Каменный город

Глава 1

— Кто здесь? — спросил стражник, делая шаг ко мне.

Мимо прошёл целый отряд. Вздохнула облегчённо. Похоже тот, что обратился ко мне, тоже ушёл. А может, и не ко мне?

— Беляна? — услышала совсем рядом тот же голос. До чего же знакомый!

Даже вздрогнула от неожиданности.

И тут вспомнила, где слышала его. Сердце от страха ухнуло в пятки.

Это тот самый страж порядка, которого вчера позвал ур*! Я тогда едва не померла со страху, когда он вошёл в тронный зал. Думала, может, нарушили что с отцом, и нас, в лучшем случае, взашей выпрут из палат. Правда, вчера всё обошлось: стражник просто подошёл, внимательно меня рассматривая. Мне показалось, что глядел в самые потайные уголки души, потом отступил. Но это было вчера.

А сейчас вспомнилось его хмурое лицо, вызывающее дрожь в коленках. О, боги, как же он грозен и страшен! Да и высок — я ему едва до груди достаю.

Но я, ведь, ничего не нарушила, а значит, нечего бояться. Собрала силу воли в кулак, поборов страх, и вышла из-за занавески.

— Откуда ты меня знаешь? — быстро задала встречный вопрос.

— Всех знаю, кто приписан к палатам.

Я встретилась взглядом со стражником, задрав высоко голову и, отринув неуверенность, принялась нагло рассматривать его. Светло-русые волосы, перевязанные очельником*, да коса, спускающаяся по груди до пояса, без наград. Ярко-голубые глаза, выглядывающие из-под кустистых грозных бровей, выделялись на бородатом лице с правильными чертами. Красив, но как же страшен! Сглотнула, закрыла на миг глаза, успокаиваясь.

— Беляна, ты когда ела в последний раз? — спросил стражник строго.

При упоминании еды, живот вновь забил тревогу.

— Ясно. Пойдём!

— К-куда? — испугалась я. А что, если нарушаю какие-то правила палат, с которыми не успела познакомиться? Устав внутреннего распорядка палат я так и не видела.

— В едальню, — прозвучал ответ.

— М-мне нельзя!

— Пошли, это приказ!

И он, не дожидаясь меня, направился по намеченному пути. Я выпуталась из занавесок и побежала следом, ведь ослушаться стражника не могла — об этом сразу сказала женщина, которая селила меня в пристройке.

Я не желала неприятностей. Меня ведь управляющий сразу предупредил, что здесь кормят лишь Высоких гостей да просителей, ну и стражу. Остальные сами по себе.

А может, я сразу не понравилась этому стражнику, и он решил меня таким вот способом выпереть? Вначале покормит, затем позовёт управляющего и меня с позором выкинут на улицу.

А я голодна, да. Но не хотелось, чтобы меня жалели. Живот заболел. Вчера нас кормили. С тех пор даже росинки во рту не было. Вздохнула, отгоняя мысли о еде. Отец, хоть и оставил кристалл с местными деньгами, да целый месяц на них продержаться надо, а есть в едальнях недешево. На девятицу* разве что хватит, если заказывать по одному блюду.

Ну что ж я подвох везде жду? Ну так это ж Столица! Сюда не только лучшие из лучших приехали, но и всякий сброд в надежде лёгкой наживы. Батюшка мне таких показывал, притворяющихся калеками и выпрашивающих милостыню.

Отец уехал ещё вчера. Как он там? Мы даже толком не попрощались. Сказал, что оставляет меня на наших Учителей, и уехал, чтобы ещё одну ночь не оплачивать на постоялом дворе, а меня заселяться отправили в пристройку да получать наряд на обязанности.

А началось пять лет назад, когда Учителя только-только прилетели. Уже тогда отец всё время ходил задумчивый, да душу никому не открывал. И вот с месяц назад сказал, что собирается в Камень-град, просить совета у ура. И мне предложил с ним поехать — город необычный показать, зная, как люблю всё неведомое. А ур повелел мне здесь остаться. С ним не поспоришь! Всё же Великий Учитель, один из присланных самим Творцом. Да я и рада была, до сегодня. Не то, чтобы домой совсем уж не хотела. Просто это ж Столица! Дома ждёт сватовство да замужество. А слишком много охочих до меня женихов, да ни один не вызывает таких чувств, чтобы я захотела вернуться. Да и понимаю, что мой долг как женщины замуж выйти да детишек нарожать, а как представлю всех знакомых юношей, так хочется удрать куда подальше. Вздохнула, отгоняя неприятные мысли. Отец вот уже должен был улететь домой. Как он там? Уже наверняка дома! Немного взгрустнулось и подумала о том, что сделала не так, обратив на себя внимание этого высокого стражника.

Перед тем, как спрятаться за занавеску и услышав звонок, я сновала из зала в зал, делая опись всех диковинок, уже не видя того великолепия, что поразило меня в первый раз, когда с отцом просить совета пришли. Очередная ваза, выше меня в полтора раза, из яшмы. Стояла на подставке. Я сверила её с накладными. Около тысячи пудов.

Пришлось запустить измерители. Они взлетели над вазой и стали водить лучами со всех сторон, строя её трёхмерное изображение передо мною. Вскоре, помимо внешнего вида, появились чертежи в разрезе с размерами вазы, её весом, даже цветом.

После чего я эти данные вписала в учётную книгу. Надо всё переписывать, причём от руки! Лишняя бумажная волокита. И кто это придумал? Зачем? Есть же накладные! Или тренируют моё терпение?

Я вздохнула. С диковинками я умела обращаться ещё в родном Турухе. У нас семейное дело в городе, мы перерабатываем полученные от наших родичей волокно, полученное из льна, крапивы, делая из них ткани, а затем продаём в своей лавке, и учёт вести доводилось, и у всех родичей на всех частях производства довелось потрудиться. И диковинками пользовались. А как единственную дочку, отец берёг меня, стараясь оградить от более вредного труда.

Завершив в этом зале, перешла в следующий. Обрадовалась читальне! Книги я любила! Но прикинув объём работ, я погрустнела. До вечера мне справиться не представлялось возможным. Ведь каждую книгу надо раскрыть, сделать снимок титульной страницы, полистать до конца, отмечая количество страниц, присвоить каждой номер. Когда тут читать?

Тут прозвенел звоночек, оповещающий время обеда. Вначале я встрепенулась, а потом вспомнила, что кормят лишь посетителей, и окончательно опечалилась. Обеденный перерыв нам полагался, но кормишься за свой счёт. И не в стенах палат. Промелькнула мысль затесаться среди просителей? Авось, не узнают. Но страшновато. Могла лишиться такого тёплого местечка. Труд тут нетяжёлый, платят неплохо, правда, лишь в конце месяца. Без особых навыков сюда и не устроишься. А меня взяли!

Я подошла к окну, глядя грустными глазами во двор, видя, как во внутреннем пространстве, в саду, суетятся люди, шествуя скоро по дорожкам, явно сотрудники. Скорее всего, отправляются на обед за пределами палат. Просто на набережной точно не было никаких лавок, мы с отцом, прежде, чем зайти в палаты, погуляли по округе. А потом, услышав, звоночек на обед и испугавшись, что кто-то услышит урчание моего живота, я спряталась за занавеску, даже не подумав, что от звуков она не защитит.

И вот сейчас я следую за стражником, будто преступница, пойманная за руку в мгновение, когда разбивала произведение искусства. Кто увидит нас — так и подумают, наверное.

Мы зашли в богато убранное помещение, где за огромными длинными столами уже сидели люди, слышался шум, гам, хохот. Нас не заметили даже когда прошли помещение насквозь, затем подобное второе, третье... Пятое оказалось пустым. И меня повели в боковую дверцу. Там нашлась лестница вниз. Спустившись на три яруса, мы очутились в стряпчей с высокими потолками, столами, плитами, с людьми суетящимися туда-сюда. Были и огромные горшки с едой, явно не на одного человека рассчитанные или... На уров? Хотя, где же им ещё обедать? Как они вообще принимают людей от зари до зари в этом нескончаемом потоке просителей?

— Матушка Малина, я тут тебе Беляну привёл. Сможешь накормить её?

Матушка окинула меня удивлённым взглядом. Это та самая женщина, что селила меня вчера в палатах. Тоже строгая.

— Твоя наречёная, Колыван? — уточнила она у моего провожатого.

— Моя, — солгал страж, не моргнув даже глазом. Как он может, да ещё и в этих стенах? Ложь порицалась в нашем городе. Лучше молчи, если не желаешь отвечать, но любое слово кривды, неправды и лжи отражалось на твоей душе, как поступок против совести. А есть ли у него совесть? Поговаривают, что есть люди, давно уже не живущие по конам Предков, нарушающие заветы Творца.

— Ладно, накормлю, да готовой еды для неё нет, всё смели. Не объедками ж её потчевать! — возразила хозяйка стряпчей.

Значит, те огромные горшки для уров. Интересно, а как их поднимают? Мужчин здесь не видно.

Окинула взглядом ещё не убранные столы, которые молодая девушка уже порывалась протирать, и, схватив стоящую неподалёку чистую миску, стала ладонями сметать кусочки нарезанных, но не использованных в блюдах овощей. И это объедки?

— Ты что делаешь? — спросила матушка Малина.

— Ем! — ответила я и набрала полную ладонь и в рот отправила. Жалко же выбрасывать! Дома у нас даже соперничество было с младшими братьями — кто быстрее съест.

Удар стал неожиданностью. Я вздрогнула, узрев, что по чистой случайности он прошёлся мимо моих пальцев. Бросила непонимающий взгляд на моего спасителя от голода, но его уже нигде не было. Перевела взгляд на разъярённую женщину.

Следующий удар был нацелен уже в мою грудь. Я шарахнулась, выронив миску, озвучившую стряпчую звонким грохотом.

— Неплохая скорость, — одобрительно буркнула стряпуха. О чём это она?

— Матушка Малина... — я попыталась вразумить женщину, она ведь обижает меня на виду у всех! От обиды защипало в глазах. Я выскочила из помещения в первую попавшуюся дверь.

— Ты что свинья? — грозно вопросила она, продолжая гоняться за мной. — Достоинство есть? Как тебя вообще сюда взяли?

— Но кусочки хорошей еды вы всё равно выбросите... — оправдывалась я.

Мы — городские жители, поэтому кроме кошки никого из живности дома не держали. Всё, что могли доесть, доедали. Очистки только раз в девятицу отдавали собирающему для своей свинарни извозчику.

— Нет! Я их птицам скормлю да на свинарню пойдут все объедки.

— Я очень хочу есть... — попыталась оправдаться.

— Да лучше с голоду подохнуть, чем вести себя как собака!

В чём-то матушка была права. Я уже взрослая, а зрелые мужчины да женщины себя так не ведут. Это детская выходка. Я остановилась посреди незнакомого помещения. Такие же сводчатые потолки, как везде на всех ярусах. Столы с пустой чистой посудой, сундуки по стенам.

— П-простите, матушка Малина! — я повернулась к стряпухе.

— Ладно уж! Тебе повезло, что твой наречёный не видел!

Хотела сказать, что он не мой наречённый, но стряпуха перебила:

— Молчи и слушай!

Я кивнула, не желая спорить.

— Сюда абы кого не берут! И если хочешь выжить здесь, а не на улице оказаться, значит, веди себя с достоинством и будь готова ко всему, в том числе и удару из-под тишка. А то похожа на испуганную лань. Кем устроилась? — несколько смягчилась она.

— Описываю утварь, диковинки.

Стряпуха схватилась за голову. Неужели такой труд ввергает сотрудников в ужас?

— Голова моя дырявая! Чаши пустые! Пойдём! — и она быстро пошла в сторону стряпчей.

Там вручила мне банан, сказав: "Ешь!", яблоко, грушу, затем шмат мяса. Я помотала головой — мясо не ем.

— Яйца тоже?

— И яйца.

— Молочку ешь?

Я кивнула.

Мне достали из холодного помещения жбан творога, отсыпали в чистую миску.

— С чем будешь?

— С мёдом, если есть.

— Есть!

Наложили и здоровую ложку мёда.

— Ешь!

Я села за стол, поблагодарила за всё и начала степенно есть, помня, что лучше голодной умереть, чем показать свой голод.

Стряпуха суетилась вместе с женщинами. И когда доела и помыла за собой посуду, поблагодарив за вкусную еду, предложила свою помощь.

— Нам надо все чаши и вазы наполнить фруктами.

— Все? Даже ту огромную? — описываемая мною сегодня ваза вызывала ужас, ведь до верха мне даже не допрыгнуть.

— Да, перестарались мастера, но она не для людей предназначена.

Намёк я поняла. Для наших высокочтимых гостей, прилетевших несколько лет назад да загостивших. Ничего против такого долгого посещения земли-Матушки я не имела, даже наоборот, ведь ходили слухи, что гости не только принимают просителей, но и передают мудрость в храмах. Мы с отцом тоже хотели посетить один из храмов, да не смогли, очередь выходила прямо на улицу, и в отличие от этих палат, вообще не двигалась.

— Отнеси тогда в большую чашу вот этот груз, — обратилась ко мне матушка и вышла. Когда подошла к одному из сундуков, тот сам открылся, являя моему взору разнообразные свежие плоды. Матушка кивнула.

— Держись за крышку, и не выпускай, пока плоды не разложатся на чаше.

Я подошла и взялась за крышку закрывшегося сундука. И в испуге вскрикнула. Просто сундук со мною взмыл в воздух.

— Ты им управляешь. Мысленно. Обратно он путь найдёт. Смотри, не врежься никуда!

Стоило мне подумать, что надо выйти из этого помещения, как сундук рванулся к двери, да так резко, что чуть не сшиб матушку Малину. И если б она не успела отскочить...

— Беляна! Я же сказала, ты мысленно им управляешь, выбирай путь, которым следует сундук, — донеслось мне вслед. Потому что мы уже летели через следующий зал, взмывали по лестнице.

— Стой! — закричала я, но сундук продолжал свой путь. Тогда пришлось зажмуриться и приказать мысленно. На удивление, он послушался. Но от резкой остановки я чуть не свалилась, перекувыркнувшись через сундук, едва удержавшись за ручку.

Мамочки!

Я тяжело дышала, боясь отпустить руки, которые, похоже, потянула.

— Беляна? — раздался удивлённый уже знакомый голос позади меня. Но сейчас я испытала облегчение, услышав его.

— П-помоги, будь добр! — прошептала я. — Мне ручку отпускать нельзя.

Стражник приблизился ко мне, внимательно рассматривая.

— Отпусти одну руку, — сказал он.

Это, если честно, выполнить оказалось не так-то просто. Руки не хотели слушаться.

— Ну же, давай...

Кое-как разжала одну руку. Под ноги меня подтолкнули, усаживая на сундук.

— Теперь представь, что ты медленно движешься, делая каждый шаг, обходя препятствия, открывая двери и закрывая их за собой.

— Мне надо вернуться в тот зал, где мы встретились.

— В тронный зал?

— Нет, где сегодня ты меня нашёл. Точнее в предыдущий, с большой вазой.

— Тогда тебе проще через двор это сделать. Он подошёл к окну, распахнул его, затем указал мне на нужное окно.

— Медленно подлетай к окну и останавливайся. Окна имеют защиту, поэтому тебе их не открыть самой.

Я вылетела в громадное окно, которое за мной тут же закрылось. Подлетела к нужному, остановилась.

Окно распахнулось, похоже, по приказу Колывана.

— Благодарю, — обернулась к нему. Он кивнул. Поспешива влететь и остановиться, чтобы посмотреть, куда попала, отмечая, что створки окна за мною запахнулись.

Это был мраморный зал большой вазы. Я осторожно представила, как делаю шаг, затем ещё один, медленно, рывками, двигаясь к месту своего назначения. Когда подлетела относительно близко, но не впритык к вазе, остановила сундук, осторожно слезла с него, велела открыться. Он послушался, но плоды остались лежать в сундуке. Тогда представила, как плоды вылетают и раскладываются красиво по вазе. И они послушались.