Сказка 6. Дарующий ветер

Дарующий ветер

"И когда он снял шестую печать, я

взглянул, и вот, произошло великое

землетрясение, и солнце стало мрачно

как власяница, и Луна сделалась как

кровь."

"Откровение Святого Иоана Богослова."

Глава 6.

"Рожденное пламенем,

Пробуждается волшебное видение,

Зажигая огонь в ее глазах."

Pink Floyd "Burning Bridges"

Тьма поглотила душу, возложив печать молчания на уста, немощь овладела членами. Мафдет хотела вскрикнуть, но язык безмолвствовал, подчиняясь власти потустороннего колдовства.

Покинув мир людей, она вступала во владения Смерти, желая обрести вечный покой и утерянное счастье, полная надежд возродиться в новом обличье.

Дыхание неведомого бога дарило освежающую прохладу. Ветры небес ласково касались трепещущего сердца, разгонявшего по жилам стылую кровь.

"Позволь узреть страну, в которой пребывает мой Ка", — растворялось гулкое эхо в бесконечности.

Таинственные заклинания, мысли, образы неотступно следовали за ней многочисленным воинством, унося в пугающую бездну, где время замирало одиноким осенним листом. Тысячи тысяч схенов прошлой жизни превращались в следы птиц на мокром прибрежном песке, а годы — в траву, примятую сандалиями безымянного путника.

Боль отступила, обнажив пустоту. Сознание медленно возвращалось к Мафдет, воссиявшей небесной баркой среди звездной пустыни. Девушка открыла глаза, но кроме хоровода цветных пятен ничего не увидела. И казалось ей, будто Сопдет кровавой слезинкой сорвалась с ресниц и воспарила в высь, застыв пылающим сердоликом в обители невидимых существ.

Дочь Та-Кем лежала на сырой каменной плите, чья влажная грубо отесанная поверхность внушала отвращение, напоминая кожу крокодила, притаившегося в речных зарослях.

— Лилит! — крик рвал темноту в клочья.

Раскатистое эхо замерло, обратив мольбу в змеиное шипение крови. Вновь одиночество и холод могилы объяли усталый разум.

"Если бы я знала, где бог, то принесла бы ему жертву. Но дороги безлюдны, а на путях засады. Разбойники сидят в кустах, карауля ночного странника, чтобы схватить ношу его", — тревожные мысли пчелиным роем носились в голове, лишая покоя. "Как быть, куда идти? Вновь я покинута всеми, и нет нигде спасенья. Но чего же я хочу? Ведь я умерла! О, боги! Злая судьба настигнет всюду. Испив чашу жизни, полную горечи и разочарования, оказалась я в бездне Туата... Бессмертие... Какая глупость! Ихетнефрет, Лилит... Вы утешали меня, даруя любовь, пытаясь уберечь от жестокостей мира. Но тщетны людские потуги! Нет сил противиться воле небес".

Мафдет поднялась, радуясь тому, что руки и ноги целы, не распались и не превратились в зловонные куски разлагающейся плоти.

"Что ждет меня впереди? — мучилась неразрешимым вопросом девушка. — Быть может, суждено вечно пребывать в мрачной темнице, лишенной человеческого тепла, не видя света, не слыша знакомых звуков?"

Сделав несколько шагов, она наткнулась на шершавую кладку. Та сочилась каплями влаги.

Осторожно ступая, Мафдет кралась вдоль стены. Путь во мраке казался ей бессмысленным и не имеющим конца. Куда стремиться пребывающему в стране праведноголосых? Тьма пожирала шаги, овладев телом, проникнув в мозг, но пленница Туата стиснув зубы, шла вперед, навстречу пугающему Нечто, скрытому среди безумия мира Тени.

"Как легко я встретила смерть. Теперь это удивляет и даже забавляет", — пыталась отвлечься Мафдет. — "Человека постоянно преследует мысль о ее неизбежности, но когда она рядом, ужас уходит, остается лишь одиночество, тоска и сожаление... о прожитых годах и несбывшихся мечтах. Кто я теперь? Бесплотный призрак, невидимый дух? Существую ли я, или Ах мой вселился в другое тело, ожидая нового рождения в назначенный час?"

И вдруг Мафдет остановилась. Ей показалось, будто вдалеке вспыхнуло алое сияние, но тут же исчезло.

"Нет, почудилось, — не верила она собственным глазам. — В самом деле, откуда взяться свету в стране абсолютной тьмы? Но, может статься, дорога моя лежит к Чертогу Двух Истин, где совершается суд над грешниками, и шакал Инну встретит одинокую странницу?"

Кровь яростно долбила виски, и грудь в волнении тяжко вздымалась. Девушка бросилась бежать. И спустя сотню ударов сердца она убедилась, что зрение не обмануло ее. Бледные отблески далекого факела умирали в затхлом, с горьковатым привкусом копоти, воздухе заброшенного подземелья. Радость, нахлынула морской волной, но тут же отступила. Дочь Та-Кем чувствовала себя нагой и беззащитной перед пугающим порождением ночи, едва не ослепнув от вспышки яростного пламени преисподней.

Когда наваждение прошло, перед взором Мафдет предстал огромный зал, залитый светом. У стен диковинных покоев высилось множество статуй богов или героев, а потолок скрывался среди звезд. Посреди храма, освещенная адским огнем, высилась массивная плита черного шлифованного базальта. Она казалась залитой запекшейся кровью принесенных жертв. По углам алтаря располагались человеческие черепа с вставленными в них горящими факелами.

Какое-то неведомое чувство подсказало Мафдет, что она находится именно в храме, но определить, какому богу он посвящен, так и не смогла. "Не нарушила ли я покой жилища Сетха?" — подумалось ей. — "А вдруг, сама Амамат явится сюда?"

С замиранием сердца девушка ступала по старательно отесанным и пригнанным друг к другу камням. Сооружение, возведенное по воле неведомого архитектора, знавшего толк в магии и колдовстве, наполнилось эхом шагов, испугав Мафдет до полусмерти. Невольный крик сорвался с уст. Застыв на мгновенье, она оглянулась по сторонам. Всюду царило абсолютное одиночество. Дочь Та-Кем сделала еще один шаг. Сандалии, соприкасаясь с полом, рождали странные звуки, словно кожаная подошва обуви была окована медью.

Мафдет остановилась, напряженно вслушиваясь в зловещую тишину. Воздух в пламени факелов вздрагивал, полнился шумом бегущей по жилам крови и чужим дыханием, исходившим от стен.

"Кто прячется там?" — немой вопль едва не разорвал на части мозг, отравленный ядом безумия. — Нет! Стены не могут дышать, они мертвы!"

Неожиданно ее внимание привлекла одна из дивных статуй, на чьей полированной поверхности плясали зыбкие бархатные тени, создавая иллюзию жизни.

Дочь Та-Кем подошла к каменному истукану. Это был юноша высокого роста с правильными, точеными чертами лица и развитой мускулатурой.

"Не может быть!" — восхищенно шепнула Мафдет. Никогда ранее: ни в пределах Возлюбленной Земли, ни в стране Шумер ей не приходилось видеть столь реалистичного скульптурного изображения человека. Его глаза блистали пятнами белой глазури, и... он был абсолютно гол. Как удалось безымянному скульптору столь выразительно передать пряди волос, губы, мышцы и... вздыбленный, подобно священной горе Цапану корень?!

Мафдед слегка смутилась, но ненадолго. Любопытство взяло верх над страхом и приличием.

Странное желание охватило невольную гостью Туата. Она подошла к юноше, встала на цыпочки и поцеловала его каменные уста, ощутив неповторимый и желанный изгиб губ...

Что-то острое кольнуло в сердце. Кровь ударила в лицо, залив краской волнения, горло вмиг пересохло, и холод подступил к груди.

Тяжело дыша от возбуждения, Мафдет коснулась торса юноши. Жадно вдыхая воздух, наполненный огнем внезапно вспыхнувшей страсти, она провела рукой по животу статуи, прижалась к ней всем дрожащим телом.

Видение прошлого едва не лишило ее разума. Она вспомнила Гильгамеша, его жаркое дыхание, боль и наслаждение...

Страх гнездился в израненной душе,..., стон..., раскаяние... и желание... Рука невольно скользнула вниз. Последний шаг сделан, и дороги назад уже нет. Так говорил царь Урука...

"Еще, еще немного... О-о-о... Я сделала это! Свершилось!" — выкрикнула Мафдет, облизав языком сухие губы.

Приап показался ей на ощупь очень большим. Женские пальцы ощутили мастерски переданные складки кожи, вспучившиеся, словно налитые кровью, сосуды, и ... Нет, при всем своем таланте скульптор не мог наполнить статую теплом! Но это для Мафдет уже не имело никакого значения. Она рухнула на колени, подчиняясь силе темной магии, желая совершить великое таинство, отдав себя без остатка каменному властелину подземелья.

— Наконец-то ты пришла. Я долго ждал...

Громоподобный голос сотряс стены, и Мафдет вскрикнула. Она встрепенулась испуганной газелью и обернулась на голос. В нескольких десятках локтей от нее, у алтаря, стояло нечто, с телом человека и головой остромордого пса, каких в избытке водится в пределах Берегов Гора.

— Ну же, подойди ко мне, — пробасило существо.

Девушка вспыхнула, словно огонь на жертвеннике. Стыд и смущение окрасили юное лицо темным пурпуром, будто застигли ее за недостойным, гнусным и отвратительным занятием. Она вновь пронзительно вскрикнула и едва не лишилась чувств.

— Лилит, как я погляжу, не теряла времени даром, — собакоголовый разразился низким утробным смехом, обнажив белоснежные клыки. — Впрочем, ты успеешь показать свои умения.

— Кто ты? — дочери Черной Земли показалось, будто крик ее оглушителен, но с одеревеневших губ слетело лишь несколько нечленораздельных звуков.

— Слышу голос человека из Та-Кем, — удовлетворенно произнесло порожденье Туата, — Подойди ближе. Я устал ждать!

Мафдет, силясь справиться с охватившим ее животным ужасом, робко ступала по раскаленным докрасна каменным плитам. Она ощутила запах горелой кожи, но не почувствовала боли. Только страх, липкий, мерзкий, всепоглощающий.

Руки коснулись алтаря, и факелы, закрепленные в черепах, вспыхнули с новой силой, озаряя владыку подземелья, чьи чресла опоясывал передник, расшитый магическими символами.

Властелин царства тьмы зарычал от удовольствия, оскалил хищную пасть, и глаза его заблистали двумя кровавыми рубинами.

— Знай же, тварь! Имя мое — Аакхабит! Я — дыхание Смерти! Я отрубаю головы, руки и ноги, дроблю кости, вспарываю животы и убиваю тех, кто прежде был меж тобою! Я ждал, ждал три столетия, и вот настало время, и задуманное свершится!

— Зачем я нужна тебе! — сердце Мафдет едва не выпрыгнуло через горло.

— С тех пор, как ноги твои взошли на пристань Гебала, я неотступно шел за тобою. Я преследовал тебя в горах Лебана, в Великой степи, и в Мари... В Уруке пробил мой час! Гильгамеш! Жалкий червь, возомнивший себя богом! Он сослужил хорошую службу, высвободив черную часть твоей души из заточенья, дав познать истинную сущность, темную природу твоего "я". Зло копило силы многие века и победило! Когда же Хтето устроил встречу с Лилит, я и вовсе возликовал. Она отравила твой мозг сладкими речами, фальшивими словами о ложной любви, заманила в ловушку мнимой мудрости, опутав паутиной колдовства ночи. С каждым днем ты все больше утопала в кровавой трясине, теряя память о былом, погружаясь в забытье и безумие. В день же, когда ты вошла в Йарих содрогнулись подземелья ада, и на алтаре зла вспыхнуло жертвенное пламя. Лилит искусно выполнила намеченное, распалив толпу, даровавшую тебе смерть. Так ты оказалась здесь.

— Выходит, я...

— Неужто ты думала, будто в силах управлять судьбой? — дико расхохотался звероголовый. — Какое самомнение! По собственной воле ты не прожила и дня! Всюду тебя окружали ложь, обман, иллюзии и притворство!

— Лилит твоя служанка? — слезы отчаяния и беспомощности душили Мафдет.

— Хтето ее повелитель — грубо бросил демон. — Вот почему я выбрал именно тебя.

— Но, во мне нет ничего...

— Твое бессмертие! — сводящий с ума рык сотряс подземелье. — Жители Туата вечно враждуют меж собою в борьбе за превосходство в подземном мире. Хтето, мой соперник...

— Но ведь Лилит выполняла твои указания?

— Как смеешь, тварь, перебивать меня! — Аакхабит в гневе изрыгнул огненное облако, окатив Мафдет нестерпимым жаром с ног до головы. — Тебе не дано знать! Молчи и слушай! Мне нужен скипетр волшебника Дардана! Добудь его для меня!

— Разве способна... Ты сам...

— На земле я не могу подступиться к Дардану. Перед могуществом Ра я склоняю голову. Тебе же я дам силу и знание тайных заклинаний. Там, где ты пройдешь, рухнут царства, реки наполнятся кровью, содрогнутся горы, и звезды падут с небес.

— Нет, нет! Я не хочу..., — вопила Мафдет, ослепленная потоками слез.

— Я спрашивал твоего согласия? — грохотали камни. — Ты подчинишься воле господина! Иначе познаешь ужас уничтожения! Но прежде необходимо совершить ритуал.

— Ритуал?

— Я возьму тебя прямо здесь, овладею твоими пятью душами, заточу их под алтарем, и сотни духов надежной стражей сохранят их на вечные времена в залог клятвы!

Аакхабит в два прыжка настиг Мафдет, ловким движением могучих рук разорвал каласирис и повалил девушку на плиту полированного базальта. Дочь Та-Кем издала сдавленный крик. Нечто пугающе огромное вошло в нее, поразило сердце и остановилось у самого горла. Море нестерпимой боли затопило тело и огонь ада выжег глаза. Демон повторял смертоносные атаки вновь и вновь, пока пламя не угасло, и ветер небытия не развеял призрачный дым.

Мафдет увидела лик прекрасной статуи, искаженный блаженной мукой неземного наслаждения. Откуда-то, из иного мира, слышался далекий голос Гильгамеша. Волшебное зелье сладким ядом проникало в члены, наполняя плоть предвкушением экстаза. Она поочередно совокуплялась с тысячью демонов Туата, захлебываясь в крови и семени.

Лица, лица, лица... безумным вихрем проносились мимо. Они смеялись, изрыгали слова проклятий, отравляя воздух дурманом похоти и темных желаний.

Обнаженная Лилит бесстыдно улыбалась, касаясь липкого тела подруги искушенными в любовных играх руками. Влажный длинный язык бывшей жрицы ласкал девичьи груди, оставляя на них кровавые следы.

Огненная, Лилит, Аакхабит, Хтето, Гильгамеш... они все были рядом.

Мафдет в беспамятстве, мучимая вожделением, северным ветром прильнула к вратам счастья Лилит, черпая из медового котла благоухающий напиток бессмертия, вдыхая аромат лотоса, лишавший рассудка.

Крепкие руки яростно сжимали бедра Мафдет, сдирая кожу, мешая кровь с невероятным наслаждением.

— Испей мою силу! — рычал Аакхабит.

И в тот миг взору Мафдет предстало то, о чем она в тайне мечтала, чем мучилась, чего боялась и что ненавидела... Бурлящий поток, сравнимый с наводнением, исторгнутый налитым кровью чудовищем, едва не убил дочь Та-Кем. Она задыхалась, желая раствориться в бесконечности небес, обернуться в бархат ночи.

Стон блаженства сорвался с пересохших губ, походивших на выжженную Сетхом пустыню Запада. Утроба ее пылала огнем преисподней, словно влили в нее десять хекат кипящей смолы.

— Теперь отдай пять душ, — демон вновь принял облик собакоголового.

Мафдет едва приподняла свинцовые веки и увидала над собой блестевший от пота мускулистый торс владыки тьмы. Из своей пасти зловонную серую жидкость. Отвратительная жижа покрыла истерзанное девичье тело и превратилась в липкую паутину, сковав по рукам и ногам пленницу. Паутина росла, множилась. Становилась толще, уподобляясь прочным веревкам из пальмового волокна, издавая омерзительное потрескивание, на глазах беспомощной жертвы перерождаясь в человеческие кости, обтянутые кожей с остатками кровоточащей плоти. Смертоносная ловушка, сооруженная из людских останков, блестела омерзительной слизью, источала тошнотворную вонь, доводя ошалевшую Мафдет до одури. Она едва не захлебнулась рвотой, пытаясь кричать из последних сил.