Неустрашимые. Книга первая - Ян

Пролог.

Квартиры бывают разные.

Одни с первых же мгновений одаривают тебя приятным и светлым чувством. Они так и светятся уютом и чем-то необъяснимо приятным. Порой, такие квартиры старые. Ремонт в них был давно, а следующий неизвестно когда будет и будет ли вообще, но тебе в ней комфортно просто находиться. Старые обои отсырели в углах, и местами отклеиваются, пол скрипит при каждом твоем даже не шаге, а вдохе. Но это не отпугивает и не вызывает негативных ощущений, кроме мыслей, что ты слишком ленив и пора бы уже сделать хороший и капитальный ремонт. И каждый раз ты с легким сердцем возвращаешься в нее после трудового дня. В нее, в квартиру, которую ты можешь назвать своим домом.

Бывает, входишь в одну, и на тебя сразу же обрушивается какое-то неприятное и отталкивающее ощущение. И нет объективных причин для этого, но тебе не хочется в ней находится. Кажется, и ремонт недавно сделан был, и над дизайном оформления поработали профессионалы, но у тебя все равно возникает некомфортное чувство инородности себя в ней. Она светлая и вызывает зависть у всех знакомых, но тебе хочется закрыть глаза руками и бежать из нее прочь, никогда не возвращаясь.

Конечно, все это очень субъективно, но никто не станет оспаривать того, что многое зависит от человека, с которым ты живешь в этой квартире. Именно это часто играет решающую роль в твоем восприятии квартиры.

Сильвана смотрела на своего пьяного мужа, развалившегося прямо на диване в их гостиной и крепко спящего, и ничего кроме раздражения он у нее не вызывал. Раздражения настолько сильного, почти сравнимого с той любовью, что была вначале, когда она только встретила его, что это могло обескуражить. Статный, золотоволосый красавец с открытой и очаровательной улыбкой, от которой млели все ее подруги и знакомые, и ярко-голубыми, почти синими глазами, в которых плясали озорные искорки. Как же они ей завидовали, когда он обратил свое внимание на нее. Ну еще бы. Красивый, один из самых молодых и многообещающих воздушных капитанов империи, невероятно талантливый пользователь элана, внутренней энергии без которой ты никогда не достигнешь высоких чинов в армии. Щедрый, добрый, душа компании, весельчак и балагур, безумно в нее влюбленный. Что еще нужно для счастья?

Куда делось это все? Где тот восторг, что вызывала эта улыбка? Где томление внизу живота, которое возникало каждый раз, когда она смотрела в его невероятные глаза? Где та радость, возникающая, когда она слышала его голос? Где, то опьяняющее чувство любви, что кружило голову и путало мысли? Где это все?

Все исчезло. Пропало без следа.

'Когда же это началось?', задалась она вопросом. Может когда Сильвана поняла, что его щедрость идет во вред их семейному бюджету? Нет, деньги в семье были. Капитан воздушного флота получал очень приличную зарплату, но их катастрофически не хватало на все нужды. Или может это началось, когда постоянные гулянки и встречи с друзьями, неизменно заканчивающиеся застольем и посиделками с алкоголем и карточными играми, стали вызывать не радость и предвкушение хорошего вечера, а недовольство?

Когда же именно она начала разочаровываться в этом мужчине?

Может когда она осознала, что этот увалень не способен самостоятельно даже носки сложить на место, вечно разбрасывая их по всей квартире, а потом спешно ища пару к одному найденному? Да поначалу это было забавно, но со временем, перестало таким быть. Когда поняла, что у него нет никаких амбиций, и он предпочитает плыть по течению? Или же когда он в очередной раз валялся пьяным на диване, как сейчас, и крепко спал?

И вот ради этого она уходила из дома, разругалась со своими родителями, отговаривающими ее от этого брака?

До нее донесся тихий плач.

По привычке она прошла в детскую комнату и увидела, что их трехмесячный сын проснулся.

— Тише Ян, — она взяла его на руки. В сердце кольнуло, и появилась тяжесть.

Ребенок сразу же успокоился и стал с интересом рассматривать ее иссиня-черные волосы. Даже протянул свою крохотную ручонку, чтобы захватить выбившийся локон.

'Ты можешь вернуться, но одна...'

Ее родители появились внезапно. После полутора лет разлуки. Они много и долго говорили. И вот теперь ей предстояло принять решение. Хотя... Чего уж кривить душой? Решение она приняла сразу же, как только они озвучили свое предложение. Только одно все еще вызывало сомнения — Ян. Их сын.

Этот малыш уже сейчас удивительным образом походил на них обоих. У него был удивительный цвет глаз отца и ее иссиня-черные, густые волосы. Сам разрез глаз был тоже ее, но вот рот и нос уже нет. Остальное пока еще не было заметно и понятно. Если честно, то и сейчас не особо было все это понятно, у детей сложно рассмотреть чьи-либо черты в таком возрасте, но так говорили остальные, а цвет глаз и волос не заметил бы только слепой.

Даже став матерью, она не испытывала восторга. Она не понимала всех этих умилений маленькими детьми. Радовало только, что Ян был невероятно хорошеньким и не был похож, как остальные дети из роддома, на непонятный морщинистый овощ, который вечно пищит. Слава богине, имя дала и зарегистрировала она. Втайне от мужа, который хотел назвать ребенка Курэр, в честь какого-то своего друга. Курэр! Кличкой животного! Это же нужно было додуматься! Как ребенку потом жить с таким именем?

К сожалению, материнские чувства так и не проснулись в ней. Она никогда не сюсюкалась с ним, не была ласковой и нежной, наподобие большинства молодых матерей. Но к малышу она успела привязаться, хоть он порою и сильно действовал на нервы своим плачем.

Сейчас причина плача была в мокрых подгузниках. Кормила она его недавно, так что голодным он бы стать не успел. Да и смесь закончилась почти, а ее муж, так и не купил ее по дороге, хотя она ему несколько раз напоминала. А кормить его грудью она отказалась сразу же. Постоянно присутствовал страх, что ребенок может откусить ей сосок.

Быстро поменяв подгузник, Сильвана начала укачивать малыша, чтобы он заснул.

'Ты можешь вернуться, но одна...'

Эти слова постоянно крутились в ее голове. Она еще молода, ей всего двадцать три года. Перед ней была еще вся жизнь впереди, которая благодаря прекрасным генам, достижениям современной медицины и элану могла продлиться до ста сорока — ста пятидесяти лет. Должна ли она все бросить? Оставить свои мечты и планы? Отказаться от своих амбиций? Ради кого? Ради чего? Мужа, которого уже разлюбила? Ради ребенка, которого так и не полюбила?

Женщина посмотрела на малыша, улыбающегося в данный момент. Он бывал таким забавным, когда корчил свои рожицы, вызывая у нее на лице улыбку, но не сейчас.

'Ты можешь вернуться, но одна...'

Ян упорно не хотел засыпать, словно что-то чувствуя. Он гукал и как будто бы пытался с ней говорить. Тянул за волосы и довольно сопел, ощущая тепло ее рук.

Заснул он только под утро.

Усталая, она положила его обратно в кроватку. Прошла в их спальню и подошла к шкафу. Вытащила свою сумку и быстро, даже поспешно, собрала свои вещи. Затем написала несколько строк на блокнотном листке и решительно оделась.

За ее спиной раздался щелчок замка от входной двери, отсекая все и оставляя в прошлом.

* * *

Амага развернулась и резким движением ударила нахала, схватившего ее за руку. Удар получился хорошим. Быстрый и хлесткий. Неприятный хруст костей, и из носа нахала быстрым потоком хлынула кровь, отчего тот выпустил ее руку и, схватившись обеими руками за лицо, пытался остановить кровь, запрокинув голову.

В кулаке утихала пульсирующая боль, кулак она сжала не совсем правильно, да и не в ее привычках было пускать кулаки в ход, но слов этот пьяный идиот не понимал.

Женщина огляделась и недовольно поджала губы. Двое дружков нахала встали из-за стола и, с угрожающим видом, направились в ее сторону. Она оглянулась в поисках помощи, но остальные посетители бара даже не стали поворачивать голов в их сторону, что было неудивительно. В подобных заведениях такие происшествия были обыденностью и, не смотря на все хваленное правительством и обществом равенство, женщинам в них приходилось гораздо сложнее, чем мужчинам. Все-таки, этот мир был миром мужчин.

Женщина уже отвела руку за спину, чтобы успеть достать небольшой, но очень острый нож для самообороны, как в происходящее вмешался незнакомец. Он был высок, широк в плечах и, скорее всего, служил в военных структурах, а от его золотистой, вьющейся шевелюры словно бы исходил свет, как на храмовых картинах у святых. Но это было всего лишь игрой света. Просто тусклый свет от ламп освещения заведения слегка отражался от его волос, создавая подобную иллюзию.

Незнакомец не стал миндальничать с дружками нахала и, просто и без затей, схватил тех за головы и стукнул друг об друга. Глухой стук, раздавшийся при ударе, мог оповестить всех заинтересованных о наличии в черепных коробках чего-то, возможно, даже мозгов. Только заинтересованных в этом вопросе не было. Дружки нахала рухнули на пол, вызвав легкий интерес остальных посетителей. После чего, незнакомец повернулся к ней и широко улыбнулся.

В обаятельной улыбке сверкнули белоснежные зубы, но больше всего в его внешности ее поразили глаза мужчины — они были очень редкого насыщенного ярко-синего цвета. Она благодарно кивнула ему головой, отмечая, что тот вернулся за столик к двум своим друзьям, которых она знала. Неразлучная парочка, наемник Джулс и Бун. Наемник был довольно известен в их небольшом городке. Он славился своей удачей в делах и огромной любовью к женщинам. Пару раз даже к ней подкатывал, но уходил ни с чем. Не в ее вкусе были этакие рубахи-парни, которым все нипочем. Да и становится 'одной из', тоже не было пределом ее мечтаний. Впрочем, не в ее вкусе были и такие тихие молчуны, как Бун. Да и пугал он ее, если честно. Но не из-за того, что в основном предпочитал молчать, а совершенно по иному поводу. Абы кто не стал бы правой рукой местного криминального авторитета по прозвищу 'Лось'.

Те двое кивнули ей, заметив, что она смотрит в их сторону. Амага кивнула в ответ и дала знак бармену, чтобы тот угостил троих друзей за ее счет выпивкой. После чего еще раз обменялась кивками с троицей, удостоившись более длительного взгляда от незнакомца, и пошла по своим делам. Она и так уже опоздала, а Фарр никогда не отличался особым терпением.

Поправив довольно тяжелую сумку на плече, Амага вышла из зала, выкинув все мысли о незнакомце из головы.

Рассказ первый 'Первая кровь'.

Глава 1.

Темнота действовала на него ошеломляюще. Она, словно живая, окутывала все пространство вокруг, не оставляя ни единого шанса для света. Не было видно ничего, даже своей собственной руки, а холод и сырость пробирали до костей, заставляя его зубы стучать. Тонкая рубашка никак не защищала тело. Наоборот, из-за сырости, она была влажной, противно липла к телу и не давала согреться.

— Все будет хорошо, — тихо, прошептал он, сжимая ее ладонь. — Ты не плачь. Все будет хорошо.

Его голос звучал уверенно, в то время как внутри все сжималось от страха.

— А тебе не страшно? — Всхлипывая, спросила она.

— Нет, — покачал головой он, хотя в такой темноте девочка просто не смогла бы увидеть его движения. — Я же мужчина. Я сильный...

Проснулся Ян резко, рывком. Словно по щелчку пальцев, раз, и он уже не спит. Юноша одним быстрым движением сел, откинув одеяло, и только сейчас осознал, что он находится у себя в комнате, и давящей темноты вокруг него больше нет. Сердце бешено билось в груди, словно маленькая птаха, пытавшаяся выбраться из клетки. Дыхание было прерывистым, тонкая футболка от пота прилипла к телу, вызывая легкий дискомфорт.

Ян повернул голову налево и посмотрел на электронные часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. На них высвечивались цифры — '04:37'.

Слегка выровняв дыхание, Ян устало лег обратно на подушку. Подушка тоже была мокрой, отчего он недовольно скривил лицо. Быстрым и плавным движением он встал с кровати и бросил быстрый взгляд на окно, где стекла по углам и возле рам украсили морозные узоры. Как всегда фантастически прекрасные и завораживающие.

На улице шел снег и слабый свет уличных фонарей благодаря им мог осветить улицу полностью, а не выборочно, как в ясную погоду. Да что улицу, весь город был лучше освещен, благодаря беспрерывно падающему с неба снегу. Также благодаря этому снегопаду, темные и длинные северные ночи не казались такими мрачными и холодными. Создавалось даже ощущение чего-то сказочного, таинственного.

Ян снял с себя мокрую футболку, взял банное полотенце из комода и быстро вытерся им. После чего бросил его в корзину для грязного белья вместе с футболкой, подошел к шкафу, достал запасную подушку и бросил ее на пол. Дом хорошо отапливался и полы, несмотря на то, что они находились практически на крайнем севере материка, были теплыми. После чего он лег на пол и глубоко вздохнул. Больше пяти лет уже прошло, а его все еще преследует этот кошмар. Он и маленьким-то никогда не любил темноту, опасаясь ее неизвестности, а после того случая и подавно. Первое время он даже боялся засыпать без включенного ночника. Со временем, взрослея, он переборол себя и вполне нормально ее переносил, но все же, темнота не вызывала в нем никаких теплых чувств. А на севере темное время суток превалировало над светлым, что также не прибавляло его симпатий к северу в общем, и к этому месту в частности. Только выбора у него не было. Либо уехать из их родного городка на юге, за Аббаскими горами, сюда, на север в одну из спецшкол, либо же ему пришлось ежедневно быть под их надзором в застенках какого-нибудь специального интерната. Да и школа была здесь хорошей. Она держалась в пятерке лучших школьных учебных заведений всего севера и учеба в ней считалась престижной. Всем ее выпускникам была открыта дорога практически в любое высшее учебное заведение. Жаль только, что он подпадал под это 'практически'.

От этих мыслей юноша тяжело вздохнул. Даже сейчас, спустя два года после того, как он узнал правду, ему тяжело давалось осознание того факта, что воплотить свою детскую мечту и стать военным, как и его отец и другие предки по отцовской линии, ему не суждено. А все из-за того проклятого случая, из-за которого у него в личном деле теперь стоит черная звезда, показывающая, что он привлекал к себе излишнее внимание инквизиции. Точнее, не полностью закрашенная черная звезда, а лишь ее пустой контур, но для приемной комиссии в армии это дело не меняет. Ее приговор будет один — неблагонадежен.

Он и сейчас находился на особом контроле у инквизиции, но все же, не под таким пристальным, как тот мог бы быть. Подумаешь, все его учителя и персонал школы поголовно служат в инквизиции. Подумаешь, у него куратор один из самых прославленных инквизиторов-ловцов в прошлом. Зато он, по окончании школы, наконец, избавится от этого мерзкого браслета слежения на своей правой руке и сможет дальше сам выбирать, как ему жить и что делать.

Ян вновь тяжело вздохнул. Точнее выбирать из того, что ему осталось доступно. Военная карьера ему не светила, так же как и шанс стать одним из 'рыцарей', но вот все остальное, что не связанно с военными, ему доступно. Да он даже пилотом гражданских авиалиний может спокойно стать, если захочет. Только проблема заключалась в том, что не хотел он этого. Хотя со своим будущим он уже определился. Он станет искусствоведом. Пойдет на кафедру истории искусств в столичном университете и после его окончания станет работать в одном из многочисленных музеев страны. Возможно даже, если повезет, то и на какие-нибудь исторические раскопки будет ездить с археологами в роли эксперта. Все какое-то разнообразие и развлечение для него в будущем.