановиться.

— Это еще не вся его память?

Он согласно кивнул.

— Тириан прожил очень длинную и насыщенную жизнь.

— Ты заставишь его вспомнить всё?

Шу покачал головой.

— Нет. Сейчас это действительно его сломает и доведет до безумия. Новая личность еще не готова полностью принять былое, а старая уже не сможет собраться заново.

— Но со временем...

— Да. Со временем он вспомнит все. Даже то, что предпочел бы забыть, а я не хотел бы ему показывать. Пока же достаточно памяти последних тысяч лет. То, что было ранее... — утонченное лицо исказила судорога гнева. — Дальше — еще хуже. Под конец он хотя бы убивал быстро и равнодушно. Первые... зачистки — не то, что ему стоит вспоминать. Не сейчас. Он не готов знать о себе такие подробности. — Шу рвано выдохнул. — Особенно — обучение. Первые десятилетия после подчинения Порядку.

Потускневшая сфера поднялась к самому потолку и неподвижно зависла на недосягаемой высоте.

— Тяжелые воспоминания?

— Даже меня проняло. — Шу передернул плечами. — Скорее всего, я дам их ему просмотреть со стороны.

— Настолько?

Парень кивнул.

— Но это дело будущего. Пока ему достаточно того, что он уже успел о себе узнать.

Женщина вопросительно склонила голову набок.

— Достаточно для чего?

— Достаточно для следующего этапа. — узорчатая полоска металла вновь скользнула между пальцами, провожаемая внимательным взглядом.

— Решение окончательное? — уточнила она, вставая, взглядом указав на украшение.

Шу кивнул, мягко улыбнувшись. Объяснений не требовалось: достаточно было знать, что он держит в руках.

— Мы ждем вас в Доминионе. — в голосе — напоминание и мягкий укор.

Личность нового подопечного Шуарез до сих пор оставалась загадкой для его родичей. Решение сына Анза уважала: пусть сам выбирает время, когда будет готов привести Тириана и показать.

— Когда он будет готов.

Мать, ласково погладив сына по взъерошенным волосам, покинула Домен. На этот раз — надолго. С момента пробуждения до полной ассимиляции старого духа никто не должен нарушать уединение.

* * *

— Просыпайся, Тириан.

Мягкий, ласковый голос развеивал милосердную тьму сна без сновидений, поднимая отчаянно сопротивляющийся разум к беспокойной дреме.

— Просыпайся.

Просыпаться не хотелось. Не хотелось вновь увидеть плавно опускающуюся сияющую искру, несущую воспоминания, от которых хотелось выть раненным зверем. Он знал — там еще много... Бесконечность прожитых тысячелетий, наполненных убийствами и потерями. Много воспоминаний, которые он не хотел переживать заново.

— Пора, Тириан. Пора просыпаться.

Зачем? Ради очередной порции кошмаров?

— Я не хочу просыпаться. — прошептал он, не открывая глаз.

— Я знаю. — голос Шу звучал над самой головой.

Лба коснулись прохладные пальцы, по телу приятно пронеслась мелкая колкая волна чистой энергии. Тириан тихо выдохнул, медленно приоткрыл глаза, бросив загнанный взгляд под потолок, туда, где все это время висела мерцающая сфера.

Синие глаза расширились.

— Я убрал ее, как ты просил. — мягко ответил хаосит. — Полагаю, ты не захочешь ее сейчас видеть.

Облегчение и позорная радость затопили сознание.

— Не захочу. Ни сейчас, ни потом.

Почему-то посветлевшие сиреневые глаза смотрели с укором.

— Это — твоя память, Тириан.

— Шу, я не хочу ее возвращать. — он болезненно дернул уголком губ. — Хватило уже увиденного. — взгляд потяжелел. — Зачем ты это сделал?

— Так было нужно.

— Кому?

— Тебе. — в воздухе появился высокий стакан со светло-золотистой жидкостью. — Это избавило от сомнений и иллюзий.

Тириана передернуло: вот уж действительно, от сомнений увиденное его избавило радикально. Как и от наивных иллюзий. Теперь он уверен: вспоминать прошлое и становиться прежним он не хочет.

— Я помогу сесть.

Получив разрешающий кивок, Шу помог ему приподняться на дрожащих руках и сесть, позволив опираться на себя.

— Держи. Это поможет быстрее вернуть силы.

Стакан подплыл под самую руку. Тириан взял его, крепко сжимая слабые пальцы на тонком стекле, но почему-то удержать не такой уж и тяжелый стакан не смог: казавшийся неподъемным стеклянный сосуд неумолимо выскальзывал, пока... не уперся в подставленную ладонь.

Тириан рвано выдохнул: унизительное состояние беспомощности даже в таком простом действии.

— Слабость скоро пройдет. Она естественна после прошедшего стресса и ничего постыдного в ней нет.

Мягкий укоризненный голос подействовал отрезвляюще, убив ворчание гордыни и болезненное нудение чувства собственного достоинства. Шу прав: слабость после длительной комы и последующего стресса естественна.

— Пей.

Сильная рука подняла стакан вместе с его рукой.

— Укрепляющий эликсир. — пояснил юноша. — Восстановит потери энергии и вернет тонус мышцам. Это — не волшебная панацея. Зелье не уберет все следы истощения и длительной неподвижности, но поможет сгладить начальный этап адаптации. Пей.

Тириан послушно прильнул к стакану, осторожно отпивая странную мерцающую жидкость. Опасения оказались беспочвенными, а Шу в очередной раз оказался прав: после первого же глотка по телу разлилось приятное тепло, мутная слабость немного разжала когти, а стакан стал казаться несколько легче.

— Физическая адаптация пройдет быстро. — продолжил говорить Шуарез, придерживая кончиками пальцев все норовящий выскользнуть из руки стакан. — День-два, не больше, и я приведу твое тело в норму. После можно будет начать тренировки.

Тириан допил зелье и разжал пальцы, позволяя юноше развеять опустевший сосуд.

— Шу...

— Да?

— Я принял Хаос? — тихо спросил мужчина, невидяще глядя куда-то вдаль.

За плечом раздался мелодичный смех. Мягкий, в чем-то ироничный, в чем-то добродушный, но лишенный даже тени насмешки или глума.

— Да. Ты принял Дар Всетворящего. Пусть и несколько... неосознанно.

Он вздрогнул, удивленно заморгал, но повернуться ему не позволили.

— Неосознанно?

— Ты убивал сам себя. — сильные руки аккуратно подхватили его под мышки и рывком поставили на подкашивающиеся ноги. — Отказывался от жизни из-за предрассудков и бесконечной верности тому, кто ее не заслуживал. Но стоило угаснуть сознанию, как твоя душа сама приняла то, в чем ты ей отказывал.

Шуарез силой вытащил его из кровати: Тириан не мог удерживать себя даже в сидячем положении. Про встать — речи не шло.

— Сама?

— Душа живет инстинктами, Тириан. — легко ответил хаосит, без усилий удерживая его на руках. — Ей безразличны метания духа и заскоки доминирующей личности: она хочет жить и развиваться.

— Ты честен. — прошептал мужчина, рассеянно глядя, как распадается искрами кровать.

Шу не ответил, лишь оттащил его чуть дальше от того места, где еще недавно располагалась кровать, а ныне — пол просел, наборный паркет стремительно наливался холодным блеском полированного камня, превращаясь в окантовку купальни. Комната менялась на глазах: исчезали тяжелые гардины, зонировавшие ранее просторный зал, тканевая обивка стен наливалась блеском и сменялась мозаичными панно, свет приглушался, вытягивались окна и забирались витражами. Температура ощутимо поднялась, наполнившая небольшую купальню вода источала тепло.

— Будет горячо. — предупредил Шу, подводя его к краю. — Садись, я подготовлю воду.

Тириан оторопело молчал, послушно переставляя ноги.

— Мне это проще и быстрее, чем нести тебя в уже существующую ванную комнату. — с легкой иронией ответил на невысказанный вопрос молодой Владыка, аккуратно усаживая его на бортик.

Он чуть не завалился, когда поддержка внезапно пропала, но сумел себя удержать, рефлекторно ухватившись на своевременно проявившийся поручень.

— В пределах своего Домена я могу создать что угодно. — продолжил пояснять происходящее появившийся в поле зрения Шу. — Но медицинские препараты лучше так не создавать, а производить как положено.

Парень достал из пространственного кармана объемный металлический бокс, поставил его на бортик. Верх отъехал в сторону, раскрывшись по оси, позволяя увидеть ровные ряды баночек и каких-то капсул.

— Я неплохой алхимик и зельевар. Препараты, которыми часто пользуюсь, предпочитаю делать самостоятельно: не люблю неожиданных осложнений из-за какой-то непредусмотренной мелочи.

В воду полилась темная тягучая жидкость, резко запахло хвоей и свежескошенной травой. Вода изменила цвет, приобретя едва уловимый коричневый оттенок. Следом полетели две капсулы, в воздухе поплыли ароматы цитрусовых.

— Вот так достаточно.

Бокс самостоятельно закрылся и исчез, растворившись в дрожи пространства. Шу вскочил на ноги, придирчиво осмотрел получившееся, покосился на внимательно следящим за ним мужчиной.

— Ждешь подвоха?

Тириан покачал головой.

— Ты верно сказал: у тебя было время и возможности. Ты мог сделать со мной все, что желал. И сейчас можешь. — в низком голосе против воле промелькнула горечь. — Я даже встать не могу, не то чтобы оказать сопротивление. Так какой смысл травить себе душу и постоянно ждать подвоха? Ты говорил, что не желаешь мне зла.

— Я и правда не хочу тебе навредить и не желаю зла. — сиреневые глаза чуть потемнели, наливаясь ярким аметистовым цветом. — Ты мне доверяешь?

Опасный вопрос. С множеством подтекстов и смыслов. Доверяет ли он, Тириан, Дитя Хаоса по имени Шуарез? Однозначно ответить "да" не позволяли остатки сомнений. Необоснованных, ведь Шу не дал ни единого повода усомниться в себе. Ни словом, отвечая на все его вопросы с убийственной честностью и без игры словами, ни делом, проявляя искреннюю заботу и внимание, выхаживая полудохлого врага. Сомневался ли он из-за беспамятства? Да. Неведение давило неподъемным прессом. Но после этой ночи еще большим было нежелание избавляться от этого неведения и вспоминать то, что все еще хранилось в мерцающей сфере. Сейчас прошлое вызывало подспудное отвращение и... брезгливость. Неприязнь.

— Я почти доверяю тебе. — наконец, высказал гнетущие его сомнения Тириан. — Не вижу твоего резона... — он запнулся, не зная, как высказать единой фразой царящий в голове сумбур. — Но я не понимаю причин, которые вынуждают тебя быть настолько заботливым и столь бережно относиться ко мне. Я же был твоим врагом! Я желал твоей гибели!

Аметистовые глаза странно смотрели на него. С непонятным выражением. Лицо — выверенная и спокойная маска, исполненная безмятежности.

— Почему, Шу? — наполненный безнадежностью и отчаянием вопрос.

— Я еще вчера сказал тебе причину. — пожав плечами, ответил парень, отмирая. — Но тебе простительно непонимание: ты и раньше отвратительно понимал психику и логику Детей Хаоса, иначе мой ответ избавил бы тебя от сомнений. — легкая, лукавая улыбка приподняла уголки губ и осветила ожившее лицо, а между пальцев поднятой до уровня его глаз руки засеребрилась гибкая узорчатая полоска металла. — Когда поймешь, что это такое — поймешь и мои резоны. Я сделал его за полгода до твоего пробуждения. И это — не спонтанное решение, продиктованное неконтролируемыми эмоциями или импульсивностью.

Тириан оторопело всматривался в тонкую и узкую, с два пальца шириной полоску металла, покрытую затейливым, но в то же время простым узором, и чувствовал: он ЗНАЕТ, что это такое и какой смысл несет. Знает! Но не сможет вспомнить, даже если вернет всю память, поскольку ЭТО знание в него вложил сам Шуарез.

— А я смогу понять?

— А что тебя останавливает, кроме твоего страха и предрассудков? — иронично приподняв бровь, поинтересовался Шуарез. — Знания у тебя есть. Найти в себе силы вытащить их из глубин памяти. Найди в себе желание ПОНЯТЬ.

Сама формулировка ответа четко дала понять: Шуарез ни слова не скажет об этом украшении и не покажет его еще раз. Это задача для него и подсказок более не будет.

— Пока ты будешь ломать голову, стоит заняться более приземленными делами: привести тебя в порядок. Полагаю, бессилие тебя уже достало.

Тириан согласно кивнул, безмолвно благодаря за смену темы и возможность без ущерба для и без того раздавленной гордости выйти из неловкой ситуации.

— Я не требую от тебя безоговорочного доверия, я прошу тебя довериться мне сейчас и позволить заняться твоим здоровьем. — мягко произнес Шу.

— С чего такая просьба? — удивленно и растерянно спросил Тириан.

Шу хмыкнул.

— Потому что ты уже в сознании. И тут есть одна проблема... — парень запнулся, вздохнул, а потом прямо ответил: — Ты — воин, а воины обычно крайне нервно и поразительно-смущенно воспринимают привычные любому лекарю действия, входящие в смысл понятия "забота о больном или раненном разумном". Вы считаете, что такие действия постыдны или каким-то образом ущемляют вашу раздутую гордыню.

Тириан удивленно заморгал, непонимающе глядя на невозмутимого Шуарез.

— Я говорю о необходимости тебя вымыть и размять потерявшие тонус мышцы. — спокойно пояснил Шу.

— Я...

Мужчина споткнулся о "сам", умом понимая, что сил у него не хватит даже встать со дна, что с непередаваемой язвительностью озвучил парень:

— Сам ты в бассейне утонешь! — глянул на вытянувшуюся физиономию и предательски алеющие уши, вздохнул: — Тириан, вот скажи, чего я за полтора года еще не успел у тебя увидеть и, при желании, рассмотреть или облапать? Я тебя знаю лучше, чем ты сам: я лечил твое тело, изучил память и психику, погружаясь до подсознательных, инстинктивных слоев.

Теперь красным стало и лицо. Как-то резко дошло, что все это время он был полностью нагим. Как и сейчас.

— Эти ваши "стеснительность" и "смущение" меня умиляют. — произнес Шуарез, стягивая тунику. — Я знаю механизм их появления и срабатывания, но не могу понять подобных чувств. Они мне чужды. — скинув одежду на мраморный пол, спустился в бассейн, подошел к краю. — А твоя реакция — забавляет и доставляет огромное удовольствие.

Тириан прикрыл глаза, выматерился про себя, благо, словарный запас нецензурщины пацан оставил богатый.

— Ты это специально?

Шу фыркнул, протянул ему руку.

— Конечно! Давай руку, помогу спуститься.

— Вежливость проявляешь?

— Именно! — парень перегнулся через край и одним рывком сдернул охнувшего от перепада температуры мужчину в воду. — Отвар и горячая вода помогут расслабить мышцы и снимут последствия ночных стрессов: переутомление, боль и ломоту. И подготовят твое тело к дальнейшей работе.

Шуарез помог ему устроиться на каменной лежанке.

— Расслабься ты уже и прекрати зажиматься, словно я тебя тут насиловать собрался! — ехидство в мелодичном голосе плескало через край. — То же мне, девственник в борделе! Хотел бы поиметь — уже поимел бы!

От такого высказывания лицо у Тириана вытянулось.

— Я не...

Шу фыркнул.

— Вы, существа Порядка, поразительны в своей зажатости и количестве вколоченных до самых глубин подсознательного предрассудков и комплексов. Даже сейчас, не имея памяти, ты по какой-то причине чувствуешь неловкость, стыд и смущение из-за отсутствия одежды и банальной перспективы быть кем-то вымытым. Зная и помня, что полтора года был на моем попечении, а забота о пребывающем в коме разумном включает в себя такие аспекты как мытье. Где логика, Тириан?

Тириан молчал, не зная, что ответить на этот насквозь простой и закономерный вопрос. Логики в подобных чувствах не было, но неловкость и смущение никуда не ушли, затаившись до следующего раза. Зато щедро развернулся стыд: за саму ситуацию, за его глупую реакцию, за...

— Мне надо тебя вырубить, чтобы ты, наконец, расслабился и не сидел как смертный на пиру нечисти? — сухо спросил Шу, наклонившись почти к самому лицу и холодно глядя в глаза. — Не усложняй и без того нелегкую задачу!

— Прости. — прикрыв глаза, тихо произнес Тириан.

— Прощаю. — голос вновь смягчился. — Я помню про особенности твоей психики и стараюсь беречь, насколько это возможно. — и без паузы — приказ: — Не открывай глаз.

Горячая вода внезапно исчезла, мокрое тело обдало теплым сухим воздухом.

— В этом составе нельзя долго находиться — после положенного срока он может навредить ослабленному организму. — пояснил свои действия Шу, а тело вновь погрузилось в теплую на грани с горячей воду. — И смешивать с мылом — тоже.

Объяснение успокоило, и Тириан все же сумел выкинуть из головы ненужные мысли и расслабиться, вновь доверившись тому, кого когда-то хотел убить. Пусть он и не помнит об этом. Достаточно того, что знает. И это знание неприятно зудело в душе, вновь и вновь возвращая к виду серебристой полоски металла, зажатой в тонких, но очень сильных пальцах. Что это такое? В чем смысл этого украшения? И почему Шуарез его создал? Одни вопросы, на которые он никак не мог найти ответ, как бы ни пытался мучать глумливо молчащую, но манящую близким ответом память. Понимание витало так близко, на самой грани осознания, вызывая гнев напополам с отчаянием и досадой. Казалось, еще чуть-чуть, и он зацепит ускользающую мысль, поймет. Но... Но действия Шуарез сбивали с мысли и не давали сосредоточится, хотя парень проявил поразительную тактичность и не сказал ни единого лишнего слова. Особенно, когда закончил его мыть и начал разминать практически атрофировавшиеся мышцы.

— Шу? — тихо позвал Тириан, уже вновь вымытый и высушенный, замотанный в теплое мягкое покрывало и сидящий на появившейся на месте купальни софе.

Парень, расчесывающий длинную гриву темных фиолетовых, практически черных волос, вопросительно склонил голову.

— Что я не понял?

— В чем именно?

Значит, не понял он многого. Не только сути странного украшения.

— Ты сказал, что я могу вспомнить, что это за полоска металла.

— Можешь. — согласно кивнул Шу, аккуратно заплетая волосы.

— Но?

— Но это знание станет тебе доступно лишь тогда, когда ты будешь готов его принять и осознать без ненужных истерик и недопониманий. — невозмутимо ответил хаосит, улыбаясь. — Молодец. Правильный вопрос.

Сил не было даже на злость. Можно было догадаться! Можно было бы понять.

— Это входит в процесс моей... — Тириан запнулся, не зная, как назвать то, что с ним делает этот паренек с лишь изредка смягчающимися холодными, жестокими глазами.

Озвучивать очевидное "дрессуры" было обидно и неприятно.

— Твоего лечения и обучения. — невозмутимо подсказал Шу. — Не считай то, что я делаю дрессировкой.

В такие моменты казалось, что Шуарез читает его как книгу, видит все его мысли и чувства, понимает страхи и сомнения. Его проницательность... пугала.

— На то похоже.

Шу тихо рассмеялся. Искренне, весело, словно услышал что-то донельзя забавное и милое: в потеплевших глазах была бездна умиления и необидной иронии.

— Нет, что ты, даже близко непохоже. — веселье разом испарилось, взгляд пришиб каменной глыбой. — Что такое настоящая дрессура ты узнаешь, когда будешь морально готов увидеть самое неприглядное время собственной жизни: твое обучение в Цитадели Порядка. То, как вас учили... как ломали... Это — истинная дрессура, притом, лишенная даже намеков на жалость и аккуратность.

От тона, которым это было сказано, заледенела спина и свело судорогой пальцы.

— И ты...

— И я посчитал, что тебе не стоит сейчас видеть то, что тебя сломало. — в стылом голосе скрипел сминаемый металл. — Тириан, даже меня проняло. Я увидел еще одну грань наглядного примера понятия "беспощадная жестокость". Мне не понравилось увиденное, и я бы не хотел, чтобы ты это вспомнил, пока твоя личность еще хрупка.

— Я вообще этого вспоминать не хочу. — проворчал мужчина, зябло поведя плечами. — Но придется?

— Придется. Когда...

— Я буду к этому готов? — он устало повторил очевидную фразу.

Шу согласно кивнул.

— У тебя сейчас формируется новая личность, на которую не воздействует агрессивная среда. Она формируется по твоим личным качествам, составляющим базис души. Сейчас ты такой, каким мог бы быть, если бы тебя не ломали и не выращивали из молодого юноши нерассуждающее и лишенное милосердия оружие.

— Меч Разящий... — прозвище сорвалось само в наполненном горечи и боли возгласе.

— Меч Разящий. — подтвердил юноша. — Каратель. Высококлассный беспощадный убийца, единственный смысл существования которого — уничтожение врагов Сюзерена. — И ты прекрасно выполнял свою роль, Тириан. Был одним из лучших Воителей Порядка.

— Ты так говоришь, словно это — комплимент.

Шуарез улыбнулся и согласно кивнул, вертя в руках гребень.

— Это — комплимент. Заслуженный. Потому что ты, несмотря на жестокую дрессуру и ужасающие методы выбивания "слабостей" вроде личных привязанностей и столь опасных для высших чинов Порядка чувств как дружба и, особенно, любовь, сумел сохранить в себе себя. Я это оценил.

От мимолетно высказанного Тириан оцепенел, чувствуя, как по спине проносится холод, а грудь словно сдавливает тугим обручем.

— Выбивали "слабости"? — тихо-тихо переспросил он.

Взгляд Шуарез приобрел нехорошую прозрачность и глубину.

— Тебя заставили своими руками убить... близкого тебе разумного. Потому как столь сильные и неуправляемые, хаотичные чувства как искренняя любовь, идут вразрез с доктриной служения.

— Я убил?

— У тебя не было выбора. — мягко ответил Шу. — Ты подарил быструю смерть с возможностью перерождения. Иначе вас бы казнили обоих.

Тугой обруч чуть разжался, перестав нестерпимо сдавливать грудь. Очередное напоминание: парень говорит правду. Было... Слишком реакция яркая и быстрая, инстинктивная, словно упоминание об убийстве близкого царапнуло по давно зарубцевавшейся, но не исчезнувшей ране.

— Слабое утешение.

— Какое есть. — Шу развел руками. — Я не зря советовал тебе не спешить с возвращением памяти.

— Я бы не выдержал?

— Ты бы не выдержал. — подтвердил хаосит, вставая. — Тебе стоит одеться. — между разведенными руками возникла стопка одежды. — Поедим, а потом я покажу тебе, где ты будешь жить.

Шу аккуратно положил вещи на свободный край софы.

— Сам справишься?

В вопросе не было ни издевки, ни насмешки, никакого иного чувства или подтекста кроме искренней заботы и желания помочь. Впервые вроде бы обидные для гордости слова не вызвали негатива. Неожиданно забота оказалась... приятна. Тириан ни на мгновение не забывал: за ним никто не пришел. Он, Иерарх, оказался... никому не нужен, стоило только проиграть более изворотливому и хитрому противнику и лишиться поддержки беспощадного Сюзерена. Никому, кроме того, кого он желал погубить.

Оказываться от помощи из-за мнимого чувства собственного достоинства и пытаться справиться с непосильной в его состоянии задачей он не стал:

— Частично.

Одобрение в ярких аметистовых глазах было... вызывало чувство удовлетворения и подспудной радости. Как и понимание, что он хоть кому-то нужен. Не потому, что обладал огромной мощью и властью, а потому что... Мысль запнулась, разум заметался, судорожно подбирая точное определение крутящемуся в голове четкому понимаю. Потому что... Потому что... ПОНРАВИЛСЯ. Лично он: беспомощный, лишенный памяти мужчина, отзывающийся на чужое имя "Тириан". Понравился своими личными качествами и особенностями характера, которым дали шанс проявиться в полной мере.

— Шу... — в горле сдавило. — Я...

Юноша присел рядом. Так, чтобы ему не приходилось запрокидывать голову.

— Не за что. — легкая улыбка приподняла уголки губ. — Я рад, что ты ПОНЯЛ.

Тириан виновато отвел взгляд. Ничего он не понял. Был лишь краткий миг озарения, многое расставивший по своим местам и вырвавший зудящую в душе занозу, не дававшую в полной мере... поверить и довериться тому, кому ранее желал смерти.

— Шуарез... Ты действительно тратишь так много сил и времени на меня только потому, что я тебе... понравился?

Парень хмыкнул.

— А что тебя удивляет? — в мелодичном голосе — веселье.

— Отсутствие меркантильности.

Хаосит рассмеялся. Весело, искренне с непередаваемым умилением на смазливой мордахе.

— А почему ты решил, что у меня нет никакого меркантильного интереса? — вкрадчиво спросил он.

— Потому что с меня нечего взять.

Скепсис настолько явно отразился на лице Шуарез, что Тириан тяжко вздохнул и раздраженно выплюнул:

— Да, я идиот! И не понимаю очевидных для тебя вещей! Я не вижу мелочей и не понимаю намеков! Я...

Шу вскинул руку, прерывая собеседника.

— Я скажу это лишь единожды, поэтому прошу, услышь меня с первого раза, потому как повторять я не буду. — что-то было в голосе юноши такое, что вынуждало вслушиваться в каждое слово, чутко ловить малейшие колебания интонации и отслеживать мельчайшие изменения выражения его лица и глаз. — В тот момент, когда ты вступил в активную Печать, ты подарил мне возможность обрести истинное сокровище. Ценное лишь для меня.

Тириан вздрогнул, очень ясно и отчетливо вспомнив сказанные ранее слова...

— Я услышал.

— Но не понял. — иронично дополнил Шуарез.

— Я не понял до конца. — укоризненно поправил его мужчина. — Но, полагаю, у меня будет достаточно времени, чтобы понять.

Паренек улыбнулся, согласно склонил голову.

— Вот чего у тебя будет вдосталь, так это времени.

Скользкий разговор угас: Шу беспардонно сдернул с Тириана теплое покрывало и выразительно разложил созданные для него вещи. Немного непривычного покроя белая туника с запахом и простые свободные штаны из темно-синего плотного тканного материала, необычное белье, мягкая обувь на тонкой подошве. Простые и удобные домашние вещи, сделанные из приятного материала.

Уже ночью, лежа в собственной постели в выделенном для него жилом крыле дворца, Тириан проматывал в памяти прошедшее после первого пробуждения время и... думал, разбирал каждое событие, каждую фразу, сказанную Шуарез за время их знакомства. Анализировал и сопоставлял факты. Не пытался пока делать выводов. Лишь вспоминал и тщательно изучал то, что хранила его память, чтобы дать ответ на один-единственный вопрос, который определит его дальнейшее отношение к пареньку с яркими аметистовыми глазами. Вопрос, который задал ему Шуарез. Простой вопрос "Ты мне доверяешь?", на который оказалось так... легко дать ответ "Да"...

Глава 2: Точки над буквами

Утро пришло в покое и тишине. Играли лучи света на цветных стеклах витража, пробиваясь в комнату узорчатыми пятнами, расцвечивая светлый паркет чудной мозаикой, но не тревожа покой спящего мужчины, укрытого от ярких лучей полупрозрачной тканью балдахина. У окна переливался искрами света на кристальных цветах раскидистый куст комнатного растения, разбивающий нежным перезвоном гулкую тишину безжизненного дворца.

Сон сменился легкой дремой, когда разум уже на грани пробуждения, но еще цепляется за остатки сновидения, желая заглянуть дальше по хрупкой ткани сна. За витражным окном промелькнула крупная темная тень, своим бесшумным движением сломав безмятежность дремы. Мужчина вздрогнул, рука непроизвольно скользнула по прохладной простыне к подушке в инстинктивном поиске оружия, но не нашла желаемого. Синие глаза приоткрылись, по вколоченной до инстинктов привычке оббегая залитую светом комнату.

Никого и ничего.

Тириан сонно заморгал, растерянно глядя на свою же руку. Сжал пальцы в кулак и вновь расслабил кисть. Собственная непроизвольная реакция не укрылась от разума: так просыпаются те, кто привык к постоянной опасности. Он сел, прогреб пальцами порядком отросшие волосы, убирая с глаз непослушные волнистые пряди, глядя куда-то сквозь полупрозрачную зеленую ткань.

— Что же за жизнь у меня была... — едва слышимые слова сорвались сами собой, — если даже в собственной постели я не был в безопасности?

Походными условиями подобные безусловные рефлексы не оправдать: рука сама стремилась под подушку. Туда, где обычно прячут небольшое личное оружие. Меч или иное оружие в походе кладут под руку. У лежака. Странно, что рефлекс не проявился в магии: он не пытался поставить щит или активировать заклинание. Надеялся только на оружие?

Вопросы-вопросы...

Убрав настойчиво лезущую в глаза прядь, Тириан отодвинул балдахин и сел на край кровати, вновь осматривая комнату.

Со вчерашнего вечера практически ничего не изменилось, но в утреннем свете комната стала ярче и живее, наполнилась красками, но сохранила то же чувство тихой безмятежности. Витражные окна, вечером казавшиеся темными, сейчас горели сочными яркими цветами, пронизанные лучами уже взошедшего светила. По обе стороны — тяжелые плотные гардины, насыщенно-зеленые, словно листва деревьев в середине лета. По ткани вился чуть заметный узор. Паркет из светлого золотистого дерева покрыт цветными пятнами света, укрывающими его ковром и оживляющие комнату яркими красками. Под ногами — упругий цветастый половик, рядом с ним — уже знакомая обувь: мягкие тканевые мокасины на тонкой гибкой подошве. На прикроватной тумбе из зеленого и золотистого дерева — небольшой кувшин с водой, пустой стакан и флакончик с мерцающей золотистой жидкостью, стоящий на квадратном листе бумаги. Три руны сложились в восприятии в приказ: "Проснешься — выпей". Возле тумбы — длинный пуф с разложенной одеждой. Другой. Вчерашняя бесследно исчезла.

Тириан взял в руки флакон. Небольшой, чуть меньше его ладони. Хрусталь, если это хрусталь, толстый, огранен подобно самоцвету. Основание — массивное, не позволяющее флакону перевернуться случайно. Тонкое высокое горлышко охватывают три полосы бледно-золотого мерцающего металла, переходящие в ажурную оплетку хрустальной же пробки. Красивый флакон. Дорогой. Была четкая уверенность — подобная вещица баснословно-дорогая. И жидкость, мягко переливающаяся золотым мерцанием за прозрачной преградой, стоит подобного хранилища.

Мужчина потер лицо, прогоняя остатки сонливости. Флакон холодил ладонь, в голове толклись сумбурные мысли, вновь и вновь возвращая к виду гибкой полоски серебристого металла в тонких сильных пальцах и простым вопросам "Почему?" и "Зачем?", не дающим покоя с первого пробуждения. Простые вопросы. Почему Шуарез делает то, что делает? Зачем ему он, Тириан? У него нет ни власти, ни влияния, ни могущества, утраченных вместе с благоволением Порядка. Он лишился всех своих богатств и накопленных за бесконечно-долгую жизнь сокровищ. У него нет даже личной силы: он не чувствовал в себе магию, а сила его нынешнего тела... Ее еще предстоит вернуть в выматывающих тренировках.

Сейчас он... бесполезен и беспомощен. Ничего не помнит, не знает, не умеет и не может. Так зачем он нужен Шуарез? Зачем Владыке Домена поверженный и лишенный сил враг? Потешить самолюбие и поглумиться всласть? Нет. Тириан четко понимал: Шуарез в подобных мелочных проявлениях своего эго и гордыни не нуждается. Это видно по поведению и манере держаться. Слишком отчетливы в жестах и повадках уверенность в себе и осознание собственной силы. Хаосит — далеко не юн, его возраст может исчисляться тысячелетиями, пусть и выглядит он как юноша. Такие не нуждаются в самоутверждении за чужой счет, подобно безголовым малолеткам.

Пальцы стиснули фиал до дрожи.

Практической пользы от него самого Тириан не видел, как бы ни пытался, насилуя разум и пытаясь вспомнить или придумать хоть какой-то смысл в действиях могущественного хаосита. Не мог. Даже помня его слова "А почему ты решил, что у меня нет никакого меркантильного интереса?", он не мог найти, в чем же может проявляться этот самый интерес. У него, Тириана, есть только он сам и ничего более. Но... он и так находится в полной власти Шу, и хаосит может сделать с ним что угодно и как угодно... о чем сам же и говорил.

— Зачем я тебе нужен, Шу? — тихий, полный горечи и усталости голос угас в мягком перезвоне хрустальных цветов.

Ответ мерцал в памяти серебристым блеском металла, крутился на грани понимания, но так и не давался для осознания, четко и недвусмысленно напоминая: не готов еще он принять и понять причину. И пока не будет готов, понимание так и будет ускользать, бередя разум.

Вздохнув, мужчина выдернул пробку, разрывая тонкие нити металлической паутинки оплетки. В нос ударил острый аромат, всколыхнувший призрачные воспоминания о каком-то зелье. Он знал, что это такое, но что — вспомнить не мог. Провалы в памяти вызывали раздражение, но сама идея их заполнить поднимала страх и воспоминания о мерно кружащихся в ночном сумраке искорках памяти.

Тряхнув головой, Тириан одним глотком опустошил фиал, аккуратно поставил его обратно на тумбочку и... и чуть не рухнул на пол от внезапно закружившейся головы. С трудом удержав равновесие, он опрокинулся на кровать и закрыл глаза, пережидая слабость и головокружение. Почему-то было понимание: это нормально и правильно. Побочные последствия работы бесценного эликсира, которые быстро пройдут. А пока мир крутился радужным калейдоскопом цветастых пятен в мутной дурноте накатывающей тошноты, тело сотрясала мелкая дрожь и ноющая ломота перенапрягающихся в мелких судорогах мышц, медленно переплавляющаяся в восхитительное чувство силы и легкости, сокрытой в теле мощи и гибкости, о которых он уже подзабыл.

Плена дурноты рассеивалась стремительно, рассудок возвращал кристальную ясность и чистоту, головокружение прошло, а мир перестал выплясывать стремительные танцы, но Тириан не спешил вставать, наслаждаясь моментом и ощущением возвращающейся силы. Поднял руку, всматриваясь в собственные пальцы, еще недавно мелко подрагивающие. Никакой тяжести, никакого ощущения неподъемности собственного тела...

Он плавно сел, уже не опираясь тяжело на руки. Прекрасные ощущение! Так же плавно и легко встал, прошелся по комнате, чутко вслушиваясь в собственное тело. Не осталось ли предательской слабости и неуклюжести? Нет. Не осталось. Точность, плавность и грация движений, внутренняя сила и скорость реакции.

Восхитительно!

— Умеешь же ты сделать приятное, Шу... — улыбаясь, произнес мужчина, направляясь в ванную комнату, скрытую за резной дверью.

Каменная купальня, утопленная в пол, была полна воды и ощутимо тянула теплом. Тириан присел, опустил руку в воду. Теплая, чуть теплее температуры тела. То, что ему сейчас нужно. Не холодная, не горячая... Рядом — небольшой поднос с разномастными бутылочками и баночками. На каждой — этикетка с подробным описанием, что за жидкость скрыта внутри и как ее надо использовать. Инструкция писалась явно для него.

Взяв в руки пузатую тяжелую бутылку из непрозрачного синего стекла, мужчина вновь улыбнулся, свинчивая крышку и выливая все содержимое в купальню. Вода чуть помутнела, в нос ударил нежный запах каких-то фруктов. Тириан спустился в воду и начал размешивать жидкость, с неподдельным интересом и странным удовольствием глядя, как при каждом резком движении его руки на поверхности появляется пена, взбиваясь в пышные ароматные сугробы. Ребячество, конечно, но отчего-то это так приятно и естественно: побарахтаться в теплой воде, взбивая пышную пену, зная, что никто ничего не скажет дурного за столь недостойное взрослого мужчины поведение.

Запах фруктов чуть изменился, став менее ярким и налившись множеством оттенков и полутонов, купальня заполнилась пеной. Наигравшись и получив непередаваемое удовольствие от такого простого действия, Тириан сел на дно и расслабленно откинулся на чуть наклонную стенку, запрокинув голову на край. Там как раз такой удобный изгиб...

В бездействии тела так удобно думать. Перебирать сохраненные в памяти знания и воспоминания, обдумывать произошедшее в тишине и покое, зная, что никто не потревожит, не собьет с мысли. Раз Шуарез не пришел когда он только проснулся, значит, дает возможность побыть наедине с самим собой, не навязывая свое общество. За бесконечную тактичность и понимание, за заботу и ненавязчивость Шу заслуживал благодарности и вызывал желание сделать что-то приятное в ответ, несмотря на отчетливое понимание причин подобной заботливости и тактичности.

— Приручаешь... — прошептал Тириан, осознавая, что Шуарез с большой долей вероятности за ним сейчас наблюдает. Или, как минимум, присматривает.

Негодования эта мысль не вызвала. Самостоятельности и одиночества он наелся в прошлой жизни. Помнил он немного, но и не надо было помнить все. Не хотелось. Хватало того, что принесли искры памяти. Пока он был в полной силе, пока обладал властью и могуществом, вокруг него вились другие. Подчиненные, последователи, лизоблюды и слуги. Ни единого друга, ведь подобные привязанности... как там сказал Шу? Шли вразрез с доктриной служения. Тысячелетия полного одиночества в толпе. Без права проявить слабость.

Теплая вода расслабляла, приятные ароматы приносили умиротворение и понимание, что ему не надо никуда спешить или что-либо делать, позволяли поддаться накатывающей неге и мимолетной лености, раз уж хозяин Домена дает ему возможность и время на такие приятные мелочи.

Мысли вновь перескочили на Шу.

По какой-то причине хаосит не убрал из его головы знания о нем самом. Сейчас, в тишине и покое, они всплыли в полном объеме. Он-прошлый знал, кто такой Шуарез, но по какой-то причине этим знанием не воспользовался. Или не понял, на кого напал? Этот вопрос можно будет уточнить у самого Шу. Ни на что особо это знание не влияет. Так праздное любопытство... почему он, Иерарх Тириан, не убил Шуарез сразу, едва увидел, а позволил ему начать говорить и дал возможность победить.

Тириан покачал головой. Позволил заговорить ЕМУ! Знание, кому он проиграл, позволяли усмирить болезненно дергавшую гордость. От такого противника не зазорно получить поражение.

Опасность Шуарез не в его силе Дитя Хаоса. Не в его могуществе или в навыках боя: они посредственные. Нет. Вся мощь паренька в его разуме и умении видеть и понимать других. Шу — псимастер. Один из величайших, опасный и беспощадный, жестокий до бездушия, способный сломать любого и вылепить совершенно иную личность. Это Тириан помнил отчетливо. Обаятельный паренек с аметистовыми глазами умел ломать других и делал это, перековывая своих жертв так, как ему хотелось. А теперь такой жертвой стал он. Но почему-то...

Тириан вздохнул, гоняя ладонью пенный сугроб, наблюдая, как искрится под светом точечных светильников белая пена. Злиться на Шу глупо. Он вырвал победу, защищая свою жизнь. Это понятно и нормально. Непонятно иное.

— Шу, ты меня слышишь? — громко спросил в пустоту Тириан. — Я бы хотел поговорить.

Шуарез появился почти сразу, выйдя из телепорта на другой стороне купальни.

— Слышу, конечно. Это же мой Домен. — он подошел, сел на каменный пол, скрестив ноги. — У тебя есть вопросы?

— У меня еще долго будет много вопросов. — спокойно, даже флегматично отозвался Тириан.

Легкая улыбка приподняла уголки губ, освещая точеное лицо.

— Что тебя беспокоит?

— Почему я позволил тебе заговорить?

— А... вот оно что. — Шу понимающе усмехнулся. — Вспомнил, что я такое?

Он кивнул.

— Псимастер. Да. Вспомнил. — Тириан опустил подмерзшие руки в воду и сполз чуть ниже. — Не могу понять, чем я руководствовался.

— Ты меня не узнал. — ответил Шу. — Ты пришел на зов о помощи одной из своих подчиненных и не уточнил, на кого именно она напала. А Мелисса не знала моего первого и самого известного имени. Я представился ей как Тиас. По моему второму имени.

Вот как... Банально не узнал, кого пришел убивать? Для него-прошлого это возможно. Понадеялся на колоссальную разницу в силе. Резонно, но...

— Самоуверенно... И глупо. — со вздохом констатировал очевидное он.

— Я не в обиде. — весело сообщил Шу.

Тириан покосился на парня, хмыкнул и неожиданно даже для себя признался:

— Я тоже.

Шу удивленно моргнул.

— Ты был так любезен, что дал мне время подумать. — прикрыв глаза и расслабившись, пробубнил Тириан. — Я подумал.

— И к каким выводам пришел?

— Возможно, это было самое мое удачное нападение в жизни. — лениво ответил мужчина. — Твои слова... те самые, о возможности обрести истинное сокровище. Ты же знаешь, что их можно трактовать превратно?

Тихий хмык был ответом.

— Любые слова можно трактовать превратно. Мне ли не знать...

— Но ты сказал именно так. — Тириан приоткрыл глаза. — Тебе нужен я? Именно я сам?

Шу кивнул. Ожидаемый ответ, полностью подтверждающий ранее сказанное.

— Я пока не готов услышать прямой ответ на вопрос "Зачем я тебе нужен", хотя предположения у меня имеются. Полагаю, еще не скоро буду готов.

Еще один кивок подтвердил выводы.

— У тебя будет столько времени, сколько потребуется.

Еще одно подтверждение сделанным ранее выводам... Но их стоит уточнить.

— Поправь меня, если я ошибся в своих размышлениях. Не хочется оставлять ошибочные выводы.

Парень приглашающе взмахнул рукой.

— Ты победил меня на блефе и на незнании очевидных вещей о моем бывшем Сюзерене. Так?

— Так. Подобное незнание существам Порядка свойственно: вы тешите себя иллюзиями, чтобы легче было принимать истину. Она так приятнее выглядит.

Самообман и иллюзии. Как... очевидно.

— Полагаю, процесс инстинктивного принятия Хаоса отработан на других?

Еще один кивок. Тириан покосился на юношу и задал самый важный и скользкий вопрос:

— С другими ты так же работал, как со мной?

— Нет, конечно. — мгновенный ответ, какой дают не раздумывая.

Тириан разжал сведенные судорогой напряжения пальцы и... расслабился. Четкий, честный ответ принес невероятное облегчение.

— Но ты со мной все равно работаешь?

— Если бы я с тобой не работал, ты бы сошел с ума и быстро погиб. — мягко ответил Шу. — Твой мир рухнул в момент отказа Сюзерена. Все, что ранее составляло смысл твоей жизни, оказалось никому не нужным. Это тебя подкосило. Настолько, что ты добровольно выбрал гибель.

От тона, которым было сказано последнее слово, по спине пронесся холод.

— Смерть? — уточнил он.

— Нет, Тириан. Гибель. — жестко припечатал юноша. — Развоплощение души. То, что невозможно исправить и откатить. Я этого не хотел. И сделал все от меня зависящее, чтобы сохранить твою душу, даже в ущерб старой личности.

Мертвенный холод вцепился когтями, сжимая, казалось, саму душу, поставленную им на грань. Гибель...

— Но почему?

— Потому что ты... — Шу запнулся, подбирая правильное определение, — ты настоящее сокровище, попавшее не в те руки. Такие как ты — редкость. Я знаю о чем говорю. Из тебя пытались выковать Карателя. Частично — успешно, но даже многократная ломка и жестокая дрессура не смогли вытравить из тебя то, что составляет саму твою суть. — парень покачал головой, странно на него глядя. — Ты знаешь, я в силу своего рода деятельности умею правильно оценивать разумных.

Тириан заторможено кивнул.

— У меня проявился Дар псимастера с юности. Я вижу суть. Основу, базис личности. Я могу спрогнозировать, как будет развиваться личность и психика разумного в конкретных условиях. Я знаю, что надо сделать, чтобы этот базис проявился во всей своей полноте. Я понимаю разумных. Всех. Без исключений, независимо от их морали, культуры и воспитания. Я вижу их мотивы, могу просчитать причинно-следственные связи и понять, как каждое событие повлияет на психику, личность и разум. Я понимаю и могу работать с инстинктивным пластом и подсознанием, перепрограммируя их одними словами и поведением без всякой менталистики, которой, к слову, я тоже обладаю. Этому нельзя научиться. Это — талант. Особенность разума. Понимаешь?

Он кивнул. О да... Он понимает. Слышал о таких как Шу, но впервые столкнулся сам. Существа, способные управлять толпой и каждым разумным отдельно независимо от силы и разума жертвы. Такие как Шу могут создать идеологию, просуществующую тысячелетия, а могут разрушить даже самую крепкую религию. Могут извратить любую идею в умах народа, создавая нечто противоположное. Они способны создать величайших разумных или чудовищнейших монстров. Могут перековать безумца и вернуть разум сумасшедшему. Мастера разума и психики...

Шуарез — один из самых известных и опытных псимастеров. Если бы он тогда знал, к кому пришел... Он бы ударил сразу, на расстоянии, разрушая Домен и убивая его создателя. Даже если бы это стоило ему жизни, потому как Шу — враг, с которым нельзя говорить. И даже не стоит встречаться лично, потому как он умеет давить на инстинкты и подсознание. Жестами, повадками, интонацией и тембром голова, выражением лица и взглядом.

— У меня не было шансов?

— Шансы есть всегда. — покачал головой Шу. — Ты мог ударить не раздумывая.

— Мог. Но в любом ином случае?

Шу лишь улыбнулся. Выразительно, иронично.

— В этом и состоит опасность таких как я. Мы воздействуем на то, с чем сложно бороться: на инстинкты, на подсознание, на базис личности. Достаточно первых жестов. Даже позы при первой встрече! Язык тела воздействует эффективнее любых слов. Я у тебя инстинктивно не вызывал опасности и не воспринимался противником. Ты видел осознанное поражение и смирение, но и достоинство. Ты уважаешь тех, кто принимает поражение с честью. Я это видел. И знал, что надо сказать, как это сказать и какими жестами поддержать, чтобы ты сделал то, что мне было нужно: добровольно и осознанно вошел в активную Печать Подчинения.

— Почему ты мне все это говоришь? — спросил Тириан. — Я же могу понять неправильно или превратно.

— Не можешь. — легкая улыбка и веселье в глазах. — Так тебе спокойнее: знать правду, какой бы она ни была. Без утайки, без попытки ее сгладить. Зная, что я такое, ты не будешь искать подвоха в моих действиях, потому как понимаешь: вреда я тебе не причиню. Ни осознанно, ни случайно по незнанию или недосмотру. У меня есть свои резоны, которые ты пока не понимаешь. Это не альтруизм, а меркантильный интерес. Моя личная заинтересованность и во вред тебе она не идет.

— Потому что я тебе нужен? — неожиданно севшим голосом уточнил Тириан.

Шу кивнул.

— Да. Потому что ты мне нужен. Живым, здоровым, с трезвым ясным умом, стабильным рассудком и полноценно развитой личностью, в которой проявятся все твои личные качества. Ты настоящий, не изуродованный дрессурой и ломкой. Такой, каким ты был бы, пройдя становление в благоприятной среде.

Тон, которым это было сказано, вызвал дрожь. Это была констатация факта. Его ставили в известность о планах на него самого, четко давая понять: права выбора в этом у него нет. Решение принято без его согласия. Но... Какие у него могут быть возражения? Что в сказанном можно трактовать превратно и рассматривать как попытку нанести вред? Ничего. Даже будь желание, найти негативный подтекст сложно. Единственное, что могло бы вызвать негодование — это безжалостное уничтожение прошлой личности, которая и так желала смерти. Нет. Гибели.

— И ты эту среду сейчас воссоздаешь? — справившись с собой, глухо уточнил Тириан.

— Уже воссоздал. — укоризненно поправил его парень. — Насколько это тебе необходимо в этот момент. По мере изменения твоих потребностей, среда будет меняться. Был бы ты подростком или ребенком, окружение было бы иным, но ты взрослый мужчина с уже сформированным базисом. Сейчас тебе требуется тишина, покой и возможность спокойно развиваться. Я даю тебе то, что необходимо. Когда ты будешь готов, мы займемся твоими тренировками и развитием энергосистемы и магического ядра. В том ритме, в котором это будет оптимально.

Последние слова принесли облегчение: страх утратить магию был очень велик.

— Я начал беспокоиться, не чувствуя отклика.

— У тебя распалось ядро в процессе вырывания связей. Это к лучшему: сейчас твоя магия будет иная. Тебе уже не придется опираться на строгие и жесткие ритуалы, свойственные магическим школам Порядка.

— Тебе предстоит... долгая работа. — прошептал Тириан, оценив перспективы и масштаб предстоящего труда.

Тихий смех оказался неожиданностью, как и высказанные слова:

— Вечная. Я буду с тобой работать всегда.

Тириан оцепенел, растерянно глядя во вновь посветлевшие сиреневые глаза.

— Всегда? — переспросил он севшим голосом.

— Всегда. Работа с тобой не прекратится с окончанием формирования новой личности. Она лишь поменяет направленность: вместо пробуждения и оттачивания твоих личных качеств перейдет на их сохранение. — спокойно пояснил Шу. — Ты — светлый. По-настоящему светлый. Ты не обладаешь настолько гибкой и пластичной психикой, как я. У тебя адамантовый характер и огромная сила воли, но ты можешь сломаться, если давление на тебя будет чрезмерным. Я это знаю. Я буду сглаживать такие удары, помогать пережить их с наименьшими травмами для тебя и после — убирать нанесенный вред.

— Но... почему?

Шу не ответил, лишь вновь между пальцами засеребрилась полоска металла, маня близкой разгадкой. Очевидной. Простой до банальности.

На какое-то долгое мгновение разговор угас. Тириан молчал, с трудом осознавая и понимая сказанное, а Шу ему не мешал, с интересом наблюдая за мучительными попытками подопечного сложить факты в единую картину. Факты укладывались охотно, но то, что выходило, так тяжело было осознать и принять... не зная побудительной причины.

— Не скажешь?

— Не скажу. — украшение исчезло. — Это тебе сейчас ни к чему. Только будет забивать голову ненужным грузом.

— Я знаю — это важно.

— Это очень важно, но не прямо сейчас. Возможность выбора у тебя будет.

Выбор... Опять дает ему возможность самостоятельно выбрать свою судьбу. И опять это понимание...

— Почему у меня ощущение, что отказ пойдет на вред именно мне?

— Потому что отказ действительно ничего тебе не принесет и пойдет во вред. Разве что погреет твои тщательно выпестованные предрассудки и порадует твоих врагов. — Шу усмехнулся. — Тириан, не задавай вопросов, на которые я не могу дать прямой и честный ответ прямо сейчас. Лгать тебе я не буду, но и подвергать ненужному стрессу тоже не хочу. Хорошо?

— Хорошо.

Шу встал.

— Когда закончишь, выходи. Позавтракаем. Я буду в гостиной. Ее ты найдешь в конце коридора. Выйдешь из своих покоев, поверни налево. Направо не ходи: дворец не в лучшем состоянии. — после короткой паузы добавил: — Если захочешь сходить и посмотреть, будь внимательнее и осторожнее.

С этими словами парень исчез до того, как Тириан успел задать новый вопрос. Расстраиваться он не стал: вопрос можно задать за завтраком или в любое иное время. В конце концов, Шуарез постоянно рядом и охотно идет на разговор, объясняя все, что вызывает у него интерес или вопросы.

Разговор и полученная информация отбили желание нежиться в воде. Быстро помывшись, Тириан покинул купальню, ополоснувшись под прохладным душем. Голова звенела от мыслей, роящихся, подобно гнусу и вызывающих такое же желание от них отмахнуться. Но они никуда не уходили, возвращаясь с настойчивостью и упорством, бередя душу и плодя сомнения. Безосновательные и беспочвенные, порожденные неуверенностью и незнанием. Стоило больших сил и труда раздавить эти сомнения, но он смог это сделать, сам для себя разобрав каждое из них. Начиная с самого важного: с сомнения в самом Шуарез и его мотивах, в борьбе с которым оказалась бессильна логика, но легко справилось воспоминание о том самом непонятном украшении. Он даже не мог понять, что это такое. Не кольцо — это однозначно. Но что? Длина полоски металла не обманывала — это магическое украшение, и оно способно менять размер, подстраиваясь под хозяина, а потому эта вещица могла быть чем угодно от браслета до венца.

Тряхнув головой, выбросил ненужные сейчас мысли. Будет еще время помучить себя пустыми и бесполезными размышлениями. В этом месте он надолго. Возможно — навечно, ведь идти ему некуда и не к кому. Никто не ждет его возвращения. И нигде его не примут так радушно, как в этом мире.

Осознавать подобное — жутко. Знать, что это не домыслы и не ложь врага — больно. В чем-то даже обидно. Понимать, что вся жизнь оказалась бессмысленной...

— Возможно, это к лучшему. — прошептал мужчина, прикрыв глаза. — Возможно, стоит оставить в прошлом прошлое? И никогда не возвращаться к былому, раз уж мне подарили шанс начать жить заново? С чистой личностью, без груза прошлых ошибок...

В конце концов, что он теряет? Он-прошлый выбрал гибель. Вот только ему-нынешнему хочется жить, благо, возможность ему милостиво предоставили. А плата... Шуарез все равно получит то, чего хочет. Так или иначе. На то он и псимастер.

Первичный ступор и непонимание, бывшие с ним с момента пробуждения, ушли. Ситуация прошла осознание и осмысление, сомнения и неуверенность испарились, сменяясь жаждой деятельности.

— Посмотрим, каким ты меня видишь... — с долей умиротворенного цинизма буркнул Тириан, задумчиво вертя в руках уже привычную тунику из мягкой ткани. — Мне даже самому стало интересно, кого ты с меня сделаешь. Кем был, я уже знаю. И мне это не понравилось.

Одевшись, он покинул комнату. Взгляд скользнул по расколотой, искрошенной облицовке роскошного коридора, искристыми обломками устилающей черный базальт пола, проследил глубокие трещины, стек по покосившейся стене и сорванной с петель створки дальних дверей. Любопытство полыхнуло яркой вспышкой жгучего желания пойти и посмотреть, а что там, за той перекошенной белой дверью, но... Тириан повернулся налево и быстрым шагом пошел к другой двери. Целой и призывно приоткрытой.

А в разрушенную часть дворца он сходит потом.

Глава 4: Черта под прошлым

Массивные створки распахнулись, с некоторой натугой поворачиваясь на петлях и пропуская в небольшую уютную круглую комнату с огромным панорамным окном, открывающим потрясающую картину на залитый золотыми лучами утреннего солнца мир. Раздвинутые светло-золотые гардины оттеняли сочные краски мира, яркие витражи, цветастой мозаикой украшающие верхнюю четверть высокого окна, раскрасили пол из светлого дерева разноцветными переливами, добавляя тепла и уюта. Тириан закрыл дверь и направился к хозяину Домена, сидящему за небольшим круглым столом и что-то читающего с небольшой пластинки.

Шуарез поднял взгляд с... артефакта, глянул на гостя, улыбнулся и произнес:

— Ты быстро.

— Не вижу резона задерживаться. — ответил Тириан, подходя к окну. — У тебя красивый мир.

— У меня БЫЛ красивый мир. — поправил его Шу с едва уловимой иронией и затаенной грустью. — Сейчас он... не в лучшем виде. На окне иллюзия, как и на большинстве территории.

Мужчина помрачнел. В который раз он слышит эти слова? Намек на то, что вся эта красота была разрушена... им.

— О, не стоит ТАК воспринимать мои слова. — за спиной раздался мелодичный смех. — Все можно восстановить: ничего необратимого не произошло.

— Можешь убрать иллюзию? — глухо спросил Тириан.

— Могу. — Шуарез встал и подошел к окну, остановившись рядом. — Но стоит ли? — глянул в нахмурившееся лицо, добавил: — Поправлюсь: стоит ли убирать ее сейчас. Ты еще получишь возможность насмотреться на обломки моего мира.

Вновь — возможность выбора, как и ранее. Каждый раз, когда воздействие значимое, ему предоставляется возможность выбора.

— Почему?

— Потому что это воздействие будет важным. В некоторой мере его отголоски останутся с тобой на многие тысячелетия. — Шу повернул голову, глядя на него снизу-вверх. — Казалось бы, какая разница, когда ты увидишь руины моего мира? Сейчас или чуть позже. Вроде бы не должно быть отличий, так ты думаешь.

Тириан согласно кивнул. Проницательность собеседника уже не пугала и не вызывала оторопи или подозрительности.

— Но для меня разница есть. Я вижу последствия каждого выбора.

По спине протекла волна холода, сплетаясь с удивлением.

— Мастер Вероятности?

Шу рассмеялся.

— Нет. Я не могу смотреть на полотно событий и ветвление древа вероятности. Я просто вижу последствия. Иногда... к сожалению. — голос чуть заметно изменился, на какие-то доли обертона став чуточку глуше.

Тириан удивленно моргнул, пристально всматриваясь в ставшие непроницаемыми фиолетовые глаза. Показалось? Или...

— Шу?

— Да?

Мгновение ускользнуло. Неуловимое, на грани ошибки восприятия, но от этого врезавшееся в память тараном. Что такого вспомнил Шуарез, раз допустил мгновения потери контроля над собой? Об этом он подумает потом.

— Какие планы? — спросил Тириан, переводя тему.

Шу едва заметно улыбнулся.

— Тебя учить.

Мужчина приподнял бровь в немом вопросе, на который получил незамедлительный ответ:

— Собственными физическими тренировками ты можешь заниматься и без моего участия. Как спарринг-партнер я тебе не подойду: даже сейчас, с потерянной памятью, ты на одних моторных навыках сражаешься лучше меня. — юноша вздохнул, непроизвольно поморщившись, словно одно воспоминание о подобных тренировках несло какой-то... нелицеприятный подтекст. — Равного тебе по силе бойца я найду, но уже после того, как ты будешь готов покинуть мой Домен.

Тириан удивленно моргнул и переспросил:

— У тебя настолько плохо с боевыми навыками?

Хаосит лишь развел руками.

— Эннэ уже смирился с моей неталантливостью в боевых искусствах, удовлетворившись хотя бы тем, что я достиг среднего допустимого уровня. И хоть как-то могу защитить себя от среднего бойца с мечом.

Впервые в разговоре всплыло новое имя.

— Кто это?

— Это не имя, это статусное название — супруг родителей. — пояснил парень, чуть улыбнувшись. — У меня есть и отец, и мать, но у хаоситов редко бывают моногамные семьи, особенно у тех, кто живет очень долго. Достаточно долго, чтобы обрасти некоторым числом дорогих разумных. У нас нет никаких ограничений. Никто не может указывать Детям Хаоса кого им любить, скольких им любить и скольких из тех, кто запал в душу, можно назвать супругами. Это же породило большое количестве терминов в лексиконе, касающихся семьи и взаимоотношений.

Шуарез приглашающе взмахнул рукой и указал на удобные кресла. Тириан отказываться не стал: беседа предстояла долгая.

— Считается, что хаоситы слишком ветрены, непостоянны и безумны, чтобы любить. — произнес он, садясь в глубокое мягкое кресло. — Что вы неспособны на глубокие чувства.

Тихий колкий смешок дернул по нервам.

— Считается. Да. Еще считается, что мы эгоистичны и преследуем лишь выгоду для себя. Что нам интересна лишь собственная сила и мощь. Что мы вообще неспособны любить никого кроме себя. — короткая пауза. — В какой-то мере это так.

Тириан удивленно дернул головой.

— Поясни.

— Любое существо Хаоса — индивидуально. Но каждый из нас — это замкнутый сформированный эгоист. И я в том числе. Но! — Шу приподнял палец и покачал им из стороны в сторону. — Наш эгоизм бывает разный. Да, не спорю. Есть те, кто не способен любить никого, даже себя самого, зацикленный на власти, силе, войне и так далее. Таких мы уничтожаем сами, потому как подобная особь в виде соседа никому не нужна. Это — проблема. Гарантированная проблема в будущем, а мы слишком эгоистичны, чтобы оставлять себе под боком такое вот существо. Резонно?

Тириан кивнул. Логика в словах Шу была: никто в здравом уме не станет оставлять рядом с собой подобную проблему. И тем более, не позволит такому соседу развиться и набрать еще больше мощи.

— Но эгоизм может принимать иную форму. Как у меня и моих родных. — Шу хмыкнул. — Мы хотим жить долго и счастливо. Мы хотим быть на пике величия и мощи, вечно расти и развиваться. Мы хотим могущества. Истинного могущества. Знаний. Возможностей. Мы хотим править могущественным Доминионом, мы хотим править народом, который сможет по нашей воле и желанию положить к нашим ногам Мультиверсум. Это — эгоистичные желания. Не так ли?

Тириан снова кивнул. Да. Желания эгоистичны и вращаются вокруг "мы". Но... Это самое "но"!

— Но?

— Но чтобы удовлетворить эти эгоистичные желания надо пройти совсем не эгоистичный путь. Чтобы жить долго, у нас должен быть смысл жизни, иначе мы угаснем в скуке и безразличии, быстро скатившись до низшей твари, едва способной вспомнить членораздельную речь. Мы нашли смысл жизни в наших эгоистичных желаниях. Чтобы жить счастливо, у нас должны быть те, кто осветят нашу жизнь и сделают нас счастливыми. Власть и сила счастья никогда никому не приносили. Ты тому пример.

Слова Шу больно кольнули за душу сухой жестокой правдой. Хороший пример. Наглядный. Иерарх Порядка... Вершина могущества, власти, статуса, богатства и влияния на территории Бастионов. А толку? Одна ошибка и превратился в никому не нужного нищего доходягу. За которым никто не пришел. Никто из бесчисленной толпы последователей не пришел на помощь и не... Просто — "не". Во всем — "не".

— Одиночество, Тириан, путь регресса и деградации. Поначалу, для наивных полных амбиций существ это путь свободы. Свободы от обязательств, от отягчающей заботы о ком-то другом, от траты своего бесценного времени на другого разумного. Зачем, если у них есть они сами. Но... Но истинная свобода, как и истинное одиночество — это наказание. Слишком мало тех, кто способен хотя бы просто сохранить себя в истинном одиночества.

Шу говорил спокойно и размеренно, не играя словами и тоном. Словно высказывал свои мысли и выводы, сделанные... на собственном опыте.

— Со временем, когда уходит жажда завоевания, желание получить силу и знания, в моменты слабости понимаешь, что что-то в этом не то. Понимаешь, что время... его у тебя бесконечность, и это время надо куда-то девать и чем-то занимать. Особенно, когда ты УЖЕ получил силу, власть, свой мир, свое государство. Когда новизна притупилось и пьянящее чувство победы и достижения целей превратилось в отвратительный вкус скуки и рутины. И тогда, глядя на других, более счастливых, на тех, в чьих глазах мир не утратил красок, начинает в душе появляться... зависть.

Тириан молчал и запрещал себе думать. Не сейчас и не об этих словах. Слишком скользкую тему поднял юных хаосит, с поразительной точностью ударив в самое больное место.

— Зависть — то чувство, которое ярче других толкает на действия, но это именно то самое чувство, в котором неохота признаваться даже себе самому. Постыдно. Потому что зависть — это признание собственной... неудачливости и несостоятельности. Признание, что у кого-то есть то, чего нет у тебя. Есть то, что ты не смог получить несмотря на всю твою власть, богатство, влияние и так далее. Когда эта зависть доходит до пика, разумный начинает творить то, что ставит под вопрос наличие у него этого самого разума. Он делает глупости, чаще всего — фатальные. Я видел достаточно таких примеров. — Шу качнул головой. — Но вернемся к нашему эгоизму.

Тириан вздрогнул.

— Защитить свое счастье — это тоже эгоистичное собственническое желание. А чтобы это счастье защитить, приходится развиваться. Становиться сильнее, умнее, мудрее. Окружать себя могущественными соратниками, подчиненными, воспитанниками и друзьями. Теми, кто прикроет спину. Теми, кто разделяет твое понимание мира, и чей личный эгоизм будет удовлетворяться вместе с твоим личным эгоизмом, потому как они тоже захотят жить вечно, жить счастливыми, обрести мощь, власть, силу и знания. Вместе! Единой системой. Доминионом, основанным на простых и понятных взаимоотношениях могущественных личностей, которые смогут сосуществовать без конфликтов, объединивших против всех тех, кто захочет из зависти или идеологии отобрать у них жизнь, счастье, власть, силу и так далее. Но чтобы получить таких соратников, друзей, воспитанников, членов семьи или близких надо отложить свой эгоизм, засунуть свою гордость и эго в задницу и заняться кем-то другим. Не собой. Другим, пока еще чужим и малознакомым разумным.

— Таким как я? — глухо спросил Тириан.

— Да. — улыбка Шу стала явнее и в чем-то ироничнее. — Ты — мой меркантильный интерес. Надеюсь, сейчас ты начнешь понимать, почему я трачу столько времени не на восстановление разрушенного мира и загубленной цивилизации, не на воссоздание Домена, а на тебя. Никому кроме меня не нужного мужчину, неспособного выжить даже в обычном мире. Моя меркантильность не в том, что у тебя БЫЛО. А в том, что у тебя БУДЕТ. В том, кем ты станешь в будущем. Каким ты станешь.

— Благодаря тебе...

— Благодаря мне. И ты никогда этого не забудешь. Ты всегда будешь помнить, что Я удержал тебя от непоправимой ошибки и утащил от черты гибели. Я вложил в тебя труд, внимание, заботу, время и силы. Можно сказать — вложил в тебя душу. В прямом и в переносном смысле.

Слова застряли в горле. Что на это ответить, мужчина не знал. А что на это вообще можно сказать? Шу не ждал никаких слов. Он просто говорил. Рассказывал, как видит ситуацию со своей точки зрения. И от сказанного, от подобранных слов, у Тириана ломалась логика, но соглашалась со словами юного псимастера.

— Дико звучит, да? — понимающе улыбнувшись, спросил Шуарез с едва уловимыми оттенками грусти в голосе.

Тириан кивнул.

— Зато так понятно. Альтруизм подозрителен, вызывает сомнения и недоверие. А меркантильный интерес и эгоизм понятны, просты и банальны.

— А что если я не стану тем, кем ты хочешь? — глухо спросил Тириан. — Что тогда?

— А почему ты решил, что ты не станешь тем, кем я хочу? — склонив голову набок спросил Шу. — Ты же хочешь жить долго и счастливо?

Подвисшая пауза отчетливо продемонстрировала необходимость в озвученном ответе.

— Да.

— Ты же хочешь вернуть себе силу, мощь, военное мастерство и утраченные знания?

Ответ без колебаний:

— Да.

— Ты же хочешь, чтобы тебя окружали верные, искренне тебя любящие разумные?

— Да. — неожиданно севшим голосом произнес Тириан.

Шу улыбнулся.

— Тогда почему ты решил, что ты меня разочаруешь?

— А если я не смогу?

— Если ты не сможешь, то это — моя вина. Потому что я где-то ошибусь и не смогу помочь тебе достичь всего этого.

— Даже счастья? — сумрачно спросил мужчина.

— Даже его.

Ответ без колебаний.

На какое-то время подвисла пауза. Тириан переваривал сказанное, но слова юноши укладывались в голове с хрустом и скрипом. Они были логичны. Но... без последнего ответа картина сородичей оставалась... не до конца понятной.

— Ты сказал, что слова про вас правдивы... в какой-то мере. — глухо произнес Тириан.

— А разве нет? — приподнял бровь Шуарез. — Мы эгоистичны. Все, без исключений. Вопрос в проявлении нашего эгоизма. Мы преследуем выгоду для себя. Да, это так, я уже говорил об этом. И про наше понимание меркантильности. Пойми, Тириан. Те, в чьей среде рождаются Творцы, понимают "меркантильность" и "богатство" иначе. Как и слово "сокровище". Для нас не имеют ценности материальные блага — мы в состоянии их создать сами. Для нас ценны только и исключительно разумные существа. Именно они обладают ценностью в наших глазах. Именно они могут стать сокровищем, за которое развязываются войны. Например, за Творцов. Или за Целителей Душ.

Шуарез сделал паузу, с непонятной иронией в глазах глядя на Тириана.

— Что касается любви, столь романтизированной и идеализированной в среде смертных. — хаосит усмехнулся. — Запомни, Тириан. Мы любим только своё. У нас гипертрофирован собственнический инстинкт, и мы не можем НЕ любить своё. Все остальные... могут лишь вызвать желание обладать. Простое, меркантильное эгоистичное желание обладать конкретным чудом Мультиверсума. И ради того, чтобы заполучить себе понравившегося разумного, хаосит пойдет на всё. Без исключений. У него появится Цель: получить желаемое. Смысл в вечной жизни. И когда появилась эта Цель, время, потребующееся для ее достижения, становится несущественным.

— А если избранник откажется?

Тихий смешок пронесся морозом по спине.

— Мы очень долго живем. Нам ничего не стоит дождаться естественной гибели желанного разумного или убить его самим, после — отследить путь души и дальше, в новом рождении стать центром этой новой жизни, заполучив себе так желаемое существо. А уже потом, сделав своим, любить своё.

— Вот как... — пробормотал Тириан.

Шуарез качнул головой.

— Я хочу, чтобы ты понимал таких как я без иллюзий, предрассудков, неверных трактовок или ошибок.

— И тебя в том числе?

— И меня в том числе. — согласно кивнул юноша с древними расчетливыми глазами. — Отдельно я хочу напомнить тебе про основную, базовую особенность Детей Хаоса. Про нашу изменчивость. Она проявляется по-разному. Не только и не столько в нестабильной внешности и привычке к изменениям физического тела. Вопреки расхожему мнению мы не меняем внешний вид каждое мгновение, предпочитая сохранять какой-то понравившийся образ. Я не исключение. Моя внешность смоделирована мною.

Вопрос вылетел автоматически, без контроля разума:

— Насколько она отличается от настоящей?

Тириан, поняв, что именно он сказал и кому, чуть заметно смутился.

— Прости, я...

— Ты задал ожидаемый вопрос. — хаосит усмехнулся. — Я выгляжу так, как я выглядел в естественном виде в возрасте, соответствующим семнадцати годам у людей на планете третьей цикличности суточного ритма. — и предугадывая следующий вопрос, добавил: — Об этом позже. О классификации миров, народов, видов и так далее.

Мужчина коротко кивнул. Действительно, сейчас подобные разъяснения будут неуместны.

— Если вернуться к вопросу о нашей изменчивости, она прежде всего заключена в нашей психике. В очень пластичной психике. Однако, несмотря на эту особенность и благодаря ей, хаоситы более других подвержены всему спектру психических разладов от банального психоза до безумия и сумасшествия. Но даже будучи безумным хаосит остается стабильным. А это уже... чревато. Наделенный могуществом безумец — опасен. Хуже только непредсказуемость сумасшедшего. Подобных в наших рядах, порой, чрезмерно много, ведь наша излишне пластичная психика может слишком сильно прогнуться и измениться без перелома, сотворив в итоге невменяемое сумасшедшее существо, для которого его сумасшествие является нормальным, естественным состоянием.

Произнесенные спокойным будничным тоном слова веяли жутью точного знания. Шуарез готовил о том, о чем знал и что видел своими глазами.

— Это лечится?

— Нет. Нельзя вылечить естественное состояние. Только переломить. В этом еще одна беда хаоситов: закрепившиеся психические... разлады становятся частью личности. Неотъемлемыми. Естественными. Неотторжимыми. И с этим приходится... смиряться. Даже таким как я.

— Ты же псимастер.

— Да. — Шу кивнул.

— Ты можешь... — Тириан запнулся, не зная, какие слова подобрать.

— Могу. Изменить психику и убрать этот... дефект. Но тогда безвозвратно пострадает личность. — горькая улыбка изогнула чувственные губы. — А в некоторых случаях это недопустимо. Особенно, когда речь заходит о ком-то близком. Например, о родичах.

— Ты говоришь о конкретном примере. — вопросом это не являлось.

Шу кивнул.

— Я говорю об эннэ моих родителей. Да, моменты... рецидивов и срывов превращают его в исключительно могущественное существо. К сожалению, разум у него уходит так же легко, как и моральные ограничения и стопоры личности, являя нам бесспорно сильного, но безумного условно-разумного сородича со своей... необычной логикой, пониманием Мультиверсума, его законов, допустимого и недопустимого, возможного и невозможного. Хорошо хоть память остается, и он способен узнавать близких и родных.

От сказанного неприятно дернуло за душу. Не столько от слов, сколько от едва уловимо промелькнувшей горечи и понимания, что даже такие как Шуарез не всегда могут помочь. Даже тем, кто им дорог. Особенно тем, кто им дорог.

— Что тогда?

Шу пожал плечами.

— Ничего. Живем с тем, что есть. Стараемся не допускать подобных... срывов.

— А если они случаются?

Еще одно пожатие плеч и резонный ответ:

— Если срыв происходит, один из семьи занимается ловлей могущественного, но практически неуправляемого существа, обладающего исключительной властью над пространством и полностью сформированным развитым даром Мастера Вероятности, которые лишь обостряются в этом состоянии. А потом, когда к эннэ вновь возвращается разум, ему рассказывают новые... интересные истории.

Простая констатация факта. Так говорят о том, к чему давно привыкли и принимают как данность.

— Прости за... такие вопросы.

Шу улыбнулся.

— Это закономерные вопросы. Я знаю, вопросов у тебя будет много. Особенно по тому, что для меня является естественным с рождения.

Тириан смущенно отвел глаза. Вопросы у него были. Много вопросов. Многие из них были глупы, как вопросы маленьких детей, еще познающих мир. Но если подумать... чем он сейчас, будучи взрослым мужчиной, отличается по понимаю мира от тех, кто едва научился ходить?

— Шу.

— Да, Тириан?

— Сними иллюзию с окон. Прошу.

К его удивлению, парень не стал спорить или отговаривать его. Он просто сделал то, о чем его попросили. Снял иллюзию, позволяя ему увидеть результат его же действий. Тириан подошел к окну, резко утратившему яркость красок. И взглянул в ту серость, что плескала за хрупкой преградой стекла.

— Я...

Слова застряли в горле.

Он сам не знал, что ожидал увидеть, но то, что предстало перед его глазами... нет, не ужасало. На первый взгляд, которому не на чем было зацепиться. Не было ничего ужасного в пустоте и лениво дрейфующих каменных глыбах, в мелком крошеве и в обломках дворца. Никаких явных следов катастрофы. Лишь дрейфующий сор в мутно-серой пустоте, как напоминание о том, что здесь что-то было.

— Я не мог ударить так сильно...

— Мог. Но ты не ударял. — Шу подошел, встал рядом.

— Тогда КАК...

Хаосит пожал плечами.

— Расхождение гравитационных векторов, вкупе с разбалансировкой системы центробежного вращения и магнетизма редко идут на пользу сферическому миру.

Тириан растеряно заморгал.

— Прости, что?

Шу досадливо ойкнул, покосился на растерянного мужчину и виновато улыбнулся, признавая собственный недосмотр.

— Извини, Тириан, я потом тебе покажу, что случилось с миром на его визуальной модели. На мгновение я позволил себе забыть, что воителям Порядка редко преподают точные науки. Вам это считалось ненужным знанием, а потому ваше образование было весьма ущербно.

Как мягко он обозначил его невежество...

— Я многого не знаю? — тихо спросил Тириан, стыдясь поднять взгляд.

— Скорее, ты слишком мало знаешь. — мягко поправил Шуарез. — Это еще один недочет твоего... воспитания в Бастионе Порядка, который я намереваюсь исправить.

Короткая пауза зависла тяжестью на душе, но юноша вновь заговорил:

— Не ты первый, кто попадает в неловкую ситуацию из-за отсутствия базовых знаний об основе строения реальностей нулевого класса. Большинство обитателей магических миров, сталкивающихся с техническими терминами, чувствуют подобную неловкость. Отсутствие знаний несложно исправить, если на то есть желание.

Еще одно мягкое напоминание о нем-прошлом. Сколько лет, а итог? Что у него осталось? Множество комплексов, о причинах возникновения которых он даже не помнит? Непроходящий жгучий стыд и неловкость? Что ему дали десятки, сотни тысячелетий служения Порядку?

— Шу...

— Да, Тириан?

— Что мне делать дальше?

Юноша поднял на него взгляд, улыбнулся. Чуть заметно, уголками губ и теплом в глазах.

— Жить. Развиваться. Учиться. Становиться тем, кем ты можешь стать, если на то будет твоя воля и желание.

— Но сперва?

— Отпусти свое прошлое и не позволяй довлеть над тобой. Не цепляйся за него. Непроизвольно. Но и не отторгай его. Твое прошлое привело тебя сюда и дало еще один шанс.

— Шанс дал мне ты.

Шу кивнул, но возразил словами:

— Именно твое прошлое допустило нашу встречу. Этого достаточно, чтобы примириться с ним.

— Но недостаточно, чтобы его принять.

— Это решать тебе. Со своим прошлым ты познакомишься, когда...

— Буду готов.

Шуарез развел руками и улыбнулся.

— Пусть это произойдет после того, как я пойму причины твоего решения. И значение того украшения, которое ты мне показал.

— Это было бы... хорошо.

— Но?

— Никаких но, Тириан. Простая констатация факта. — Шу улыбнулся шире. — Предлагаю на время отложить мою работу и просто позавтракать.

Мужчина благодарно кивнул, соглашаясь со столь заманчивым предложением. Но мысль вильнула и оформилась в простой вопрос:

— А откуда еда?

Ответ пришел незамедлительно:

— Мать присылает мелкими порталами, чтобы я, бедолага такой, не сдох с голодухи в собственном Домене на пару с тобой. — иронично, но с теплом в голосе ответил древний хаосит.

Тириан вздрогнул, растерянно моргнул.

— Она знает?

Шу хмыкнул, сощурился, с непонятным интересом его изучая.

— О тебе и обстоятельствах нашей встречи?

Мужчина кивнул.

— Знает.

И прежде чем Тириан озвучил хоть одну из метущихся в голове мыслей, Шу добавил:

— Мои родители хорошо понимают суть моей работы, а потому никаких проблем с твоим прошлым у них не будет. Тебя будут изучать и оценивать как ночую личность. Незнакомца, которого я в будущем приведу в Доминион. Когда ты будет к этому морально и психически готов. Прошу, запомни это и не обижай их... ненужными мыслями и сомнениями в здравомыслии. Хорошо?

Он кивнул, неловко отводя взгляд. Вновь стало стыдно. Перед теми, кого он еще не видел за свои же слова и сомнения.

— Тириан...

— Прости, я...

— Идем завтракать. — с нажимом произнес юноша. — Об остальном ты подумаешь потом. Без ненужного самоедства. Хорошо?

Тириан кивнул. Убрать из головы ненужные мысли оказалось непросто, как и развеять надежно поселившуюся неловкость от себя самого. Но пара слов от юного хаосита, искренняя улыбка, и угасшее было хорошее настроение вновь вернулось, как и иллюзия на окна. "Визуально приятнее" — достаточный аргумент, чтобы он согласился с подменой изображение. Да, он хорошо помнит ту серую пустоту, но смотреть на нее каждый раз, как взгляд касается окна? Сомнительное удовольствие, пробуждающее вину и неловкость. Что бы ни говорил Шу, но это его вина, что от мира, в который вложили столько сил, остались лишь камни да сор. Но что сейчас жить виной и упреками? Сделанного это не воротит, лишь вызовет досаду и расстроит хозяина погибшего мира. Так есть ли смысл в этом самоедстве? Может, стоит оставить прошлое в прошлом? А в будущем... в будущем, когда получит знания и вернет силу, он сможет помочь восстановить то, что сам же уничтожил.

ЭТО будет достойно. И справедливо.