Сказка 4. Чистая в убийствах

Чистая в убийствах

"И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри.

И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли, умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными."

"Откровение Святого Иоанна Богослова." Глава 6

Знание любви — это знание тени.

Любовь — это тень, что дает вкус вину.

Pink Floyd "Set the controls for the heart of the sun"

Волны лениво накатывались на берег, оставляя на песке быстро исчезавшие пятна влаги. Чайки нервно кричали, вторя шороху вод, напоминавшему шелест листвы в дубовом лесу. Мафдет, обняв колени руками, созерцала сине-зеленую бесконечность. Ветер нежно перебирал волосы девушки, ласкал загорелое лицо и прятался в складках одежды.

Вязкий воздух полнился запахами соли и водорослей, пленял легкие, радовал прохладой и дарил покой усталой душе. Городская суета, крики людей и животных давным-давно наскучили Мафдет. Она искала уединения среди скал и песков побережья.

Прошло три времени года с тех пор, как Ихетнефрет покинул Гублу, но тоска в сердце не улеглась, былая страсть не перегорела, не превратилась в пепел.

Брошенная всеми, Мафдет жаждала забвения. Воспоминания тревожили ее, не давая смириться с многочисленными утратами. Здесь же, у кромки прибоя, вдали от бессмысленной возни, она вдыхала ароматы сказочных заморских стран, погружаясь в сладкие несбыточные грезы...

"Почему я такая несчастная? — вопрошала девушка мертвые камни. — Всеми забыта и никому не нужна. Даже старая нянька Ихи ушла от меня в подземный мир. Что плохого я сделала ей? Или прогневила богов, и те ниспослали тяжкую кару в наказанье?

Видно, в том есть и моя вина. Ихетнефрет отправился в Та-Кем не по собственной воле. Но разве я могла поступить иначе? Он ничего не понял. Быть может, это я ничего не смыслю... Злобный, жестокий и сильный Гильгамеш разбудил во мне то, чего сама боюсь и ненавижу, но к чему влечет с непреодолимой силой. Будь проклят ты, царь Урука! И все же я неблагодарна. Оттолкнула того, от кого получила бесценный дар... Бессмертие... Правда, как с ним поступить, сама не знаю. Теперь я не похожа на других, не могу иметь ни семьи, ни детей... Зачем все так вышло? Нет, глупая я... глупая и несчастная..."

Слезы текли из голубых глаз, падая в прибрежный песок, сердце ныло в груди от тоски. Ей хотелось кричать, но горло сжали спазмы невидимыми медными обручами, не давая вырваться ни единому звуку.

Сквозь влажную пелену, застилавшую взор, Мафдет видела грязно-синего исполина, покрытого проседью пены. Он безуспешно пытался овладеть ею, едва касаясь девичьих ног. Мафдет не сопротивлялась. Пусть унесет ее в далекие края, где берега заросли камышом и папирусом, где ветер освежает, даря прохладу, где горы сияют лазурью, поля укрыты тончайшими полотнами, сотканными из прекрасных цветов, и миром правит любовь...

" Вернуться на родину?" — не могла успокоиться Мафдет. — Не знаю, да и зачем? Простит ли меня Ихетнефрет? А разве я смогу простить его? Припасы подходят к концу. Все золото растрачено, меди осталось совсем немного. Завтрашний день стучится в дверь, пугая неизвестностью. Как жить дальше? Где найти желаемое? Да и знаю ли я, чего хочу? Чудным снам и фантазиям не заменить реальности. Нет, нет! Как в детстве, жажду найти приют в роще сикомор, спрятаться от недружественного взора, вступить в храм и скрыться в тайных подземельях, где даже боги не найдут меня..."

— В столь позднее время не место деве в безлюдной пустыне.

Мафдет вздрогнула, обернулась на голос. Перед ней стояла молодая женщина в алых свободных одеждах. Черные как смоль, слегка вьющиеся волосы ниспадали на едва угадывавшуюся грудь. Лицо показалось знакомым. "Слишком красива", — заметила про себя девушка.

— По какому праву тревожишь меня? — недоброжелательно ответила дочь Та-Кем.

— Уж скоро Йарих и все звездное воинство покажется на небесах. Стража закроет городские ворота, и ты останешься ночевать у крепостной стены.

— Тебе какое дело? Буду рыскать во мраке бездомной собакой, хищной птицей летать над землею. Нет у меня ни родных, ни близких. Некому обо мне молиться в святилищах...

— Не гневи богов, — незнакомка села рядом. — О, да ты пьешь слезы как вино, не можешь насытиться плачем?!

Теплая рука коснулась щеки, нежно вытирая влагу.

— Соленая, как море... или кровь, — таинственная женщина лизнула палец и звонко рассмеялась. — Меня зовут Лилит...

— Кто ты?

— Верховная жрица Баалат. Вот, решила прогуляться и встретила тебя.

— Мне грустно и тоскливо, — Мафдет льстило внимание жрицы, явившейся в отблесках заката небесным облаком, тронутым лучами заходящего солнца. Вновь захотелось плакать и стало жаль себя до боли в сердце. Она желала найти ласку и понимание у случайной собеседницы, казавшейся посланницей небожителей. Смешанное чувство овладело девушкой. Внезапная злость ушла, оставив по себе лишь детское любопытство.

— Я часто видела тебя на берегу, — продолжала Лилит.

— Да, здесь хорошо. Нет назойливых взглядов, криков и ругани. Под шум волн я вновь обретаю покой. А ты за мной следила?

— Ну, зачем же? — пыталась отрицать жрица. — Не только ты ищешь уединенные места.

— Да? Я не понимаю...

— Вот и чудесно. Ты, кажется, не местная?

— Это правда. Я родилась далеко на юге.

— Я бывала там, — произнесла Лилит на языке Та-Кем.

— Никак не чаяла услыхать родную речь здесь, в Гублу! — от радости Мафдет хлопнула в ладоши, а ее лицо осветила счастливая улыбка.

— Ты многого не знаешь... Прости, вовсе не хочу тебя обидеть. Но ты слишком молода...

— Можно подумать, ты намного старше! Экая невидаль. Я путешествовала и не в такие дали! Я...

— Горы Лабнан ...

— Лебан! — попыталась поправить Мафдет.

— Вы, иноземцы, вечно коверкаете слова. Лабнан, оазис Тхамаск, две реки, текущие в обратную сторону, страна Мелахи, любовь, страх, разлука... Не так ли?

— Нет, признайся, ты следила за мной?

— К чему столько вопросов?

— Впрочем, я и впрямь слишком молода. И глупа. Весь город болтал о наших странствиях. Как я сразу не сообразила?

— Вот видишь, все разрешилось само собой, — Лилит улыбнулась, вновь тронув щеку Мафдет — и слезы высохли... Пора возвращаться домой.

— Я не хочу.

— Да ты к тому же и упряма... Хотела сказать, как ослица..., — жрица едва справилась с приступом смеха. — Прости...

Дочь Та-Кем вспыхнула маковым цветком и отвернулась, погружаясь в созерцание вечернего моря.

— Я никому не нужна, и только волны мои настоящие друзья. Они нашептывают сказки о дальних странах, чудесах неведомых земель, где горы — серебро, а холмы — чистое золото. Хочу улететь туда птицей, умчаться стаей облаков, стать волшебницей, искусной в делах небесных, узнать, как движутся звезды, и что происходит в мире.

— Ты в самом деле глупая девчонка, но я могу исполнить все твои желания, — рука Лилит коснулась головы Мафдет, утонув в густых волосах. Девушка вздрогнула, отстраняясь. Невольно она заглянула в глаза жрицы. Страх сковал молодое гибкое тело. Ей хотелось вскочить и убежать. Знакомый взгляд. Гильгамеш? Так ведь царь Урука мужчина! Бесконечность, всепоглощающее пламя... Душа обратилась в пепел, как брошенные в огонь сухие ветви можжевельника.

— Мне некуда идти, — опомнилась Мафдет. — Дом опостылел. Тоска пожирает сердце...

— Ты служила Хатхор, — уже серьезно сказала Лилит.

— Да, но кажется, это было в прошлой жизни... Точнее, до моей смерти. А сейчас я мертва.

— Я не боюсь мертвецов. При храме Баалат всем найдется работа. Увидимся завтра.

— Постой! Как я найду тебя?

— Не беспокойся ни о чем, — произнесла на прощанье Лилит, и исчезла за ближайшим нагромождением камней.

Огненный ураган бушевал в душе Мафдет, сметая воспоминания и мечты, возрождая надежду из боли прожитых лет. Жалость к самой себе ушла прочь. Сила и уверенность прекрасным цветком проросли в ней. Слезы катились из глаз, превращаясь в кристаллы горного хрусталя. Время изменений уже близко. Она чувствовала его приближение: едва слышные шаги, отзвуки дыхания, смешанные с ласковой песней моря, криком чаек, дуновением вечернего бриза... Открывшаяся бездна не пугала ее — скорее, наоборот, влекла и манила. Она желала броситься в водоворот неизвестности, отречься от прошлого, избавиться от страха перед будущим.

"Верховная жрица! Я пойду за ней без оглядки!" — Мафдет удивилась самой себе. — "Откуда столько уверенности? Почему хочется рыдать при одной только мысли о Лилит? Да кто она такая? Мои чувства в смятении! Я не забуду ее глаз! Звезды, ослепительно сверкающие на черном бархате небес. Куда зовут они, пробуждая пугающие воспоминания о царе Урука? Но разве я не достойна награды за долготерпение? Разве мало я испытала страданий и несчастий? Сомнения ночными демонами обступают меня, сердце сжимается в тоске, дух рвется вон из тела. Нет, скорее домой! Пусть быстрее наступит завтра! Бегом, бегом, пока городские ворота открыты!" — Мафдет вскочила и бросилась бежать, даже не отряхнув прилипший к одежде песок. Волосы ее развивались на ветру боевым знаменем, щеки горели, а очи блистали двумя алебастровыми чашами, украшенными сердоликом.

Утро ворвалось в узкое окно тусклыми бликами.

Мафдет лениво потянулась.

"Что же я лежу? — упрекала себя девушка. — Сегодня я увижу Лилит. Позор! Солнце давно взошло над горами, а я даже не расчесана!"

Стремительно выпрыгнув из надоевшей постели, она поспешила прикрыть наготу каласирисом, сшитым в далекой южной стране.

Быстро очистившись и приведя в порядок волосы гребнем из панциря черепахи, Мафдет напряженно вглядывалась в медное полированное зеркало. Ловко работая костяной палочкой, она подкрасила ресницы, притерла глаза толченым малахитом, а красной охрой навела румяна.

Не успев покончить с утренним туалетом, Мафдет услышала стук в дверь и надрывный лай соседской собаки. Растерявшись, девушка кое-как свернула овечью шкуру и шерстяную накидку. Маленькие сосудики с благовониями и притираниями так и остались на массивной каменной плите, заменявшей стол. Стук повторился, а лай усилился. Поправив на ходу прическу, Мафдет поспешила встретить долгожданную гостью.

На пороге в алом платье стояла Лилит. Множество браслетов из толстой золотой проволоки пленили ее руки, а пальцы — массивные перстни. Серьги в виде переплетающихся золотых колечек сильно оттягивали мочки ушей. В длинных черных волосах красовалась золотая лента, а на груди и шее покоилось несколько вязок бус из сердолика, морских раковин и скорлупы страусовых яиц.

Тело жрицы, обильно натертое мазями и скрытое в складках одежды, издавало манящий аромат. Лик ее сиял лазурью, ноздри вдыхали ветры небес, а локоны, чернее врат загробного мира, обрамляли точеное лицо, походившее на храмовую статую. Тонкие бледные губы придавали Лилит некоторую холодность, легкая улыбка дополняла черты оттенком снисходительности, по праву присущей столь почтенной госпоже, правда, без всякой тени злобы или высокомерия.

"Интересно, как бы выглядел ее череп на алтаре? Гладкие кости, выбеленные солнцем... Каково коснуться их?" — Мафдет поразилась собственной неожиданной мысли, неподвижно застыв перед жрицей.

— Так-то ты встречаешь меня, — разрядила напряжение Лилит.

— Ох, прости..., — девушка неловко улыбнулась, не зная, куда деть руки и смущенный взгляд. — Прошу тебя, входи...

Лилит вошла в комнату, погруженную в полумрак зимнего утра.

— Скромная обитель, — вынесла вердикт жрица, осмотревшись по сторонам, мельком пробежав взором по лежанке, каменному столу, очагу, алтарю с терракотовыми статуэтками чужеземных богов и десятку глиняных горшков.

— Ой, что за прелесть! — восторженно вскрикнула Лилит, увидав у окна два резных табурета и маленький столик черного дерева, инкрустированный золотыми пластинами и перламутром.

— Я привезла их из Та-Кем, — гордо ответила Мафдет.

— Можно посмотреть? — не дожидаясь разрешения, служительница Баалат принялась с неподдельным интересом разглядывать диковинную мебель. — Какие они мягкие и живые, — длинные тонкие пальцы гостьи коснулись древесины. — Я чувствую тепло... они сделаны настоящим мастером... А это что? Шкатулки! Что у тебя там? Драгоценности?

— Нет, — с сожалением вымолвила Мафдет, с нескрываемой завистью любуясь украшениями верховной жрицы. — Золото я снесла на рыночную площадь. А здесь только косметика и всякие безделушки...

— Вот еще, безделушки! — казалось, Лилит охватила неведомая горячка, заставив забыть ее обо всем на свете. Печальный вздох хозяйки жилища остался без внимания. — Показывай немедленно! Я требую! — то ли в шутку, то ли всерьез настаивала жрица.

Мафдет, не желая испытывать судьбу, подчинилась, в глубине души радуясь, что хоть чем-то может занять высокопоставленную гостью.

— В самом деле, говорю тебе, здесь не на что смотреть. — Мафдет распирало от гордости, — подумаешь, невидаль какая — шкатулка из слоновой кости, а в ней сосудики из яшмы, горного хрусталя, кварца, обсидиана и кремня с различными мазями. Тут нет ничего особенного. Но вот..., — девушка достала из плетеного ларя два предмета — слон и бегемот... они полые внутри. Там я храню охру и толченый малахит!

— О, боги! В жизни не видела ничего прекрасней!

— Это еще что! Знаешь, где у меня находится краска для ресниц? Посмотри! Коробочка из зуба бегемота!

— А как ты растираешь краску?

— Галькой на каменных палетках. Они милые. Не правда ли? Выточены из гранита, базальта, диорита, шифера в форме птицы, черепахи, рыбы, крокодила, бегемота, слона и льва. Вот баран. Он такой толстый и смешной. Для каждой палетки своя краска. Я их смешиваю костяными ложечками.

— Вы, жители Та-Кем, весьма изобретательны. Но я не видела твоих украшений.

— Мне нечем похвастаться, — Мафдет вновь тяжко вздохнула. — Разве...— девушка извлекла из шкатулки несколько браслетов. — Вот этот, из бирюзы. Кремневый также хорош. Остальные, из слоновой кости и панциря черепахи... так, ничего интересного. В праздничный день их и одеть-то стыдно...

— Ты несправедлива. Бирюзовый и кремневый — маленькое чудо. Представляешь, сколько времени и мастерства потратил безвестный ювелир на подобную безделицу?

— Нет, никогда не задумывалась. Они просто красивы...

— А я неравнодушна к таким вещам. Есть в них скрытая прелесть, теплота, изысканность, недоступные простым смертным. — Лилит на мгновение запнулась, — я хотела сказать, обычным людям. Им нет дела до красоты и возвышенных чувств. А где твои ожерелья?

— Остались одни фаянсовые бусы. Золотые я давным-давно обменяла на муку и мясо.

— Жаль. Ой, а это что? Волокно?

— Я их нанизала на волос из хвоста слона.

— Воистину, жительницам Гублу далеко до женщин Черной Земли!

— Ты так думаешь?

— Уверена! А хочешь, я покажу тебе свои украшения?

— Да, конечно, только, вот..., — растерянно проговорила Мафдет. — ты такая красивая и ... Мне хочется сделать тебе маленький подарок. Прими на память, — девушка протянула верховной жрице подвеску из когтя льва, оправленного в золото. — Больше у меня ничего нет...